|
Народное устно-поэтическое творчество Вологодского края: сказки, песни, частушки:
В 2-х т.
/ Сост. В. В. Гура. – Архангельск, 1965
<<<
| СОДЕРЖАНИЕ | >>>
СЕМЕЙНАЯ
ОБРЯДОВАЯ ПОЭЗИЯ
РЕКРУТСКИЕ ПРИЧИТАНИЯ
127. РЕКРУТЧИНА
Солдатчина для крестьян – тяжелая и неприятная повинность. Она отрывает парней от крестьянских работ, а иногда и совсем отучает их от деревенского хозяйства. Да и самое солдатское житье, по взгляду крестьян, не веселое,- «не привычное»; там «потачки не дадут», «жиру сбавят», «бока повымнут», научат «по струнке ходить». Между тем эта повинность неизбежна для крестьянина. Понятны поэтому – сочувствие, нежность и ласка, с которыми они относятся к молодым парням, подлежащим призыву, или, как их называют «некрутам». Эти чувства выражаются в причетах и обрядах, которыми сопровождается «рекрутчина». В причетах родственников слышится с одной стороны – нежная любовь и ласка к своему «рожденью сердечному», а с другой – скорбь продолжительной разлуки, сопровождаемой тоской и кручиной, и скорбь за будущее солдатское житье. Обряды и разные церемонии вытекают из тех же, с одной стороны, нежных чувств любви и ласки, а с другой стороны – тяжелого чувства разлуки. Парни, состоящие «на очереди», еще задолго до призыва начинают пользоваться разными привилегиями... Их не принуждают к работе, не посылают на трудные зимние заработки, во всем дают большую свободу и смотрят сквозь пальцы на их проступки и шалости.
Летом перед призывом «некрут» обыкновенно (если он не из богатых) идет на заработки...– Там он обязательно покупает себе гармонику и справляет праздничный костюм, в котором главную роль играют «вытяжные» черные сапоги и суконный «пинжак». Оставивши остальной заработок на карманные расходы, или, как говорится, «на табак», «некрут» в августе возвращается домой. С этого времени начинается его гулянье. Не проходит почти ни одной «ярманки» или «гулянки», где бы он не появлялся. Обыкновенно рекруты служат центром, около которого группируется на гулянках молодежь... В октябре месяце, по воскресным и праздничным дням начинаются гулянья рекрутов с парнями-односельчанами. Под вечерок парни собираются в избе у какого-нибудь бобыля или бобылки; здесь иногда «некрут» выставляет водку, а не то покупают ее все в складчину и, подвыпивши, начинают свои ночные прогулки по деревням, которые часто продолжаются «до петухов». Рев гармоники, нестройное пение лихое отхватывание «русского» – сопровождают эти полупьяные толпы; не обходится, конечно, без потасовок и даже серьезных драк.1 [1. Песни эти большею частию представляют из себя рифмованные куплеты из 4-х стихов, часто без всякого смысла, в роде следующих:
Как у бабки у тальянки
Изломалися мехи,
Возьму я девку староверочку –
Замолит все грехи.
Заболела голова
С великаго посту,
Полюбил девчонку я
Небольшого росту.]
Но главное раздолье для гулянья, кривлянья и бахвальства «некрутов» наступает с открытием в деревне «бесед» (посиделок). Здесь рекруты – главные действующие лица: им предоставляется здесь полный простор. Они заводят все танцы и игры, выкидывают разные «штуки», сидят на коленях у всех девушек, даже и у «славутниц», угощают их пряниками и конфетами; парни ухаживают за рекрутами и стараются во всем угодить им.
«Призыв» бывает обыкновенно в ноябре месяце. За неделю до назначенного дня гулянье рекрутов особенно усиливается, а за 2–3 дня начинается «гостьба» их по своим родным, которым они ходят прощаться; начинают с самых близких родственников.
Когда рекрут собирается в гости, мать напутствует его следующими причетами:
Ты послушай-ко, рожденье сердечное.
Скачена жемчужина-ягодка,
Ты куда справляешься и свиваешься?
Ты справляешься и свиваешься
Со друзьями, со братьями,
С перелетными удалыми молодцами.
Свиваешься не по-старому
Справляешься не по-прежнему
Во частое любимое гостьбище.
Обмирает мое сердце ретивое.
Справляешься не по волюшке великие.
Ты пойдешь во частое любимое гостьбище
Уж не в первое, а в последнее
Придешь ко своей родимой тетушке,
Сядешь за столы, да за дубовые,
Перекрести ты лицо чисто-бранное
Перед иконою перед божией.
