нав о моем намерении пройти по бывшей передовой,
старший лейтенант Трофимов. Игнатьев сам вызвал
ся быть нашим проводником.
Когда в сорок первом война докатилась до Ош-
ты, Алексею было всего семь лет. Отец его вступил
в истребительный батальон, а сына, как тот ни со
противлялся, отправил с матерью к родственникам в
тыл. В сорок пятом оштинцы вернулись к овоим пе
пелищам, и Алексей поспешил обследовать все, что
называлось тогда передовой. С годами он изучил
здесь каждый блиндаж, каждую траншею.
Для нас это было очень кстати.
Знакомство с бывшей линией фронта началось
сразу же за селом, у поворота, где дорога раздваива
ется и короткие синие стрелжи указателей сообща
ют: «На Ленинград», «На Вознесенье».
Мы идем вдоль вознесёнской дороги. Без особого
труда глаз обнаруживает следы боев. Ежи. Зигзаги
траншей. Обгоревшие, обрушившиеся блиндажи и
землянки. И проволока. На сотни метров тянется она
между столбами и деревьями.
— Смотрите, — Алексей показывает на березу.
Годы наложили на дерево свою отметину. У са
мого пня кора лопнула и окаменела. Но еще более
заметную отметину оставила на дереве война. Пря
мо через ствол протянулась тонкая сталь проволоки.
Над березой проходит Время. Год за годом подни
мается вокруг нее молодой лесок. Через перелески
пролегли новые дороги. Зимой дерево кутается в
снежную шубу, летом — распрямляет ветви, охора
шивается. Ветер ласково треплет длинные косы и
шепчет, шепчет дереву свои заветные слова. И вме
сте они радуются зеленому прибою трав, синим раз
ливам цветущего льна, золоту жнивья.
11
