Изяслав возвратился и отправил послов в Чернигов сказать Давыдовичам:
"Мы замыслили путь великий и утвердились крестным целованием  по  обычаю
дедов  и  отцов  наших;  утвердимся  еще,  чтобы  в походе после не было
никакой ссоры, никакого препятствия. Те отвечали: "Что это нам без нужды
еще   крест   целовать?  Ведь  мы  уже  поклялись  Изяславу;  в  чем  же
провинились?" Посол  сказал  на  это:  "Какой  же  тут  грех  еще  крест
поцеловать  по  любви?  То  нам  на  спасение".  Но  Давыдовичи никак не
соглашались; Изяслав, отпуская посла, наказал ему, что если черниговские
не станут в другой раз крест целовать,  то скажи им все, что мы слышали;
и вот посол объявил Давыдовичам от имени своего князя:  "Дошел  до  меня
слух,  что ведете меня обманом:  поклялись Святославу Ольговичу схватить
меня на дороге, либо убить меня за Игоря; так, братья, было дело, или не
так?"   Давыдовичи  не  могли  ничего  отвечать  на  это;  только  молча
переглядывались друг с другом;  наконец,  Владимир сказал послу:  "Выйди
вон,  посиди;  мы  тебя опять позовем".  Долго они думали вместе,  потом
позвали посла и велели ему передать Изяславу:  "Брат!  Точно мы целовали
крест  Святославу Ольговичу;  жаль нам стало брата нашего Игоря;  он уже
чернец и схимник, выпусти его, тогда будем подле тебя ездить; разве тебе
было  бы  любо,  если б мы брата твоего держали?" В ответ на это Изяслав
послал бросить им договорные грамоты,  причем велел сказать: "Вы клялись
быть  со  мною до самой смерти,  и я отдал вам волости обоих Ольговичей;
прогнал с вами Святослава,  волость его вам добыл,  дал вам  Новгород  и
Путивль,  именье его мы взяли и разделили на части, Игорево я взял себе;
а теперь,  братья,  вы клятву свою нарушили,  привели меня сюда обманом,
хотели  убить;  да будет со мною бог и сила животворящего креста,  стану
управляться как мне бог даст".  Тогда же Изяслав  послал  сказать  брату
своему  Ростиславу  в Смоленск;  "Брат!  Давыдовичи крест нам целовали и
думу думали идти вместе на дядю нашего;  но все обманывали, хотели убить
меня;  бог и сила крестная объявили их умысел;  а теперь уже,  брат, где
было мы думали идти на дядю,  то уже не ходи,  ступай сюда ко мне; а там
наряди  новгородцев и смольнян,  пусть сдерживают Юрия,  и к присяжникам
своим пошли,  в Рязань и всюду". Распорядившись насчет брата Ростислава,
Изяслав послал в Киев к другому брату,  Владимиру, к митрополиту Климу и
к Лазарю тысяцкому,  чтоб они созвали киевлян на двор  к  св.  Софии,  и
пусть  там  посол  его  скажет  народу  княжеское  слово и объявит обман
Черниговских.  Киевляне сошлись все от мала до велика,  и когда стали на
вече,  то посол Изяславов начал говорить им:  "Князь ваш вам кланяется и
велел  вам  сказать:  я  вам  прежде  объявлял,  что  задумал  с  братом
Ростиславом  и  Давыдовичами  идти  на  дядю Юрия,  и звал вас с собою в
поход;  но вы мне тогда сказали,  что не можете на Владимирово племя рук
поднять,  на Юрия, а на Ольговичей одних пошли бы и с детьми; так теперь
вам объявляю:  Давыдовичи и Всеволодич Святослав, которому я много добра
сделал,  целовали тай ком от меня крест Святославу Ольговичу,  послали к
Юрию,  а меня хотели или схватить,  или убить  за  Игоря;  но  бог  меня
заступил  и  крест  честной,  что  ко мне целовали.  Так теперь.  братья
киевляне,  чего сами хотели, что мне обещали, то и сделайте: ступайте ко
мне к Чернигову на Ольговичей,  сбирайтесь все от мала до велика: у кого
есть конь,  - тот на коне,  у кого нет,  - тот в лодье. Ведь они не меня
одного  хотели  убить,  но и вас всех искоренить".  Киевляне отвечали на
это:  "Ради,  что бог сохранил тебя нам от большей беды  (tm),  идем  за
тобою  и  с  детьми".  Но в это самое время кто-то из толпы сказал:  "По
князе-то мы своем пойдем  с  радостию;  но  прежде  надобно  вот  о  чем
