КАМЕРНОЕ ВОКАЛЬНОЕ МУЗИЦИРОВАНИЕ В РУССКОМ САЛОНЕ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА
М.Г. Долгушина (г. Вологда, ВГПУ)
История художественного развития России первой половины XIX века неразрывно связана с культурой дворянских салонов.
Культура салонов пришла в Россию из Европы вместе с петровскими реформами и к концу XVIII столетия стала нормой светского существования дворянской семьи. Тип времяпровождения в каждом салоне зависел от вкусов, взглядов, жизненных установок и общественного положения хозяев дома. В одних гостиных говорили о политике, в других предпочитали инструментальное музицирование, в третьих - устраивали танцевальные вечера, в четвертых - проводили время за карточным столом.
Несмотря на субъективность параметров, влиявших на характер приемов в том или ином салоне, существовал определенный инвариант, связанный с устоявшимся ритуалом «культурного общения». В него входили: обмен новостями - придворными, политическими, культурными и др., чтение литературных сочинений, танцы, музицирование, домашние спектакли. «Норматив светского поведения был единым для приемов в Аничковом дворце и в московском домике Чаадаева, в особняке кн. Белозерских-Белосельских на Тверской и в кабинете-“мышеловке” у Одоевского. Интерпретация же норматива была различной, что зависело от многообразия увлечений и разницы интеллектуального уровня каждого отдельно взятого салона»1.
Одной из показательных черт салонной культуры было приглашение на званые вечера представителей художественной элиты: писателей, живописцев, музыкантов. «Выдающиеся артисты имели доступ на вечера известных меценатов своего времени: JI.A. Нарышкина, Н.Б. Юсупова, А.Н. Оленина. Даровитые актрисы, великосветские дамы, художники, актеры, музыканты, литераторы - все встречались в домах этих вельмож вместе с государственными мужами и знатью»2. Будучи местом встреч писателей и читателей, исполнителей и слушателей, салоны первой половины XIX века имели огромную общественную значимость, фактически приняв на себя функцию пропаганды художественных сочинений.
Можно с уверенностью утверждать, что камерная вокальная музыка звучала в каждом салоне: в контексте русской культуры первой половины XIX века именно вокальное музицирование было в наибольшей степени востребовано обществом и занимало первенствующее положение среди прочих видов музыкального искусства.
Приоритет камерных вокальных жанров подтверждают мемуары современников. По словам авторитетного музыканта-теоретика и композитора Ю.К. Арнольда, «пением много и охотно занимались в Петербурге, и встречались между любителями и любительницами прекраснейшие, даже хорошо выработанные голоса»3. Г.Р. Державин полагал, что пение равняет человека с ангелом4. Уместно также вспомнить пушкинское:
... скуку зимних вечеров
Вином и песнями прогоним5.
Столь высокая значимость музыки для пения является следствием многовекового господства в России вокальной культуры: церковного знаменного пения и русской песни без инструментального сопровождения. Для русского слушателя той поры человеческий голос был наиболее совершенным из всех инструментов. «Перед голосом человеческим все инструменты - игрушка», - констатирует обозреватель «Северной пчелы»6.
«Что в русском обществе, относительно разных видов проявления музыки, преобладала любовь к пению, весьма понятно. Если уже само по себе признается неоспоримым, что вообще человеку, какой бы не был он нации, пение ближе к понятию, и к восприимчивости его, то тем паче относится это к русскому человеку тогдашней эпохи, все еще слишком мало освоившемуся с инструментальною музыкою, а главное, с самого почти рождения своего “взлелеянного” русскою песнью».7
С точки зрения функционирования в рамках салонной культуры вокальная музыка имела два основных амплуа: «камерное», предполагающее звучание в узком домашнем кругу и «концертное», если исполнение происходило в присутствии гостей в условиях званого вечера или торжественного приема.
В качестве характерного примера включения вокальной музыки в повседневный быт дворянской семьи приведем несколько фрагментов из дневника В.П. Шереметьевой.
