Таким образом, в XIX в. развивалась практическая бухгалтерия (счетоводство), а также возникла и сложилась наука о ней (счетоведение).
4. Наука об управлении.
В конце XVIII в. в развитии «науки о полиции» (как называлась возникшая наука об искусстве государственного управления), которая включала и «управление государственным хозяйством», начинается новый этап. В различных странах Европы, а затем и в России появилась и стала разрабатываться новая теория государственного управления — концепция так называемого правового государства. Теоретической основой концепции «правового государства» послужили экономические учения Смита и Рикардо, работы манчестерской школы, взгляды И. Канта на государство как на союз людей, регулируемый юридическими нормами, учение об общественном договоре Ж. Ж. Руссо и др.
Экономические явления стали рассматриваться как закономерные процессы, стихийное развитие которых никак не зависит от воли и сознания людей. Отсюда следовал лозунг невмешательства государства в экономическую жизнь, предоставления свободы действия законам конкуренции в производстве и торговле, а также равных прав всем гражданам и их сообществам.
Реальные изменения экономического положения стран Запада, масштабов государственного вмешательства в экономику этих стран, а также влияние указанных учений и доктрин на «науку о полиции» сказались прежде всего в том, что ее предмет существенно сузился, стали иными основные ее категории. Для обозначения внутренних функций государства все чаще стали употребляться термины «административная деятельность» и «внутреннее управление». Термин «полиция» сохраняется лишь для обозначения деятельности государства по обеспечению безопасности граждан и имущества.
Выделение буржуазной концепции «правового государства» в науку об управлении хозяйством не означает, что не было иных теоретических течений в этот период. Во-первых, продолжали существовать феодальные доктрины государственного управления; во-вторых, стали активно разрабатываться концепции утопического социализма; и, наконец, стали появляться первые разработки проблем управления отдельной производственной ячейкой — участком, цехом, фабрикой, заводом. Иными словами, доктрина «правового государства», просуществовавшая более века, развивалась в постоянном взаимодействии и борьбе с другими направлениями управленческой мысли.
Среди первых, кто разграничил функции государства по управлению хозяйством и обеспечению безопасности и ввел новые понятия науки управления хозяйством, были немецкие ученые Г. Берг, Г. Вебер, К. Рау, Р. Моль и др. Эти деятели, отталкиваясь от общих, якобы надклассовых целей государства, видели его задачу в сохранении и усовершенствовании «правового порядка», а все, что могло быть достигнуто «индивидуальными усилиями», по их мнению, не входило в задачу государства. Задача науки государственного управления формулировалась как «поиск и указание средств и методов достижения государственных целей».
В России приверженцами концепции «правового государства» были М. М. Сперанский, И. В. Платонов, Н. Н. Рождественский, В. Н. Лешков, И. Е. Андреевский и др. В своем основном труде «Записка об устройстве судебных и правительственных учреждений в России» (1803) в разделе «О составе (организации) управления» Сперанский охарактеризовал по существу все категории науки управления: цели и принципы управления, функции и структуры органов управления и их взаимосвязь 6 [См.: Сперанский М. М. Проекты и записки. М.; Л., 1961. С. 115].
Одновременно с решением проблем управления хозяйством на уровне государства ученых и практиков привлекали управленческие проблемы на уровне производственного звена. Так, в 1832 г. в Англии были опубликованы данные Ч. Бэббиджа 7 [См.: Бэббидж Ч. Экономика мануфактур и производства. Лондон, 1838], который впервые в мире провел эксперименты в области организации труда и производства с целью получения научных обобщений и практических рекомендаций. Бэббидж изучил процессы трудовой деятельности и организации работы в различных сферах. Строительство, выплавка чугуна, сборка часов, добыча угля, литография, почта, производство гвоздей, транспорт — таков далеко не полный перечень видов трудовой деятельности, тщательно изученных этим экономистом. Все эксперименты заканчивались оценками организации производства, рекомендациями по ее улучшению (в том числе и по повышению квалификации рабочих и мастеров) с целью повышения эффективности производства.
В 1879 г. в России подобным же экспериментальным образом задачу научной организации труда на железнодорожном транспорте успешно решил инженер И. И. Рихтер.
Концепция «правового государства» наиболее полно и систематизированно была разработана во второй половине XIX в. немецким ученым, идеологом буржуазного либерализма Л. Штейном 8 [См.: Штейн Л. Учение об управлении и право управления с сравнением литературы и законодательства Англии, Франции и Германии. СПб., 1874.]. Он первым ввел термин «учение об управлении» вместо «науки о полиции», а в работах его последователей стали разрабатываться основные категории управленческой науки: «управление», «предмет науки управления», «теория управления», «искусство управления», «функции управления», «методы управления» и др.
К разработке учения об управлении Л. Штейн подходил с позиций более общей науки — науки о государстве, которая, по его мнению, изучает человеческие отношения, возникающие в государстве, в том числе отношения, порождаемые государственным устройством и управлением. Штейн призывал к исследованию проблем управления. Он писал: «Кто тщательно займется управлением, тот скоро поймет, что нет ни одной науки, которая равнялась бы этой по своему богатству и значению» 9[Там же. С. 21]. Он считал, что разрабатываемое им учение должно стать для общественных деятелей и чиновников основным практическим руководством. Штейн утверждал, что постоянное диалектическое противоречие между единством государственной воли, как всякой воли, и изменяющимся фактическим бытием государства порождает конкретную, фактическую исполнительную деятельность государства. Сущность и понятие управления состоят в том, что благодаря ему воля государства — закон — реализуется в объективно существующих отношениях действительной жизни государства посредством силы и деятельности последнего, т. е. посредством исполнения. Как законодательство есть желающее, так управление есть действующее государство 10 [См. там же. С. 6].
По Штейну, предметом учения об управлении в узком смысле слова является «внутреннее управление государства», и ему посвящена большая часть трактата. Внутреннее управление «представляет собой совокупность тех сторон государственной деятельности, которые доставляют отдельному человеку условия для его индивидуального развития, недостижимые его собственной энергией и усилиями» 11[Там же]. Объекты внутреннего управления — жизнь личности (физическая и духовная), общественная жизнь личности и ее хозяйственная жизнь, которые взаимосвязаны и взаимообусловлены. Частью учения Штейна о внутреннем управлении является «учение о хозяйственной жизни личности», или «учение об управлении народным хозяйством», которое посвящено вопросам обеспечения государством условий для создания материальных благ личности.
В трактате Л. Штейна с позиции функционально-структурного анализа решаются проблемы формирования органов управления народным хозяйством, их кадрового обеспечения специалистами по управлению.
Отметим, что идеи и учение об управлении Л. Штейна в конце XIX в. признавались многими буржуазными учеными-государствоведами и социологами. В то же время известна обстоятельная критическая оценка Л. Штейна-философа К. Марксом и Ф. Энгельсом в их работе «Немецкая идеология» в связи с его влиянием на формирование теории немецкого «истинного» социализма.
В целом управленческая мысль в XIX в. вплоть до 80-х годов характеризуется прежде всего наметившимся выделением новой предметной области исследований по так называемому внутреннему управлению государственным хозяйством, более глубокими разработками отдельных теоретических проблем и их использованием для совершенствования организации управления государственного хозяйства, а также первыми экспериментальными работами в области научной организации труда на предприятиях и транспорте.
5. Финансовая наука.
Генезис финансовой науки, как отмечалось в первом томе, приходится на мануфактурную стадию капитализма. Новый этап развития науки наступил в последней четверти XVIII в. В это время сложилась структура науки, основными разделами которой стали учения о государственных доходах и государственных расходах. Их оформление шло под влиянием усилившейся в XIX в. борьбы идей, отражавших противоречия капиталистического способа производства начала эпохи промышленного капитализма.