промыслить:  как  прежде  при Изяславс Ярославиче злые люди выпустили из
заточения Всеслава и поставили князем себе,  и  за  то  много  зла  было
нашему городу;  а теперь Игорь, враг нашего князя и наш, не в заточении,
а в Федоровском монастыре;  убьем его и  пойдем  к  Чернигову  за  своим
князем;  покончим с ними". Народ, услыхавши это, бросился к Федоровскому
монастырю.  Напрасно говорил им князь Владимир:  "Брат мой не велел  вам
этого делать,  Игоря стерегут крепко;  пойдем лучше к брату,  как он нам
велел".  Киевляне отвечали ему:  "Мы знаем, что добром не кончить с этим
племенем  ни  вам,  ни  нам".  Митрополит  также их удерживал,  и Лазарь
тысяцкий, и Рагуйло. Владимиров тысяцкий; но они никого не послушали и с
воплем кинулись на убийство. Тогда князь Владимир сел на коня и погнал к
Федоровскому монастырю;  на мосту не мог он проехать за толпами народа и
поворотил направо мимо Глебов двора;  но этот крюк заставил его потерять
время; киевляне пришли прежде него в монастырь, бросились в церковь, где
Игорь стоял у обедни,  и потащили его с криками:  "Побейте!  побейте!" В
монастырских воротах встретился им Владимир; Игорь, увидав его, спросил:
"Ох, брат! Куда это меня ведут?" Владимир бросился с лошади и одел Игоря
своим корзном, уговаривая киевлян: "Братья мои! не делайте этого зла, не
убивайте Игоря!" Но толпа не слушала, и начали бить Ольговича; несколько
ударов пришлось и на долю Владимира который держался близко  последнего,
защищая его. Владимиру, однако, с помощью боярина Михаила удалось ввести
Игоря в двор своей матери и затворить за собою ворота. Но толпа, избивши
Михаила,  оторвавши на нем крест с цепями,  выломала ворота и,  увидавши
Игоря на сенях,  разбила сени,  стащила с них Игоря и повергла  его  без
чувств  на  землю;  потом  привязали  ему  веревку  к ногам и потащили с
Мстиславова двора, через Бабин торжок на княж двор и там его прикончили;
отсюда,  положивши  на  дровни,  повезли  на  Подол  и бросили на торгу.
Владимир,  услыхав,  что тело Игоря лежит на торгу,  послал  туда  двоих
тысяцких,  Лазаря  и Рагуйла;  те приехали и сказали киевлянам:  "Вы уже
убили Игоря,  так похороним тело его".  Киевляне отвечали:  "Не  мы  его
убили;  убили  его  Давыдовичи  и  Всеволодич,  которые замыслили зло на
нашего князя,  хотели убить его обманом;  но бог за нашего князя  и  св.
София". Тогда Лазарь велел взять Игоря и положить в Михайловской церкви,
в Новгородской божнице;  а на другой день похоронили его  в  Семеновском
монастыре.
   Изяслав стоял   на   верховьях   Супоя,   на  границах  Черниговского
княжества,  когда пришла к нему весть об убийстве Игоря,  он заплакал  и
сказал  дружине:  "Если бы я знал,  что это случится,  то отослал бы его
подальше и сберег бы его;  теперь мне не уйти от людских речей, - станут
говорить, что я велел убить его; но бог свидетель, что я не приказывал и
не научал; бог рассудит дело". Дружина отвечала: "Нечего тебе заботиться
о людских речах;  бог знает,  да и все люди знают, что не ты его убил, а
братья его;  крест к тебе целовали и потом нарушили клятву, хотели убить
тебя". Изяслав сказал на это: "Если уже так случилось, то делать нечего,
- всем нам  там  быть  и  судиться  пред  богом";  но  все  не  перестал
жаловаться на киевлян. Между тем война продолжалась. Изяслав, как видно,
прежде всего  поспешил  овладеть  Курском  и  городами  по  Сейму,  чтоб
прервать  связь  Черниговских  с  половцами:  в Курске уже сидел сын его
Мстислав,  когда к этому  городу  пришел  Святослав  Ольгович  с  Глебом
Юрьичем.  Мстислав  объявил  жителям Курска,  что неприятель близко;  те
отвечали точно так же,  как прежде киевляне  отвечали  отцу  его:  "Ради
биться и с детьми за тебя против Ольговичей; но на племя Владимирово, на
Юрьевича, не можем поднять рук".
