Труд долгий и неблагодарный, но это лучше, чем смотреть на блаженных сквозь волчок, снабженный оптикой.
      В последний день Георгий решился рискнуть и пойти на контакт с "новыми русскими". Из Москвы, по настоянию жены Хардикова, приехал светило-доктор, а с ним увязался какой-то американец, интересующийся фактами контактов с инопланетянами. Доктор, естественно, побеседовал с обоими пациентами, а иностранца пустили только к бывшему капитану, хорошо владеющему английским. К Скарлыгину пошел Поспелов, переодевшись и слегка загримировавшись под американца и прихватив с собой коллегу-"переводчика". На всякий случай беседу устроили в полуосвещенной комнате, где лампа "замыливала" глаза собеседника.
      Узнав, что в гости пришел гражданин США, специалист в области уфологии и поиска внеземных цивилизаций, Скарлыгин невероятно обрадовался и стал благодарить президента америки Клинтона за шаги гуманизма и серьезный подход к новейшим наукам в области познания мира и Вселенной, к чему в России всегда относились и относятся наплевательски, а всех свидетелей, очевидцев, тем более вступавших в контакты с инопланетными существами, бросают в психушки и объявляют сумасшедшими. Как и при коммунистах. Около двух часов, заводясь от распиравших душу чувств, бывший геофизик, журналист и предприниматель рассказывал свою эпопею, почти точно повторяя прежние откровения и разве что добавляя все новые и новые подробности.
      По его рассказу, после того как их чем-то усыпили в вертолете, Скарлыгин очнулся уже в недрах космического корабля, одетый в блестящий комбинезон из металлолизированной ткани и привязанный к креслу. Его разбудил Хардиков и сообщил, что, кажется, они влипли в историю, попали либо к наикрутейшим бандитам и сейчас из них начнут выколачивать и выдавливать выкуп, либо пилоты хватили лишка и увезли за границу, возможно, в Швецию, и они сейчас находятся в камере как незаконно въехавшие в страну. Скарлыгин же, после тщательного осмотра помещения, пришел к выводу, что это отсек подводной лодки, где он однажды бывал на экскурсии еще в пионерском возрасте. Хардиков согласился, сообразив, что вертолет заблудился, упал где-нибудь на лед Северного моря и их подобрала субмарина, скорее всего, иностранная, потому что все сделано здорово и красиво.
      Затем они начали стучать в стены, и тут открылся иллюминатор.
      Скарлыгин хорошо разбирался в астрономии и все сразу понял. К тому же вспомнил существ в скафандрах, бредущих к вертолету. Они ничего не испугались, напротив, стали с интересом наблюдать, как выглядит вселенная, запоминать расположение огромных планет, которые изредка проносились неподалеку, изучать иные солнечные системы; в стену был встроен огромный телеэкран, с которого постоянно вещал гид-инопланетянин по имени Роо. Вид у него был неприятный, однако скоро привыкли, как, например, человек привыкает к виду змей, черепах и крокодилов. У них была возможность с ним беседовать, выдавалась немедленно любая справка, ответ на самый, сложный вопрос.
      Таким образом, через два месяца по земному времени корабль прибыл на планету Гомос. Выйти из отсека было нельзя из-за совершенно иной газовой среды на планете и неприемлемой для человека особой формы энергии. Что-то вроде сильнейшей радиации. Специальный отсек корабля и все системы жизнеобеспечения землян заряжались только в солнечной системе Земли, и поэтому "новые русские" путешествовали по Гомосу как бы в привычной обстановке своего модуля, который отсоединялся от летательного аппарата и вместо иллюминатора открывался над головой прозрачный купол. Гомос - цветущая планета, чем-то напоминающая природу Канарских островов, там нет мирового океана и суша представляет собой тысячи мелких материков, связанных воздушными дорогами. Форма жизни там не белковая, а кварцевая, образцы которой встречаются и на земле в виде растений, живущих в гейзерах. Температура воздуха - выше двухсот градусов по Цельсию. Разумных существ - несколько видов: кроме людей с зеленым цветом кожи есть голубые и черные, очень похожие на негров. А социальное устройство жизни можно определить как форму построенного коммунизма, где давно уже не помнят и даже не представляют себе никакого неравенства. Однако никто там не отдыхает, не блаженствует под солнцем, все работают, сколько хотят, не имеют понятия о семье, детей воспитывают в специальных учреждениях. Можно сказать, это общество высочайшего сознания и полной свободы личности.
      После экскурсии по Гомосу модуль вновь присоединили к кораблю и полетели на Землю.
      - Каким же образом вы оказались внутри склада? - спросил Поспелов через переводчика. - Где приземлился ваш корабль?
      - Я сам попросил Роо поместить нас куда-нибудь в нейтральное место, чтобы не шокировать никого, - признался Скарлыгин. - Мы предполагали, что в России нас не поймут.
      - Вас перемещали из корабля в беспамятном состоянии?
      - Это не беспамятство! - с жаром сказал космический путешественник. - Это необходимый для адаптации сон. Там же иной счет времени! И такое расстояние!..
      Если бы не этот специальный сон, мы бы до Гомоса никогда живыми не долетели.
      Старость съела бы организм за три-четыре дня. Нас как бы законсервировали на время полета, понимаете?
      - Разумеется! - серьезно сказал Поспелов. - А скажите: как вы считаете, с какой целью пришельцы с Гомоса устраивали для вас эту экскурсию? Хардиков зафрахтовал космический корабль?
      - Даже у Хардикова бы не хватило денег, - не смутился Скарлыгин. - Одно питание чего стоит. В одном тюбике - все, полный баланс веществ, витаминов. А вкус!
      Потрясающий вкус!.. Гомосоны избрали нас для особой миссии.
      - Пилоты вертолета и егерь не годились для нее?
      - Я тоже спросил об этом Роо... Пилоты наши вообще не годятся для подобных вещей. Гомосоны ищут особое состояние духа и устройство разума. Прежде чем избрать, они снимают информацию, делают что-то наподобие фотографии подсознания.