Тебя станут потчивать и чествовать,
Сугреву мою теплую, зеленым вином кудрявыим,
Ты не упивайся, мое милое рожденьице сердечное.
Рекрут идет в гости со своими сверстниками. Родственница (положим, тетка), встречая обнимает его с плеча на плечо и начинает голосить:
Слава, слава, тебе, господи,
Дождалась я своего о любовного племянничка,
Гостя долгожданного,
Во частое любимое, гостьбище.
Уж мне смахнуть-то свои очи ясные
На свово любовного племянничка.
Идет он со друзьями, со братьями,
С перелетными удалыми добрыми молодцами.
Уж я гляжу, тетка бедная,
На тебя, добрый молодец, любовный племянничек;
Идешь да не по своей-то воле вольные.
Не несут тебя резвы ноженьки,
Приупали белы рученьки,
Потуманились очи ясные,
Помертвело лицо белое
Со великого со горюшка.
Садись-ко, любовный племянничек,
За столы да за дубовые
Со удалыми добрыми молодцами.
Поставила я, тетка бедная, столы дубовые,
Постлала скатерти белотканные,
Припасла есву крестьянскую,
Крестьянскую, да не господскую
Подносят рекруту на тарелке вина, причем хозяйка угощает:
Выпей-ко, любовный мой племянничек,
Зелена вина кудрявого
Не в первое, а во последнее.
Рекрут садится с товарищами за стол, покрытый скатерью, на котором кипит самовар и стоят разные закуски: крендели, пряники, конфеты, а также – непременно рыбник (рыбный пирог). Он выпивает немного вина, чаю, пробует закусок и выходит из-за стола. Хозяйка, кланяясь, благодарит его: Спасибо тебе, любовный мой племянничек, Что не занесся ты богатым-то богачеством, Дородным-то дородничеством.
Из гостей ведут рекрута «взапятки», т. е. лицом к большому углу, а спиной к двери с тою мыслию, чтобы в скором времени опять бывать ему здесь в гостях.
С такими же церемониями ходит рекрут и по другим родственникам. Когда вечером, по большей части уже достаточно подвыпивши, возвращается он домой, мать встречает его причетами:
Слава, слава тебе, господи,
Дождалась я догляделася
Свово рожденья сердечного,
Удалого доброго молодца.
Уж ты был во честном любимом гостьбище,
Уж и что тебе сказала любовная тетушка,
Какие приметочки и приглядочки,
Что бывать ли тебе на родимой сторонушке
По-старому, да по-прежнему?
Перед днем отъезда к месту жеребьевки родные рекрута обращаются обыкновенно к местным колдунам я колдовкам, которые по картам, по бобам или другим каким-нибудь способом предсказывают судьбу-счастье рекрута. Иногда накануне отъезда более смелые бабы спрашивают об участи рекрута даже у «нечистой силы». По большей части в таком случае обращаются к «дворовому».
В самый день отъезда в избу рекрута собираются родственники и масса любопытных соседей. Устраивается угощение для ближайших родственников; все ухаживают за рекрутом и стараются предупредить его малейшее желание. После обеда все молятся богу, причем рекрут часто дает какой-нибудь «завет богу» (обет) в случае освобождения его от военной службы. Родители благословляют рекрута и выводят его под руки из избы. Когда рекрут прощается с матерью, последняя обхватывает его руками и начинает причитать:
Ты прощайся со своей родимой сторонушкой,
Ты мое рожденье сердечное,
Со широкой быстрой реченькой,
Со всеми со полями со чистыми,
Со лужками со зелеными.
Ты прощайся, сугрева сердечная,
С Преображеньем многомилостливым
И со всеми храмами господними.
Как приедешь ты на дальнюю сторонушку,
Заведут тебя во приемку казенную,
И станут, сугрева моя теплая,
Содевать с тебя платье крестьянское
И тонкую белую рубашечку,
И станут тебя оглядывать и осматривать;
И поведут тебя на кружало государево,
Под меру под казенную.
И рыкнут судьи – власти не милостливы,
Средца ихни не жалостливы:
Принять да добра молодца
Во солдаты во рекрутские.
Подрежут резвы ноженьки,
Приопадут белы рученьки,
Приужаснется сердце ретивое.
Принесут тебе бритву немецкую,
Станут брить да буйну голову,
Золоты кудри сыпучие.
Обрей ты, мое рожденье сердечное.
Собери-ко свои русы волосы,
Золоты кудри сыпучие.
Заверни во белу тонкую бумажечку,
Пришли ко мне матери победные.
Я пока бедна мать бессчастная
Покаместь я во живности,
Буду держать их во теплой запазушке
За правой за пелечкой.