«...Мы обедали и ужинали у Шереметьевых... После обеда обыкновенно собираются у рояля, новый французский романс занимал все общество; желали слышать его пропетым, но никто не мог аккомпанировать. ...Я просмотрела ноты, пролистала их, это так легко... И вот я за роялью, а Юлия и ее брат Николай и граф Шереметьев начали петь, они устроили романс в три голоса и около часу занимались им. Это вальс со словами, это очень красиво»8. «Из-за стола вернулись в гостиную... Вскоре послышалось фортепиано и пение. M-lle Julie, г-жа Званцова и я - мы пошли смотреть, кто играет; это молодой граф. Ему предложили петь - он пропел несколько романсов, очень мило, У него голос небольшой, но очень приятный и прелестная манера петь. Он продолжает брать уроки. Вы знаете, раз что близко фортепиано, вот все и собираются. М-lle Шереметьева предложила Сергею аккомпанировать, когда она будет петь "Итальянский дуэт" с графом; он аккомпанировал и оба очень хорошо пели»9. «Сергея весь день не было дома, он обедал у Шереметьевых, сожалею, что не могла быть у них, была музыка, граф Шереметьев и М-lle Шереметьева пели вместе и потом итальянец, учитель музыки,10 они пели вместе трио»11.
«Концертное» исполнение вокальной музыки происходило в условиях парадного приема либо званого вечера. В нем участвовали не только дворяне-любители, но и специально приглашенные для этой цели артисты. «...Нередко во время перемены кушаньев некоторые из приглашенных, например, Штейбельт, Ромберг, Лафон играли на инструментах, драматические артисты декламировали. Подобное импровизированное исполнение оживляло обед и порождало соревнование»12.
Наиболее адекватное представление о вокальной культуре русского салона первой половины XIX века - круге авторов исполняемой музыки, ее стилистической направленности и жанровом составе - дают немногочисленные сохранившиеся до наших дней нотные библиотеки.
Одна из них - нотная библиотека супруги императора Александра I Елизаветы Алексеевны, находящаяся ныне в архиве Российского института истории искусств13. В этом обширном собрании, включающем в себя как рукописи, так и печатные издания, преобладает музыка для пения. Библиотека содержит около ста тетрадей с фрагментами из опер, свыше ста пятидесяти сборников камерных вокальных миниатюр, десять кантат и ряд сочинений других жанров14.
Интерес Елизаветы к музыке засвидетельствован многими мемуаристами. С.С. Уваров (впоследствии - министр народного просвещения) пишет, что императрица «любила искусства и находила в них отдохновение; ее вкус к изящному соединялся с редким пониманьем и массой познаний самых разнообразных»15. Елизавета хорошо играла на фортепиано, на арфе и была известна в обществе как превосходная певица. «Великая княгиня и я, мы были первыми певицами,- пишет в своих мемуарах графиня Н.В. Головина.- У нее был нежный и красивый голос, и ее слушали с восторгом»16.
О своих занятиях пением русская императрица часто упоминает в своих письмах к матери, опубликованных в 1908-1909 годах великим князем Николаем Михайловичем. «Pour vous prouver que je ne neglige aucun des mes talents, je chante avec ardeur parce que ma voix s'est beaucoup amelioree depuis quelque temps, j'ignore aussi pourquoi: il se passe de choses extraordinaires en moi. Je chante Alceste et je dessine des enfants d'apres la bosse». («Чтобы доказать вам, что я не пренебрегаю ни одним из своих талантов, скажу, что все еще пою с удовольствием, потому что мой голос с некоторых пор улучшился, сама не знаю почему. Я пою Альцесту и рисую детей»).17
В гостиной Елизаветы Алексеевны преобладало камерное музицирование. Исполнявшиеся музыкальные произведения были связаны, в основном, с пасторальными, идиллическими настроениями. Это создавало особую атмосферу покоя и созерцания, культивируемую в ряде русских дамских салонов карамзинской эпохи.