   Услыхав такой ответ, Мстислав уехал к отцу, а жители Курска послали к
Глебу  Юрьевичу  я  взяли  у  него себе посадника;  как видно,  Ольгович
уступил и Глебу ту самую волость, т. е. Курск с Посемьем, которую прежде
отдал брату его Ивану; вот почему Глеб посадил своих посадников также по
рекам Сейму и Вырю,  где заключил союз со  многими  половецкими  ордами.
Впрочем,  некоторые города по Вырю остались верны Изяславу,  несмотря на
угрозы Черниговских,  что они отдадут их в плен половцам;  один из  этих
городов,  Вьяхань,  с успехом выдержал осаду;  другой - Попашь был взят.
Услыхав о движении  Черниговских  и  Юрьевича,  Изяслав  собрал  большое
войско,  полки  дяди Вячеслава и волынские,  и пошел к Переяславлю,  где
пришла к нему весть от брата Ростислава, что тот уже на походе: "Подожди
меня,  велел  сказать ему Ростислав:  я Любеч пожег,  много воевал и зла
Ольговичам много наделал;  сойдемся вместе и посмотрим,  что нам  дальше
делать".  Получив эту весть, Изяслав пошел потихоньку, поджидая брата, и
стал на урочище Черная Могила,  куда пришел к нему Ростислав  с  полками
смоленскими. Оба брата стали думать с дружиною и черными клобуками, куда
бы им пойти теперь.  Ростислав говорил: "Теперь бог нас соединил в одном
месте,  а тебя избавил от великой беды:  так медлить нам нечего,  пойдем
прямо к ним,  где будет ближе,  и как нас с ними бог  рассудит".  Мнение
было принято,  и князья пошли на Сулу. Когда в стане черниговских князей
узнали,  что Изяслав идет на них,  то большая  часть  половцев  покинула
ночью стан и ушла в степь; оставленные союзниками Давыдовичи и Ольговичи
пошли к Чернигову;  Изяслав хотел пересечь им дорогу у города Всеволожа,
но уже не застал здесь Черниговских: они прошли Всеволож. Мстиславичи не
пошли за ними дальше,  но взяли на щит (разграбили) Всеволож,  в котором
находились  тогда  жители  из  двух  других  городов,  как видно,  менее
укрепленных:  мы уже видели этот обычай на Украйне,  по  которому  вдруг
города  пустели  при  вести  о  приближении  неприятеля.  Когда в других
городах узнали,  что Всеволож взят,  то и они вдруг опустели:  жители их
бросились  бежать  к  Чернигову;  Мстиславичи послали за ними в погоню и
некоторых перехватили,  а  другие  ушли;  пустые  города  Изяслав  велел
зажечь.  Только  жители  города  Глебля  не  успели  убежать и счастливо
отбились от Мстиславичей,  которые пошли оттуда в Киев, сказавши дружине
своей   -   киевлянам   и   смольнянам:  "Собирайтесь  все;  когда  реки
установятся,  тогда пойдем к Чернигову,  и как нас с ними бог  управит".
Поживши весело некоторое время в Киеве,  Мстиславичи решили разлучиться;
Изяслав говорил Ростиславу:  "Брат! Тебе бог дал верхнюю землю: ты там и
ступай   против   Юрия;  там  у  тебя  смольняне,  новгородцы  и  другие
присяжники, удерживай с ними дядю; а я здесь останусь и буду управляться
с Ольговичами и Давыдовичами". Ростислав отправился в Смоленск.