Пойдут удалы добры-молодцы,
Все твои дружки-товарищи
Ко честному годовому ко праздничку,
Погляжу я, мать бессчастная,
Во хрустальное окошечко
На широкую пробойную улушку,
Погляжу я на твоих друзей-товарищей;
Стану примечать да доглядывать
Тебя, мое рожденье сердечное,
Стану доглядывать по степе да по возрасту,
По похвальныя походочке.
Уж не могу прибрать тебя, рожденье сердечное,
Не по походочке похвальные,
Не по поступке молодецкие,
Не по платью по крестьянскому.
Я погляжу, мати бессчастная,
На тебя, сугрева, сердечная:
Ты была у меня яблонь кудреватая,
Срослая и уросливая,
С корешка да не закомлистой,
По середочке поджаристой.
По лицу по чисто-бранному,
По буйной по головушке,
Уж я не могу тебя признать
Тут долит меня бессчастную
Горе бедность-то великая.
Уж нету мово ясного солнышка
Не по степе, да не по возрасту,
Не по ухваточке похвальные,
Не по походке молодецкие.
Уж была ты у меня яблонь кудреватая,
Свеча да воску ярого,
Верба да золоченая.
Был добрым людям-то присвойчивый.
Тут обомрет мое сердце ретивое,
Что нету мово рожденья сердечного.
Уж,мое-то рожденье сердечное
Был умный-то и разумный,
К добрым людям прибойчивый,
Со того горя великого,
Со обиды, со досады несные
Выну я с своей с теплой пазушки,
Возьму во несчастные рученьки
Кудри желтые сыпучие
Со твоей со буйной головы,
И приложу я к ретив у сердцу победному,
Будто на тебя нагляжуся, рожденье сердечное,
Будто с тобой наговорюся и набаюся.
Когда рекрут садится в сани, наблюдают за лошадью. Если она в это время не стоит смирно, а переступает с ноги на ногу, то примета нехорошая.
С рекрутом отправляется кто-нибудь из близких родственников-мужчин – отец или брат. На месте призыва уже не слышно причитаний, так как бабы редко ездят туда. Все больше встречаются серьезные задумчивые лица мужиков и слышится пьяный разгул призываемых.
Но вот жребий вынут, произведен медицинский осмотр: рекрут оказывается «забритым» и превращается в «новобранца». Прежде чем отправиться к месту своей службы, он еще приезжает на неделю на две домой погулять. Тут уже новобранец кутит во всю ширь русской натуры. Он одевается в лучшее крестьянское платье – суконную «сибирку», яркий цветной шарф и меховую шапку. Домашние и родственницы дарят ему, цветные платки, которые он связывает вместе концами и неизменно носит при себе. Начинается лихое гулянье новобранцев. На тройке лошадей с бубенчиками, с гармоникой и песнями, махая разноцветными платками, разъезжают они по гостям и «беседам». Неизменными спутниками новобранца являются два-три молодых парня-приятеля, которые водят его под руки.
Наступает день отъезда на службу. Мать женская родня все время заливаются горюч ми слезами. Опять происходит прощанье ной бранна со своими родственниками, сопровождаемое обильным угощением; а дома в время укладывают его пожитки и пекут «подорожники». В самый день отъезда в избу нов бранца собирается чуть не вся деревня. уже не только не в состоянии причитать, но даже и плакать, а только охает, стонет. Начинается трогательное прощанье новобранца. Он падает в ноги всем своим домашним и близким родственникам, начиная с отца. Те, понимая его и обнимая, прижимают к своей груди; с посторонними он только обнимается. Новобранец проходит по всему дому: в каждой комнате он молится богу и падает на землю. Потом он идет во двор – прощаться со скотом; пред каждой животиной он кланяется земли и благодарит ее за верную службу ему. Когда он в последний раз прощается с матерью, она обхватывает его руками и напутствует причетами. Напутственные причеты следующие:
Ты пойдешь, рожденье сердечное,
Не по-старому, да не по-прежнему.
И дают не тонку-белую рубашечку солдатскую
На твое-то тело белое,
И дают шинель казенную
Не по костям и не плечушкам,
И дают фуражку солдатскую
Не по буйной-то головушке,
И сапожки-то не по ноженькам
И рукавички не по рученькам.
И станут высылать на путь-дорожку широк
Волока-то будут долгие
И версты будут не мерные,
Пойдут леса темные высокие.
Пойдешь ты, моя сугрева бажёная,
В город а-то незнамые.
Все народы да незнакомые.