Жанровый состав входящих в нотную библиотеку Елизаветы Алексеевны вокальных опусов вполне соответствует вкусам русского аристократического общества того времени. Доминируют французские романсы. Среди авторов - популярные европейские композиторы этого жанра П. Гаво, П. Гара, М.-П. Далвимар; служившие в России музыканты-иностранцы Ф. Антонолини, Ш.Ф. Лафон, В. Теппер де Фергюсон; а также наши соотечественники - О.И. Козловский и известная музыкантша-любительница княгиня Н.И. Куракина. Довольно многочисленны итальянские каватины и арии (Ф. Дуранте, С. Ненчини, Д. Ронкони), весьма значительно число модных в то время вокальных ноктюрнов (Ф. Бланжини); встречается немецкая Lied. Среди нот и рукописей практически отсутствуют произведения на русском языке. Единственное исключение - романс «Пробуждение» композитора-дилетанта С.П. Сумарокова18.
Сохранилось гораздо меньше информации о салоне супруги Николая I Александры Федоровны. Эта императрица также уделяла занятиям искусствами большое внимание, и музыке в ее салоне отводилась весьма значительная роль. Одна из ее дочерей - Ольга Николаевна - неплохо играла на рояле, другая - Александра Николаевна - хорошо пела. Александра Федоровна устраивала у себя музыкальные вечера, нечто вроде небольших домашних концертов, на которых она и великие княжны пели и играли на фортепиано вместе с некоторыми из числа придворных дам, фрейлин и кавалеров. Традиция концертов на половине императрицы продолжала существовать вплоть до конца 50-х годов, об этом свидетельствуют записи в камер-фурьерских журналах19.
В концертах на половине императрицы участвовали многие известные музыканты: А.Ф. Львов, братья Виельгорские. М.И. Глинка в своих «Записках» вспоминает: «Иногда приглашали меня на вечера к Е.И.В., государыне-императрице, где Ее Величество принимала меня весьма ласково. Государыня говорила, бывало, фрейлине Бартеневой, говоря обо мне: "Dites a votre ami de jouer ou chanter telle ou telle chose" ("Скажите вашему другу, чтобы он сыграл или спел что-нибудь")»20. В салоне Александры Федоровны выступали также знаменитые виртуозы-иностранцы и певцы итальянской оперной труппы.
К сожалению, большая часть нотной библиотеки императрицы сгорела во время пожара Зимнего дворца в 1834 году. Лишь немногие ноты уцелели и в настоящее время хранятся в фонде Виельгорских-Веневитиновых в Отделе рукописей РГБ. М.Ю. Виельгорский получил их «будучи близким человеком музыкального салона императрицы»21.
Вокальная музыка в этом собрании представлена, в основном, альбомами с итальянскими и французскими ариями и романсами. Показательно значительное, по сравнению с библиотекой Елизаветы Алексеевны, увеличение числа отечественных авторов. Из произведений русских композиторов встречаются сочинения Н.А. Титова, А.Ф. Львова, А.А. Дерфельдта, Н.И. Бахметьева, а также ряда малоизвестных любителей.
Представление о вокальной музыке в салоне Александры Федоровны дают также рукописные нотные альбомы П.А. Бартеневой - камер-фрейлины императрицы и известной певицы-любительницы. В Отделе рукописей РНБ сохранились Album musical de M-lle Pauline Barteneff, датированный 1831 годом, и альбом 1834 года с нотными записями русских и иностранных композиторов и любителей22.
Альбомы Бартеневой содержат примерно одинаковое количество вокальных пьес на русском и французском языках. Среди авторов музыки - М.И. Глинка, Л. Голицын, М.Л. Яковлев, А.Ф. Львов, И. Геништа, модный парижский композитор Э. Брюгиер, служивший в Петербурге популярный итальянский тенор Дж.Б. Рубини. Фонд Бартеневой в ОР РНБ включает также отдельные вокальные опусы, как правило, с дарственными надписями композиторов. Это изданные в Париже французские романсы М.Ю. Виельгорского, романсы работавшего в России виртуоза-виолончелиста А. Серве, романс Дж. Мейербера. Все перечисленные произведения объединяет время создания: в альбомы певиц-любительниц из общества включалась (за редкими исключениями) самая современная, только что написанная музыка. Хочется особо отметить оперативность «доставки» из Франции произведений Брюгиера (альбом 1831 года включает девять его романсов) как иллюстрацию важной для салонной культуры тенденции к культивированию модного и современного.