   Когда реки стали, то Черниговские начали наступательное движение: они
послали дружину свою с половцами и  повоевали  места  на  правом  берегу
Днепра;   а   союзник   их   Глеб   Юрьевич   занял   Городец-Остерский,
принадлежавший прежде отцу его.  Изяслав послал звать его к себе в Киев,
и  Глеб  сначала было обещался приехать,  но потом раздумал,  потому что
вошел  в  сношения  с  переяславцами,  часть  которых   была   почему-то
недовольна Изяславом или сыном его Мстиславом,  княжившим у них, и звала
Глеба,  обещаясь предать ему город.  Глеб немедленно пошел на их зов; на
рассвете,  когда Мстислав с дружиною еще спал, пригнали к нему сторожа и
закричали:  "Вставай,  князь!  Глеб пришел на тебя!"  Мстислав  вскочил,
собрал  дружину  и  выступил из города против Юрьича;  оба,  увидав друг
друга,  не решились вступить в битву;  Глеб стоял до утра другого дня  и
возвратился;   Мстислав   же,   соединясь   с   остальною   дружиною   и
переяславцами,  погнался за ним,  настиг,  захватил часть его войска; но
самому Глебу удалось уйти в Городец.  Изяслав.  услыхав об этих попытках
против Переяславля,  собрал дружину,  берендеев и пошел к Городцу; Юрьич
послал  объявить  об  этом в Чернигов:  "Идет на меня Изяслав,  помогите
мне!" - велел он сказать тамошним князьям;  а между тем Изяслав пришел и
осадил Городец;  не видя ниоткуда помощи,  Юрьич чрез три дня поклонился
Изяславу и помирился с ним,  как видно,  тот оставил  за  ним  отцовский
город.  Но  Глеб  не  был  за  это  ему  благодарен:  как  скоро Изяслав
возвратился в Киев,  он опять послал сказать Черниговским.  "Я  поневоле
целовал  крест  Изяславу:  он  обступил меня в городе,  а от вас не было
помощи;  но теперь опять хочу быть вместе с вами".  В 1148 году Изяслав,
наконец,  собрал  всю  свою  силу,  взял  полк  у  дяди Вячеслава и полк
владимирский,  призвал отряд венгров на помощь, соединился с берендеями,
перешел Днепр и стал в осьми верстах от Чернигова.  Три дня стоял он под
городом,  дожидаясь,  не выйдут ли Ольговичи и Давыдовичи на  битву,  но
никто не выходил; а он между тем пожег все их села. Наскучив дожидаться,
Изяслав стал говорить дружине: "Вот мы села их пожгли все, именье взяли,
а  они  к нам не выходят;  пойдем лучше к Любечу,  где у них вся жизнь".
Когда Изяслав подошел к Любечу,  то Давыдовичи и Ольговичи с  рязанскими
князьями и половцами явились также сюда,  и оба войска стали друг против
друга по берегам реки;  Изяслав выстроил  войско  и  пошел  было  против
Черниговских,  но  река помешала;  только стрельцам с обеих сторон можно
было стреляться через нее.  Ночью пошел сильный  дождь,  и  Днепр  начал
вздуваться.  Тогда Изяслав начал говорить дружине и венграм:  "Здесь эта
река мешает биться,  а там Днепр разливаются:  пойдем лучше  за  Днепр".
Только  что  успели  перейти  Днепр,  как  на  другой день лед тронулся;
Изяслав дошел благополучно до Киева,  но венгры обломились  на  озере  и
несколько их потонуло.
   Несмотря, однако,  на то,  что поход Изяслава,  предпринятый с такими
большими сборами,  кончился,  по-видимому,  ничем, Черниговские не могли
долго вести борьбы:  опустошая села их,  Изяслав действительно отнимал у
них всю жизнь,  по тогдашнему выражению:  нечем было содержать  дружины,
нечем было платить половцам;  жители городов неохотно помогали князьям в
их усобицах;  Юрий ограничился только присылкою сына,  сам не думал идти
на  юг,  а  без  него силы Черниговских вовсе не были в уровень с силами
Мстиславичей.  В таких обстоятельствах они  послали  сказать  Юрию:  "Ты
крест  целовал,  что пойдешь с нами на Изяслава,  и не пошел;  а Изяслав
пришел, за Десною города наши пожег и землю повоевал; потом в другой раз
пришел  к  Чернигову и села наши пожег до самого Любеча и всю жизнь нашу
повоевал;  а ты ни к нам не пошел,  ни на Ростислава не наступил; теперь
если  хочешь  идти  на Изяслава,  так ступай,  и мы с тобою;  если же не
пойдешь,  то мы будем правы  в  крестном  целовании:  нельзя  нам  одним
гибнуть  от  рати".  Не  получив  от  Юрия  благоприятного  ответа,  они
обратились к  Изяславу  Мстиславичу  с  мирными  предложениями,  послали
сказать ему:  "То бывало и прежде при дедах и при отцах наших: мир стоит
до рати,  а рать до мира;  не жалуйся на нас,  что мы первые  встали  на
рать: жаль было нам брата нашего Игоря; мы того только и хотели, чтоб ты
выпустил его;  а так как теперь он убит,  пошел к богу,  где и всем  нам
быть,  то  бог  всех  нас  и  рассудит,  а здесь нам до каких пор губить
Русскую землю?  Чтоб нам уладиться?" Изяслав отвечал им: "Братья! Доброе
дело  христиан  блюсти;  но вы все вместе советовались,  так и я пошлю к
брату Ростиславу,  подумаем и тогда пришлем ответ".  Немедленно отправил
Изяслав  послов  к  брату  с такими словами:  "Присылали ко мне братья -
Давыдовичи,  Святослав Ольгович и Святослав Всеволодович: мира просят; а
я с тобою хочу посоветоваться,  как нам обоим будет годно;  хочешь мира?
