Для оздоровления этих лесов требуется их своевременное обновление, реконструкция и замена на хозяйственно ценные леса многоцелевого назначения. Показателен в этом отношении был исторический пример такого хозяйства знаменитого лесовода Тюрмера в имении графа Уварова, распологавшегося в Можайском районе Московской области. На месте бывших полугнилых осинников и кривоствольных березняков он создал высокопродуктивные смешанные леса из ели, сосны, лиственницы, экологически устойчивые и высокой эстетической привлекательности. Но решение подобной задачи в нынешних условиях немыслимо без организации в этих лесах широкомасштабной глубокой переработки древесины, из-за отсутствия которой низкокачественная древесина не находит сбыта.

      К сожалению и новый «Лесной кодекс» наложил неразумные ограничения на пользование разными категориями защитных лесов, что становится препятствием для решения названных выше первоочередных задач. Снять необоснованные барьеры и привлечь внимание к организации интенсивного лесного хозяйства в лесах защитного и социального значения возможно при условии сотрудничества ученых, политиков (особенно депутатов) и представителей общественных организаций, в т.ч. партии «зеленых».

      Обратимся далее к годам так называемой перестройки. Причины произошедшего катастрофического обвала общественного производства, в т.ч. и в области лесного сектора экономики, в специальной литературе уже описаны, осмысленны и в общем-то известны. Правда, те политики-реформаторы, по вине которых были допущены непростительные ошибки из-за своей некомпетентности и безответственности, продолжают доказывать, что развал государства – СССР и экономики России был де уже предопределен и что они, либерал-реформаторы совершили якобы благое дело, что сумели бескровно все «спустить на тормозах», не упоминая при этом что неподготовленное к их шоковой «терапии» общество понесло за годы перестройки потери, равные жертвам Великой Отечественной войны, с тем только отличием, что нравственный урон последнего социального эксперимента несоизмерим и будет еще долго сказываться на развитии не только нынешнего, но и следующих поколений (9, стр. 11).

      Что касается лесного сектора экономики, то причины и их последствия, приведшие к падению производства в лесных отраслях, обстоятельно описаны в монографии, посвященной этой проблеме (10) и в ряде других изданий (4,12).

      Не перечисляя всех их, отметим основные. Поспешная, тотальная и непродуманная приватизация предприятий лесного сектора, которые в настоящее время на 97% находятся в частной собственности, привели к разрыву технологических связей между хозяйствующими субъектами и экономических связей между поставщиками и потребителями лесопродукции с потерей многих рынков сбыта.

      Особенно пострадали крупные ЛПК, которые приватизировались по частям, разрывая комплекс как единое целое. Процесс разрыва и размельчения бывших предприятий продолжался путем неоднократных перепродаж, превратившихся в спекуляции бывшим государственным имуществом. В процессе приватизации стратегически важнейшие предприятия ЦБП были проданы за бесценок иностранным компаниям, главной целью которых, как потом оказалось, было убрать Россию, как конкурента на международных лесных рынках. Об этом мы уже писали в предыдущем обзоре (1). О происходившем процессе дробления и возникновения на базе отделившихся частей самостоятельных предпринимательских структур, в т.ч. малого и среднего бизнеса, можно судить по числу зарегистрированных предприятий. Если в 1975-1990 гг. их было около 4 тыс., то уже в 1995 г. 16,4 тыс., в 2000 г. 22,4 тыс., а в 2005 г. – 36,5 тыс. или в 9 раз больше исходного. Однако в числе их только 1/10 часть, как говорят «держится на плаву», из них лишь около 15 в виде крупных лесных корпораций определяют лицо и перспективы развития лесного дела в стране.

      Либерализация цен на монопольные энергетические ресурсы и транспортные услуги, опережающие рост цен на лесопродукцию, привела к банкротству и выбытию прежде всего отдаленных от потребителей поставщиков (в первую очередь «в глубинке» северных и восточных регионов) и резкому снижению рентабельности всех без исключения связанных между собою по технологической цепочке лесных отраслей. До 1999 г. весь лесопромышленный комплекс отраслей был убыточным.