В течение первой половины XIX века характер русского салона претерпел весьма существенные изменения. В начале царствования Александра I значительное число аристократических гостиных сохраняло традиции прошлого века - помпезность, размах, пышность и блеск. Хозяевами их были, как правило, вельможи, выдвинувшиеся еще в екатерининскую эпоху и сохранившие вкусы, привычки и пристрастия своей молодости: А.С. Строганов, Н.Б. Юсупов, А.Л. Нарышкин, С.В. Салтыков, А.Б. Куракин и другие. Обладая огромными средствами, они собирали коллекции произведений искусства, имели прекрасные библиотеки, покровительствовали многим деятелям литературного, художественного и артистического мира. Их дачи были публичными садами, двери домов широко распахнуты для посетителей. В их гостиных собиралось большое количество людей, приглашений не требовалось (специальные приглашения были только на парадные обеды и балы), и «каждый дворянин хорошего поведения, каждый заслуженный офицер»,23 будучи единожды представленным хозяину, мог после этого хоть ежедневно обедать и ужинать в его доме.
Подобные приемы устраивал Александр Сергеевич Строганов - известный меценат, президент Академии художеств, директор Публичной библиотеки, один из почетных директоров Филармонического общества. Среди лиц, пользовавшихся его благоволением, а нередко и материальной поддержкой, были Левицкий и Щукин, Державин и Крылов, Мартос и Бортнянский. Хозяйкой салона Строгановых в течение первых десятилетий XIX века была Софья Владимировна Строганова, жена сына А.С. Строганова Павла Александровича. Ее салон посещала высшая петербургская знать, а также выдающиеся ученые, поэты, художники, музыканты. Державин посвящал ей стихи, Буальдье - свои музыкальные сочинения, в том числе «Nouveau recueil de douze romances...» («Новое собрание из двенадцати романсов...»), изданное в 1810-1811 годах Дальмасом и сохранившееся в отделе нот РНБ.
К этому же кругу высокопоставленных вельмож - любителей и покровителей искусств - принадлежал Н.Б. Юсупов, владелец прекрасной картинной галереи и превосходного домашнего театра. Искусство находилось и в сфере служебных интересов Юсупова. В конце XVIII века «ему поручено было принять в свое ведение Императорский Эрмитаж и возложено заведование придворным театром и музыкою»24. Салон супруги Юсупова, Татьяны Васильевны, имел, по сравнению с салоном Строгановых, более камерный характер. В ее гостиной собирался избранный круг лиц, к которому принадлежал, в частности, Г.Р. Державин. В салон Т.В. Юсуповой были вхожи Крылов, Жуковский, Пушкин, другие известные представители литературного и артистического мира. Музыкальные пристрастия семьи Юсуповых были связаны с западно-европейским искусством. Даже труппа их домашнего театра состояла из иностранцев, «выписанных со значительными издержками из Италии»25.
В Отделе рукописей РНБ сохранилось значительное количество нотных рукописей и печатных изданий из библиотек Строгановых26 и Юсуповых.27 Значительную часть сохранившихся нот составляет вокальная музыка. Оба собрания содержат огромное количество фрагментов из опер итальянских композиторов. Это не вызывает удивления - в традиции русской салонной культуры первой половины XIX века исполнение оперных арий и ансамблей воспринималась как часть камерного музицирования. Наряду с известными и ныне произведениями Паизиелло, Чимарозы, Сальери, Сарти, нотные библиотеки Юсуповых и Строгановых включают сочинения авторов, ныне совершенно забытых: Николини, Насолини, Гаццанига, Портогалло, Фаринелли, Цингарелли и многих других. Более поздние рукописи включают также музыку Россини и Доницетти. Французская опера представлена дуэтами из сочинений Гретри, Буальдье, Далейрака, Мегюля, Керубини, Паэра и других. Классическая музыка - произведениями Глюка и Моцарта.