Хотя они и зло нам сделали,  но теперь мира просят у нас; но если хочешь
войны,  - скажи,  как хочешь,  я на тебя во всем полагаюсь". Уже из этих
слов Ростислав мог понять,  что сам старший брат хочет  мира,  и  потому
велел  отвечать  ему:  "Брат!  Кланяюсь тебе;  ты меня старше,  ты,  как
хочешь, так и делай, а я всюду готов с тобою; но если ты уже мне делаешь
такую честь,  спрашиваешь моего совета,  то я бы так думал: ради русских
земель и ради христиан - мир лучше;  они встали на рать, но что взяли? А
теперь,  брат,  ради христиан и всей Русской земли помирись, если только
обещают, что за Игоря всякую вражду отложат и вперед не задумают сделать
с тобою того, что хотели прежде сделать; если же не перестанут злобиться
за Игоря, то лучше с ними воевать, как бог управит". Получив этот ответ,
Изяслав   послал   к   Черниговским  епископа  белгородского  Феодора  и
печерского  игумена  Феодосия  с  боярами  сказать  им:  "Вы  мне  крест
целовали, что вам брата Игоря не искать, но клятву свою нарушили и много
наделали мне досад;  но теперь я вое это забываю  для  Русской  земли  и
христиан;  если  вы  сами ко мне прислали просить мира и раскаиваетесь в
том, что хотели сделать, то целуйте крест, что отложите всякую вражду за
Игоря  и  не задумаете вперед того,  что прежде хотели сделать со мною".
Черниговские поклялись отложить вражду за Игоря,  блюсти Русскую  землю,
быть  всем  за  один  брат;  Курск  с  Посемьем  остались  за Владимиром
Давыдовичем.
   В это время явился к Изяславу старший  из  сыновей  Юрия,  Ростислав,
которого мы видели в Новгороде;  Ростислав объявил,  что он рассорился с
отцом,  который не хотел дать ему волости в Суздальской земле,  и потому
он  пришел к Изяславу с поклоном:  "Отец меня обидел,  - говорил Юрьевич
киевскому князю,  - волости мне не дал:  и вот я пришел сюда,  поручивши
себя  богу  да  тебе,  потому  что  ты  старше  всех  нас  между внуками
Владимира; хочу трудиться за Русскую землю и подле тебя ездить". Изяслав
отвечал ему:  "Всех нас старше отец твой,  но он не умеет с нами жить; а
мне дай бог вас,  братью свою всю и весь род свой иметь  в  правду,  как
душу свою;  если отец тебе волости не дал, так я тебе даю". И дал ему те
пять городов,  которые прежде держал Святослав Всеволодич;  кроме  того,
Ростислав  получил Городец-Остерский,  где Изяслав не хотел видеть брата
его Глеба,  которому послал сказать:  "Ступай к  Ольговичам;  ты  к  ним
пришел,  так  пусть  тебе  и дадут волость".  У этого Городца Остерского
съехался осенью Изяслав Мстиславич  с  Давыдовичами;  Ростислав  Юрьевич
приехал вместе с киевским князем; Ольговичи - ни дядя, ни племянник - не
приехали.  Изяслав сказал Давыдовичам:  "Вот брат Святослав и  племянник
мой не приехали,  а вы все клялись мне,  что,  кто будет до меня зол, на
того вам быть вместе со мною;  дядя мой  Юрий  из  Ростова  обижает  мой
Новгород,  дани у новгородцев поотнимал, по дорогам проезду им нет; хочу
пойти и управиться с ним либо миром,  либо ратью;  а вы крест  целовали,
что будете вместе со мною". Владимир Давыдович отвечал: "Это ничего, что
брат Святослав и племянник твой не приехали,  все равно мы здесь;  а  мы
все клялись,  что,  где твои будут обиды,  там нам быть с тобою". Князья
уладились,  что,  как скоро лед станет на реках, идти на Юрия к Ростову:
Изяслав пойдет из Смоленска, а Давыдовичи и Ольгович - из земли вятичей,
и всем сойтись на Волге.  После ряду князья весело  пообедали  вместе  и
разъехались,  Возвратясь  в  Киев,  Изяслав  сказал  Ростиславу  Юрьичу:
"Ступай в Бужск и побудь там,  постереги Русскую землю,  пока я схожу на
отца твоего и помирюсь с ним или как-нибудь иначе с ним управлюсь".