Как дойдешь до храма господнего,
До церкви до священные,
Ставь-ко свечку царю небесному,
Пресвятой да богородице
И служи молебны-те заздравные
За великое за здравие,
Чтобы дал тебе Христос истинной
Ума и разума великого
На чужой на дальней на сторонушке.
Служи-ко верою да и правдою,
Держись за веру христианскую,
И слушай-ко властей, судей милостливых,
Командиров, офицеров
И рядовых-то солдатушек.
Будут судьи, власти милостливы
И сердца их будут жалостливы.
128. ПРИЧИТАНИЯ СЕСТРЫ ПО БРАТУ РЕКРУТУ
Ой, да эдак на синем-то море,
Ой, да на чистом-то на поле,
Ой, на валах колыбается,
Ой, на ветру извивается...
Ой, у цветочка-то у яблочка,
Ой, да у родимого брателка
У него на резвых-то ноженьках,
У него сугроб снегу-то белого,
У него крутое-то сголовьице
У него во слезах-то потонуло.
Ой, тужит, плачет мой-от брателко:
Ой, его немного живеньица
Ой, здесь на здешней сторонушке.
Ох, повезут-то его, брателка,
Ох, на службу-то царскую,
Ох, во неволю солдатскую,
Ох, поставят в караулы-то ночные,
Ох, во погоды-то во страшные,
Ох, во вьюги, заметелицы.
Ой, подадут ведь моему брателку
Ой, во правую-то рученьку
Дак еще саблю-то вострую,
Ох, дак и во левую рученьку
Ох, и ружье-то военное:
Ох, ты руби, да не береги,
Все твоих неприятелей!
129.
Ох-и ти! Цветочек баской яблочек,
Ты ли родимый ты брателко,
Тебе малешенько житья
Да и здесь на здешней стороне,
Как у своих-то кормилицев
У батюшки и у матушки,
Молодцом-то удаленьким,
Соколом-то крылатеньким.
Как приведет, судит господи
На чужу, дальню сторону,
Как по службу-то царскую,
Во службу государскую,
С городу да и на город
Дак еще дадут тебе, брателко,
Что шинелку суконную,
Дадут-то сабельку вострую,
Ружье-то троествольное.
Тебе же, родной брателко,
На чужой-то сторонушке
Наскрозь ночки-то темные
В караулах-то стояти.
Приощиплет-то рученьки
От ружья троествольного
И от сабли-то вострые.
Да подай тебе, господи,
Дак там и службу-то легкую,
И науку-то скорую!
130.
Посмотрю я, молодешенька,
Да по всей светлоей светлице,
Да по столовой-то горнице.
Того боле я посмотрю
На широкую-то улицу,
На голубочека брателка.
Нарядился мой брателка
На своем на добром коне
Во старой поре-времечке
Молодцом ясным соколом.
Ты попой-ка су брателка
Развеселых-то песенок.
Ты скажи-ко мне, брателко,
Куды ты наряжаешься?
Я сама знаю, ведаю:
Наряжаешься ты, брателко,
В волостное правленьице,
Ко судьям-то не милостивым.
Приведут тебя, брателко,
Во большую приёмную
И поставят тебя
В меру казенную.
Скажут тебе, брателко,
Судьи-то не милостивые:
Принять его, добра молодца!
Прострелит у тебя
Тогда сердце ретивое,
Призаплачутся у тебя
Твои очи-то ясные.
У тебя-то, брателко,
Все теперь прошло миновалося
Вся гульба молодецкая,
Красота ясна сокола.
Как придешь ты, мой брателко,
На родимую сторонушку
Не в старой поре-времечке,
Не молодцем, ясным соколом.
Не в своей воле вольной
Под угрозою, под неволею.
Не видать мне тебя
Ни в поле, ни по за полю,
Не у себя в светлой светлице,
Не в окошечке, не в зеркале.
Уж угонят тебя, брателко,
В города ти во дальние,
Во немецкие слободы,-
По конец света белого,
По край красна солнышка.
Будешь ты тогда, брателко,
Под грозою, под неволею,
Дадут тебе ружье-то казенное.
На чужой-то сторонушке
Много надо ума разума:
Надо идти-то спроситися,
Придти-то сказатися.
Напиши ты тогда, брателко,
На родиму-то сторонушку,
Ко родимому батюшку,
Ко родимой-то матушке
Скорописчатую грамотку.
Когда сын перед выходом садится на «дольную лавку», то мать плачет:
Ты дитя, да мое дитятко,
Ты дитя, да мое милое,
Ты куда да сподобляешься?
На слуху да нету праздничка,
На слуху да нет господнего.
