В годы первых пятилеток советским правительством предпринималось строительство гигантских предприятий и сооружений: Днепрогэс, Магнитка, Уралмаш, Беломоро-Балтийский канал. Создание Рыбинского водохранилища также относится к крупным стройкам 30-х годов. Целью его строительства являлось расширение водно-транспортной системы страны и создание Рыбинской ГЭС. Правящая элита государства в своих деяниях абсолютно не считалась ни с волей, ни с какими-либо правами своего народа, даже с правом на выбор места жительства. Из зоны затопления были выселены жители около семисот деревень и хуторов. На дне Рыбинского моря оказался прекрасный город Молога. Несомненный интерес представляет изучение истории переселения жителей в связи с созданием водохранилища. При подготовке настоящего сообщения была поставлена задача рассмотреть некоторые проблемы, связанные с переселением жителей Череповецкого района: методы переселения, роль местных органов Советской власти в переселении, отношение людей к этому событию. В работе использованы постановления ВЦИК и СНК СССР, инструкции и постановления областного и районных исполнительных комитетов, заявления и жалобы переселенцев, протоколы собраний колхозников, сохранившиеся в Череповецком филиале Государственного архива Вологодской области, использовались публикации центральной и местной прессы 1936-1939 годов, а также воспоминания переселенцев, собранные в ходе экспедиций.
Замыслы о создании больших водохранилищ в России возникали уже давно. Еще «в конце XVIII века академик Паллас, совершая путешествие по Волге, серьезно задумался над возмутительно неэкономичным использованием ее транспортных возможностей и над изолированностью этой величайшей реки. Он сделал наброски проекта соединения Волги с Балтикой и с Черным морем, Сибирью, Ледовитым океаном».[1] В 1932 году Советское правительство решило начать в бассейне Волги строительство целой системы ирригационных и гидротехнических сооружений, объединенных общим планом, под названием «Большая Волга». Переселение производилось согласно постановлению ВЦИК и СНК СССР от 1 августа 1936 года. Главной организацией, занимающейся вопросами строительства Рыбинской ГЭС и переселения жителей являлся Волгострой НКВД СССР. Однако главными исполнителями этого постановления назначались местные органы Советской власти. Действовали они согласно «Инструкции о землеустройстве землепользований, затрагиваемых строительством Волгостроя НКВД СССР (Угличского и Рыбинского гидроузлов на реке Волге)», составленной осенью 1937 года. В этой инструкции приводились указания к переселению. «При изъятии у колхозов и единоличных трудовых хозяйств части их земель для нужд «Волгостроя», им отводятся взамен участки из свободных земельных фондов. Отводимые участки должны быть равноценны с изъятыми. Проектировать места вселения необходимо с учетом минимальных расстояний от мест выселения, считая предельно максимальным расстояние в 18 км. При изъятии земли землепользователям возмещаются убытки, а именно:
а) стоимость всех оставляемых на месте строений, сооружений, насаждений и посевов, или стоимость переноса строений и сооружений и устройство их на новом месте;
б) размер неиспользованных затрат по обработке, удобрению, или оплата расходов по подготовке к сельскохозяйственному использованию площадей на новых местах;
в) расходы по восстановлению остающегося после изъятия имущества и пр. При изъятии земель, находящиеся на ней деревянные строения, если их изношенность не превышает 60 процентов, подлежат, при желании владельцев, переносу и восстановлению на новом месте средствами владельца за счет «Волгостроя», который оплачивает стоимость разборки, перевозки и установки на новом месте строения. «Волгострою» разрешено производить покупку домов у переселяющихся единоличных крестьянских хозяйств, при их на то согласии. Если процентный износ деревянных строений превышает 60 процентов, то они либо изымаются у владельцев «Волгостроем» с последующей выплатой их стоимости, либо оплачивается перевозка этих строений в качестве материалов. Для описи подлежащей изъятию земли и оценки стоимости неиспользованных затрат труда и средств, а также стоимости изымаемого имущества землепользователей, райисполкомы или городские (поселковые) советы назначают Оценочную комиссию в составе заместителя председателя райисполкома, заведующего районным финансовым отделом, и других лиц. Все решения Оценочной комиссии по вопросам окончательной оценки убытков и порядка их возмещения объявляются заинтересованным землепользователям, которые могут обжаловать эти решения».[2]