      Да, на таком вот уровне.
      - Если не секрет, господин Скарлыгин, что это за миссия? В чем заключается?
      По поводу миссии "новые русские" раньше и словом не обмолвились. Похоже, скрывали, и Скарлыгин признавался сейчас впервые, видя перед собой специалиста из США.
      - Земляне встали на порочный путь, - заявил он. - Человечество в унынии и движется к хаосу. Мы обязаны сказать об этом! Внедрить надежду, что человеческий разум - не единственный во вселенной, что есть более высокие его формы! И тем самым приостановить заболевание, избавить людей от комплекса исключительности. Мы же - нижайшая форма! Примитив! А как мыслим о себе?! Но по сравнению с гомосонами - пингвины: разучились летать и бродим толпами по льдам. С одной мыслью - набить желудок, накопить жир, чтобы перезимовать и отложить яйца. Все! Нас избрали, чтобы мы донесли это человечеству, внушили ему, что далее нельзя идти по такому пути. Но чтобы просветлить сознание землян, бесполезно писать, кричать... Из моих трех профессий самая подлая была - журналист! Мы все время обманываем человечество и гоним его к хаосу! Будь проклят час, когда я взялся за перо!
      - Каким же образом можно донести... такую сложную информацию? - спросил Георгий. - Вам открыли способ... новый способ ее передачи?
      - Способ старый: душа в душу, без всяких посредников. Только так можно открыть глаза человеку. Вот вы после беседы со мной увидите всю мерзость человеческого бытия и не захотите жить, как пингвин. Впрочем, это меньше всего касается лично вас. Потому что, поверив во внеземной разум, вы уже отказались от земных пороков. Иначе бы не занимались уфологией. Участь народа Америки не так печальна, а вот России!..
      Скарлыгин резко замолчал, закаменело, на какое-то время стало неподвижным лицо, и Поспелов-увидел слезы, бегущие изпод очков. Он не стал поторапливать, выждал время, позволив собеседнику самому продолжить мысль.
      - А вот участь России... плачевна. Хардиков спрашивал их о судьбе нашего народа... Нас ожидает цепь крупных катастроф, в том числе на химических заводах и ядерных объектах. Мы не можем контролировать то, что создали, благодаря детскому сознанию, которое бывает иногда гениальным. И все-таки остается детским. Нельзя доверять чистому ребенку, неопытному существу пользоваться спичками... Гомосоны очень нежно относятся к России, но помочь ей, спасти ее не в состоянии. У каждого народа своя судьба... У России она светла и печальна.
      Пришла наша осень, улетели русские птицы счастья на юг. И скоро наступит ядерная зима. Увы, и к этому нам следует привыкнуть. Мы - народ-жертва, чтобы спасти все человечество на земле. Наш пример просветлит сознание всего мира! Потому что нет другого народа, так глубоко чувствующего, с такой сильной и печальной поэзией, с такой безрассудной жаждой к самопожертвованию.
      - Что же станет с моей страной? - воспользовавшись паузой, спросил "американец" Поспелов.
      Скарлыгин вдруг оживился, в глазах мелькнула надежда.
      - Я вас очень прошу! Передайте своему президенту... еще не все потеряно. Пусть действует смелее! Возможно, удастся взять под контроль ядерные вооружения, атомные станции. Мне известно, ваша страна давно вступила в контакт с гомосонами и разрабатывается совместная программа выживания человечества. Возможно, вы об этом не знаете, это сверхсекретная программа. Пусть ваш президент через ЮНЕСКО или еще как-то призовет Россию к покаянию, к смирению! Наш русский гонор сейчас идет во вред, приближает гибель. Настоящий патриот сейчас тот, кто смирит гордыню!
      - Это все опять касается России, - слегка надавил Георгий. - Что же будет с моей Америкой?
      Скарлыгин вдруг слегка даже озлился, будто гнев промелькнул в глазах.
      - Вы особенно тоже не радуйтесь там у себя. Вам тоже достанется! И ваш Клинтон об этом информирован гомосонами.
      - Возможно, однако я ничего не знаю! Ведь программа строго засекречена.
      - Южная Америка станет жарче Сахары в ближайший десяток лет, - с долей злорадства проговорил Скарлыгин. - А в Северной можно будет жить человеку лишь на территории Канады, и то в ее северной части. Но вы люди предприимчивые, предусмотрительные... Извините, это не гуманно, но я вас тихо презираю в глубине души. Потому что очень люблю Россию. Мою милую Россию и свой безумный народ с детским и чистым сознанием. "Взбегу на холм и упаду в траву. И древностью повеет вдруг из дола! И вдруг картины грозного раздора я в этот миг увижу наяву!"...
      Он резко и безудержно заплакал, слезы буквально брызнули из глаз, оросили аккуратную бороду. Скарлыгин сорвал очки, спрятал лицо в руку, согнутую в локте, будто обиженный школьник за партой. Наблюдавший за встречей через специальный волчок врач вбежал в палату с двумя санитарами, которые схватили несчастного за руки. Он стал вырываться, не хотел получать укол.
      - Извините, господа, - сказал врач. - Я должен прервать встречу. Сейчас пациент начнет буйствовать. А это зрелище не из приятных.
      Поспелов согласился и покинул палату. Впрочем, и так было все ясно, и оставаться здесь больше не имело смысла...
     
     
      Безусловно, охотники переживали тяжелую форму шизофрении. Судя по видеозаписи, сделанной во время встречи Хардикова с настоящим американским уфологом, владелец фирмы "Стивал-Карел" находился в таком же состоянии, говорил почти те же слова, высказывал аналогичные просьбы, и даже финал свидания практически повторился.
      Хардикову также сделали укол, чтобы предотвратить буйство, вызванное крайним нервным возбуждением и... чтением стихов.
     
      Россия! Как грустно! Как странно поникли
      и грустно
      Во мгле над обрывом безвестные ивы мои!
