и отдал, конфузясь: «Макс так любил Зиночку, сам он не
смог привезти, так я привез*.
И с тех пор он постоянно заезжал в Новгород к семье
Макса, а однажды сказал г-же Леви: «Увас нет сына, а у меня
нет матери».
«Так мало слов и так много было в них вложено*, —пи
шет г-жа Леви.
И куда бы судьба ни забрасывала Александра Павловича,
всегда он помнит о матери своего убитого друга и шлет ей
письма. Их целая пачка. Первое письмо помечено «Сторо
жевая сопка», февраль 1905 года, а последнее —«Париж», 23
января 1930 года.
Иобо всем, о чем рассказали теперь эти пожелтевшие от
времени листки, исписанные рукою А.П., он молчал. Лишь
однажды в Париже, когда ему самому взяться за перо был
полный недосуг, он обмолвился:
—Пожалуйста, ответьте на это письмо. Посердечнее...
Старушке одной... Я ее давно знаю, и она почему-то меня
очень любит, даже Шуриком называет.
Во время японской войны подпоручик Кутепов был од
нажды командирован в Монголию для покупки лошадей. С
небольшим отрядом он ехал по бескрайным степям. Быва
ли стычки с хунхузами. В одной из таких стычек убили ло
шадь под А.П. Вдругой стычке хунхуз наскочил на Кутепо
ва. А.П. выхватил шашку и выбил из рук хунхуза винтовку.
Хунхуз бросился с ножом.
—Я мгновенно вспомнил шашечные приемы в учили
ще, —рассказывал А.П., —и ударил хунхуза по всем прави
лам... Но действовать холодным оружием, пожалуй, самое
неприятное дело.
Рассказывал А.П. и об одном забавном случае во время
этого пути —о том, как один солдат из отряда «поддал» его:
«Путь был далекий. Я очень берег лошадей: казенное
имущество, да и остаться без коня —гибель. Было установ
лено точно, когда и как кормить и поить лошадей. Аодин
солдат взял да и обкормил разгоряченную лошадь. Раздул
ся у нее живот, и она пала. Накалился я страшно. Позвал
солдата и только сквозь зубы сказал: отдам тебя под суд. Ну,
а солдаты уже знали, что слово мое твердо. Солдатишка
