приятие, как и на сведения о нем, поступившие впоследствии
в Петербург после завершения плавания. Камергер постоянно
наталкивался на обструкцию, злопыхательство, враждебность.
Такое отношение передавалось и членам экипажей судов, где
среди офицеров были известные впоследствии мореходы
Ф. Ф. Беллинсгаузен, М. И. Ратманов, О. Е. Коцебу. На судне
«Надежда» оказалась довольно пестрая компания. Каюты по
лучили и «некоторые из ученых лиц», включенные в экспеди
цию с целью «пополнения познаний и полезных примечаний».
Были люди, наделенные условными, представительскими обя
занностями, «дабы придать посольству более блеска», и просто
любопытствующие «повидать свет за казенный счет». «Населе
ние» корабля с первых дней плавания поделилось на группы,,
предпочитавшие держаться независимо друг от друга. Образо
вался довольно сложный, чреватый несовместимостью психо
логический фон. Обстановку подогревал скандалист поручик
Федор Толстой, получивший известность по прозвищу «Аме
риканец». Это был особый тип чрезвычайно конфликтного че
ловека. Он стал «пружиной всех беспорядков». Его списали на
сушу, как только судно «Надежда» прибыло в Петропавловск.
Толстой-Американец был вынужден возвращаться в Петер
бург «пешеходным туристом»1.
Напряжение среди командования экспедиции добавил вы
явившийся факт подлога, совершенный Лисянским. «Надеж
да» и «Нева», вопреки ожиданиям, не выказывали должных
мореходных качеств. Приобретенные Лисянским в Англии по
весьма высокой цене новейшие суда, как оказалось, таковыми
не являлись. Произведенный у берегов Бразилии тщательный
осмотр и ремонт обнаружил: корабли отнюдь не новые, а все
го лишь подновленные, постройки 1789 года. Их ветхость под
тверждалась не только клеймами, найденными ремонтниками
на днищах. Корабли не выдерживали серьезных штормовых на
грузок. Это не раз ставило как сам экипаж, так и суда на грань
гибели. На рейде у Канарских островов от стоявших здесь быва
лых мореходов участники перехода узнали: это были «Леандр»
и «Темза», и услышали, что претерпели эти суда в морских сра
жениях...
Из Бразилии Резанов докладывал графу Румянцеву: «Мы
ожидаем теперь благоприятного ветра, но когда пойдем, не мо
гу донести по неповиновению г. Крузенштерна, не говорящего
со мной ни слова о его плавании. Не знаю, как удастся мне со
вершить миссию, но смею Вас уверить, что дурачества его не
1Об этом см.:
Филин М.
Толстой-Американец. М., 2010. С. 315.
126