      Пустынно мерцает померкшая звездная люстра,
      И лодка моя на речной догнивает мели.
     
      В дополнение версии "молодого сотрудника" можно было добавить следующее: да, так все и случилось. "Новые русские" в ссоре застрелили пилотов и ушли отсиживаться в зимовье, где разработали и отрепетировали спектакль полета на планету Гомос.
      Но психика, перегруженная фантазиями и сознанием тяжести совершенного преступления, не выдержала. Они незаметно для себя уверовали в собственный вымысел. Такое случалось в криминалистической практике, когда преступник заучивал оправдательную версию и начинал верить в искренность плодов собственного воображения. В данном же случае сработал эффект замкнутого пространства в зимовье, полная безвестность, что о них думают в обществе, ищут ли, и повышенная чувствительность к художественному слову, которая обострилась еще в оторванности от мира.
      Если говорить языком верующего человека, за смертный грех и нарушение заповеди - не убий! - Господь наказал их, лишив разума и духовного здоровья.
      Легко было поверить в эту версию, но в душе у Поспелова после этой командировки в Петрозаводск остался некий сторожок, вызывающий сомнения и ощущение странности изобретенной горе-охотниками фантазии. Конечно, оба начитались в свое время "космических" романов, потом насмотрелись фильмов о звездых войнах и прочей дребедени, от которой можно сойти с ума, не выходя из квартиры. Однако в откровениях "новых русских", действительно любящих поэзию и Россию, сквозил какой-то пораженческий дух, преследовал призрак гибели, катастрофы, что было не характерно для патриотического сознания. Логичнее было бы услышать от них о торжестве русского гения, о будущем процветании России.
      Впрочем, какой светило-доктор разберется с человеческой душой и его разумом после божьего наказания? Что тут искать закономерность и логическую связь?
      Кстати, врач из Москвы практически полностью подтвердил диагноз, установленный местными психиатрами. И все-таки, и все-таки... Перед отъездом Поспелов попросил коллег достать сборник стихов Николая Рубцова, которого не читал никогда и только слышал когда-то рассказ об убийстве поэта женщиной. В дороге читал, иногда останавливался, и неожиданно ощущал какой-то душевный трепет, странную глубокую печаль, способную довести и до слез, однако при этом испытывал радость, толчки эмоционального подъема, взлет и желание жить. И тут же, по дороге, почувствовал определенное родство судеб его и поэта, вспомнив выстрел Нины и неминуемую смерть, если бы не профессиональный навык.
      При всем раскладе появление "новых русских" никак не объясняло пропажу боевой машины пехоты с охотниками-офицерами, самолета АН-2 с десантниками и пограничного вертолета. Предприниматели исчезли в "бермудском треугольнике" последними и первыми объявились. Это могло говорить лишь о том, что причины исчезновения совершенно разные. Вот если бы с "того света" еще кто-нибудь вернулся и рассказал об инопланетянах! Тогда можно было, как говорят англичане, съесть свою шляпу, бросить работу в спецслужбах и остаться на ферме выращивать поросят.
      Поспелов возвращался в Горячее Урочище с полной уверенностью, что там все спокойно: дважды в день, утром и вечером, он выходил с Татьяной на связь с помощью портативного аппарата космической связи и не отключал его на ночь, оставляя в режиме дежурного приема. И когда приехал, ничего не заметил ни в голосе, ни в глазах "жены"; она откровенно скучала от одиночества и встретила его, как подобает настоящей хозяйке фермы: в рабочем халате, в сапогах, с ведрами с кормом. Но прежде чем уделить внимание мужу, не спеша вылила в корыто, вытерла руки и обняла пофински холодновато.
      - Явился, гулеван! Ну, дали ссуду? Или отказали?
      От стихов Рубцова ему казалось, что Татьяна, презрев "легендарные" отношения, вспорхнет ему на руки, обовьет шею, защебечет и заласкается. В конце концов, никто же не стоит в кустах и не подсматривает!
      - Дали кредит под семьдесят процентов! - подыграл он. - Живем. Я голодный, корми меня, а не свой свинарник!
      - А я сегодня тебя и не ждала! И не варила ничего. Думала, получишь деньги, так дня три еще погуляешь в городе.
      - Некогда гулять. Как пчелы?
      - Летают твои пчелы, да взятка пока нет.
      - Ничего, будет взяток! - пообещал он и пошел в дом.
      Вместо еды - а Георгий впрямь проголодался, - Татьяна поманила его в потаенную дверь комнаты, где стояла радиоаппаратура, и включила видеопросмотр. Без слов и комментариев.
      Съемка была сделана микровидеокамерой, установленной внутри скотного двора. В инфракрасном излучении, дающем зеленый оттенок, отчетливо просматривалась человеческая фигура. Около минуты она таилась возле стены, затем пробралась к кормушкам, взобралась на перекладину и попыталась поднять доски потолка. Ничего не вышло. Спустилась, прокралась к двери, соединяющей дом и скотник, потянула, убедилась, что дверь заперта изнутри. Ушла к окну с выставленной рамой, выбралась наружу. Раму вставила с улицы. Тут же включилась наружная камера со следящим устройством за движущимся предметом. Человек приблизился к забору, ловко перескочил и направился по склону в сторону от дороги. С земли встал еще один, о чем-то поговорили с минуту и торопливо удалились по клеверному полю. Они пропали из виду, но камера не выключилась, поскольку в зоне ее действия оказалась свинья. Привыкшая жить в лесу, она обладала какими-то собачьими повадками, смотрела вслед ушедшим людям и слушала.
      - Почему мне не сообщила об этом в Петрозаводск? - спросил он.
      - Не хотела волновать. Ничего же особенного не произошло? - засмеялась она. - Может, это любовник приходил, откуда ты знаешь?
      - Два любовника, - поправил Георгий. - Что же не открыла?
      - Не стучали! Подлецы...
      - Скорее всего, к тебе наведались пришельцы с планеты Гомос, - пошутил он. - Видишь, зелененькие.
