титульная страница

Сочинения Николая Рубцова
Николай Рубцов – человек и поэт
Творчество Рубцова
Об отдельных произведениях и сборниках
Жизнь поэта
Память
Преподавание творчества Николая Рубцова в школе
Творчество Н. Рубцова в культурно-просветительской работе
Николай Рубцов в искусстве
Библиография
Николай Рубцов на кинопленке
Песни на стихи Н. М. Рубцова
Нотные сборники песен на стихи Н. М. Рубцова
Николай Рубцов в художественной литературе
Фотографии


 

 

Кошелева М.
Зима? Прекрасно, что зима! : Борис Чулков о первой зиме Николая Рубцова в Вологде

/ М. Кошелева // Российский писатель. – 2006. – № 10 (май). – С. 13 : фот. – (Память).

 

За В период с 12 по 16 июня 2006 г. в Государственной Думе будет представлена фотовыставка постоянных авторов Андрея и Марины Кошелевых «Что вспомню я?», посвященная 70-летию со дня рождения Николая Рубцова. Поэт вспоминет Родину, его друзья – самого поэта, а «фотосюит» – свой многолетний путь по Вологодской земле, давшей России целую плеяду мастеров слова. Один из них – поэт и переводчик Борис Чулков, друг Николая Рубцова. По итогам прошедшего, 2005 года, он был удостоен всероссийской литературной премии «Звезда полей». И наша редакция пользуется случаем, чтобы поздравить Бориса Александровича с такой высокой оценкой его деятельности.

Борис Александрович Чулков – коренной вологжанин. После школы окончил факультет переводчиков Ленинградского института иностранных языков. Работал в Вологде преподавателем в институте, а затем долгое время (до 1980 г.) – в газете «Московский комсомолец». Первая книжка была издана в 1960 г. в Вологде. В 1964 г. принят в Союз писателей СССР. В1981–1983 гг. прошёл Высшие литературные курсы в Москве. Издал свыше десятка книжек стихотворений Вологда, Архангельск, Москва).

В 1999 г. – к 200-летию А.С. Пушкина – выпустил сборник «Муз бессмертная сестра. 1830-2000 гг.» – антологию стихов русских поэтов о знаменитой царскосельской статуе «Девушка с кувшином». За создание антологии «Царское Село в поэзии. 1750-2000 гг.» (СПб., 1999) удостоен Царскосельской художественной премии за этот год.

С Мариной и Андреем Кошелевыми Бориса Александровича уже два года связывают теплые, дружеские отношения. Об этом говорит и предлагаемая ниже новелла Марины, бережно собранная на основе стихотворений Бориса Чулкова, его воспоминаний, фотографий (в том числе – писем Николая Рубцова и других источников.

  Радует это ? Радует!
Радует – я не скрываю.
Валится снег. Валится.
Чистый, серебряный, нежный.
Нравится это? Нравится!
Нравится вечер снежный...

«Здравствуй, милый и дорогой Боря! Давно уже я собирался написать тебе, ноты знаешь, как это трудно бывает сделать. Разные есть тут причины, и все ты знаешь ... Вспоминаю о тебе всегда, как о прекрасном человеке и поэте ... Твой Николай Рубцов»...

  ... За окнами
какой–то нежный снег
– Не снег ...а ткань
– как будто соткана из света...
...Зима? Прекрасно, что зима!

В декабре 1965 г. вологодская зима заговорила «на звучном русском языке» – в городе состоялся семинар молодых писателей. Там Борис Чулков впервые услышал стихотворения Николая Рубцова в авторском исполнении. «Мы были потрясены, – признался Борис Александрович, – новизной этой поэзии, ее силой. И было странно, что Рубцов был представлен как поэт начинающий. И еще была очень обидной для него, я заметил, реплика руководителя семинара: «Лирика лирикой, но надо быть ближе к жизни. Актуальнее». Рубцов не спорил, но я видел, что он весь кипит ...»

О семинаре молодых можно прочесть и в книге Нинель Александровны Старичковой «Наедине с Рубцовым». Там же она описала весьма интересные подробности своего визита к Борису Чулкову вместе с Николаем:

«...Чулков при встрече не вскинул дружески руки, но по виду было заметно, что очень рад ... Книги, книги, книги – вот что запомнилось мне в тесной комнатке поэта ... Рубцов поставил на стол бутылку вина с Румяным яблоком на этикетке. «У меня ничего нет. Вот только это», – сказал Борис и поставил на стол тарелку с кусочками... черствого черного хлеба. На это Рубцов просто махнул рукой. Они налили себе вина, и началась беседа. О чем они говорили, Бог знает. Разговор был для двоих, меня они словно не замечали ...»