В учении о государственных доходах основное внимание уделялось теории налогов. Это было связано с падением роли доходов от государственного имущества (домена) и прогрессирующей тенденцией сокращения количества и удельного веса в государственном бюджете доходов от государственных регалий. В конце XVIII — первой половине XIX в. в науке господствовали взгляды на налог как на плату за государственные услуги (в первую очередь за защиту личности и охрану собственности). Трактовки государственных расходов как услуг специфического рода, а налогов как их оплаты придерживалось в этот период большинство представителей финансовой науки.
С последней четверти XVIII в. принципы всеобщности и пропорциональности налогов и соответствующая им система реальных налогов постепенно входили в практику государств, осуществивших буржуазные революции. Поступательное развитие налоговой теории было связано с расцветом классической (иногда ее называют абсолютной) финансовой школы, базирующейся на классической политической экономии. Наиболее значительными финансовыми сочинениями этого периода были: пятая книга «Исследований о природе и причинах богатства народов» А. Смита (1776), «Опыт теории налогов» Н. И. Тургенева (1818), шестая книга «Новых начал политической экономии» Сисмонди (1819).
Учение А. Смита о налогах, включавшее разработку общих правил налогообложения, обоснование системы прямых личных налогов, отрицательную оценку подушных податей и косвенных налогов на предметы первой необходимости, вошло в золотой фонд финансовой литературы. Четыре правила (общих положения) в построении налоговых систем, приведенные А. Смитом, были наиболее цитируемым местом финансовых сочинений на протяжении всего XIX в. В них устанавливались происхождение, цель налогов, объект обложения (первое правило); сроки уплаты, способ, сумма платежа (второе); время уплаты (третье); организация налогового аппарата и пресечение злоупотреблений в процессе сбора налогов (четвертое) 12 [См.: Смит А. Указ. соч. С. 588—589].
Объектом обложения, по А. Смиту, должен быть доход, основанный на трех источниках: ренте, прибыли и заработной плате. Его принципы налогообложения оказали существенное влияние на развитие финансовой практики сначала в Англии, затем в других развитых капиталистических странах. В учении Смита в эмбриональном состоянии содержалась плодотворная идея перехода от пропорционального обложения к прогрессивному.
Смитианская концепция переложения налогов содержала определенные противоречия. Так, Смит считал, что налоги на заработную плату перелагаются на капиталистов 13 [См. там же. С. 617, 621]. Эти противоречия послужили основой появления ошибочной теории равновесного действия налогов Д. Рикардо и апологетической теории «диффузии (растворения) налогов» Н. Канара 14 [Сапага N. Principes d'economie politique. P., 1800]. Основной тезис теории «диффузии налогов» состоял в том, что новые налоги со временем путем прямого и обратного переложения растворяются среди различных категорий плательщиков, не причиняя вреда ни им, ни народному хозяйству. По Н. Канару, налоги оказывают влияние лишь на излишние расходы и не понижают жизненного уровня трудящихся. Класс наемных рабочих фактически свободен от налогообложения. Большинство теоретиков финансов (от Ж. Б. Сэя и до Н. И. Тургенева) отвергли теорию Н. Канара как несостоятельную. Положительную оценку теория Н. Канара нашла в германской финансовой литературе (Л. Якоб, С. Мальхус, К. Рау, Л. Штейн).
В налоговой теории Д. Рикардо основное содержание сводилось к тому, что существует автоматический механизм, приходящий в действие при увеличении налогов на заработную плату или предметы первой необходимости. Он заявлял, что благодаря переложению налогов на имущие классы капиталисты вынуждены поднимать заработную плату рабочих, так как она всегда жестко привязана к минимуму средств существования. Теоретическая ошибка Д. Рикардо была связана с его политико-экономической трактовкой заработной платы и недостаточным знанием финансовой истории континентальной Европы 15 [См.: Рикардо Д. Соч. Т. 1. С. 197—198].
Важные теоретические положения были развиты в работе декабриста Н. И. Тургенева «Опыт теории налогов». Это одно из первых в мире систематизированных изложений теории налогов с буржуазно-демократических позиций. В принципах налогообложения Н. И. Тургенев уточняет и развивает идею налоговой справедливости. Он считал необходимым отклонять, насколько возможно, тяжесть налогов от простого народа, включая полное освобождение от них 16 [См.: Тургенев Н. И. Опыт теории налогов. М., 1937. С. 19—22]. Теория Н. И. Тургенева была хорошо известна в России в первой половине XIX в. Во второй половине XIX в. ее обзоры содержатся в историографических очерках мировой финансовой литературы (например, у итальянского ученого Л. Косса).
Весомый вклад в развитие теории налогов внес Сисмонди. Им переработаны принципы налогообложения А. Смита для эпохи промышленного капитализма с учетом интересов пролетариата. Идея необлагаемого минимума вынесена в отдельный принцип 17 [См.: Сисмонди С. Указ. соч. Т. 2. С. 83]. Концепция переложения выработана в полемике с теорией равновесного действия налогов Д. Рикардо. Сисмонди убедительно показывает, что в результате переложения налогов больше всего страдают неимущие классы.
С конца XVIII в. буржуазные правительства стали широко прибегать к государственным займам, используя полученные средства в основном на ведение войн. В указанный период позиции защитников и противников государственного кредита становились все более полярными по сравнению с серединой XVIII в. В ряду знаменитых противников государственного кредита следует назвать А. Смита, Д. Рикардо и Ж. Сисмонди; в числе защитников — Б. Франклина и А. Гамильтона (США), М. Ф. Орлова (Россия).
Классики буржуазной политической экономии в целом отрицательно относились к государственному кредиту по ряду причин. Главная среди них — общее негативное отношение к экономическим функциям государства, стремление свести государственные расходы к необходимому минимуму. Отсюда постоянное недоверие к займовым операциям буржуазного государства и его мероприятиям по управлению государственным долгом. Особенно беспощаден был Д. Рикардо, вскрывший классовую сущность фондов погашения государственного долга, которые возникли в конце XVIII в. В работах «Предложения в пользу экономного и устойчивого денежного обращения, а также замечания о прибыли Английского банка, поскольку она связана с интересами государства и собственников капитала банка» (1816) и «Опыт о системе фондированных государственных займов» (1820) Рикардо вскрыл махинации при управлении государственным долгом и показал прямую связь займовой политики с ростом милитаризма. Наиболее радикальную позицию занимал Сисмонди. Им была сформулирована мысль о желательности государственного банкротства 18 [См. там же. С. 119].
Всех защитников государственного кредита отличает отношение к нему как творцу национального богатства. Наиболее четко эта позиция обоснована в работах секретаря казначейства США А. Гамильтона 19 [Hamilton A. Papers on Public Credit, Commerce and Finance. N. Y., 1934]. Русский читатель первой половины XIX в. с позицией активных защитников государственного кредита мог ознакомиться по книге декабриста М. Ф. Орлова «О государственном кредите» (1833).
Учебники финансов первой половины XIX в. дают определенное представление об устоявшихся знаниях, преподаваемых в высшей школе. Наиболее известным в Европе был учебник профессора Гейдельбергского университета К. Рау «Основные начала финансовой науки» (1832) 20 [См.: Pay К. Основные начала финансовой науки: В 2 т. СПб., 1867—1868], который принес автору славу полнотой представленных в нем финансовых знаний (государственные расходы, доходы, их соотношение, государственный долг). Примером прогрессивного направления университетской науки явились издания «Теории финансов» Ивана Горлова (1841 и 1845) —доктора философии, профессора политэкономии и статистики Казанского университета. Его методологию исследования отличает глубокое обоснование финансовой теории политэкономическими положениями. Прогрессивные (для первой половины XIX в.) трактовки учения о государственных доходах, теории налогов, включая их переложение, теории государственного кредита позволяют назвать учебник И. Горлова квалифицированным изложением основ финансовой науки.