      - Пришельцы тоже мужчины! - Татьяна уже не дразнила его, а болтала от радости, что он вернулся. - Но это еще не все. Пришельцы были сразу же после твоего отъезда. А вчера ко мне приезжал еще один и потребовал отдать ему свинью с поросятами или деньги. Я отдала деньги, двести пятьдесят тысяч.
      - Ворожцов?
      - Да, бывший хозяин. Свинья сбежала, когда он перегонял отсюда скот. И он ее искал... И знаешь, запугал меня тут насмерть. Привидениями, бродячими покойниками, которые приходят из Долины Смерти и просят предать их останки земле. Говорит, приходят и наши солдатики, и немцы. В шинелях, с оружием... Тебе страшно?
      - А мертвые немцы говорят порусски? - вместо ответа спросил он.
      - Нет, по-немецки! Ворожцов язык знает на уровне школы, так что больше знаками изъяснялись.
      - И он хоронил?
      - Говорит, по личной инициативе отработал в Долине три дня и похоронил около двадцати скелетов в одной братской могиле. После этого покойники к нему не приходили.
      - Это все? - с надеждой спросил Георгий. - Может, теперь покормишь, в баньке попаришь?
      - Покормлю, но тебе сейчас будет не до баньки, - Татьяна подала листок из шифроблокнота. - Сегодня утром я приняла вот такой сигнал. По местной связи.
      Думаю, это любовница. Так пусть она тебя и парит в баньке.
      Это был сигнал от Ромула, требующего немедленной встречи.
      По заданию Поспелова агент Ромул проводила профилактический осмотр населения двух жилых деревень, расположенных на Территории "бермудского треугольника".
      Основную массу жителей составляли старухи и одинокие стареющие женщины, растерявшие мужей своих кто в войну, кто по причине пьянства и болезней, не щадящих почему-то мужскую половину человечества. Изработанные, замордованные бесконечными хлопотами и частым горем женщины практически ничем уже не болели, но показывались фельдшеру с удовольствием и между делом откровенничали по душевной простоте и природной словоохотливости. Поспелова интересовало все относительно Долины Смерти в довоенный период, и старухи по этому поводу давали самую исчерпывающую информацию. Попутно с историей страшного места, Ромул выуживала сведения бытового характера, попросту называемые сплетнями.
     
     
      Одна сплетня показалась агенту любопытной: будто в деревне Шорега к пятидесятилетней женщине Демьянихе приблудился молодой парень, чуть ли не вдвое моложе. Не местный и откуда взялся - неизвестно. На глаза никому не показывается, ведет скрытный образ жизни, и если доведется встретиться кому с ним в лесу, тут же убегает, как зверек. Не охотник, но все время ходит с ружьем по сопкам, что-то высматривает, вынюхивает, особенно пристально следит за туристами, забредающими сюда, чтобы спуститься по речке на резиновых лодках. Старухи считали, что сожитель Демьянихи - чей-то шпион, засланный выведать секреты. Когда он бродит по лесу один, то говорит не по-русски, не по-фински и даже не по-карельски. Чудной какой-то язык, непривычный - в телевизоре такого не слыхали.
      Каким образом старухам удалось узнать почти все о "шпионе", оставалось загадкой и еще раз предостерегало Поспелова, что это глухое место имеет повсюду глаза и уши и не следует расслабляться даже у себя дома.
      По собственной инициативе Ромул отправилась в Шорегу и провела некоторые разведмероприятия. Деревня имела вид не совсем привычный - около десятка домов стоят кучкой, - остальные же разбросаны хуторами по окрестностям. В одном из них и жила Демьяниха, бывшая колхозная бухгалтерша. Нелюбовь к ней местных жителей можно было объяснить просто ревностью, из-за которой и плели всякую небывальщину. Из ревности же и участковому милиционеру сообщили про сожителя.
      Думая, что он беглый заключенный, участковый засады устраивал, внезапно среди ночи появлялся в хуторе, нанимал старух последить за домом Демьянихи и ему сообщить, когда незнакомец появится. Все бесполезно. "Шпион" исчезал, как призрак, а сама хозяйка хуторка будто бы разводила руками и клялась, что живет в одиночестве и поблизости ни одной мужской души не замечала. Участковый отступился, решив, что бабкам уже чудится.
      Целый день Ромул проводила профилактический осмотр и рассчитала так, чтобы остановиться на ночевку в хуторке, соседствующем с Демьянихой. Агенту было всего двадцать восемь лет, однако по причине отсутствия в этих местах полнокровного мужского населения молодая женщина безбоязненно разъезжала по лесам на "ниве" с красным крестиком. Ночью она хотела пробраться на хутор к Демьянихе и разведать обстановку, однако хуторянка, прослышав о фельдшерице, явилась сама, причем с подарками в виде туеса меда и домашнего масла. И стала зазывать Ромула к себе, доверительно сообщив, что у нее проблемы по женской части. Демьяниха оказалась довольно моложавой особой, подвижной, словоохотливой и с претензией на сельскую интеллигентку. Дескать, что тебе тут у старухи ночевать, к тому же полуглухой?
      Поломавшись для приличия, Ромул согласилась - удача была редкая. Дом у Демьянихи был с каменным низом, просторный и добротный, во дворе мотался цепной пес, исходивший злобой.
      И в самом доме обстановка была соответствующей - полугородской быт, чистота, старомодные белые чехлы на спинках стульев, вышитые занавески, салфеточки - жилище старой девы. Однако в первую же минуту Ромул обнаружила знак присутствия мужчины в доме - возле умывальника лежал помазок со свежими остатками мыла.
      Несмотря не веселость, Демьяниха показалась чем-то сильно обеспокоенной, особенно когда вошли в дом и уселись пить чай.. Болтая доверительно о женских делах, она иногда к чему-то прислушивалась, часто и по пустякам убегала на кухню и постепенно завела такой разговор, словно прощупывала фельдшерицу на предмет ее профессиональных способностей, материального достатка, взаимоотношений с мужчинами и умении держать язык за зубами. Создавалось впечатление, будто хуторянка настойчиво пытается сделать из незнакомой молодой женщины свою подружку.
