Военные действия на территории области. Оборона Ошты (Вытегорский район)

Журналистка. В годы Великой Отечественной войны работала в вытегорской районной газете «Красное знамя». В 1944 году была направлена под Ошту (ныне Вытегорского района) на разминирование территории, освобожденной нашими войсками от врага. Лишь в 1945 году вернулась в редакцию своей газеты, в которой работала многие послевоенные годы. Предлагаемые воспоминания были опубликованы в газете «Русский Север» 23 июня 1994 года. Здесь даны в сокращенном виде.

...Наконец, наступил первый день нашей работы на минном поле. Это было 25 или 28 июля.

Мы стоим пока со своими орудиями производства – щупами – на дороге. Начальник штаба Иван Карпов, начальник района разминирования Иван Бондаренко и комвзвода Командиров уходят искать мины. Проходит несколько томительных минут ожидания. И вдруг воздух сотрясает огромной силы взрыв. Мы видим, как чье-то тело взметнулось высоко вверх и упало. Карпов и Бондаренко бегут к нам.

– Санитары, носилки! – командует начальник штаба.

И вот несут Командирова. Лицо и руки его обожжены до черноты. Он в шоке и молчит. Его увозят на телеге.

Наверное, каждый, кто читает эти строки, поймет наше изменившееся настроение. Если уж человек с опытом, опаленный войной (Командиров прибыл к нам с фронта), подорвался, то что остается нам?

Но слышим команду начальника штаба:

– Командиры взводов и отделений – на поле!

Вышли вперед командиры взводов Тамара Котовская, Клавдия Ушакова, Шура Заморина, Слава Попов, заменивший Командирова, я и другие командиры подразделений.

Карпов дает последние наставления:

– Первые мины в каждом ряду найдены – вы их видите. Снимите с них взрыватели. Дальше – сами. Мины расположены в шахматном порядке на расстоянии трех метров друг от друга. Ваша задача – найти и обезвредить каждую мину. Выносить их с поля боя будут ваши помощники.

Было страшно снять взрыватель с первой мины. Казалось, только дотронусь до него – и произойдет непоправимое. Но взрыватель оказался послушным моей руке. Я вытащила его легко, без сопротивления... Думаю, что у каждого минера в первые минуты работы были тревога и неуверенность в себе.

В отдельные моменты психологическое напряжение – прямо-таки до предела. Мина найдена, но на боковой ее части, где расположен взрыватель, грунт успел утрамбоваться, взрывателя не видно. Срываю сучок с дерева, распластываюсь на земле и начинаю очищать землю. «Только бы не сбить чеку», – эта мысль занимает все мое существо. Одно неосторожное движение – и эта мина станет последней для меня. Наконец вижу кончик взрывателя с чекой. С облегчением тяну на себя. Все! Пронесло!

...Разминируем лес. Работа идет своим чередом. Подхожу к мине, берусь за кончик взрывателя. Он остался у меня в руке... вместе с чекой, остальная часть взрывателя – в мине. Сейчас последует взрыв? От него мне уже не убежать. Но взрыва не происходит. Показываю свой «трофей» начальнику штаба. Он округляет глаза, брови лезут изумленно вверх.

– Как ты сумела избежать взрыва? – говорит он.

Я пожимаю плечами и веду его к мине. Он высказывает предположение, что в нее, должно быть, забыли вложить тол. Но все-таки достает из сумки бикфордов шнур, поджигает его. Мы убегаем на безопасное расстояние. Взрыв. Деревья вокруг образовавшейся воронки ложатся на землю веером...

Да, мне невероятно повезло. К великому сожалению, не всем сопутствовало такое везение. И выросли могилы минеров на оштинской земле.

...Деревенька Карданга. Здесь чудом сохранилось несколько домов. Вокруг деревни – поля, поля. И все они заминированы. Мы перебазировались сюда. Нас разместили в двухэтажном доме. И на минных полях работа спорится. Правда, в первый день возник конфликт с селянами, которые вернулись из эвакуации, – слишком близко от домов взорвали штабель из 200 противотанковых мин. В окнах домов повылетали от взрывной волны стекла, с таким трудом приобретенные. В общем, досталось нам «на орехи», мата наслушались в своей адрес.

Порой гибли из-за несоблюдения техники безопасности. Невольной свидетельницей подрыва Розы Гребневой была Александра Михайловна Патрашина. Она вспоминает:

– Мы с Розой работали рядом. Она нашла мину, у которой взрыватель крепко засел. Я говорю: «Не дергай, подорвешься», а она все продолжала тянуть его. Кончилось это взрывом.

Если бы Роза знала, что взрыватель у этой мины слился от времени с толевой массой и там образовалось очень чувствительное к взрыву вещество – пироксилин, она, безусловно, осталась бы жива.

Я работала неполный сезон 1944 года непосредственно на разминировании. Осенью тяжело заболел писарь штаба, старичок с одним легким. Я по приказу начальника штаба заменила писаря. Больше не была на минных полях, но я знала все радости и невзгоды минеров. Работали они в своей обуви, одежде, каждый день совершая 5-10-километровые походы на минные поля. Обувь безнадежно износилась. Когда глухой осенью шли на работу, у многих сверкали голые пятки и высовывались пальцы из сапог. Помню, привезли 10-12 пар солдатских ботинок с обмотками, причем сорок последнего размера. Было смешно смотреть, когда эту обувку надевали девушки на свои маленькие ножки. Ребята, глядя на них, умирали со смеху. Но это был смех сквозь слезы.

У девчат от своей дырявой обуви распухли ноги. Да и простужались безмерно в своей легкой одежонке. Многие после работ по разминированию так и не смогли избавиться от болезней, полученных там. Тамара Котовская, бывший командир взвода, а затем роты, почти не может ходить. Жестокой астмой страдает Валя Малашова. В молодом возрасте от полученной контузии умерла Нина Афонина, постоянно испытывавшая сильные головные боли. Нет среди нас Зои Селиной, Жени Малковой, Васи Курицына, Миши Климова. Инвалидами (без ног) стали Лида Патрашина и Мария Кузнецова...