Вологжане на фронтах Великой Отечественной войны

Почти 20 лет назад смолкли последние залпы второй мировой. А события тех лет еще живут в людских сердцах, отзвуки войны слышны и по сей день. Недавно в Сокольском горвоенкомате был вручен орден Красной Звезды бывшему фронтовику Павлу Васильевичу Меркушину. Это его второй боевой орден.

У Павла Васильевича была на фронте самая гуманная из военных профессий: он служил санинструктором. Много человеческих смертей довелось видеть санинструктору Меркушину. И каждая – врезалась в сердце. Никак не привыкнуть к мысли, что не увидишь больше никогда тех, кто еще сегодня утром ходил, разговаривал, шутил. А многих спас от смерти Меркушин – из-под огня вынec.

Куда только ни бросала судьба Павла Васильевича в лихие военные годы! И нет ничего удивительного в том, что орден лишь спустя девятнадцать лет нашел своего владельца. Нашел в деревне Березино Сокольского района Вологодской области.

Каждый в Березино покажет вам дом «дяди Паши», как зовут Павла Васильевича односельчане. Вас встретит пожилая приветливая женщина Екатерина Николаевна – жена Павла Васильевича, пригласит в переднюю половину. А потом выйдет сам хозяин, высокий и седой. Выйдет, постукивая костылем (левой ноги у него нет – война).

Интересный человек Павел Васильевич. Он в курсе всех совхозных дел, а о пчеловодстве – он большой знаток этого дела – может рассказывать без конца. Вот о войне с незнакомым человеком говорит неохотно. И не потому только, что тяжелы эти воспоминания. Павел Васильевич считает: о войне пусть рассказывают герои, а он – простой рядовой солдат, каких на фронте было сотни тысяч. Правда, если ты сам фронтовик, то Павел Васильевич незаметно увлечется, вспомнит былое...

… В одном бою, в Заполярье, в сорок третьем, здорово немец навалился – много наших ранило. Санинструктор Меркушин делал обычное свое дело: выносил на спине раненых из-под огня, доставлял их в надежное укрытие – на руки врачам сдавал. Вынесет одного, ползет за другим. Ползет и слушает. Вокруг вой, грохот, кричи – не слышно, а он стон тихий уловит, не ошибется, в какую сторону ползти. Верно говорят про санитаров, что они раненого слышат, как мать сквозь сон ребенка. Подползет Меркушин к раненому, первую помощь окажет, перевязку сделает и – в тихое место. Иного поднять не в силах, так на плащпалатку – и тянет за собой.

Не заметил Меркушин в горячке, как его самого в руку ранило, а когда увидел, что рукав распорот, кровь течет – некогда было бежать в укрытие. Перевязал наскоро, да и опять назад – в пекло...

А бой закончился – почувствовал санинструктор Меркушин, что устал он дьявольски. Сделал шаг-другой и упал, как подкошенный. Заснул мгновенно. Укрыли его солдаты бережно плащпалаткой, еще шинель сверху накинули: «Умаялся Паша».

Потом уж узнал Павел Васильевич, что наградили его за этот бой орденом Красной Звезды. И все удивлялся: за что его к награде представили. Бой как бой, ну, может, чуток покрепче обычного. А что ранило, так рана пустяковая была, отлежался...

– Как второй орден получил? – переспросил Павел Васильевич и задумался. Потом медленно, будто пересилив что-то внутри, начал:

– Было это весной, недалеко была уж победа. Часть наша до Карпат дошагала – там немца били. Так вот – 9 апреля это было – слышу, приказал комроты двум бойцам на «нейтралку» идти – ориентиры для пулеметчиков поставить. А «нейтралкой» мы звали ничью землю, которая между нашей и немецкой позициями была. Тоскливо солдату на той земле, да и опасность уж больно велика.

Так вот, значит, слышу я этот приказ. Подхожу к командиру (а командиром у нас был тогда молоденький лейтенант): «Так и так, говорю ему, разрешите мне пойти с ними». А он: «Зачем?», «Как, – говорю, – зачем? Так ведь я – санинструктор, мало ли что может на «нейтралке» случиться. Кто им тогда поможет?»

Посмотрел на меня лейтенант, внимательно так посмотрел и говорит: «Ладно, иди, Меркушин. Да смотри там...» И не договорил.

Ползем. Тишина кругом, только ветерок шуршит, такой ласковый, теплый.

Добрались благополучно до середины «нейтралки», занялись каждый своим делом. И вдруг заметили, видно, гады, открыли по нам огонь. Да какой! Всю землю вокруг вскорежили, и неба не видать стало. Одного солдата сразу убило. А за вторым слежу, не отрываясь. И все спрашиваю:

– Жив, браток?

– Жив пока, – отвечает, – может, и отлежимся, Паша..

Опять спрашиваю, жив ли. Не отвечает. Ранило, думаю.

Вот беда-то! Погибает товарищ рядом, а подползти никак. Что делать? Думал, думал и надумал. Кое-как смотал с ног обмотки, связал их узлом да и бросил раненому, как бросают матросы конец.

– Привязывайся, – кричу, – подтяну к себе. Понял он, собрал силы – привязался. Тащу его помаленьку к себе, а он тяжеленный, ни рукой, ни ногой не шевельнет.

Наконец притянул его к себе, смотрю – бледный он, крови, видать, много потерял.

– Потерпи, – говорю, – милок. Теперь я тебя мигом до своих доставлю.

Обхватил я его правой рукой, и ползем мы с ним этаким манером. Ползу и все думаю: «Только бы сил хватило»...

Вот уж и свои близко. Слышно даже, как кричат солдаты из окопов:

– Давай, Паша, давай, родной, немного осталось...

И вдруг свист, противный, резкий. «Мина!» – только и мелькнуло в голове. Навалилось что-то огромное и тяжелое, а потом швырнуло меня в сторону, точно пылинку. Потерял я сознание.

Подобрали нас ребята, отправили в госпиталь. Солдат, которого я тащил через «нейтралку», жив остался...

На этом и кончилась моя фронтовая служба. Не знал я, не думал, что тогда представили меня во второй раз к ордену. Да и удивляться-то нечему. Всякое на войне бывает.