      Наконец, ближе к полуночи Демьяниха осмелилась и сообщила, что в доме находится ее племянник Миша, которого тяжело ранили какие-то бандиты и вообще пообещали убить и спалить дом, если только он заявит в милицию. Они тут же спустились в полуподвальный каменный этаж, где в небольшой комнате лежал раненый. Пуля попала ему в боковую сторону левого бедра, пробила мягкие ткани и застряла в правом.
      Сквозная рана левого выглядела неплохо, но в правом начиналось сильное загноение, опухоль и краснота. Как объяснила Демьяниха, несчастье произошло четыре дня назад, она сама делала перевязку и пыталась выдавить пулю, сидящую возле тазобедренной кости. Похоже, тогда и внесла инфекцию. Корнцанга, специального инструмента для извлечения пуль, в сумке Ромула конечно же не оказалось. Пришлось доставать обыкновенным пинцетом, предварительно расширив рану. Разумеется, все под местным наркозом. Демьяниха оказалась хорошим ассистентом во время операции, которая длилась вместе с чисткой и обработкой ран около двух часов. Раненый попросил оставить ему пулю на память, и Ромул пообещала, однако вколола ему морфий, усыпила и не выполнила обещания.
      Теперь эта пуля лежала на ладони Поспелова. Без всякой экспертизы можно было определить, что выпущена она из американской армейской винтовки М-16. Вместе с пулей лежала микрокассета с пленкой: Ромул сделала несколько фотоснимков раненого "племянника" Миши и "тетки" Демьянихи.
      Где и за что Миша нарвался на пулю, оставалось загадкой, разгадать которую и предстояло теперь Ромулу, подрядившейся тайно лечить раненого до полного выздоровления. Сильно смущал вид оружия, весьма редко попадавший в руки бандитов. Поспелов вернулся со встречи с агентом уже под утро и застал Татьяну не в ночной сорочке, а в легком бронежилете и с автоматом в руках. "Жена" храбрилась, пыталась даже смеяться, но вид при этом был напуганный и крайне возбужденный. По ее рассказу, ровно в двенадцать ночи на улице послышался душераздирающий визг, вой, жуткие стоны и мольбы. Татьяна выглянула в окно, потушив лампу, и увидела, что клеверное поле охвачено зеленым сиянием, а по нему бредут скелеты в полуистлевших шинелях и полушубках, в немецких касках и шапках-ушанках, с автоматами и ржавыми трехлинейками. Они шли и кричали на разных языках: просили схоронить их останки в земле, проявить гуманность, избавить их от вечного блуждания и дать покой хоть на том свете. Татьяна вооружилась и, запершись в доме на все засовы, сделанные еще Ворожцовым, не отвечала. Тогда началась страшная стрельба! "Жена" отчетливо видела, как скелеты бьют очередями от живота, стреляют прицельно из винтовок по окнам и стенам дома, но почему-то не вылетело ни одного стекла. Зато треска и грохота было как на войне. После огневого налета скелеты стали опять повторять свои просьбы о милости и грозить, что не дадут спокойно жить, если живые не похоронят мертвых. Потом они развели костры и стали варить пищу в котелках, причем все вместе: русские и немцы.
      Сидели группами, ели, пили и снова стреляли. Шабаш этот продолжался до половины четвертого утра, примерно до третьих петухов. Затем солдаты потушили костры, разобрали оружие из пирамид и ушли в сторону Долины Смерти.
      Поспелов ощупал лоб Татьяны - температуры не было. Он попытался отвлечь ее, развеселить, но "жена" неожиданно сломалась, бросилась ему на грудь и заплакала, бормоча, что больше никогда не останется на ферме одна.
      Кто-то хотел запугать новопоселенцев, причем способом весьма дорогим и оригинальным. Послать ряженую толпу да еще с оружием, чуть ли не четыре часа разыгрывать перед домом спектакль - удовольствие не дешевое. Поспелов тут же осмотрел стены дома - ни одной пулевой пробоины! Значит, стреляли холостыми.
      В "бермудском треугольнике" начинало пахнуть порохом...
      Но странное дело: на клеверном поле не нашлось ни единого следа от толпы скелетов! Ни кострищ, ни остатков одежды - Татьяна рассказывала, будто шинели рассыпались на глазах, - ни одной стреляной гильзы! Тогда Поспелов бросился в потаенную комчату, куда выходил пульт управления охранной сигнализацией.
      Обзорная видеокамера в эту ночь включалась дважды - когда Георгий уезжал на встречу с Ромулом и когда возвращался назад. Иных движущихся предметов ни на дороге, ни на подступах к дому, в том числе и на клеверном поле, отмечено не было. Камера срабатывала, даже когда сильный ветер раскачивал куст...
      Похоже, у Татьяны сдавали нервы. И это после месяца жизни на ферме. Если так пойдет дальше, придется сворачивать операцию и "продавать" ферму другому "фермеру" или каким-то образом "разводиться" с Татьяной и "жениться" на другой.
      К примеру на агенте по кличке Ромул, которая хладнокровно, чуть ли не с помощью кухонного ножа делает довольно сложные операции и не боится одиночества.
      Он не стал усугублять ситуацию, и словом не обмолвившись о профессиональных качествах младшего опера, наоборот, успокоил, приласкал, напоил чуть ли не насильно валерьянкой, унес на руках в спальню и уложил в постель. И сам заснул рядом, забыв о хозяйстве и непроявленной микропленке, полученной от Ромула.
      После сна "жене" заметно полегчало, и она сама сделала предположение, что ночной шабаш скелетов - не что иное, как галлюцинации, вызванные впечатлительностью.
      Бывший хозяин фермы вложил в подсознание некий пунктик, загнал страх, рассказывая о приходящих из Долины Смерти непохороненных солдатах. Ночью же, в одиночестве, при "благоприятных" условиях, эта бомба взорвалась и неконтролируемое богатое воображение сделало свое дело.