Среди камерных жанров преобладает романс, в основном - французский, реже - итальянский; встречаются итальянские каватины, арии, канцонетты, вокальные ноктюрны. Перечень сочинений наглядно демонстрирует вкусы высшей петербургской знати своего времени.
С точки зрения жанрового состава нотные собрания Юсуповых и Строгановых достаточно близки между собой. Основная разница состоит в том, что в рукописях из библиотеки Юсуповых итальянская музыка, безусловно, доминирует. Произведений французских авторов значительно меньше и почти нет сочинений композиторов, работавших в Петербурге. Что касается библиотеки Строгановых, то здесь французская и итальянская музыка в количественном отношении примерно уравновешивают друг друга и, наряду с произведениями зарубежных композиторов, встречаются сочинения иностранных музыкантов, служивших в России: фрагменты из опер и камерные опусы Антонолини, вокальные миниатюры Д. Ронкони, А. Паскуа, А. Луэ, В. Теппера де Фергюсона. Все они могли посещать салон Софьи Владимировны Строгановой. Вокальная музыка на русском языке среди рукописей библиотек Юсуповых и Строгановых практически отсутствует. Удалось обнаружить лишь несколько сочинений - три произведения Д.Н. Кашина: «У нас было на улице», «Черная шаль», «Привычка видеть ежедневно»28 и романс композитора-дилетанта Толстого «Прости, милая моя».29
Музыка органично входила в быт не только великосветского общества, но также «средних слоев». К этому кругу принадлежала семья известного впоследствии теоретика и композитора Юрия Карловича Арнольда, который в своих «Воспоминаниях» пишет, что его отец, будучи большим любителем изящных искусств, всегда «радушно принимал художников и артистов, от всей души их угощал и не скупился вознаграждать, когда приглашал их участвовать в домашних концертах»30. В доме Арнольда бывали знаменитый пианист Дж. Фильд и «ученый контрапунктист» Г.Э. Мюллер, в 1817 году выступал популярный виртуоз И. Гуммель, приехавший на гастроли в Петербург. Как о частых гостях отца Ю.К. Арнольд говорит об известном теноре Самойлове и певцах немецкой оперы Затценховене и Линденштейне.
В салоне Арнольда много и охотно пели. Исполнялись, в частности, песни Вебера на стихи Кернера. По словам мемуариста, их пели, как правило, четыре певца из артистов немецкой оперной труппы или любители, а присутствующие мужчины подхватывали рефрен. На вечерах в доме Арнольда звучала не только немецкая музыка. «Мелодии Кернера сменяются русским романсом под аккомпанемент гитары; запевается русская песня всем хором»31.
Первая половина XIX века - время появления и широкого распространения салонов литературно-художественной ориентации, посетители которых серьезно интересовались состоянием отечественной литературы и национального языка. Музыка была весьма почитаема в кругу русских литераторов. Многие салоны, которые принято считать литературными, с полным правом могут быть названы литературно-музыкальными. Вокальная музыка, в том числе сочинения отечественных авторов на стихи русских поэтов, была здесь непременной и важной составляющей.
Литературные собрания у Дельвигов происходили по воскресеньям. Их постоянными посетителями были А.С. Пушкин, П.А. Плетнев, В.Ф. Одоевский, Е.Ф. Розен и другие. Основной темой бесед было обсуждение новых литературных произведений, отечественных, реже - зарубежных. «Впрочем, на этих вечерах часто играли на фортепиано. Жена Дельвига, которая долго продолжала учиться музыке, хотя уже была хорошею музыкантшею, и некоторые из гостей занимались серьезно музыкою. Песни же и романсы певались непременно каждый вечер. В этом участвовал и сам Дельвиг, а особенно отличались М.Л. Яковлев и князь Эристов»32.
