труднейшей вашей работе, и не смогли вы собствен
ную старость достойно обеспечить.
— Видно, таким уродился... Ну вот, — поднимаясь
с кресла, сказал Баранов, — поработали мы с тобой,
Кирилл Тимофеевич, неплохо, и надеюсь, Леонтий
Андреянович, когда вернется, нашими с тобой подсче
тами будет доволен. Хотя, кто знает, он ведь такой
человек, что на него иной раз и не угодишь.
Хлебников промолчал, хотя именно Гагемейстер,
когда они плыли к Америке, как-то доверительно
сказал ему, что за столько лет почти бесконтроль
ной финансовой деятельности Баранов, должно быть,
сколотил весьма изрядный капитал и, надо полагать,
надежно припрятал денежки в каком-нибудь амери
канском банке. Он возразил тогда Гагемейстеру, что
Баранов имеет репутацию честнейшего человека, не
способного прикарманить даже копейку. На что Га
гемейстер желчно ответил: «Да мне кажется, сам
Баранов и распространяет слухи о собственной чест
ности и неподкупности, чтобы свои финансовые афе
ры прикрыть. Не верю я в святость этого человека.
Ворочать миллионами да устоять — такого не быва
ет». Тот разговор породил в душе Хлебникова тем
ные сомнения. Теперь же, после длительного и по
чти ежедневного общения с Барановым, Хлебников
был убежден, что верить надо все же не Гагемей
стеру. В полной искренности Баранова он уже не
сомневался.
Оставшись один, Баранов застыл у окна. Опять
дождь, мелкий и нудный, начавшийся еще с утра.
Вершина горы Верстовой скрыта наползшими на нее
темными тучами. В гавани пустынно. Стоят с подвя
занными парусами всего два корабля — «Открытие»
да «Ильмень». Гостей нет. А ведь бывали времена, когда
собиралось в заливе до полутора десятков кораблей
и капитаны-бостонцы стояли в очереди на прием к
Баранову. Что-то будет здесь после него, когда он
поплывет в Россию?
Через две недели после возвращения «Кутузова»
из Калифорнии капитан-лейтенант Гагемейстер вы
слушал доклад Хлебникова об итогах хозяйственной и
финансовой деятельности Баранова, а вслед за тем
577