Часть II.
ДОМАРКСОВ СОЦИАЛИЗМ.
РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ДЕМОКРАТИЗМ.
Окончательная победа капитализма в передовых странах Европы вызвала и обострение свойственных данному строю антагонистических противоречий. Итогом промышленного переворота стало реальное подчинение труда капиталу. Мелкое производство не выдерживало конкуренции капиталистической фабрики.
Поляризация классовых сил во все большей мере начинала осознаваться трудящимися. Если на рубеже XVIII—XIX вв. протест пролетариата еще нередко принимал иррациональные и объективно реакционные формы (например, движение луддитов в Англии), то к 1825 г. пролетариат уже имел своих идеологов. В отличие от мелкобуржуазных и феодальных критиков капитализма, призывавших возвратиться к прошлому, социалисты (термин «социализм» впервые появился в публикациях сенсимонистов) критиковали буржуазный строй с позиций будущего.
Утопический социализм, представленный во Франции А. Сен-Симоном, Ш. Фурье и их последователями, а в Англии — Р. Оуэном, выдвинул и обосновал положение о преходящем характере капиталистического строя с присущими ему индивидуализмом, господством частной собственности и эксплуатацией. Социалистический строй будущего рассматривался социалистами-утопистами как единственный, полностью соответствующий человеческой природе, обеспечивающий реализацию всех заложенных в человеке способностей. Многие черты социалистического строя были предугаданы социалистами-утопистами с поразительной прозорливостью.
На позициях классической школы буржуазной политэкономии стояли представители особого направления домарксового социализма — социалистов-рикардианцев, Родбертус и отчасти Прудон. Они использовали созданную классиками трудовую теорию стоимости для критики капитализма.
Домарксов социализм сделал первый шаг на пути сближения передовой экономической науки с рабочим движением. Антибуржуазные проекты чартистского движения рабочих в Англии свидетельствуют об этом вполне определенно. В домарксовом социализме впервые созрела идея революционного низвержения капиталистического строя, его политических и экономических основ.
Революция 1848—1849 гг., будучи одним из выдающихся политических событий эпохи капитализма, сыграла роль своеобразного катализатора в истории экономической мысли XIX в. Ее поступательное развитие в конечном счете привело к тому, что внутренне присущие странам Западной Европы противоречия достигли к 1848 г. такого напряжения, когда уже объективно неизбежным становится не только открытое столкновение противостоящих друг другу классов и социальных групп, но и не менее острое противоборство соответствующих идейно-теоретических течений, так или иначе претендующих на выражение конкретных, жизненно важных интересов. Развернувшаяся борьба идей сопровождалась невиданным усилением процесса создания различного рода планов и проектов преобразования общественных институтов, многие из которых, однако, не выдержали испытания временем, вскоре обанкротились, так и не успев приобрести сколько-нибудь заметную популярность. Другие, напротив, в большинстве своем как по форме, так и по содержанию отвечали духу происходящих событий и характеру движущих сил революции, представлявших собой пестрый конгломерат национально-освободительных, антифеодальных и антикапиталистических движений. При этом наиболее бурный подъем переживала революционно-демократическая мысль, ставшая характерным явлением для подавляющего числа стран Европейского континента.
Сущность революционного демократизма — требование проведения буржуазных реформ «до конца», включая не только самую радикальную ликвидацию феодальных препонов на пути капиталистического развития экономики (во многих случаях революционные демократы требовали, например, национализации земли и ее недр, за что, как правило, не осмеливалась выступать буржуазия), но и обеспечение демократического устройства общества, переход политической власти в руки народа. При этом революционная демократия выдвигала широкий круг идей — от мелкобуржуазной уравнительности до социалистических проектов.
На «правом фланге» европейской революционной демократии стояли такие фигуры, как итальянец Мадзини, всю свою жизнь воевавший на два фронта: с феодальным абсолютизмом и с социализмом. Менее определенно относились к социализму (а при случае могли и щегольнуть социалистической фразой) многие идеологи буржуазной демократии стран Восточной Европы, где историческое противостояние буржуазии и пролетариата еще не встало в повестку дня.
«Левый фланг» революционных демократов — это вчерашние социалисты-утописты (хотя и не все из них: многие предпочитали остаться на старых позициях отрицания политической борьбы) и их идейные наследники, такие, как О. Бланки — пламенный революционер-коммунист, большую часть жизни проведший в тюремных застенках.
Восточноевропейские революционные демократы видели в остатках феодальных классов не только политического, но и своего главного экономического врага. В борьбе за низвержение докапиталистических отношений в Восточной Европе мелкобуржуазные слои трудящихся и средняя буржуазия продемонстрировали свой неистраченный (по сравнению с Западной Европой) революционный потенциал. Отсюда объективно-буржуазный характер требований и лозунгов революционного движения.
Значительным своеобразием отличался русский революционный демократизм. Россию не затронули события 1848 г., и нарастание революционного подъема в стране пришлось на 50—60-е годы. Русские революционеры, выражавшие объективные требования основной массы трудящихся России — крестьянства, могли учесть опыт революционных событий и последующего капиталистического развития стран Запада. Отставание России по фазе исторического развития от передовых стран создало такую ситуацию, когда русские революционные демократы смогли воспользоваться для анализа отсталого феодального социально-экономического строя своей страны и выработки теоретических альтернатив ее развития всем арсеналом научных достижений классической буржуазной политической экономии и утопического социализма Запада.
Русская революционно-демократическая мысль, выдвинувшая такие значительные фигуры теоретиков, как А. И. Герцен и Н. Г. Чернышевский, отличалась глубокой разработанностью своих положений. В основу теории будущего общества они положили идею общинного социализма, хотя некоторые революционные демократы и не разделяли ее (В. Г. Белинский, Д. И. Писарев). Из теории общинного социализма вытекали признание самобытности России и возможность перешагнуть через капиталистическую стадию.
Достижением революционных демократов является признание необходимости революционного пути к социализму. Это было их большой заслугой по сравнению с западными социалистами-утопистами. От западных социалистов-утопистов русских революционных демократов выгодно отличает и их стремление вывести будущий строй из существующего, найти объективные предпосылки социализма. Взгляды виднейших представителей утопического социализма и революционного демократизма представляли собой одно из достижений домарксистской экономической теории.
Раздел I.
УТОПИЧЕСКИЙ СОЦИАЛИЗМ И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА ЭКОНОМИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ РАБОЧЕГО КЛАССА.
Глава 9.
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ИДЕИ ВЕЛИКИХ СОЦИАЛИСТОВ-УТОПИСТОВ.
Утопический социализм — это предшествующие научному коммунизму теории и учения о коренном преобразовании и справедливом устройстве общества на социалистических началах, не опирающиеся на знание законов общественного развития и его движущих сил. Хотя идеи великих социалистов-утопистов нередко представляли собой фантастическое описание будущего строя, тем не менее они были порождены условиями материальной жизни общества, отражали стремление определенных классов. В коренном переустройстве возникавшего капиталистического способа производства были заинтересованы трудящиеся массы, и в первую очередь рабочий класс, который тогда уже формировался.
На тесную связь утопического социализма с молодым рабочим классом неоднократно указывали классики марксизма-ленинизма. В «Манифесте Коммунистической партии» Маркс и Энгельс отмечали, что утопический социализм появляется в то время, когда пролетариат еще находится в очень неустойчивом состоянии и поэтому представляет себе свое положение фантастически. Утопический социализм возникает, писали Маркс и Энгельс, «из первого исполненного предчувствий порыва пролетариата к всеобщему преобразованию общества» 1[Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 456]. В. И. Ленин в известной статье «Две утопии» отмечал, что утопический социализм был симптомом, выразителем, предвестником того класса, который к началу XX в. вырос в массовую силу, идущую к тому, чтобы положить конец капитализму 2 [См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 22. С. 120]. Само содержание идей утопического социализма отражает стремление зарождающегося пролетариата к переустройству общества.