Таким образом, на основании вышеприведенного документа, составили план переселения. Президиумы райисполкомов, в свою очередь, также утверждали планы по переселению градждан района из зоны затопления. Так, президиум Череповецкого райисполкома поставил перед председателем Вахновского сельсовета задачу: в течении ноября 1938 года выселить с территории сельсовета 67 хозяйств.[3] Следует отметить, что при этом большинство планов выполнялось позднее намеченного срока. В отчетах и постановлениях часто можно встретить строки, похожие на эти: «Работы по переселению в Череповецком и Мяксинском районах неудовлетворительны».[4]
Для того, чтобы облегчить положение переселенцев, Вологодская областная комиссия по делам «Волгостроя» 15 марта 1938 года обязала ответственные инстанции выдать в текущем году долгосрочную ссуду в сумме сто тысяч рублей для частных застроек Череповца переселенцами из затопляемой зоны сроком на двадцать лет, с начислением 1 процента годовых.[5] По этому поводу в газете «Коммунист» 15 февраля 1939 года писали: «Правительство отпускает на переселение огромные средства. Так до начала текущего года 1650 хозяйствам было начислено более 8,5 млн. рублей». Однако по воспоминаниям очевидцев, подъемные оказались настолько малы, что их хватало только для постройки на новом месте сарая или амбара. «Волгострой» помогал переселенцам стройматериалами. Выделялись гвозди, дранка, пакля, краска.[6] Но в архиве сохранилось немало свидетельств, доказывающих, насколько невелика оказалась поддержка стройматериалами. На заседании облисполкома от мая 1940 года отмечалось, что снабжение стройматериалами ведется неудовлетворительно – в течение пяти месяцев прислано только тысяча килограммов драночных гвоздей (по одному килограмму на одного переселенца) и шестьсот килограммов строительных.[7] «Волгосторой», а также местные власти обязывались обеспечить переселенцев транспортом. В 1938 году Череповецкому району выделили три автомашины и три трактора, Мяксинскому району – две автомашины и два трактора. Предполагалось, что переселяемым колхозам помогут ближайшие сельсоветы. В ноябре 1938 года президиум райисполкома передал председателю Вахновского сельсовета план переселения колхозов, в котором значилось: «Транспорт вашего сельсовета целиком должен быть использован для перевозки колхозов Вахновского сельсовета... В помощь вашему сельсовету прикреплен транспорт Матуринского, Борисоглебского, Ильинского, Богословского, Дубровского, Яргомжского сельсоветов... С получением сего свяжитесь с председателями вышеуказанных сельсоветов и наметьте с ними мероприятия, обеспечивающие безоговорочное выполнение плана перевозок в сроки».[8]
Однако подобные постановления не всегда выполнялись, «руководители Шухободского, Заболотского и некоторых других сельсоветов до сих пор не нашли возможности выделить ни одной подводы», – писала газета «Коммунист». Некоторые колхозы относились к делу добросовестнее. «Колхоз «Ударник» Кондашского сельсовета выделяет пять лошадей для Вахновского сельсовета по распоряжению Череповецкого райисполкома».[9]
Следует отметить, что на первом этапе реализации проекта переселения главной задачей местных органов Советской власти являлось проведение собраний колхозников. Почти все очевидцы рассказывают, что собрания проводились многократно, население не хотело верить, что им навсегда придется покинуть родные места. В архиве сохранился протокол одного из собраний членов колхоза «Пролетарий». Вот некоторые из реплик колхозников: «Как нас заманивали в колхоз, так заманивают и на переселение», «Колхоз перевозить, а нас не трогать», «Куда же мы поедем из своего села, мы уже старые». Тем не менее, собрание постановило переселение в колхоз «Имени крестьянской газеты». Иного выхода у них не было, местные власти этот вопрос предрешили. А.Д. Садкова, жительница деревни Даргун рассказывала: «Слез было пролито больше, чем в войну». Переселялись люди с неохотой, затягивали переезд.
