162 / 196
ЛЕВ КОТЮКОВ
дам ниже спины. Но малопишущий и малопьющий чело
век не отводит взгляд от веселящихся коллег и продолжает
мечтать и надеется, что неплохо будет смотреться в своем
новом добротном костюме отечественного производства
где-нибудь обочь Гоголя или Белинского.
И я неподалеку сижу и тоже мечтаю, но сам не знаю о
чем, ибо еще цел и не совсем изношен мой выходной кос
тюм в полосочку, который я справил в далекие, спокой
ные годы, который нынче не надеваю и берегу до лучших
времен. И подходит ко мне вполне еще молодой, за пятьде
сят годков, преуспевающий литератор, то ли приятель, то
ли коллега, то ли черт знает кто...
—Привет! Минута у меня есть, а времени, извини, нету...
— частит он и смотрит на часы.
— И у меня нет времени, потому что оно мне не нужно,
— ответствую я и задушевно улыбаюсь.
— Издеваешься?.. А зря!.. Вот Солженицын говорит, что
надо спешить и не терять время зазря. Теряющий свое и
чужое время теряет себя! — легко парирует он.
— Правильно Солженицын говорит! Тебе, конечно, он
это лично сказал?..
— Ну не совсем... А ты чего придираешься?!
— Я не придираюсь, я просто думаю: для того чтобы
себя без оглядки терять, надо сначала себя кое-где найти...
А Солженицын в отличие от нас всю жизнь спешит про
тив течения, против времени, а мы, брат, по течению, как
нечто нетонущее... — грустно говорю я.
— Я, дорогуша, ради рынка спешу, а не по течению.
Рынок — это жизнь!.. Жизнь, она требует!.. Сейчас, зна
ешь, какой роман грохаю про разврат с оккультными убий
ствами на южных курортах?!. У, закачаешься!.. — неуто
мимо зыркая по сторонам, говорит он с неувядающим мо
ральным превосходством и, завидев кого-то, позарез нуж
ного, всполошенно вскакивает и, не прощаясь, ловко ис
чезает.
Я остаюсь в бедном одиночестве и подавленно думаю,