Огромной заслугой утопического социализма является фундаментальная критика капиталистического способа производства. Великие социалисты-утописты впервые указали, что капиталистические отношения не вечные и не естественные. Они внесли ценный вклад в экономическую науку, рассматривая развитие человеческого общества как исторический процесс, где одна стадия сменяется другой, более высокой по сравнению с предшествующей. По существу они поставили вопрос о преходящем характере капиталистического способа производства. В этом их отличие, от представителей классической буржуазной политэкономии, которые считали капитализм вечной и естественной формой производства. Сен-Симон, Фурье и Оуэн указывали на зияющие язвы капитализма, на его противоречия, на бедность и нищету трудящихся масс, на анархию капиталистического производства, на превращение человека в придаток к машине и т. п. Критикуя капитализм, великие социалисты-утописты дали ценный материал для просвещения рабочих, что способствовало росту сознания пролетариата.
Общий вывод социалистов-утопистов из критики капиталистического способа производства заключается в том, что этот строй не может обеспечить счастье для подавляющего большинства людей и что на смену капитализму должен прийти новый общественный порядок.
С критикой капитализма выступали и мелкобуржуазные экономисты. Наиболее видный представитель мелкобуржуазной политэкономии — Сисмонди — указывал на важнейшие противоречия капиталистического способа производства. Но Сисмонди и другие мелкобуржуазные экономисты не думали о коренном преобразовании капиталистического строя — они стремились сохранить мелкое товарное производство, не понимая того, что последнее представляет собой основу капитализма. Эти экономисты стремились повернуть колесо истории вспять, между тем как великие социалисты-утописты, по словам В. И. Ленина, «смотрели в ту же сторону, куда шло и действительное развитие...» 3 [Там же. Т. 2. С. 240]. При характеристике нового общественного строя социалисты-утописты гениально предвосхищали многие черты будущего общества. Они по-разному называли свой идеал общественного строя: индустриальный, ассоциация или гармония, социализм или коммунизм. Но главное состоит в том, что новый общественный строй, о котором мечтали социалисты-утописты, коренным образом отличался от капитализма.
В отличие от создателей предшествующих утопических теорий великие социалисты-утописты в своих планах не ограничивались требованием реорганизации потребления и распределения, а ставили вопрос о реорганизации самого производства. В новом обществе у них отсутствует частная собственность, а если она и сохраняется, то не играет особой роли. Социалисты-утописты исходили из того, что при новом общественном строе не будет эксплуатации, противоположности между умственным и физическим трудом.
В тот период крупная фабричная промышленность только возникала в Англии, во Франции же господствовала мануфактура. Между тем известно, что лишь крупная промышленность развивает те конфликты, которые делают неизбежным революционное уничтожение капитализма. Точно так же и формирование самого рабочего класса является результатом развития крупного капиталистического производства.
Неразвитость капиталистических отношений служила причиной неразвитости и классовой борьбы пролетариата против буржуазии. К. Маркс и Ф. Энгельс в «Манифесте Коммунистической партии» указывали, что в тот период рабочие представляли еще раздробленную и рассеянную по всей стране массу. На первом этапе своего существования пролетариат не был способен к самостоятельным действиям. Как отмечали классики марксизма, тогда пролетариат еще боролся с врагами своих врагов, т. е. с остатками абсолютной монархии, против феодального землевладения и за другие требования, которые выдвигала буржуазия.
Вместе с тем в учении социалистов-утопистов отражалась также тревога за судьбу мелкого производителя, который находится на грани разорения. В теориях социалистов-утопистов содержатся мелкобуржуазные элементы, которые переплетаются с предвосхищением социалистического идеала.
Незрелому капиталистическому производству, незрелым классовым отношениям соответствовали и незрелые теории. В это время социализм и рабочее движение были оторваны друг от друга, развивались самостоятельно. Социалисты-утописты видели противоположность классов: нищету трудящихся масс на одном полюсе и богатство капиталистов — на другом. Но они не создали учения об исторической миссии пролетариата. И это вполне понятно, так как в тот период пролетариат еще не был способен к самостоятельным политическим действиям. Поэтому социалисты-утописты видели в пролетариате только страждущую массу, которой нужно помочь, но которая сама не способна на самостоятельную борьбу.
Социалисты-утописты критиковали капитализм, однако они не могли еще раскрыть экономические законы капиталистического производства, не могли найти материальных условий освобождения пролетариата, потому что этих условий тогда еще не было.
Таким образом, незрелость утопического социализма вытекает из незрелости капиталистических производственных отношений, самого пролетариата. Будучи не в состоянии путем анализа капитализма найти в реальной действительности условия освобождения трудящихся, коренного преобразования общества, социалисты-утописты пытаются вывести их чисто логическим путем. Поэтому у них возникают фантастические картины будущего, планы, оторванные от реальной жизни.
Из-за неразвитости классовой борьбы социалисты-утописты считали себя мыслителями, стоящими над классами. Хотя объективно они отражали стремление трудящихся к преобразованиям капиталистического строя, сами, однако, полагали, что их задачей является улучшение положения всех членов общества, даже эксплуататоров. Поэтому социалисты-утописты постоянно апеллировали ко всему обществу, и в первую очередь к господствующим классам. Они надеялись осуществить коренные преобразования путем пропаганды и агитации, силой примера. Они отвергали политическую борьбу, революцию. Утопизм их планов состоит не в том, что они мечтали о социалистическом строе, а в том, что не видели действительных путей для преобразования общества.
Несмотря на эти существенные недостатки утопического социализма, он сыграл прогрессивную роль. В то время это течение представляло собой единственную форму, в которой выражались мечты трудящихся о переустройстве общества. В. И. Ленин указывал, что французский утопический социализм является одним из источников марксизма.
Однако прогрессивный характер теорий социалистов-утопистов нужно рассматривать в тесной связи с исторической обстановкой. По мере развития капитализма, обострения классовой борьбы пролетариата против буржуазии утопический социализм становился тормозом развития классового самосознания рабочих. Взгляды социалистов-утопистов на политическую борьбу как на отрицательное явление вступали в противоречие с действительностью. Если великие социалисты-утописты выработали прогрессивное учение, то их ученики, опираясь на ошибочные концепции общественного развития, образовывали реакционные секты, упорно отрицали политическую борьбу, отвлекали от нее рабочий класс.
Основные черты, о которых шла речь, присущи большинству теоретиков утопического социализма. Но взгляды отдельных его представителей различаются, что обусловлено исторической обстановкой, уровнем развития капиталистических отношений и классовой борьбы в странах, в которых они жили.
1. Сен-Симон.
Один из самых видных представителей утопического социализма во Франции — Сен-Симон Клод Анри де Рувруа (1760—1825), аристократ по происхождению, современник Великой французской революции. Наиболее важными из его работ являются «Письма женевского обитателя к современникам» (1802), «О промышленной системе» (1821), «Катехизис промышленников» (1823), «Новое христианство» (1825).
Политической экономии Сен-Симон придавал большое значение. Он указывал, что до Адама Смита эта наука была подчинена политике. После Смита она приобрела более определенный характер и объявила себя независимой от политики. В дальнейшем политическая экономия займет свое истинное место, когда политика будет на нее опираться. И с этой позиции Сен-Симон критиковал Сэя, который рассматривал политическую экономию и экономическую политику как отдельные науки.