Летом 1939 года из отдела подготовки зоны затопления в Череповецкий райисполком пришло извещение о том, что часть переселенцев оттягивают сроки переезда или перевоза строений из зоны затопления. «Одним из поводов является предоставление части переселенцев сенозаготовительных и лесных работ. Это не должно мешать переселению», – писалось в документе. Власти вынесли приказ: «в двухдекадный срок проверить состав рабочих и освободить от работ живущих в зоне затопления, а впредь на работу принимать только тех колхозников, которые не имеют задолженности перед «Волгостроем».[10]
Очевидцы вспоминают, что некоторые жители говорили: «Никуда не поеду, что хотите со мной делайте». Крестьяне села Ольхово вспоминали, что после отъезда всех жителей в селе осталась одна только бабушка. Несколько раз к ней приезжал Мяксинский прокурор. Только после этого она покинула Ольхово. Вспоминают, что в деревне Хмелина одна из семей не хотела переселяться из своего дома. Когда заключенные стали разбирать дом, в нем топилась печь. Люди рассказывали, что в Хмелине, чтобы вынудить жителей покинуть деревню, председатель колхоза била стекла в домах. Село Даргун и деревня Ульяново находились в трех километрах друг от друга, причем жители Даргуна подлежали выселению, а в Ульянове – оставались на своих местах. Жительница деревни рассказала, что когда крестьяне из Даргуна отказались по этой причине переезжать, решили выселить и ульяновцев. Аполлинария Филипповна Силова вспоминает, что по этой причине умер один мужчина.
Населению пришлось смириться с мыслью о необходимости переселения. Встал новый вопрос: «Куда переселяться?». Областная комиссия разработала подробный план переселения. Уезжали переселенцы в города Сокол, Грязовец, в районы Вологодской области, в Ленинградскую, Ярославскую области. Есть факты переселения в Волгоград, на Дальний Восток, на Украину. Многие переезжали в Череповец. И тут с переселением у людей возникали проблемы. От президиума Череповецкого райисполкома в Череповецкий городской совет пришло требование не мешать колхозникам переселяться в город, и «не таскать их от стола к столу». В черте города выделялось 187 участков. Всего в Череповец оказались перенесенными 364 хозяйства.[11] В 1940 году многие хозяйства из деревни Хмелина, села Даргун, села Ольхово переехали в Карело-Финскую ССР, на территорию, освобожденную после Финской войны. Только из Ольхово туда уехали около 90 семей. Перед переездом в Карело-Финскую ССР отправляли ходоков. Возвратясь, они рассказывали о том, что увидели в Финляндии. Одна женщина, возвратившись домой, сказала: «Ни живой, ни мертвой туда больше не поеду». Некоторым земля финская понравилась. Они собирались и, сначала на барже, а потом по железной дороге уезжали в Финляндию Очевидцы вспоминают: «Трава, как ковер, а в колодцах вода родниковая». «Дома стояли уже готовые, чистые, в большинстве из них осталась мебель после финнов. Но пожить хорошо смогли только год».
В июне 1941 года началась Великая Отечественная война, всех эвакуировали. Кого-то увозили в военные городки, многие возвращались в родные края. Дорога назад была очень трудной: бывало, попадали под обстрел немцев. А.Д. Садкова вспоминает, что жителей деревни Нелюбово повезли к городу Ленинграду, но по пути выгрузили и оставили. Все нелюбовцы умерли от голода. Выселенные из села Даргун жители возвратились в свое село, а их дома оказались занятыми другими переселенцами, уговорили расселиться по разным колхозам.
Когда решали вопрос о переселении, комиссия оценивала хозяйство, определяла износ дома в процентах, чтобы выплатить людям компенсацию. В деревне Вахново, например, у 16 жителей износ дома превышал 60 процентов.[12] Немало оказалось случаев неправильной оценки домов. В комиссию поступали жалобы: «Прошу оценочную комиссию выехать в деревню Успенская слобода. Мой дом оценен неправильно, не 60, а 80 процентов износа, поэтому он остается за «Волгостроем».[13]
При переселении учитывались особенности будущего местожительства. Президиум Верховного Совета РСФСР 26 июля 1939 года постановил «организовать посылку выборных от переселенцев ходоков для предварительного ознакомления и осмотра новых мест жительства, с последующим отчетом своим переселенцам на общих собраниях. На оплату ходоков составить сметы».[14]
Так как места переселения определяли райисполкомы, то от жителей зоны затопления поступало огромное количество жалоб и заявлений. Каждое такое заявление регистрировалось. Например, жалоба А.И. Хмельновой от 23 сентября 1938 года значилась в Череповецком райисполкоме за №464/8. Некоторые просьбы удовлетворялись, но чаще просителям отказывали. Николай Иванович Кузнецов из деревни Александровка Вахновского сельсовета написал жалобу И. В. Сталину, в которой просил разрешения переехать в Малажу, где уже купил дом. Ему отказали, мотивируя отказ тем, что в Малажу вместо восьми хозяйств, предусмотренных планом, переселилось к тому времени уже девять. Ему предложили переселиться в колхоз «Нелазское» Борисоглебского сельсовета.[15] Некоторые недовольные распределением, уходили «самотеком». В газете «Коммунист» от 14 мая 1938 года опубликовано: «Весной сего года начал получаться самотек колхозников в пригородные колхозы, в особенности Матуринского сельсовета и, по-видимому, с позволения и санкции самого района, в силу чего получилось брожение... Спрашивается, где же плановость и твердое руководство переселением».