      В наиболее бедственном положении оказалась и до сих пор находится лесозаготовительная промышленность. 60% ее предприятий остаются убыточными. О рентабельности отраслей по данным 2005 г. можно судить по следующим цифрам: всего ЛПК 6,9%, на лесозаготовках (в целом по отрасли) минус 0,4%, в лесопильно-деревообрабатывающей промышленности 4,7%, в ЦБП 14,4%.

      Нижней точкой падения производств был 1998 г. (год дефолта). К этому времени по сравнению с 1990 г. объем вывозки леса и лесопиления сократился в 4 раза, ДСП – в 3,5 раза, варки целлюлозы и производства бумаги и картона – в 2,3 раза. В дальнейшем пошел подъем производства, достигнув по темпам роста пика в 2000-2001 гг.. Затем индекс производства снова в целом по ЛПК стал снижаться: до 4% в 2005 г. и 2% в 2006 г. Однако лесозаготовительная промышленность по линии главного пользования продолжает осаваться на уровне в 3 раза ниже доперестроечного, сдерживая соответственно и рост других отраслей, в первую очередь лесопиления, объем которого в 3,6 раза ниже доперестроечного. На уровне 80% от объема 1990 г. в 2005 г. оставалась варка целлюлозы и на 85% производство бумаги и картона. Увеличился лишь объем производства фанеры – в 1,6 раза. Таким образом, пока, в целом ЛПК не достиг доперестроечного уровня и не сможет в ближайшие годы его преодолеть, если не будут решены вопросы как «внутреннего для него порядка», так и внешних условий, которые рассмотрены будут ниже отдельно.

      Либерализация цен на начальном этапе перестройки привела, как известно, к потере накоплений у доминирующей части населения и его обнищанию, а, как следствие, и к свертыванию внутреннего рынка лесопотребления, который до сих пор остается в «скукоженном» и к тому же в деформированном виде. Значительная часть товаров этого рынка ориентирована в основном на высокоплатежеспособную часть населения и недоступна для большей части его. Это относится, например, и к деревянному домостроению, большая часть изделий которого относится к элитному и недоступна для населения. Чтобы обеспечить ориентацию развития лесного сектора, как и других секторов народного хозяйства, на неоднократно декларированный в ежегодных посланиях Президента приоритет внутреннего рынка, необходимо вначале решить проблему справедливого распределения ВВП в общественных интересах. Как известно, доля оплаты труда наемной рабочей силы в России составляет около 20-25% от ВВП, в то время как в промышленно развитых странах – 65-70%. При этом пенсионное обеспечение составляет также около 20-25% от уровня оплаты труда, в то время как в промышленно развитых странах 45-70%. Разрыв же в доходах между работодателями и наемной рабочей силой составляет только по официальной статистике 17:1, в действительности он намного выше. Трудовые соглашения между этими сторонами, как следует из информации руководителей профсоюзных организаций, заключаются на неравноправных условиях, да и при этом они нарушаются. Уровень оплаты труда в лесных отраслях значительно ниже, чем в смежных. Например, по данным за 2005 год в лесном хозяйстве – 4,9 тыс. руб., на лесозаготовках и в лесопильно-деревообрабатывающей промышленности – 5,9 тыс. руб., в ЦБП – 10,0 тыс. руб., в то время как в топливно-энергетическом комплексе – 26,1 тыс. руб., при средней по РФ – 11,3 тыс. руб. (14).

      В крайне неудовлетворительном состоянии находится охрана труда в лесных отраслях. Собственники предприятий, мягко говоря, ей не уделяют должного внимания.

      Государство же в лице исполнительной власти всех уровней, практически самоустранились от регулирования трудовых соглашений и охраны труда на предприятиях лесного сектора экономики. Об этом постоянно говорят выступающие на периодически проходящих съездах профсоюзов лесных отраслей. Автор данной статьи, как делегат, принимал участие в работе одного их съездов лесных профсоюзов и был удивлен, что ответственные представители исполнительной власти предпочитают не участвовать в работе таких съездов, ограничиваясь лишь посланиями.