Сен-Симона привлекали главным образом социологические проблемы. Тем не менее при исследовании методологических вопросов истории человеческого общества он вносит вклад и в политическую экономию. Сен-Симон рассматривал историю общества как процесс, в котором происходит смена одного периода другим, более высокого уровня. Буржуазной идее естественного порядка Сен-Симон противопоставлял идею развития.
На раннем этапе развития общества главные усилия людей были направлены на добывание пищи. Затем, когда у них появился интерес к искусству и ремеслу, наступает рабство. Последнее, по мнению Сен-Симона, в период своего возникновения было «благодетельным» для человечества и прогрессивным по сравнению с предыдущим обществом, так как создало условия для прогресса человеческого разума.
Средневековье он считал неизбежным и прогрессивным для своего времени, так как люди были освобождены от рабства. Феодализм, согласно Сен-Симону, характеризуется двумя особенностями: деспотизмом военного сословия и господством духовенства. Промышленность тогда находилась в «младенческом состоянии», а война являлась главным средством обогащения и защиты от нападения. Поэтому военные обладали полнотой власти, а промышленники играли подчиненную роль.
Однако в недрах феодализма, подчеркивал Сен-Симон, возникали и развивались элементы нового общественного строя. Постепенное возвышение промышленности и упадок феодализма сопровождались непрерывным ростом политического влияния промышленного класса за счет класса феодального 4 [См.: Сен-Симон. Избр. соч. Т. 2. М.; Л., 1948. С. 25—26]. В то же время под влиянием развития светских наук общество шаг за шагом освобождалось от засилья богословия, а взгляды ученых становились все более авторитетными. Критика феодализма учеными приближала его гибель. Одновременно шла борьба реальных общественных сил — восходящий класс промышленников вступал в борьбу с классом феодалов. Результатом этой борьбы явилась французская революция, цель которой состояла в том, чтобы окончательно утвердить промышленный строй. Сен-Симон считал, что революция не закончилась. Она поставила у власти не промышленников и ученых, а буржуазию — «промежуточный класс», состоящий из чиновников, юристов и военных недворянского происхождения. Это — непроизводительный, паразитический класс. Единственным производительным классом Сен-Симон считал класс «промышленников», к которому он относил предпринимателей, ученых и рабочих.
Задача современного Сен-Симону периода заключалась, по его мнению, в том, чтобы создать партию промышленников, которая в союзе с королевской властью должна установить строй, отвечающий интересам трудящегося большинства. Будущий строй он считал результатом общественного прогресса и пытался обосновать историческую неизбежность его победы. Сен-Симон твердо верил в движение человечества к лучшему будущему, к «золотому веку», находящемуся впереди 5 [См. там же. С. 273], а не позади, как думали многие просветители XVIII в., призывавшие вернуться к прошлым порядкам.
Вместе с тем Сен-Симон не представлял себе прогрессивное развитие общества в виде непрерывно восходящей линии. В истории, по его мнению, органические эпохи развития перемежаются бурными критическими эпохами, когда социальный мир сменяется классовой борьбой в особенно ожесточенной форме и новое рождается в процессе уничтожения старого.
Органические периоды выделялись как время, когда общество составляло единое и организованное целое, устойчивое в экономическом и в идеологическом отношениях. Таким периодом он считал средние века, поскольку тогда существовали цехи, крестьянские общины, а единую идеологию давала христианская религия. Сен-Симон идеализировал средневековые порядки, не замечая того, что феодальная система была средством эксплуатации основной массы населения — крепостного крестьянства.
Критическим периодом Сен-Симон объявлял современное ему общество, указывая, что «современная эпоха есть эпоха переходная». Исходя из этого, он критиковал и феодальные, и капиталистические отношения, отвергал буржуазный индивидуализм, указывал на раздробленность и анархию капиталистического производства, протестовал против одного из главных требований буржуазии того времени — свободы предпринимательства, эксплуатации. Сен-Симон полагал, что экономическая свобода ведет к анархии производства, последняя же придает капитализму свойства критической эпохи. Во Франции, утверждал он, общество переживает кризис, так как «нация по существу промышленная имеет правительство по существу феодальное» 6 [Там же. С. 146]. Отсюда возникают противоречия между задачами промышленного общества и феодальным правительством. Для уничтожения этих противоречий нужно преобразовать общественный строй так, чтобы власть перешла к промышленникам. Ф. Энгельс отмечал, что гениальность Сен-Симона позволила ему понять основное содержание французской буржуазной революции, признать, что борьба идет не только между буржуазией и феодалами, но и между имущими и неимущими 7 [См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 269—270].
В отличие от многих своих предшественников и современников Сен-Симон выступал сторонником нового общественного строя не только потому, что он казался ему более соответствующим человеческой природе и обеспечивающим счастье для наибольшего числа людей, но и потому, что переход к новому строю диктуется требованием прогресса человеческого общества, исторической необходимостью. Исходя из своей исторической концепции, Сен-Симон призывал при изучении настоящего постоянно заглядывать в прошлое, так как «всякий анализ настоящего, взятый изолированно... может дать только весьма поверхностные или даже совершенно ложные выводы», смешивал «пережитки угасающего прошлого и зародыши восходящего будущего» 8 [См.: Сен-Симон. Избр. соч. Т. 2. С. 31].
Однако историческая концепция Сен-Симона была в основном идеалистической, развитие общества ставилось в полную зависимость от развития науки, разума, сознания. Сен-Симон утверждал, что «единственное средство для коренного изменения общественного строя состоит в создании новой политической доктрины». Призывая к передаче духовной власти ученым, Сен-Симон писал, что эту перемену «вызовет сила нравственного чувства, и главным двигателем этой силы будет вера в то, что все политические принципы должны быть выведены из общего принципа, данного богом людям» 9 [См. там же. С. 350, 88]. Сен-Симон не смог материалистически истолковать историю и, как и все социалисты до Маркса, оказался идеалистом в понимании развития общественных явлений. Правда, в понимании развития человеческого общества у него имелись отдельные материалистические элементы. Так, например, анализируя историю Франции, Сен-Симон показывал, что причины появления буржуазного общества и самой буржуазии нужно искать в возникновении промышленности и торговли, а развитие городов выступает материальной базой для формирования буржуазии.
Важное значение имеет высказанная Сен-Симоном догадка о том, что экономическое положение есть основа политических учреждений и что социально-политические формы зависят от отношений собственности. «Учреждение собственности,— писал он,— суть; именно этот институт служит основанием общественного здания»; «закон, устанавливающий власть и форму правления, не имеет такого значения и такого влияния на благосостояние наций, как закон, устанавливающий собственность и регулирующий пользование ею» 10 [Там же. Т. 1. С. 354—355]. Но чаще экономическим факторам и классовой борьбе Сен-Симон отводил подчиненную роль.
Новый общественный строй Сен-Симон называл индустриализмом, ибо считал, что его основой должна быть крупная промышленность. Им выдвигалось много проектов создания и развития крупного производства, планов колоссальнейших сооружений, вроде строительства Суэцкого канала. По Сен-Симону, крупная промышленность должна управляться из единого центра в масштабе всего общества и работать по определенному плану. Он подчеркивал, что «наиболее важный вопрос, подлежащий разрешению, это вопрос о том, как должна быть организована собственность для наибольшего блага всего общества в отношении свободы и в отношении богатства» 11[Там же. С. 355; Т. 2. С. 254—255]. Сен-Симон выступал за организованное общество, не понимая того, что в условиях сохранения буржуазной частной собственности преодолеть анархию производства невозможно.
По мнению Сен-Симона, управление общественным производством должно осуществляться промышленниками (индустриалами), к которым он относил всех, кто занимается полезным для общества трудом. Ученые будут разрабатывать планы производства и распределения продуктов, научно обосновывать направление развития производства. Важная роль отводилась промышленным капиталистам, которые имеют большой опыт в организации и управлении. Непосредственно работать над реализацией планов следовало армии трудящихся.
