менных им зарубежных карт, созданных в рамках ставшей к тому времени
господствующей в географии птолемеевой картографической парадигмы.
Русские чертежи в подавляющем большинстве не имели географической сет
ки, постоянного для всех частей картографического изображения масштаба
и проекции. Отсутствие этих, столь привычных для современного человека
параметров географической карты объясняется тем, что при создании этих
произведений не использовались инструментальное определение географи
ческих координат различных мест и топографическая съемка. Известно, что
лишь во время миссии Спафария в Китай (1675— 1678) были проведены оп
ределение координат (широты) нескольких пунктов в Сибири и компасная
маршрутная съемка, для чего русское посольство было снабжено астроля
бией и компасом, но на сохранившейся карте Спафария практически отсут
ствуют астрономо-геодезические данные, и она мало отличается от других
русских чертежей того периода.
Вместо географических координат и проекции в качестве параметров, обес
печивающих пространственную организацию содержания географических
чертежей в рамках единого картографического полотна, служили основные
реки, сухопутные дороги и моря, использовавшиеся для коммуникаций, при
чем их ориентировка и расположение относительно друг друга осуществля
лись, возможно, с использованием хорошо известного русским землепроход
цам компаса. Большое значение сибирские картографы придавали географи
ческим названиям и различным пояснительным текстам. Отсутствие масштаба
на чертежах в какой-то мере компенсировалось указаниями о длине тех или
иных рек или дорог, выраженной в днях пути или расстояниях в верстах. Вид
ное место на таких картографических произведениях занимали названия мест
ностей, урочищ, населенных пунктов, племен и народов. Помещались также
довольно значительные по об>ему тексты, представлявшие собой иногда от
рывки из официальных отчетов землепроходцев. Изредка в таких текстах, так
же как в названиях на чертежах, давались исторические сведения (подчас ле
гендарные), связанные, по мнению авторов чертежей, с картографируемой тер
риторией. Сами чертежи, по-видимому, являлись в значительной своей части
переложением в графическую форму текстовых описаний. С другой стороны,
традиционным было сопровождать географические чертежи детальными тек
стовыми описаниями — «росписями» и «книгами», в которых, помимо по
дробного рассказа о всех элементах содержания карт, давались сведения об их
источниках, условных знаках и методах составления. Эта практика нашла наи
более полное выражение в творчестве С. У. Ремезова, пояснительные тексты
которого к картам его
« k h h f
Сибири» представляют собой не только образец
глубоких историко-географических описаний, но также изложение русской
традиционной методики составления чертежей.
Существовала еще одна черта русской картографии и географии, которая
пережила все перемены, связанные с петровскими реформами и более позд
ними преобразованиями и революциями в России, сохранившись вплоть до
самого недавнего времени. Мы имеем в виду постоянное стремление офи
циальных властей России всячески ограничивать свободное распростране
ние и использование географических материалов и карт. Во многих случаях
эти документы рассматривались как секретные, и приобретение или даже
копирование их, особеннойшостранцами, было связано с большими труд
ностями. В этой связи не^&Йненный интерес представляют обнаруженные
А. Э. Норденшельдом в шведских архивах сведения о попытках его сооте
чественников добывать и копировать русские чертежи Сибири. Так, две ко
пии Годуновского чертежа Сибири 1667 года выполнили в Москве глава
шведского посольства в России подполковник Фритц Кронеман и кондуктор
фортификации Клос И о гааясон Прютц. В предисловии к сообщению о по
сольстве Прютц пишйт, чтР «приложенную ландкарту Сибири и погранич
ных с нею стран я скопировал 8 января 1669 г. в Москве настолько хорошо,
насколько возможно было Сделать с плохо сохранившегося оригинала, дан
ного мне лишь на несколько часов князем Иваном Алексеевичем Воротын
29
