себя крестом и бросил в костер разбитый в щепы приклад ка-
кого-то ружья. —Ну, а он-то что говорит? Когда свадьба?
Девушка пожала плечами и бросила в ответ, точно сенс на
счастье:
— Нам очень хорошо вместе, па. Вот и все...
— Что?! —Муньос срывал с себя маски, очертя голову. —
Он не собирается жениться на тебе?! Да я его!..
— Ну хватит! —Тереза резко поднялась. —Мы просто не
говорили об этом.
Початок вздохнул с облегчением, будто мешок соли сбро
сил, но тут же скис, понимая, что межа сословия между его
дочерью и доном такая же, как между древесной сойкой и
кондором. Скрывая печаль, он пыхтел окурком, уже не слу
шая восторженные слова дочери о любимом. Его давила жаба
обиды.
— Я знаю, сеньор де Уэльва непременно понравится те
бе! —Тереза присела на корточки перед ним. В дырявом га
маке широкой юбки, натянутой меж колен, лежали ее загоре
лые руки. Из-под черных бровей на отца смотрели родные
лукавые глаза.
Старик, любя, потрепал ее за мочку уха и протянул:
— Будем надеяться, что так и станется, дочка... —И тут же
рявкнул: —Кофе бежит, неряха!..
Глава 2
— О Моисей!
— Почти... —Сальварес оттолкнул от двери старика Ка-
тальдино, как ржавую мотыгу. При виде забитых пылью лю
дей де Аргуэлло кости старика заныли, точно челюсть, пол
ная гнилых зубов. — Но уже ночь на дворе, сеньоры, я
закрываюсь...
— А ты что, опаздываешь на свидание, Йозе? У тебя еще
что-то стоит в штанах?
Волонтеры втиснулись в дом и теперь по-свойски оседлы
вали табуреты.
— Это твой там торчал недоносок у дверей лавки? —Саль
варес буравил взглядом пепельное от волнения лицо старого
еврея.
400