Сен-Симон допускал, что капиталисты останутся собственниками своих капиталов, выступал против конфискации частной собственности, из будущего общества он изгонял только землевладельцев и ростовщиков. Сен-Симон проектировал сохранить капиталистическую собственность, вот почему некоторые ученые не находят в его идеале ничего социалистического. Они считают Сен-Симона сторонником «организованного капитализма». В действительности Сен-Симон выступал не за «организованный капитализм», а за организованный труд. Во главу своей системы он ставил тех капиталистов, которые умеют организовывать трудовую деятельность. Причем речь шла не об изолированных предпринимателях, независимых друг от друга, а о центральном комитете управления, который будет регулировать экономику в интересах общества, передавать средства производства в подходящие руки, заботиться о постоянной гармонии между производством и потреблением 12 [См. там же. Т. 1. С. 140—143; Т. 2. С. 254—255]. Банки он считал таким учреждением, которое осуществляет известную организацию хозяйства. Вместе с тем Сен-Симон не видел, что капиталисты при сохранении частной собственности могут организовать труд только по-капиталистически.
Во времена Сен-Симона отделение функции управления предприятием от функции эксплуатации только начиналось, капиталист и руководитель предприятия выступали в одном лице. Это создавало иллюзию, что капиталист и сам является по своей природе тружеником. И все же Сен-Симон отводил капиталистам только функцию организаторов производства, управляющих. Известное влияние частной собственности он признавал в сфере распределения общественного продукта, ибо предполагал, что часть общественного продукта будет поступать капиталистам как вознаграждение за их капитал, превращаясь в нетрудовой доход.
Центральное место в системе Сен-Симона занимает принцип обязательности труда. «Все люди,— писал он,— будут работать... на каждого возложена обязанность постоянно направлять свои силы на пользу человечеству» 13 [Там же. Т. 2. С. 141 — 143].
Путем создания новой общественной организации Сен-Симон думал устранить анархию производства, обеспечить плановость и централизм в управлении экономикой. Идейно это общество должно объединяться новой религией, которая именовалась христианством, но сводилась к совокупности идей науки, и в первую очередь самого Сен-Симона, о новом общественном строе. При этом он резко критиковал католическую и протестантскую религию и церковь за измену основным принципам бога и Христа, за защиту интересов богатых, им утверждалось, что на основе новой организации производства будет достигнута главная цель: «в наикратчайшее время и наиполнейшим образом улучшить моральное и физическое состояние наиболее многочисленного класса» 14 [Там же. С. 365—366]. Сен-Симон был убежден, что в будущем обществе государство отомрет, люди станут управлять не людьми, а вещами, т. е. господство одних людей над другими исчезнет. Тем самым великий мыслитель предвосхищал важнейшие черты социализма: улучшение положения трудящихся масс, устранение эксплуатации, участие в труде всех, развитие крупной машинной индустрии, работающей по единому плану. Гениальная широта взглядов Сен-Симона позволила ему учесть в зародыше почти все социалистические идеи.
Сен-Симон исходил из концепции мирного разрешения социальных противоречий. Большие надежды он возлагал на «просвещенных монархов», стремился побудить королей воспользоваться предоставленной народом властью для осуществления назревших политических перемен. Начать коренное переустройство общества, по мнению Сен-Симона, следовало с частичных реформ: устранения наследственной знати; выкупа земель у землевладельцев, не занимающихся сельским хозяйством; облегчения положения крестьянства и т. д. После проведения этой подготовительной работы можно будет приступить к полной реорганизации политического строя путем отстранения от власти непроизводительных классов и передачи власти индустриалам. При этом народ, по его мнению, не должен принимать никакого участия в этой реорганизации, оставаться пассивным. Здесь наиболее наглядно проявляются основные черты утопического социализма: отрицательное отношение к движению масс, ошибочные мысли о солидарности интересов капиталистов и рабочих. Вместе с тем Сен-Симон неоднократно подчеркивал, что цель преобразования — наивозможное улучшение участи того класса, у которого нет иных средств существования, кроме собственных рук. После смерти Сен-Симона его учение пропагандировалось и развивалось учениками — О. Родригом, Б. Анфантеном, С. Базаром и др. Сенсимонисты назвали свой главный труд «Изложение учения Сен-Симона» (1828— 1829). Они сделали шаг вперед по сравнению с Сен-Симоном, требуя уничтожения частной собственности путем отмены права наследования. В прошлом, по их словам, «общественный строй покоился в большей или меньшей степени на эксплуатации человека человеком; в настоящее время самый важный прогресс должен заключаться в том, чтобы положить конец этой эксплуатации, в какой бы форме ни представлять ее себе» 15[Изложение учения Сен-Симона. М.; Л., 1961. С. 384]. К проблеме собственности сенсимонисты подходили исторически. Они писали о господах и рабах, сеньорах и крепостных, рабочих и их эксплуататорах. Отношение хозяина к наемному рабочему они характеризовали как последнее преобразование, которому подвергалось рабство. Сенсимонисты подчеркивали, что без уничтожения частной собственности нельзя уничтожить эксплуатацию и создать общество всеобщего благоденствия. Однако они по-прежнему не понимали исторической роли пролетариата, отрицательно относились к его борьбе. Под влиянием Анфантена (1796—1864) сенсимо-нистская школа превратилась в религиозную общину и затем распалась. «Сенсимонизм,— писал Энгельс,— который, точно сверкающий метеор, приковал к себе внимание мыслящих людей, исчез затем с социального горизонта... Его время миновало» 16 [Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 527].
2. Шарль Фурье.
Другим виднейшим французским социалистом-утопистом является Шарль Фурье (1772—1837). Фурье был торговым служащим, не смог получить солидное образование, стал гениальным самоучкой. Основные его работы: «Теория четырех движений и всеобщих судеб» (1808), «Теория всемирного единства» (1838), «Новый промышленный и общественный мир» (1828).
Исходным пунктом учения Фурье является его теория страстей. Все свойственные человеку страсти и влечения подразделяются им на три группы: 1) страсти материальные и чувствительные, связанные с органами чувств (вкус, осязание, зрение, слух, обоняние);2) привязанности, «влечения души» (дружба, любовь, честолюбие); 3) страсти верховные, распределительные, открытие которых он приписывает себе (новаторство, соревнование, энтузиазм).
Фурье считал, что человеку от природы присущи такие качества, как стремление к труду, честолюбие и т. д. Человек создан богом как гармоничное существо, поэтому у него нет дурных наклонностей и дурных страстей. Но те положительные склонности, которыми наделил человека бог, в зависимости от исторических условий могут превратиться и действительно превращаются в отрицательные. Например, честолюбие превращается в корыстолюбие — в погоню за увеличением богатства за счет других людей. Вместо стремления к труду появляется леность, но не потому, что человек от природы ленив, а вследствие ненормальных общественных условий. Как писал Фурье, «порядок строя цивилизации обладает способностью развивать двенадцать коренных страстей» и постоянно производить «столько несправедливостей и ужасов, сколько эти страсти произвели бы справедливости и благодеяний при их прямом движении и согласованном развитии» 17[Фурье Ш. Избр. соч. Т. 1. М.; Л., 1951. С. 201]. Задача состоит в том, чтобы изменить условия и сделать возможным гармоническое развитие всех способностей и наклонностей человека.
В целом такая трактовка природы человека не является последовательно научной. Но идея гармонического развития склонностей человека, его чувств имела прогрессивное значение.