      Абсолютное большинство собственников предприятий частного сектора, заинтересованные в выкачивании прибылей из доставшихся им предприятий, не были озабочены своевременным обновлением основных фондов, степень изношенности которых дошла до критического уровня: в целом по ЛПК до 60%, в лесозаготовительной промышленности до 80%. При этом отечественное лесное машиностроение из-за спада спроса на его продукцию во время кризиса по существу развалилось. Например, производство машин для лесозаготовительной промышленности сократилось в 40 раз, в т.ч. используемых до сих пор на производстве валочно-пакетирующих – в 30 раз (14). Ныне лесная промышленность стала заложником зарубежного машиностроения, изделия которого весьма дорогостоящи и недоступны для большей части лесопользователей, представленных мелким и средним бизнесом.

      За последние 20 лет перестройки не построено ни одного ЦБК. Ни отечественный, ни частный сектор пока не проявляют интереса к строительству предприятий ЦБП, как ключевого направления в развитии лесного сектора экономики. Первых сдерживает весьма высокая капиталоемкость этого производства и длительный срок окупаемости (не менее 10 лет). Вторых ограничивает заинтересованность сохранять Россию в качестве дешевого сырьевого придатка. К примеру, и Финляндия, и Китай, как ведущие импортеры круглого леса из России, предпочитают расширять производственные мощности по глубокой переработке на своей территории.

      Внешне-экономическая деятельность в области лесного сектора не урегулирована и не координируется ни одним из федеральных органов исполнительной власти. Либерализация в этой области довела торговлю лесом до прямого попустительства. Участники продажи леса за границу исчисляются тысячами. Отсутствие координации приводит к продаже леса по демпинговым ценам. Высок уровень криминализации в лесной торговле, что признано и представителями Федерального Правительства.

      XXI век провозглашен веком инноваций. Этот вектор развития декларируется и политиками, проводящими последние 15 лет соответствующие реформы. Однако поспешность их и непродуманность привели к развалу научных учреждений всех отраслей лесопромышленного комплекса. Нами по договору с МНР РФ проведен детальный анализ и обзор состояния отраслевой лесной науки, с которыми можно ознакомиться в недавней публикации (13). Согласно этим исследованиям в табл. 6 приведена динамика численности научно-технического персонала (НТП) научных учреждений основных лесных отраслей. Численность НТП даже головных научных учреждений сократилась до 5-10 раз. По существу утрачены важнейшие головные институты вместе с конструкторскими бюро и экспериментальными заводами: ЦНИИМЭ – по лесозаготовительной промышленности, ЦНИИМОД – по лесопильно-деревообрабатываю-щей, ВНИИБ – по целлюлозно-бумажной промышленности.

     

      Табл. 6. Динамика численности и состава персонала НИИ лесной промышленности и лесного хозяйства

     

     

     

     

      Главной причиной их развала явилась принятая на государственном уровне политика акционирования и приватизации отраслевых научных учреждений и резкое сокращение бюджетного финансирования научных исследований по приоритетным прикладным исследованиям в расчете на то, что частный сектор должен быть заинтересован в их проведении. Однако Российский частный лесной сектор еще долго не будет способен финансировать научные исследования. Об этом применительно ко всему частному сектору недавно заявил и такой активный политик, как мэр г. Москвы Ю. М. Лужков.

      В меньшей степени пострадали научные учреждения лесного хозяйства. Их численность, и академических, и отраслевых, сократилась лишь в 2-3 раза, и благодаря только тому, что эти учреждения сохранили статус государственных и еще имеют некоторую подпитку из государственного бюджета, хотя финансирование из этого источника также резко сократилось, не говоря уже о неудовлетворительной процедуре его получения. Договора по научным контрактам, как правило, определяются недостаточно компетентным чиновничьим аппаратом, конкурсы на них обычно затягиваются до середины года, а финансирование по ним нередко спускается лишь к концу года.

