нами Екатериной и Анной. После осмотра шлюпа их угос
тили чаем...
Визиты царственных особ тяготили.
—Слава богу, — проговорил Лисянский, когда гости уш
ли на шлюпке, — кажется, все царствующее семейство по
бывало у нас, теперь и за дело пора.
На следующий день началась разгрузка товаров, а 19 ав
густа Кронштадт салютовал возвращению «Надежды».
Встреча командиров шлюпов прошла сдержанно. Види
мо, Крузенштерн был недоволен тем, что «Нева» не зашла
на остров Святой Елены и опередила «Надежду». Спустя
день-два в кают-компании заговорили о происшествии на
острове Святой Елены. Там в своей каюте застрелился лей
тенант Головачев. Причину никто не объяснил. Офицеры
«Надежды» отмалчивались. Все прояснилось, когда в гости к
Коробицыну пришел его дружок, приказчик Федор Шеме-
лин, плававший на «Надежде».
— Покойный Петр Трофимович, несмотря на разницу в
возрасте и положении, был со мной в самых дружеских
расположениях, — рассказывал Шемелин за ужином в
кают-компании, — а сблизило нас то, что он, так же как и
я, весьма не одобрял действия господина Крузенштерна по
отношению к нашему благодетелю Николаю Петровичу Ре
занову.
Шемелин поведал, как переживал все грубые выходки
Крузенштерна Головачев, пытался его и других офицеров,
нападавших на Резанова, урезонить. В ответ слышал одни
насмешки й оскорбления. После выхода из Кантона он за
мкнулся. Видимо, его мучила совесть, что он был бессилен
противостоять произволу капитана. С ним он держался
строго официально.
— Как-то накануне прихода на остров Святой Елены, —
продолжал Шемелин, — он вдруг подошел ко мне и дал мне
свой бюст, который ему сделали по заказу еще в Кантоне, и
сказал: «Возьмите, пожалуйста, этот бюст себе, в мою каю
ту часто попадает вода, я боюсь, что он испортится...» По
том он отдал мне большой запечатанный конверт. «Тут мои
бумаги, — продолжил он, — ежели со мной что случится,
сохраните их...» А потом вдруг добавил: «А отдайте бюст Ни
колаю Петровичу Резанову».
В каюте Шемелин, прежде чем спрятать конверт, прочи
тал на нем надпись: «Приезд в Кронштадт может раскрыть
сию печать, и каждому отдастся по принадлежности».
«Что за чертовщина», — подумал Шемелин и спросил Го
ловачева.
256