      Следовало немедленно пощупать Ворожцова, понять, был ли у него умысел в том, чтобы запугать новых владельцев фермы. Заремба еще зимой делал на него ставки и получил вполне нормальные результаты: бывший главный зоотехник колхоза ни в чем подозрительном не замечен, считался вполне-серьезным человеком, хорошим специалистом и мастером на все руки. Были мелкие грешки: когда поделили колхозное имущество, собрал с местных старух их паи, обещав взамен кому отремонтировать дом, кому вообще построить новый, и некоторых обязательств до сих пор не выполнил. Конечно, мог из жалости к своему огромному труду, затраченному на строительство фермы, попугать семейную пару в Горячем Урочище, тем более знал, что "жена" сейчас одна, а хозяин вроде бы уехал в Петрозаводск за ссудой.
      Поспелов намеревался в тот же день съездить в Нижние Сволочи, где теперь жил Ворожцов, разобраться с оплатой за свинью - слишком много взял! - и заодно расспросить о покойниках из Долины Смерти. Но когда проявил микропленку и отпечатал пробный снимок, мгновенно забыл о бывшем хозяине фермы...
      Агент Ромул сфотографировала и оперировала пилота пропавшего самолета АН-2 авиалесоохраны Алексея Ситникова.
      Для верности Поспелов идентифицировал снимок раненого и имеющийся снимок пилота - агент запечатлела своего тайного пациента изнеможденным болезнью, со страдальческой гримасой, - и установил полное совпадение.
      Теперь был еще один человек, у которого можно впрямую спросить, куда пропал самолет и парашютисты. Только не ясно, откуда взялся пилот: вернулся "с того света" или вообще не уходил с этого, поскольку приблудился на хуторе у Демьянихи в тот же год, когда исчез самолет АН-2. И спросить можно, за что и от кого схлопотал пулю. Не зря бродил по сопкам с ружьем!
      Но в лоб не спросишь! Еще неизвестно, что у него с головой: вдруг такой же космический путешественник, как "новые русские". Вся надежда и вся оперативная разработка ложилась сейчас на агента Ромула. Пусть хоть змеей прикинется, пусть в узел завяжется! Пилота Ситникова необходимо разговорить в самое короткое время. Вполне возможно, вся десантура разбрелась по хуторкам, по вдовушкам и живет себе, в ус не дует. И, возможно, между парашютистами и пилотом произошел конфликт, отголоски которого и продырявили альфонса из Шореги. Ходят, ищут друг друга, опасаясь каких-нибудь свидетельских показаний...
      Вместо Нижних Сволочей Георгий поехал в Верхние, второй раз в течение суток, причем средь бела дня, что было вовсе нежелательно, однако оставлять Татьяну в одиночестве, хотя бы на два-три дня, было опасно. Чего доброго приедешь, а она объявит, что летала в космос, на какой-нибудь Гомос, где люди живут в построенном коммунистическом обществе...
      С Ромулом пришлось разыграть небольшой спектакль прямо в медпункте. Нацеловаться возле приоткрытой двери, за которой, насторожив локаторы, сидела пожилая санитарка, нашептать друг другу всяких нежных и томительных слов, от которых тело охватывало непроизвольное возбуждение, сунуть в трусики письменное задание и маяться, десять раз возвращаясь от порога.
      - Ну иди, иди, милый! - с болью и страстью стонала агент Ромул. - У меня столько работы. А вечером еще ехать, в одной деревне тут бабушка заболела. Так что ночью не приезжай...
      Вернувшись из Верхних Сволочей, Поспелов подготовил шифрованную депешу Зарембе и отправил по экстренной связи. Татьяна, передавая сообщение, как-то выразительно посмотрела на Георгия, и он мгновенно вспомнил о своем обещании дать добро на приезд "сына" и "тещи".
      Благоприятного времени вроде бы пока не предвиделось, напротив, ситуация становилась все жестче, требовала много времени, но в глазах "жены" угасала надежда; она догадывалась, что события в "бермудском треугольнике" начинают закручиваться в тугую спираль. Наверное, поэтому и переживала тоску, усиливающуюся от одиночества, тоску материнскую, и не удивительно, что у нее начинались "глюки"...
      Поспелов подал ей шифроблокнот.
      - Сочиняй сама, у меня фантазии не хватает!
      Наверное, она давно уже сочинила текст, перевела его на язык цифр и мысленно передала в эфир. Она старалась сдерживать чувства, но глаза тихо улыбались и ласкали его лицо.
      Забытое в хлопотах хозяйство нещадно визжало на улице и требовало пищи. Поспелов с тоскливым вздохом отметил, что на ферме при его "распутной" натуре лучше всего держать пасеку: поставил ульи весной и гуляй себе на здоровье. Пчелы ни есть, ни пить не просят, жужжат себе да и все... Но что подумают в народе? Пчеловоды здесь считались больше чудаками, несерьезными людьми, лодырями, а не крепкими хозяевами. Пасеками занимались старухи да редкие дедки. Вот когда у тебя по выгону бродит тучное стадо быков, хороший косяк свиней купается в грязи на дороге и сотни две гусей каждое утро спускается из хлева на озеро - тогда можно и пчелками побаловаться в свое удовольствие.
      Как всегда, они разошлись спать по своим комнатам, и Георгий уже стал придремывать, когда дверь тихо отворилась и на фоне окна возникло белое приведение с подушкой в руках.
      - Можно, я буду с тобой? - попросила Татьяна, щекоча губами ухо. Ее грудь выпросталась из-под низкого выреза крестьянской ночной рубашки и коснулась солнечного сплетения...
      Мгновенно вспомнился шифроблокнот с коротким сообщением. Он расценил это как проявление благодарности, как обязательную жертву, мзду. Самец крикнул в нем: возьми ее! Возьми! Пришла сама, приласкалась, захотела...
      Сжал кулаки, выдавил сквозь стиснутые зубы:
      - Я уже сплю...