      Низкая оплата труда и пренебрежительное отношение к труду научных работников со стороны государственной власти привели к оттоку кадров и незаинтересованности талантливой молодежи идти в эту сферу деятельности.

      В области же лесного сектора можно со всей определенностью сказать, что в этой области основательно подорван научный потенциал, для восстановления которого потребуется не один десяток лет, если исполнительная власть соблаговолит от призывов к инновациям перейти к практическим мерам по их реализации.

      В заключение данного обзора следует отметить, что для лесного сектора экономики за годы перестройки сложилась неблагоприятная база законодательного обеспечения, регламентирующая все лесные, в т.ч. и экономические отношения. Она лишь усугубляет положение лесных дел в стране и не способствует выходу из затянувшегося кризиса.

      За годы перестройки вышло три лесных законодательства: в 1993, 1997 и 2006 гг.. Все они, как на подбор доказывают, что законы, в данном случае лесные, принимались не благодаря научному обоснованию, передовому опыту и даже здравому смыслу. Они определялись в основном ходом политического противоборства по праву сильнейшего на данный момент.

      Макроструктурными вопросами лесного законодательства являются: формы собственности на леса, распределение полномочий между субъектами управления лесами по федеральной вертикали, формы пользования лесами в рыночных условиях, экономические отношения между лесопользователями и собственниками лесов, источники лесного дохода и системы финансирования лесного хозяйства, структура управления лесами, государственного контроля и санкций за лесонарушения. Все перечисленные вопросы по разному решались в трех из принятых лесных законодательств, далеко не преемственно связанных между собою.

      «Основы лесного законодательства», принятые в 1993 г. формировались в условиях неустойчивых отношений между федеральным центром и субъектами РФ, что выразилось в так называемом «параде суверенитетов». До выхода этого запоздалого федерального закона рядом субъектов РФ были приняты свои лесные законы, по которым леса были определены в собственности соответствующих субъектов РФ (Карелия, Коми республика, Удмуртия, Татарстан, Башкортостан и др.). Повод этому дали и договора между Президентом РФ и президентами отдельных республик. Эти обстоятельства усложнили принятие важнейших положений в федеральном законодательстве. Формулировка собственности на леса была размыта. По существу леса одновременно оказались в собственности всех уровней государственной власти. При этом распорядительные функции оказались у местного органа власти. Ему же принадлежали и доходы от пользования лесами без обязательств за финансирование расходов на охрану и восстановление лесов.

      Основными лесопользователями были приватизированные лесозаготовительные предприятия бывшего Минлеспрома СССР, которым представлялись леса в аренду или на лесных торгах. В условиях кризиса большинство из них были неплатежеспособными, а потому платежи за древесину на корню были недопустимо низкими (от 10 до 20 руб. за кбм), чтобы обеспечить расходы на лесное хозяйство, если бы даже они были использованы для этой цели. Поэтому арендные отношения по общему признанию были формальными и не отвечали своему назначению.

      В «Лесном кодексе» 1997 г. удалось исправить отмеченные перекосы, но добавились свои. В этом кодексе было достигнуто соглашение о федеральной собственности на леса, но «ценой» передачи распорядительных функций по лесопользованию субъектам РФ: им передавалось право передачи лесов в аренду и на лесные торги, устанавливать стартовые (минимальные) цены и получать 60% минимальной платы в свой бюджет на цели ведения лесного хозяйства. Арендаторы имели право взять леса в аренду до 49 лет, но с обязательством вести лесное хозяйство. Однако поскольку арендаторы по своему составу оставались все те же, то положение кардинально не изменилось.