   В Киеве  оставил  Изяслав  брата  Владимира,  в  Переяславле  -  сына
Мстислава и пошел в Смоленск к брату Ростиславу,  куда велел полкам идти
за собою.  В Смоленске Мстиславичи провели вместе время весело,  пируя с
дружиною и смольнянами, дарили друг друга богатыми дарами: Изяслав дарил
Ростислава  товарами,  которые  идут  из Русской земли и из всех царских
(греческих) земель,  а Ростислав Изяслава -  товарами,  которые  шли  из
верхних  (северных)  земель  и  от  варягов.  Готовясь  к войне,  братья
пытались,  однако, кончить дело мирными переговорами и отправили посла к
дяде Юрию;  но тот вместо ответа задержал посла. Тогда, приказавши брату
Ростиславу идти с полками по Волге и  дожидаться  при  устье  Медведицы,
Изяслав пошел с небольшою дружиною в Новгород.  Новгородцы, услыхав, что
Изяслав идет к ним, сильно обрадовались и вышли к нему навстречу, одни -
за  день,  другие  -  за  три  дня пути от города.  В это время княжил в
Новгороде уже не брат Изяславов Святополк, но сын Ярослав; Изяслав велел
им  поменяться  волостями,  вывел  Святополка  во  Владимир-Волынский из
Новгорода "злобы  его  ради",  как  говорит  новгородский  летописец.  В
воскресенье  въехал  Изяслав  в Новгород с великою честию;  встречен был
сыном Ярославом и боярами и поехал с ними к св.  Софии к  обедне;  после
обедни князья послали подвойских и биричей кликать клич по улицам, звать
к князю на обед всех от мала до  велика;  обедали  весело,  и  с  честью
разошлись  по домам.  На другой день,  в понедельник,  послал Изяслав на
Ярославов двор,  велел звонить к вечу,  и  когда  сошлись  новгородцы  и
псковичи на вече,  то он сказал им:  "Братья!  Сын мой и вы присылали ко
мне жаловаться,  что дядя мой Юрий обижает вас;  и вот я, оставя Русскую
землю,  пришел сюда на него, для вас, ради ваших обид; думайте, гадайте,
братья, как на него пойти и как - мириться ли с ним, или ратью покончить
дело?" Народ отвечал:  "Ты наш князь,  ты наш Владимир, ты наш Мстислав:
рады с тобою идти всюду мстить за свои обиды;  пойдем все;  только  одни
духовные  останутся бога молить".  И в самом деле,  новгородцы собрали в
поход всю свою волость,  пошли псковичи  и  корела.  Пришедши  на  устье
Медведицы,  Изяслав  ждал  брата  Ростислава  четыре дни;  потом,  когда
Ростислав пришел с полками русскими и смоленскими,  то все вместе  пошли
вниз  по Волге,  пришли к городу Константинову на устье большой Нерли и,
не получая вестей от Юрия,  стали жечь его города и села  и  воевать  по
обеим  сторонам  Волги;  оттуда  пошли к Угличу и потом на устье Мологи.
Здесь получили они весть,  что Владимир Давыдович и  Святослав  Ольгович
стоят в земле вятичей,  ожидая,  что будет между Юрием и Изяславом, и не
идут к устью Медведицы,  как обещали;  Изяслав сказал  при  этом  брату:
"Пусть  их  к нам нейдут;  был бы с нами бог",  и отпустил новгородцев и
русь воевать к Ярославлю;  когда те возвратились с большою  добычею,  то
уже стало тепло,  была Вербная неделя,  вода на Волге и Мологе поднялась
по брюхо лошади;  оставаться долее  было  нельзя,  и  Мстиславичи  пошли
назад:  Ростислав - в Смоленск,  а Изяслав - в Новгород и оттуда в Киев;
из дружины русской одни пошли  с  Ростиславом,  а  другие  -  куда  кому
угодно: этот поход стоил Ростовской земле 7000 жителей, уведенных в плен
войсками Мстиславичей (1149 г.).