Фурье принадлежит также серьезная заслуга в трактовке истории человеческого общества. Он полагал, что для достижения гармонии человеческих страстей недостаточно только открытия кодекса социальной жизни, необходим также известный уровень развития производства. Рассматривая основные этапы истории общества, Фурье шел гораздо дальше Сен-Симона. Ф. Энгельс в работе «Анти-Дюринг» отмечал, что гениальность Фурье ярче всего проявилась именно в воззрении на историю человечества.
Весь предшествующий период истории Фурье делил на четыре ступени: дикость, патриархат, варварство и цивилизация, а каждый из этих крупных периодов на четыре стадии: детство, рост, упадок, дряхлость 18 [См. там же. С. 139—140].
Некоторые этапы Фурье характеризовал весьма своеобразно. Так, патриархат он выделял как особый этап, к варварству фактически относил рабовладельческий строй и феодализм. Давая такую классификацию, Фурье не вполне четко выделял различия в способе производства материальных благ и тем более — в характере производственных отношений. Поэтому нельзя сказать, что Фурье, различал общественно-экономические формации. Но его заслуга состоит в том, что этапы в развитии общества он связывал с развитием производства. Например, период дикости, согласно Фурье, характеризуется тем, что не было еще никакой индустрии, люди не производили продукты, а только собирали то, что имелось в готовом виде в природе. Патриархат он связывал с возникновением мелкой индустрии, мелкого производства, варварство — с возникновением средней индустрии, цивилизацию же — с развитием крупной промышленности. К периоду цивилизации Фурье относил и современное ему общество, в котором уже происходил процесс становления капитализма.
Крупная индустрия, по мнению Фурье, составляет основу для достижения гармонии человеческих страстей. Лишь в эпоху цивилизации существует необходимый уровень производства, чтобы обеспечить такую гармонию. Но крупная индустрия раздроблена, гармонии еще нет. Фурье считал, что следующий период в развитии общества — это период гармонии или ассоциации, когда будет устранена раздробленность индустрии и все страсти смогут гармонически развиваться 19[См. там же. С. 163].
Связь истории общества с определенными этапами развития производства представляет тот шаг вперед, который делает Фурье по сравнению с Сен-Симоном. Но, так же как и Сен-Симон, Фурье был по преимуществу идеалистом в понимании источников развития человеческого общества. Так, например, он был уверен, что развитие общества зависит от появления гения, его деятельности. Точно так же и переход к новому общественному строю Фурье ставил в зависимость от осознания людьми необходимости такого перехода. Идеализм Фурье выражался и в том, что определяющим фактором каждого периода он считал все же не уровень производства, а характер проявления страстей, природы человека, в частности форму отношений между мужчиной и женщиной. Так, для дикого состояния специфичной признавалась свободная любовь, для варварства — полное рабство женщины и т. д. Вместе с тем выступление Фурье за полное равноправие полов имело прогрессивное значение. Фурье, отмечал Энгельс, «первому принадлежит мысль, что в каждом данном обществе степень эмансипации женщины есть естественное мерило общей эмансипации» 20 [Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 270—271].
Другой крупной заслугой Фурье является критика капитализма. И здесь он также превзошел достижения Сен-Симона. Критика капитализма в его работах оказалась более глубокой. Он, по выражению Энгельса, ловил на слове вдохновенных пророков дореволюционной буржуазии, которые утверждали, что капитализм приносит счастье всем, что он олицетворяет господство разума. Фурье показал, какая действительность скрывается за этими фразами. Он беспощадно вскрывал все язвы буржуазного мира.
Важным пороком существующего строя Фурье считал противоречие между интересами коллектива и индивида. Экономическую основу этого социального противоречия он справедливо усматривал в противоречии между богатством ничтожного меньшинства и нищетой подавляющего большинства общества, в том, что цивилизация не может обеспечить материальное благополучие всех членов общества, обогащая ничтожную паразитическую верхушку. В современном ему обществе Фурье подметил ряд важных сторон капитализма и правильно указал на отдельные тенденции в его развитии. Он видел корень всех зол в раздробленности крупной индустрии, ее неорганизованности, что приводило к анархии капиталистического производства, к бессмысленному расточительству сил и средств общества.
В сочинениях Фурье имеются интересные замечания о процессе концентрации производства. Он отмечал, что рост производства приводит к разорению мелких производителей и появлению крупнейших предприятий, которые занимают монопольное положение. Общество оказывается во власти этой кучки предпринимателей. Фурье говорил об углублении пропасти между богатыми и бедными в связи с развитием крупной индустрии, о нищете огромной массы населения, об изнурительном труде рабочих на фабриках. Труд рабочих Фурье называл смягченной каторгой, ярко демонстрировал рост богатства и одновременно паразитизма господствующих классов 21[См.: Фурье Ш. Избр. соч. Т. 1. С. 235—263; Т. 3. С. 57—63]. Однако своеобразия капиталистической эксплуатации Фурье не заметил. Он полагал, что рабочие страдают как покупатели товаров и как безработные.
Ярким образцом общей неорганизованности экономики капитализма Фурье считал торговлю, которая находится в руках спекулянтов. С этих позиций он трактовал и экономические кризисы, связывая их с общей анархией капиталистической системы, бедностью трудящихся масс, накоплением богатства в руках капиталистов. Экономические кризисы характеризовались им как бедствие от изобилия. Поскольку во время кризисов материальные блага имеются в избытке, этот избыток, согласно Фурье, становится источником нужды и лишений. Это была глубокая мысль, хотя Фурье и не смог до конца раскрыть конечную причину экономических кризисов (основное противоречие капитализма). Однако Фурье был совершенно прав, когда указывал на то, что в условиях буржуазной системы излишек становится источником нужды и лишений, перепроизводство является относительным. Он видел, что государство выступает защитником богатых против массы населения, и резко осуждал мораль буржуазного общества, свойственные ему эгоизм, бесправное положение женщин и т. п.
Фурье указывал на обострение социальных противоречий, хотя не понимал классовой структуры буржуазного строя. Основным он считал деление общества на богатых и бедных. Утверждалось, что нищета и угнетение трудящихся масс ведут к выступлениям против существующих порядков и такое положение чревато революцией. Характеризуя буржуазное общество, Фурье писал: «Войны, революции беспрестанно охватывают все пункты земного шара; бури, едва отвращенные, возрождаются из своего пепла точно так же, как головы гидры множились под ударами Геркулеса». Но Фурье не был сторонником революции. Он полагал, что к новому общественному строю нужно идти путем агитации и примера, революции следует предупредить посредством реформ, которые коренным образом изменили бы существующий порядок, привели к уничтожению эксплуатации и нищеты. Перейти к новому общественному строю, по его мнению, возможно путем открытия закона, на основе которого общество должно жить и развиваться. Фурье полагал, что именно этот закон и открыт им. Он писал, что его «теория судеб выполнит требование наций, обеспечивая каждому изобилие...» 22 [См. там же. Т. 2. С. 138; Т. 1. С. 114].
Основой будущего строя Фурье объявлял земледелие. Промышленности отводилось подчиненное место. Это большой недостаток проекта Фурье, потому что ведущей траслью социалистического производства выступает крупная машинная индустрия. В концепции Фурье проявились элементы физиократизма, под частичным влиянием которого он находился.
Будущее общество по плану Фурье должно распадаться на отдельные общины (фаланги) численностью до 2000 человек. Каждая община будет работать на своем участке земли, определять, что и как производить, распределять созданную продукцию. Правда, в фаланге сохраняются капитал, частная собственность на средства производства 23[См. там же. Т. 4. С. 19—20]. Часть продукта, созданного здесь, должна распределяться среди владельцев капитала.
Такое положение не будет приносить вреда, поскольку в фаланге все капиталисты станут рабочими, а рабочие будут капиталистами. Таким образом, Фурье ошибочно полагал, что и без революции различия между рабочими и капиталистами исчезнут.