      Лишь незначительная их часть справлялась со своими обязанностями. Основные же объемы лесовосстановления пришлось по прежнему проводить силами и средствами местных органов управления лесами, представленных лесхозами. Тут следует отметить, что в ходе проводимых реформ неуклонно снижался статус государственных органов управления лесами и доли финансирования расходов на лесное хозяйство из федерального бюджета. Так б. Министерство лесного хозяйства РФ вначале было преобразовано в Государственный комитет в составе Министерства экологии РФ, затем в федеральную лесную службу. В мае 2000 г. указом Президента РФ последняя была ликвидирована, а ее функции были переданы департаменту в составе МПР РФ. Последний затем был преобразован в федеральную службу при этом же Министерстве, но потом в ходе последующей административной реформы она была сведена до уровня федерального агентства по лесному хозяйству МПР РФ с весьма усеченными функциями, лишенная законодательной инициативы, а потом и традиционной функции охраны лесов, государственного контроля за лесопользователями и права привлечения лесонарушителей к ответственности. По существу на практике дело сводилось к умалению роли государственного управления лесами и значению органов, осуществляющих эти функции.

      Параллельно в ходе реформ снижалась и доля федерального бюджета в финансировании расходов на лесное хозяйство и на содержание органов управления лесами: в среднем по России с 70% вначале перестройки до 20-25% к 2005 г. Для компенсации недостающих средств лесным кодексом 1997 г. было дано право лесхозам зарабатывать средства (внебюджетные) за счет продажи древесины от рубок промежуточного пользования и других видов продукции и услуг. Так, законодательная и исполнительная ветви власти сами спровоцировали право на совмещение функций государственного управления лесами с функциями лесопользования, превратившегося в коммерческую деятельность.

      Лесным кодексом, принятым в декабре 2006 г., предполагалось исправить отмеченные недостатки. Но по примеру прошлого из одной крайности ударились в другую. Формирование этого кодекса проводилось монопольно руководством Министерства экономики, развития и торговли (МЭРТ), которое не считаясь с мнением специалистов и широкой общественности навязывало свою модель видения управления лесами путем тотальной передачи государственных лесов в частную собственность через 10-летний срок аренды за арендную плату, выплаченную за этот период. Возмущение общественности этой попыткой вынудило руководство страны заявить, что эта мера преждевременная и не соответствует реалиям России. Однако частная собственность была снята лишь с вывески, но содержание проекта кодекса в принятом последнем варианте осталось таким, как будто все подготовлено для разгосударствления лесов. В отличие от традиционно существовавшего для государственных лесов разрешительного порядка пользования лесами (с выпиской лесорубочных билетов, в которых указывается стоимость отведенного леса в рубку и способы последней) введен заявительный порядок, по которому арендатор своей декларацией лишь уведомляет, где сколько и каким способом он собирается в очередном году заготавливать древесину и сам оценивает стоимость ее. Такой порядок пользования лесами за рубежом используется только для частных лесов. При этом предусматривается кадастровая оценка переданных в аренду лесных земель и межевание их границ. Арендатор сам составляет «план освоения лесов», руководствуясь лесохозяйственным регламентом, разрабатываемом в лесном плане субъекта РФ по каждому лесничеству. Лесоустройство, которое раньше составляло проект плана лесопользования и ведения лесного хозяйства, как основы для передачи лесов в аренду, по новому кодексу утрачивает эту функцию и ограничивается только лесоинвентаризацией.

      Не входя в дальнейшие детали этого законодательного акта, отметим лишь, что им предусматривается только одна -долгосрочная форма аренды сроком до 49 лет с обязательством ведения лесного хозяйства за свой счет на основании аукциона (за исключением инвестиционных соглашений).

      Федеральным законом № 199 от 31.12.2005 г. федеральные леса переданы в управление субъектам РФ (за исключением Московской обл.). С учетом этого закона для Федеральной исполнительной власти в новом кодексе уже не прописано право владения лесами, а также полномочия по определению государственной лесной политики и на основе ее разработки федеральной программы использования и воспроизводства лесов, что было закреплено в предыдущем кодексе. По существу Федеральное Правительство сняло с себя ответственность за состояние лесов, как федерального государственного имущества, и за решение сложных проблем лесного сектора, перевалив их на «плечи» губернаторов. Для осуществления переданных полномочий из федерального бюджета выделяются субвенции, которые лишь на 30-40% покрывают затраты от требуемого объема их.