Широкий круг друзей и знакомых - литераторы, музыканты, ученые, чиновники - собирался в доме В.Ф. Одоевского. Среди постоянных посетителей его салона - В.А. Жуковский, А.С. Пушкин, И.А. Крылов, П.А. Вяземский, М.И. Глинка. В его гостиной нередко демонстрировали свое искусство известные исполнители. «Когда бывал какой-нибудь большой певец или музыкант, ...мы проходили в смежный обширный зал, наполненный книгами, между гостиною и кабинетом, где находились два фортепиано, орган и коллекция музыкальных инструментов»33. Современники считали Одоевского одним из «истинных любителей» серьезной музыки. Он хорошо играл на фортепиано и сам сочинял романсы и небольшие инструментальные пьесы.
Многие приезжающие в Россию артисты, в том числе оперные певцы и исполнители-инструменталисты, показывали свое мастерство в петербургской гостиной Н.И. Греча. Охотно музицировали на вечерах В.А. Жуковского и Е.Н. Карамзиной.
Цвет литературной и художественной интеллигенции Петербурга, а позже - Москвы собирался в салоне «царицы муз и красоты» З.А. Волконской. Благодаря сану и богатству мужа, а также собственным уму и красоте, княгиня занимала высокое положение в свете. «Где бы ни жила княгиня, она возбуждала всеобщий восторг и удивление своими сведениями, литературным талантом в повестях на французском и русском языках, но более всего пением (контральто) и игрою на своем домашнем театре; в последнем отношении она могла соперничать с первоклассными певицами...».34
В первой половине XIX века в Петербурге и Москве появились салоны, ориентация которых была полностью музыкальной: салон барона А.Ф. Ралля, салон М.Ю. Виельгорского, салон А.Ф. Львова и некоторые другие. Они концентрировали вокруг себя известных композиторов и исполнителей из числа дилетантов и профессионалов, в них заинтересованно обсуждались пути развития отечественной музыкальной культуры, устраивались концерты «серьезной музыки», где исполнялись шедевры мирового искусства (например, в салоне Львова были исполнены все симфонии Бетховена). Что же касается камерной вокальной лирики, то, в силу тотального вхождения в быт русского общества, ее место и роль в жизни музыкальных салонов и салонов немузыкальной ориентации практически идентична.
Различия в функционировании камерных вокальных жанров в русском салоне первой половины XIX века не зависели напрямую от его «специальной» направленности и были связаны с «рангом» салона и степенью приверженности его хозяев патриотическим идеям эпохи. Они могли проявляться в репертуаре, прежде всего - в соотношении музыки русской и западно-европейской, жанров «высоких» либо близких фольклорной традиции; а также, но лишь отчасти, - в качестве исполнения. Последнее неудивительно, поскольку, например, салоны литературные и салоны музыкальные нередко имели близкий по составу круг посетителей. Исполнителями вокальных произведений в разных и, казалось бы, далеких друг от друга по интересам салонах могли выступать одни и те же лица. Так, популярнейшая в свое время немецкая певица Генриетта Зонтаг, впоследствии известная как графиня Риччи, пленяла слушателей своим искусством и во дворце Александры Федоровны, и в гостиной Зинаиды Волконской, и в салоне А.Ф. Львова.
Даже столь краткий экскурс в историю салонного вокального музицирования представляется нам достаточно интересным и полезным. Он позволяет «озвучить» характер приемов в светских и великосветских гостиных, поставить вопрос о месте и роли музыки в русском литературном салоне.
Следует также констатировать, что для развития камерной вокальной музыки культура салонов оказалась средой, наиболее адекватно отражающей «художественные запросы» этого рода искусства, ориентирующегося на простоту, непритязательность, следование моде, тесную связь с современными общественным и литературным движениями.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Щербакова Т. Михаил и Матвей Виельгорские. - М., 1990. - С. 34.
2 Пыляев М. Старый Петербург. - СПб., 1889. - С. 410.
3 Арнольд Ю.К. Воспоминания. - М., 1892. - Вып. 1. - С. 24.