Жители вспоминали, что вещи и стройматериалы перевозили на лошадях, на баржах или плотах по воде, иногда на автомашинах. Нередко колхозникам не хватало транспорта для переселения. Например, колхозники Якушевы и Кораблевы сплавили свои постройки с помощью небольшого парохода и вытащили их на берег (в середине октября). Часть построек перевезли в отведенные места, а оставшиеся лежали долгое время на берегу, потому что «никак не могут найти лошадей для перевозки ни за какие деньги». Заявление написано в конце декабря. Постройки пролежали на берегу более двух месяцев. Еще одним примером является заявление начальнику Череповецкого госречнарохозяйства от граждан Луковецкого сельсовета Савина, Кодина и Лебедева от 20 июля 1936 года, в котором они сообщают, что «дома их давно разобраны и уже три месяца портятся на берегу. А баржи, обещаемой по договору, все еще нет». Зоя Ивановна Васенькова из Пертовки вспоминала: «Все перевозили на лошадях сами женщины, так как мужчины были на финской, а дома собирали наемные рабочие».
Что касается колхозов доприселения, то им представлялась часть неделимого имущества, принадлежащая колхозникам, приселяющимся в этот колхоз. В каждом переселяемом колхозе производился раздел имущества и скота по числу членов колхоза, достигших 16 лет. В доприселяемых колхозах проводились собрания коллективов, где решались вопросы о том, кого брать, а кого не брать в колхозы. Чаще крестьян принимали в колхозы, так как не хватало рабочей силы. Также в колхозах доприселения составляли сводки по учету свободного жилищного фонда. Между председателями доприселяемых колхозов и переселенцами составлялись акты приема – передачи имущества. К приехавшим переселенцам не всегда относились доброжелательно. Нередко местные власти безответственно выполняли поставленные перед ними задачи. При решении проблем, связанных с переселением, возникало много волокиты. В системе управления наблюдались немалые беспорядки.
Таким образом, к 1941 году в Череповецком районе были выселены многие жители. Строительство водохранилищ для людей стало трагедией. Велик ущерб, нанесенный природе в районе Рыбинского моря. Сейчас большинство ученых убеждено, что создание водохранилищ не являлось необходимой акцией для народного хозяйства. Рыбинская ГЭС по тем временам была маломощной электростанцией. А.Д. Садкова, которой сейчас 90 лет, сказала: «Вот спустили бы Рыбинское море, и умереть можно спокойно».
Примечания:
1 Известия. 1936. 22 июня.
2 ЧФ ГАВО. Ф. 5. Oп. 1. Д. 186. Л 1-9.
3 ЧФ ГАВО. Ф. 183. Oп. 1. Д. 62. Л. 1.
4 ЧФ ГАВО. Ф. 5. Oп. 1. Д. 192. Л. 2.
5 Там же. Л. 5.
6 ЧФ ГАВО. Ф. 5. Oп. 1. Д. 188. Л. 25,28,30.
7 ЧФ ГАВО. Ф. 5. Oп. 1. Д. 310. Л. 3.
8 ЧФ ГАВО. Ф. 183. Oп. 1. Д. 62. Л. 1.
9 Там же. Л. 35.
10 Там же. Л. 104.
11 ЧФ ГАВО. Ф. 5. Oп. 1. Д. 192. Л. 18.
12 ЧФ ГАВО. Ф. 183. Oп. 1. Д. 62. Л. 5.
13 ЧФ ГАВО. Ф. 5. Oп. 1. Д. 205. Л. 36.
14 ЧФ ГАВО. Ф. 5. Oп. 1. Д. 204. Л. 175.
15 ЧФ ГАВО. Ф. 5. Oп. 1. Д. 193. Л. 155.