      В связи с передачей полномочий субъектам РФ передаются и лесхозы вместе с их имуществом, которые уже органами субъектов РФ должны быть реформированы с выделением из них лесничеств, как местных органов управления лесами, и отделением подразделений, связанных с хозяйственной деятельностью, с преобразованием их в государственные унитарные предприятия с последующим акционированием и возможной приватизацией.

      Предложенная реформа аренды будет непосильной абсолютному большинству лесопользователей, представленных малым и средним бизнесом из-за их недостаточной платежеспособности, чтобы за свой счет вести лесное хозяйство и строить дороги. Поэтому, даже по заявлению руководства Федерального агентства лесного хозяйства МПР, значительная их часть вынуждена будет выйти из лесного бизнеса, что приведет к последующему снижению объемов лесозаготовок в целом по стране, со всеми вытекающими последствиями и для всего лесного сектора экономики (11).

      Условия предлагаемой аренды посильны лишь для крупных лесных корпораций, располагающих производственными мощностями по глубокой переработке, которая позволяет осваивать леса и с низкокачественной древесиной. Однако такие корпорации размещаются в весьма ограниченном числе субъектов РФ, главным образом в Архангельской, Иркутской областях, Карелии и Коми республики, хотя и для освоения лесов этих субъектов РФ производственные мощности их ограничены.

      Для ввода в действие нового лесного кодекса требовалось до 1 июля 2007 г. разработать более полсотни подзаконных актов, из них 26 должны быть утверждены Правительством РФ.

      Однако большой объем подготовительных работ по новому кодексу заставил МПР РФ входить в Правительство с просьбой отодвинуть введение отдельных новых положений. Так, например, предлагалось на два года сохранить разрешительный порядок пользования лесами, на этот же срок сохранить действие ранее заключенных арендных договоров, отложить кадастровую оценку лесов и их межевание, заменяя их материалами лесоустройства.

      Подытоживая в целом основные положения вводимого нового лесного Кодекса по признанию ученых и специалистов он не решает накопившихся проблем, не дает стимулов для развития лесных отраслей, но создает предпосылки для очередного передела собственности на лесные земли, отражая интересы олигархического капитала, которые и лоббирует руководство МЭРТ.

      Накануне вступления в ВТО отечественный лесной сектор экономики остается неподготовленным, чтобы выдержать в конкурентной борьбе с зарубежными компаниями.

      Вышеизложенный анализ и обзор был бы незаконченным, если его не завершить разделом, что надо сделать, чтобы вывести лесной сектор экономики из затянувшегося на два десятилетия системного кризиса, какие приоритетные направления должны быть, чтобы обеспечить его устойчивое развитие.

     
      2.4. Основные направления стратегии развития лесного сектора экономики России

     
      Мерам выхода из кризиса и созданию условий для организации устойчивого и эффективного развития лесного сектора экономики в последние годы были посвящены ежегодные международные форумы лесопромышленного комплекса в Санкт-Петербурге, периодически проводимые съезды лесоводов (последний был в 2006 г. в Санкт-Петербурге), организуемые в Москве через каждые 2 года Международные форумы «Лес и человек», совмещенные с Международной выставкой «Лесдревмаш», региональные всероссийские совещания и выставки (в Вологде, Красноярске и в др. местах), съезды Союза лесопромышленников и лесоэкспортеров России, не говоря уже о многочисленных тематических конференциях и семинарах. Внимание к этим вопросам последние три года было приковано на Парламентских слушаниях при обсуждении многочисленных (до трех десятков) вариантов проекта нового Лесного Кодекса. Общий лейтмотив обсуждений и решений вышеназванных мероприятий сводился к предложениям, которые можно было бы обобщить в виде приоритетных направлений в нижеследующей очередности по их значимости:

      определение национальной лесной политики на государственном уровне;

      разработка на основе ее долгосрочной федеральной программы развития лесного сектора экономики России;

      корпоратизация лесного сектора экономики;

      организация глубокой переработки низкокачественной древесины, древесных отходов и макулатуры в промышленных масштабах;

      активизация роли исполнительной власти в формировании и координации развития лесного сектора экономики для ликвидации перекосов в его размещении;

      восстановление научного потенциала, как условия для инновационного развития;

      упорядочение системы государственного управления лесами и его законодательного обеспечения.