4 Крюков А.Н. Г.Р. Державин // Музыкальный Петербург.- СПб., 1996.- Т.1.- С. 297.
5 Пушкин А.С. «Языкову».
6 Северная пчела.- 1843.- 5 марта.- № 51.
7 Арнольд Ю.К. Воспоминания.- Вып. 1.- М., 1892.- С. 21-22.
8 Шереметьева В.П. Дневник В.П. Шереметьевой, урожденной Алмазовой. - М., 1916. - С. 55.
9 Там же.- С. 31.
10 Учителем музыки в семье Шереметьевых был служивший в Петербурге итальянский композитор Антонио Сапиенца.
11 Шереметьева В.П. Дневник В.П.Шереметьевой, урожденной Алмазовой.- М., 1916.- С. 38-39.
12 Северцев Г.Т. Санкт-Петербург в начале XIX века // Исторический вестник.- 1903.- Т. 29, май.- С. 621.
13 КИ РИИИ. Фонд 2. Опись 1.
14 Подробнее об этом нотном собрании см.: Огаркова Н.А. Императрица Елизавета Алексеевна и ее нотная библиотека // Нотные издания в музыкальной жизни России.- СПб., 1999.- С. 85-101.
15 Уваров С.С. Императрица Елизавета Алексеевна // Русская старина.- 1884.- Т. 41.- С. 228.
16 Головина В.Н. Мемуары графини Головиной- М., 1911.- С. 101-102.
17 Романов Н.М. Императрица Елизавета Алексеевна, супруга императора Александра I.- СПб., 1908.- Т.2.- С. 72.
18 С.П. Сумароков (1793-1875) - граф, генерал-адъютант, выдающийся специалист артиллерийского дела, кавалер многих орденов; в 20-е годы - капитан учебной артиллерийской бригады. Елизавета Алексеевна, по-видимому, покровительствовала молодому офицеру. В 1821 году, когда при родах умерла жена Сумарокова, Елизавета Алексеевна стала крестной его новорожденной дочери (см.: РГИА. Фонд 535. Опись 1. № 23. Л. 245-245 об. Прошение капитана учебной артиллерийской бригады Сумарокова).
19 См., например: РГИА. Фонд 516. Опись 1 (сдат. оп. 1618). № 170. jj.8: «Сего числа [07.01.1856 - М.Д.] был концерт у Их Величеств в Золотой гостиной».
20 Глинка М.И. Записки.- М., 1988,- С. 85.
21 Трофимова Т. Музыкальное наследство композитора Михаила Юрьевича Виельгорского // Государственная Всесоюзная библиотека ям. В.И. Ленина: Записки отдела рукописей.- М., 1939.- Вып. 2.- С. 70.
22 ОР РНБ. Фонд 48. № 1 и № 2.
23 Булгарин Ф. Воспоминания Фаддея Булгарина.- Ч. 2.- СПб., 1846.- С. 217.
24 Юсупов Б.Н. // Русский биографический словарь.- Т. 24.- С. 353.
25 О роде князей Юсуповых.- Ч.1.- СПб., 1866.- С. 163.
26 ОР РНБ. Фонд 550 (ОСРК).
27 ОР РНБ. Фонд 891.
28 ОР РНБ. Фонд 891. № 32.
29 ОР РНБ. Фонд 550. Итал. Г-ХП.137. Из библиотеки Строгановых, № 7.
30 Арнольд Ю.К. Воспоминания.- М., 1892.- Вып. 1.- С. 23.
31 Арнольд Ю.К. Воспоминания.- М., 1892.- Вып. 1.- С. 18.
32 Дельвиг А.И. Мои воспоминания.- М., 1912.- Т.1.- С. 51.
33 Скайлер Е. Граф Л.Н.Толстой. Воспоминания // Русская старина.- 1890.- Т. 67.- С. 632.
34 Бутурлин М.Д. Записки графа М.Д.Бутурлина // Русский архив.- 1897,- Кн. 2.- С. 641.