Особое внимание Фурье уделял организации труда. В этом вопросе он предвосхищал отдельные черты зрелого социализма. Например, он указывал на то, что в будущем обществе не будет уродующего человека разделения труда, люди смогут заниматься тем, что их интересует, переходить от одного занятия к другому, сочетать умственный и физический труд. Важным предвидением Фурье было его утверждение, что при новом общественном строе между людьми разовьется соревнование, которое будет оказывать большое влияние на рост производительности труда 24 [См. там же. С. 81]. Ряд ценных мыслей высказывал Фурье о путях устранения противоположности между городом и деревней, подчеркивая, что в фаланге будет предусмотрено сочетание промышленности и сельского хозяйства.
Преобразование существующего строя должно произойти, по убеждению Фурье, путем организации (за счет господствующих классов) образцовых ассоциаций, которые своим примером увлекут человечество.
В 30—40-х годах XIX в. учение Фурье получило довольно широкое распространение в ряде стран. Крупнейшим пропагандистом фурьеризма был Виктор Консидеран (1808—1893). Но, описывая развитие капитализма и рост страданий народных масс, он так и не сумел подняться до понимания исторической миссии пролетариата. Опубликованный им в 1847 г. «Манифест демократии в XIX в.» свидетельствует о вырождении утопического социализма в мелкобуржуазное, реформистское учение. Консидеран требовал прекратить борьбу и призывал рабочих, а также буржуазию идти мирным путем к социализму. Во Франции и в Америке фурьеристы организовали ряд ассоциаций, но они быстро распались.
3. Роберт Оуэн.
Почти одновременно с Францией возник утопический социализм в Англии. Главным его представителем является Роберт Оуэн (1771 — 1858). Он происходил из мелких ремесленников, но сумел стать состоятельным человеком, совладельцем четырех фабрик. Все свои средства Оуэн тратил на то, чтобы добиться изменения общественного строя, на организацию кооперативных общин, в которых видел ячейку нового общества. Экономические вопросы рассматривались им в работах «Доклад графству Ленарк» (1820), «Книга о новом нравственном мире» (1836). Кроме того, Оуэн писал статьи для журнала «Кризис», был автором ряда докладов и предложений, которые представлялись на обсуждение парламенту.
Английский утопический социализм имеет некоторые особенности по сравнению с французским, так как в Англии капитализм и классовая борьба пролетариата были более развиты. Р. Оуэн выступал против всех крупных частных собственников. Он считал, что новый общественный строй может существовать и без капиталистов, ибо «частная собственность была и есть причина бесчисленных преступлений и бедствий, испытываемых человеком», она причиняет «неисчислимый вред низшим, средним и высшим классам» 25 [Оуэн Р. Избр. соч. Т. 1. М.; Л., 1950. С. 22].
Оуэн тоже был противником классовой борьбы, обращался с планами переустройства общества к сильным мира сего. Однако он был близок к рабочему классу, чего нельзя сказать о французских социалистах-утопистах. Одно время (в 30-х годах XIX столетия) оуэнизм даже был знаменем рабочего движения. Но затем движение пролетариата пошло по пути классовой борьбы, тогда как Оуэн до конца жизни так и не осознал ее необходимости.
В разработке проектов будущего общественного строя Оуэн был очень скрупулезен. Он тщательно продумывал, какие рационы питания должны быть в будущем обществе, как должны распределяться комнаты для женатых, холостых и т. д. Конечно, в такой тщательной разработке деталей тоже присутствовали элементы фантазии. Но Р. Оуэн выдвинул и целый ряд практических предложений, стал инициатором принятия фабричного законодательства об ограничении рабочего дня, о запрещении ночного труда женщин и детей, потребовал от государства, чтобы оно активно вмешивалось в экономическую жизнь в интересах трудящихся, сделал попытку на практике осуществить идеи о переустройстве общества. Фантастический элемент в оуэнизме выражен в целом слабее, чем в учении Сен-Симона и Фурье.
В своих произведениях Р. Оуэн выступал как критик капитализма, но в отличие от французских социалистов-утопистов опирался на классическую буржуазную политэкономию, в частности на трудовую теорию стоимости Д. Риккардо. Оуэн был согласен с положением Д. Рикардо, что единственным источником стоимости является труд. Однако в отличие от Рикардо Оуэн считал, что в существующем обществе этот важный закон не действует, ибо если труд является источником богатства, то оно должно принадлежать трудящимся, Р. Оуэн отмечал, что в современном ему обществе продукт труда не полностью попадает к рабочему, а распределяется между рабочими, капиталистами и земледельцами, причем рабочим достается только ничтожная доля. Такое распределение продуктов труда Оуэн считал несправедливым, требовал реорганизации общества, которая обеспечила бы производителю получение полного продукта его труда. В действительности капиталистическое распределение продуктов, так же как и эксплуатация рабочих, не является нарушением закона стоимости. Это доказал К. Маркс. Тем не менее заслуга Р. Оуэна в том, что из теории трудовой стоимости Рикардо он сделал социалистический вывод и попытался, опираясь на эту теорию, доказать необходимость радикальных перемен в обществе.
Вместе с тем Р. Оуэн и его последователи не могли научно обосновать переход к новому общественному строю. Так же как и французские социалисты-утописты, Р. Оуэн отвергал капитализм, не видя в нем тех сил, которые могли бы привести к победе нового общества.
Р. Оуэн утверждал, что стоимость товара измеряется не трудом, а деньгами. Деньги же искажают истинную величину стоимости, являются не естественным, а искусственным мерилом, маскируют подлинные затраты труда на производство товаров, и это создает такое положение, когда одни богатеют, а другие разоряются и нищенствуют. «Правильно понятые интересы общества,— писал Оуэн,— требуют, чтобы человек, производящий ценности, получал справедливую и твердо установленную их долю. Это можно сделать, только установив такой порядок, при котором естественное мерило ценности будет применяться практически» 26 [См. там же. С. 208—212]. Таким естественным мерилом он считал труд, полагая, что издержки производства и есть количество труда, заключенное в товаре. Обмен одних предметов на другие должен происходить в соответствии с «издержками их производства», с помощью такого средства, которое будет представлять их ценность, и притом ценность «реальную и неизменную». «Новое мерило,— писал Оуэн,— быстро уничтожит в обществе бедность и невежество... даст возможность постепенно улучшить условия существования всех социальных групп» 27[Там же].
Оуэн предлагал принять соответствующие законодательные акты (отказ от платежей наличными деньгами), найти способы привлечения к труду безработных. Он выступал как ярый противник денег, в которых усматривал корень зла, и предлагал заменить их трудом, создав так называемые рабочие деньги. Они мыслились как квитанции, на которых значится, сколько часов труда затрачено на производство того или иного товара. После того как производитель изготовит товар, он получит такую квитанцию, которую сможет обменять на другой товар, изготовленный с помощью такого же количества труда. Р. Оуэн пытался реализовать эту идею, организовав так называемый базар справедливого обмена 28[См. там же. С. 209, 189, 190, 303]. Но на базар приносили самые неходовые товары, по квитанциям же выбирали то, что потом могло быть выгодно продано на рынке. Неудивительно, что базар очень скоро затоварился и из этой затеи ничего не вышло. Проект «рабочих денег» свидетельствует о непонимании Оуэном природы стоимости. Стоимость выступает как общественное отношение товаропроизводителей и потому может выражаться только в отношениях товаров друг к другу. Следовательно, нельзя измерить стоимость непосредственно рабочим временем, ее величина определяется не индивидуальными затратами труда, а общественно необходимыми. В концепции же Оуэна субстанцией стоимости ошибочно представлен индивидуальный, а не общественно необходимый труд.