Талейрану досталась удачливая судьба. Он с успехом для се
бя преодолел крутые повороты времени, возвысился, разбога
тел, как никто другой, оказался не просто долгожителем, но су
мел пережить всех, кто так или иначе был близок к Наполеону.
Именно ему одному, из многих участников и очевидцев собы
тий, удалось оставить за собой последнее слово о Наполеоне и
его эпохе. Мемуары, которые написал Талейран, по его завеща
нию увидели свет спустя 50 лет после его смерти. Подтвердить
или опровергнуть истинность того, как на самом деле происхо
дили те или иные события, было некому. Его труд написан ма
стерски, так что неискушенный читатель не может не верить
автору. Правдоподобие достигается приемами, известными в
мемуарном жанре. Читателя поражают живописное изложение
подробностей, деталей и обстоятельств событий, многочислен
ные упоминания автором имен и дат. Сомнениям, так ли всё
было, места не остается. Талейран повествует о событиях и про
исшествиях в обход тех, где он представал бы в неблагоприят
ном для себя свете. Тем не менее как ни старался автор зату
шевать подлинную правду о своей сущности, она пробивается
сквозь строчки его мемуаров. В некоторых же местах Талейран
прямо свидетельствует о том, как он манипулировал людьми и
своекорыстно пользовался обстоятельствами. В книге можно
встретить прямые откровения в коварстве, как Талейран пре
дательски и злодейски вел себя по отношению к Наполеону.
* * *
Вступая в рискованную беседу с российским самодержцем,
Талейран заведомо просчитал его реакцию и был уверен, что
не будет отвергнут или тем более выдан Наполеону. Он целил
ся в самое уязвимое для самолюбия российского самодержца
место. Александр I после стольких неудач втайне мечтал по
квитаться за понесенные унижения. С момента восхождения
на престол перед ним, как и другими самодержцами, не стоя
ло никаких более значительных целей, кроме одной —чем и
как вписать себя в исторические летописи. Ничего другого,
кроме войны, никому из монарших особ в голову не приходи
ло. «Надо бы войну, чтобы как-нибудь характеризовать царст
вование», —говорил шведский король Густав.
Российский самодержец, не колеблясь, принял план, пред
ложенный Талейраном. Прочее стало отступать. Политика
России с тех пор начала приобретать ту двойственность, кото
рая привела в конечном счете к новому военному столкнове
нию двух империй. Цели, которые преследовали до той поры
единомышленники Александр I и Румянцев, для самого рос-
185