      - Мне страшно одной, - вдруг призналась Татьяна. - Скоро полночь... Только сейчас он вспомнил о вчерашних ее галлюцинациях, отбросил одеяло, уложил к стенке. - Теперь не страшно?
      - Теперь нет, - она угнездилась возле плеча, обдавая шею теплым дыханием. - Всю жизнь мечтала спать вот так, под сильной рукой мужа... Вам не понять, какое это счастье.
      - И не удалось? - спросил он, стараясь не поддаваться искушениям.
      - Почему же... Четырнадцать месяцев жила под рукой.
      - А потом?..
      - Мужа убили, - как-то просто сказала Татьяна. - Он был немец, наш разведчик, завербованный еще в студенчестве... Сдали свои. Мне удалось бежать на территорию Восточной Германии, семь месяцев беременности...
      - Ты была нелегалкой? - не сумел он скрыть удивления.
      - Тогда - я была просто женой нашего разведчика...
      - Как сейчас - моей?
      - Да, как сейчас твоей... Судьба что ли, работать женой? - проговорила она печально и тут же тихо рассмеялась. - И все равно приятно! Знаю, что все не по-настоящему, а приятно. Воображаю себя... Смешно?
      В душе сработал сторожок, установленный полковником Зарембой.
      - Будем спать?
      - Уже засыпаю... твоя сила - это мой покой. Самец поджал хвост, тихо заскулил и куда-то уполз. Осталось чувство собственного достоинства оттого, что сумел сдержать себя в узде. Она казалась ему сексуальной, энергичной, однако не возбуждала диких неуправляемых порывов, как бывшая жена. Была приятна ее доверчивость, ее уверенность в его силе, способности защитить, заслонить от всех напастей, в том числе от собственных духовных, порожденных тоскующим сознанием.
      Он и уснул с этими тщеславными мыслями под ее чуть слышное дыхание.
      А проснулся от резкого и острого толчка в бок.
      - Хватит спать! Слышишь?
      - Что? - он прислушался, вытер сбежавшую на щеку слюнку.
      - Снова визг и вой! Слышишь?!
      Непроизвольный озноб окатил горячую, разогретую сном спину.
      - Да это же свинья! - в следующий миг догадался он.
      - Слушай! Слушай! А голоса? Человеческие голоса...
      Сквозь звенящий многоголосый вой и стон прорывался густой гомон, будто галки кричат! Но почему же слышится человеческая речь?..
      Он вскочил, натянул спортивные брюки и отвел край шторы на окне...
      На клеверном поле брезжил зеленоватый лунный свет, падающий неизвестно с какой стороны. И в зыбком этом мареве качались и мельтешили драные охвостья человеческих фигур. До призраков было метров семьдесят, склон сопки начинался сразу же за дощатым забором, орущие и воющие скелеты брели под горку, к дому, потрясали оружием, кулаками...
      Татьяна смотрела из-за плеча, привстав на цыпочки и прижавшись всем телом.
      - Точно так, как вчера, - почти спокойно сказала она. - И время...
      Видение притягивало взор, чувства и мысли...
      Толпа остановилась неподалеку от забора, закричали вразнобой, по-русски, понемецки и по-фински:
      - Схороните наши останки!
      - Прикройте землей!
      - Спрячьте наши кости!
      - Заройте нас в землю!
      Георгий стряхнул оцепенение, отпустил штору, стараясь не брякать шпингалетами, медленно отворил раму.
      - Принеси ружье, - попросил он. - В углу, за кроватью.
      - Может, автомат? - осторожно предложила она.
      - Откуда у фермера автомат?
      Татьяна достала помповое ружье, вложила в руки. Поспелов отвел штору стволом: скелеты продолжали орать, только более агрессивно, нетерпимо, готовые, кажется, броситься в атаку.
      - Такого я еще не видел, - проговорил Георгий. - Бесовщина какая-то... Ничего не пойму! - Камеры не срабатывают?
      Татьяна глянула на пульт связи и сигнализации.
      - Нет... И вчера тоже...
      - Бестелесные существа, привидения... Но смотри, все реально! Можно потрогать рукой...
      Колеблющийся зеленоватый свет курился над землей, как туман, скелеты уже бесновались, яростный рев, вой и крики врывались в комнату, резали слух и возбуждали жажду действия.
      - А если выйти? - предположил он.
      - Нет! - громкозашептала "жена" и вцепилась в руку. - Не пущу! Не знаю, что это, но не пущу.
      - Ну что, попробуем старый казачий способ?
      - Мне страшно...
      - Оттяни штору, - попросил он и вскинул ружье к плечу. - Затыкай уши.
      Георгий бил в толпу, выцеливая ближние, крупные фигуры, без разбора: немцы ли в касках, русские ли в расползающихся рваных полушубках. Никто не валился, не падал, и рев не прекращался ни на мгновение. Едва опустел магазин, как загрохотала ответная стрельба, и Поспелов машинально толкнул Татьяну за косяк, сам прижался спиной к стене. Отчетливо слышался характерный чавкающий треск автоматов со свободным затвором типа "шмайсер" и гулкий, хлесткий бой трехлинейных винтовок. Он выглянул из-за косяка: скелеты поливали дом стволов из пятнадцати.
      Зрение схватило странную деталь - оружие в руках призрачных солдат держалось твердо, хотя сами они зыбились, не стояли на месте.
      И вдруг зеленое свечение на поле завертелось, увлекая скелеты, дробь выстрелов разом опала, стихли все звуки, за исключением долгого, истошного воя. И под этот вой видение свернулось в зеленый шар, подпрыгнуло над землей и стремительно пропало в небе.
      - Ты вчера не стреляла? - присматриваясь к сумеречному-клеверному полю, спросил Георгий.
      - Нет, побоялась обнаружить себя, - призналась Татьяна. - Думала, если полезут...
      - А надо было пострелять... Видишь, хоть и с опозданием, но удрали. Не видишь, убитых не валяется?