По всей видимости, скудная трапеза не связывала полета мысли и не мешала друзьям понимать друг друга с полуслова, а в иные моменты, возможно, и безо всяких слов вообще. Может быть, именно такое состояние имел в виду и Василий Белов, когда в своем «Бобришном угоре» он обронил, казалось бы, парадоксальное: «Настоящих друзей никогда не потчуют за столом».

  Зима казалась не суровой,
Бодрее были холода,
Спелей звезда, певучей – слово,
И терпче – праздник и страда.
Там было все острей и ярче.
Потом – скупей, тупей, тусклей...
Златая рыбка скажет: «Старче!
Не пожелай, а пожалей.
Не пожелай палат богатых
Взамен полатей да избы,
А пожалей о днях крылатых,
О вешних днях твоей судьбы.
И во дворец тебя вселю я,
И златом будешь ты богат,
Но только юность золотую
Я не верну тебе назад!...

В ту далекую зиму в распоряжении Николая Рубцова оказались все книги Бориса Чулкова.

Читал он запоем – Пушкина, Лермонтова, Блока, Есенина. Особую привязанность питал к Тютчеву, Фету, Полонскому, Майкову, Апухтину. Восторгался знаменитым триединством Тютчева: «блистает, блещет и блестит». Очень любил стихи французских поэтов – Верлена, Бодлера и Вийона. Последнего – настолько, что, каждый раз бывая впоследствии у Чулкова, не выпускал заветный томик из рук и даже грозился, что рано или поздно он эту книжку выкрадет...

Музыку Рубцов любил мелодичную – народную и классическую. Собственных песен он в ту зиму у Чулковых не пел – ни гармони, ни гитары у него тогда не было. Джаз, за некоторыми исключениями, не признавал. Его раздражало все, что, по его выражению, «торчало». Неоднократно просил поставить любимые пластинки – «Реквием» Моцарта и «Осеннюю песню» Чайковского. Последняя, по предположению Бориса Чулкова, каким–то образом повлияла на настрой стихотворения «По мокрым скверам», написанную Рубцовым по мотивам «Осенней песни» Верлена. «В обнимку с ветром иду по скверу в потемках ночи...»

Весною 1966 г. Рубцов уехал в Москву, на экзаменационную сессию, а затем, по приглашению Василия Нечунаева и Бориса Шишаева, – на Алтай ...

Свою первую отдельную комнату – на Набережной VI Армии, рядом с храмом Андрея Первозванного, – (Николай Рубцов получил по ходатайству вологодской писательской организации осенью 1967 года – после выхода в свет его «Звезды полей» и агитационной поездки писателей по Волго–Балту. Не очень повезло с соседом. Тот весьма активно пытался воспитывать поэта, и тому приходилось уходить из дому. Очень часто – к Борису Чулкову. Однажды затяжной конфликт по месту жительства перешел за допустимые границы, и Рубцов появился у Бориса с вопросом: «Можно мне пожить у вас?» «Смотри сам – ответил тот, – В большой комнате матушка, в твоей бывшей – сестра с мужем, в третьей комнатушке – я с женой ...» Остановились на балконе. Поставили стол, тюфяк, и целую неделю Николай приходил сюда ночевать. Бывал и впредь. Здесь его принимали всегда. Потому что – хорошо понимали.

  ...Я знал, что он иначе и не мог,
я чувствовал: во всех его метаньях
и не душа повинною была,
а путь, что предначертан был от века,
а жребий, что написан на роду.
Что ж до души – так вот: она была из тех же матерьялов,
что и сумрак, и облака, и смурные туманы
– покровы над текучим телом рек,
едва ль и в зной–то сильно разогретых.
К тому же мы отнюдь не представляем,
что наша может выкинуть душа
(вот только было ведро, ан гляди
– уже и хмурь, и тень, и темень-туча, а там уж
и ненастье – ливень, дождь),
Душой поэт таким же был сродни, как сам он,
неприкаянным скитальцам – Есенину, Вийону и Верлену
(судьба – листок, осенним мчимый ветром, не знающим, куда листок несет),
Но, может быть, и не было метаний, как после
неизбежно все представят, хрестоматийный глянец наведя?
Нет, были, – отвечаю, –
как не быть–то: он милостию Божьей был поэт.

В маленькой кухне Бориса Чулкова на Советском проспекте в городе Вологде аскетически пусто. И лишь на голой стене над столом – потрепаная афиша Литературного вечера десятилетней давности. На ней портрет Николая Рубцова.

«Недавно ко мне пришел один человек, – задумчиво проронил Борис Александрович, – с просьбой рассказать про Рубцова «все»... Но ведь это же невозможно!... Я не могу рассказать про Николая – все. И (после паузы, решительно) – не хочу!»

...За окнами какой – то нежный свет ...

Борис Александрович молчит. Наверное, вспоминает кого-то. Ушедшего друга? Или, может быть, – любимую женщину?