Ты пойдешь в путь-дороженьку,
Ты пойдешь в путину дальнюю, –
Тебе дороженька не по ноженькам,
Дадут платьице не по косточкам,
Тебе ружье да не по силушке.
Развивайся, мое дитятко,
Развивайся, мое милое,
Во солдатушки-рекрутчинку.
Много горюшка натерпишься,
Много страсти напринимаешься...
132.
Сестра по брату:
Соколочек, да милой брателко,
Ты куда да наряжаешься,
Ты куда да сподобляешься,
Во какую да путь-дороженьку?
Не в любую да подороженьку,
Ко судьям да немилостливым,
Как к сердцам да нежалостливым.
Как заведут, да сокол-брателко,
Во присусье да великое,
Как поставят, да сокол-брателко,
Тебя под мерушку казенную,
Станут брить, да сокол-брателко,
Все твои да все русы кудри.
Повалятся да русы кудри
Со буйные головушки.
Как у тебя, да сокол-брателко.
Твои да все русы кудри,
Как на каждой волосиночке
По горячей по слезиночке.
Как прилетала да птичка-пташечка
Ко косящату окошечку,
Как будила да птичка-пташечка
Соколочка, да мила брателка,
Воспевала да птичка-пташечка
Слезяно да очень жалобно,
Как залетала да птичка-пташица
Как во светлую да светлицу,
Как садилась да птица-пташица
На сголовьице высокое,
Как будила да птичка-пташица
Соколочка, да мила брателка:
Полно спать да высыпатися,
Пора ставать да пробуждатися,
Все во путь да во дороженьку,
Как тебе да наряжатися
Все в город да во Кириллово,
Ко судьям да немилостливым,
Ко сердцам да нежалостливым.
133.
Плач по сыну-рекруту:
Сесть было мне, горюшице,
Бедною да горегорькою,
Мне под красное окошечко,
Мне на лавочку дубовую,
Ко прибоинке кленовою,
К своему да сыну милому,
К сыну милому-любимому,
Мне в остатние, в последние!
Уж ты, мило мое дитятко,
Ты бессчастное родилося,
Бессчастное да бесталанное!
Куды спешишься да торопишься
Изо своего ты дому благодатного,
Изо светлой изо светлицы,
Из новый да новы горницы?
Без тебя, да мило дитятко,
Стемнеет светла светлица,
Опустает дом-подворьице!
Ты подешь, да мило дитятко,
Не в любимую да путь-дороженьку.
Не в любимую во дальную,
Во дальную да во печальную,
Ты во службу-то во царскую,
Во царскую да государскую,
Во солдаты новобранные!
Так ты послушай, мое дитятко,
Что я тебе буду наказывать,
Пословечно наговаривать:
Когда стоскнется тебе сгорюхнется,
Как ты подешь, да мило дитятко,
На ученье то великое,
Так примечай-ко, мое дитятко,
Со которые сторонушки
Так подует ветер буйной-от:
Как с полуденные подует-то,
Так гляди-тко письма-грамоты
От меня-то, от горюшицы;
Так напишу я, бедна горькая,
Напишу письмо-грамоту
Я не на гербовой- бумаге,
Не пером да не чернилами –
По горю да горючим слезам!
Ты возьми, да мило дитятко,
Ты возьми да письмо-грамоту,
Ты возьми да на белы руки,
Ты прижми да к ретиву сердцу,
Что пришло мне письмо-грамотка
С моей родимы стороны,
От родимые от матушки,
От кормильца-то от батюшка,
От соколов от братьев милыих,
От голубушек милых сестер,
От соседей от соседушек
И от соседних милых детушек!
Ты скажи-тко, мое дитятко,
Когда посулишься в дороги гости
О господнем о праздничке,
Поутру ли ты ранешенько,
Ввечеру ли ты позднешенько
Или середи бела дня?
Так я буду ждать да дожидатися,
Выходить буду частешенько
Я на красное крылечушко;
Я глядеть буду поглядывать,
Что нейдет ли мое дитятко
Из дальние да из дороженьки,
Из городов понизовниих,
Понизовниих украйниих,
Из солдатов новобраныих?
Ты простись, да мило дитятко,
Ты с соседям и с соседушкам,
И со красным со девушкам;
Поблагодари, да мое дитятко:
На беседе на смиренноей
Как оне тебя да прилещали,
Неприятныим словам да называли,
Оне некрутом считали!
Как ты придешь, да мило дитятко,
Во свой во дом да благодатной-от,
Ты придешь больно не весел,
Буйну голову повесил!
<<<
| СОДЕРЖАНИЕ | >>>
|