      - Вроде бы нет... темно. Сходим посмотрим?
      - Давай утром посмотрим? - предложил Георгий. - Стыдно сказать, но мне страшно выходить из дома.
      - Вчера мне тоже было страшно, - прижавшись к его спине, проговорила она. - Сегодня нет...
      Он отставил ружье и неожиданно вспомнил, что нарушил клятву, данную в Москве: не стрелять, не замечать, не помогать...
      - Знаешь, за что меня чуть не уволили? - вглядываясь в темноту, спросил он. - Рок надо мной. На операциях не везло. Подниму оружие - сразу труп...
      Спиной ощутил, как ее передернуло от зловещей сути его слов. Притиснулась плотнее...
      - Вдруг утром выйдем, а там... Упаси Бог!
      - Видеокамера не включилась, - успокоила Татьяна. - Значит, на поле нет материального движущегося предмета. Призраки же бестелесные...
      - Эх! - пожалел Георгий и хлопнул себя по лбу. - Надо было снять ручной видеокамерой! А я за ружье...
      Он затворил окно, плотно задернул шторы.
      - Ничего, - успокоила она. - Завтра еще будет ночь...
      - Думаешь, каждую ночь станут являться?
      - Ворожцов говорил - каждую. Пока не стал ходить в Долину Смерти и хоронить кости. Придется и нам... Кирюша может напугаться. Да и мама тоже...
      - Если ума не хватит разобраться - пойдем хоронить, - твердо заявил Поспелов. - Интересно, а почему покойнички до вчерашней ночи не являлись? Стоило Ворожцову предупредить тебя, как они тут как тут. Может, он и покойничков предупредил?
      Завтра же спрошу! И завтра же куплю собаку. За любые деньги. Нет, даже двух!
      Говорят, собаки чувствуют нечистую силу. Кавказских овчарок! Что-то не верю я ни камерам, ни приборам.
      Он долго не мог уснуть, отгонял навязчивый зеленый свет, зафиксированный зрением, прислушивался, но во всей вселенной слышалось лишь тихое дыхание женщины возле плеча. Георгию почудилось, что она тоже не спит, возбужденная мыслями о сыне.
      - Если кому-то вздумалось нас пугать, - вполголоса сказал он, - то в чем смысл? Чтобы мы кости прибирали в Долине Смерти? Или чтобы носа не высовывали с фермы?.. Не понимаю. И как можно вообще устроить такой шабаш? Театр теней...
      Выйдем завтра, а там...
      Она не слышала и ни на миг не прервала легкого дыхания...
      Утром на клеверном поле, в двенадцати метрах от забора была обнаружена простреленная ржавая немецкая каска. И не требовалось никакой особой экспертизы, чтобы установить, что пробоина совершенно свежая и оставлена свинцовой ружейной пулей...
     
     
      Планета Земля оставалась за бортом и медленно превращалась в голубую звезду, скоро потерявшуюся среди других больших и малых звезд...
      После долгого, цепенящего страха пришло тихое ошеломление, отнявшее слух и дар речи. Даже для десантуры, привыкшей к небу, к полетам, к прыжкам, пожарам и прочим экстремальным ситуациям, осмыслить себя в космическом пространстве было невероятно трудно. Все походило на сон, на массовую галлюцинацию или уж на чью-то злую, дурную шутку. Мужики таращились в иллюминатор, трясли головами, расходились молча по своим местам, однако возвращались снова - за толстым стеклом ничего не менялось, если не считать, что в рябой от звезд черноте не только медленно угасала и отдалялась Земля, но и лучистое солнце подергивалось мутной дымкой, словно от большого пожара.
      Драчливая, занозистая, вечно подзадоривающая друг друга десантура вдруг утратила веселость и впала в уныние, молчаливое и самоуглубленное. Один Азарий продолжал смотреть в иллюминатор, будто в окно вагона, и глаза его только разгорались.
      Обычно немногословный, он неожиданно разразился длинной для него речью:
      - Сколько веков воду мутили!.. Глотки рвали, мужиков на кострах жгли. А Земля-то - круглая! И вертится. И все в космосе круглое, и все вертится. Да, человек - тупая скотина, злобная. Говорят, Бог создал по образу и подобию... Может и так, только не по своему. Нет ничего в человеке божественного.
      Внезапное это откровение, произнесенное в полной тишине, вдруг развязало языки и чувства мужиков. В отсеке поднялся густой, многоголосый мат - проклинали все, от летнаба Дитятева до Вселенной и инопланетян, которые, по всей видимости, затащили десантуру на свой корабль в беспамятном состоянии. Впечатление у десантуры сложилось сразу определенное: команду попросту похитили, чтобы ставить эксперименты. Вспомнили, что люди в этом районе пропадают уже не первый раз и никто еще назад не возвращался, и что это - дело рук пришельцев из Космоса.
      - Не знаю, что тут шуметь? - вдруг спохватился старший группы Лобан, хотя орал и матерился громче всех. - Мы с Азарием видели этих пришельцев. А вы кричите - чертики! Никакие не чертики, обыкновенные гуманоиды. А то -"с перепоя, почудилось"!
      Мужики переглянулись, Тимоха мгновенно сориентировался.
      - Между прочим, я их первый увидел. Первый прыгал и первый увидел. И Дитятеву по рации доложил: вижу гуманоидов!
      Шура с Игорем, а потом и Пашка тут же немедленно признались, что тоже не слепые были и рассмотрели как следует и самих человечков, и космическую одежду, и даже то, что один зелененький был женщиной. На что справедливый Азарий заметил:
      - Ну и козлы вы! Нас с Лобаном алкоголиками выставить, психами?.. Ну и десантура пошла, товарищей своих вломить - хлебом не корми!
      Тимоха попытался сгладить противоречия и не допускать скандала.
      - Что теперь разборки устраивать? Дело прошлое, это все на Земле было. Надо мозгами пораскинуть, что делать будем. И что снами они сделают.

К титульной странице
Вперед
Назад