      Кратко поясним значимость и содержание отдельных из этих направлений, особое внимание уделяя первому из них.

      Для России, как самой многолесной державы мира, занимающую шестую часть суши, с регионами резко различающимися по природным и экономическим условиям, давно уже требуется выработка взвешенной государственной лесной политики не только по стране в целом, но и в ее составе по отдельным крупным экономическим регионам (КЭР), в рамках которых формируются крупные региональные лесные рынки, ориентирующиеся на свой круг потребителей.

      Недопустимо и далее, тем более в условиях реформ переходного периода, руководствоваться ведомственными, узкоотраслевыми сиюминутными решениями, которые главенствовали в стране до сих пор.

      Стратегический прорыв в развитии лесного сектора экономики в промышленно развитых странах произошел в первую очередь благодаря активной роли государственной власти, которая была в одном лице и инициатором, и организатором, и координатором по выработке государственной лесной политики и разработке долгосрочных программ на основе ее, причем в общей связке по всем отраслям, не только лесным, но и смежным, обеспечивающим их развитие (транспортные, энергетические, информационные и др.) в виде так называемого «Лесного кластера», причем на корпоративной основе с участием ответственных представителей субъектов триады -государственной власти, бизнеса и общества. Для реализации такого системного, целостного подхода накоплен уже опыт, апробирована методика и в рамках ЕЭС, и отдельных ее стран, например, в Финляндии и Швеции, а также в США, Великобритании, Японии и других стран. Нами в определенной мере был обобщен этот опыт и опубликован в учебном пособии (4).

      Удивительно, но факт, что в условиях перехода к рыночной экономике руководство МЭРТ, как федеральный орган, функционально ответственный за выработку долгосрочной политики по основным секторам экономики, до сих пор ее не имеет и вырабатывает кратковременные решения, ограничивающиеся 3х летним горизонтом времени с общим концептуальным взглядом максимум до 10 лет, сугубо субъективным, не согласованным с общественным мнением и игнорирующим вышеназванный зарубежный опыт.

      Государственная лесная политика в масштабе страны с учетом сбалансированных между собою общественных интересов всех народов и слоев населения, как национальная лесная политика (НЛП), представляет, образно говоря, генеральный замысел по управлению лесами и развитию на базе их многоотраслевого лесного сектора экономики с определением целей, основных направлений и способов их реализации по рациональному использованию и воспроизводству лесных ресурсов и услуг леса для удовлетворения потребностей не только нынешних, но и будущих поколений.

      Учитывая резкое различие условий по территории эта НЛП должна быть конкретизирована по отдельным КЭР с учетом исходного состояния и возможных альтернатив социально-экономического развития для выбора наиболее эффективных.

      Выработка такой двухуровневой НЛП должна основываться на долгосрочном прогнозировании, на межведомственной и междисциплинарной основе с учетом и общей стратегии развития всего государства в целом, и динамики развития международной обстановки в условиях глобализации. Примерно в таком ракурсе на протяжении всей второй половины XX столетия и на 20 – 50 лет вперед XXI столетия разрабатывались и уточнялись долгосрочная политика и на основе ее стратегические программы развития лесного сектора экономики США, Финляндии и других стран. Последние программы в США были разработаны на 2000 – 2050 гг., в Финляндии на 2000 – 2020 гг.

      Основным содержанием НЛП должны быть способы решения накопившихся сложных проблем управления лесами и развития лесного сектора экономики в широких пространственно-временных интервалах. В числе их разумеется проблема ликвидации хронического отставания глубокой переработки древесины; определения тех главных хозяйствующих субъектов, которые должны ее разрешать; обоснования инновационной политики и недостающей институциональной инфраструктуры для ее реализации; естественно связанная с ней научно-техническая и кадровая политика, ориентированная на «не догонять», а в чем-то, используя свои преимущества, «обгонять», и удерживать лидерство.

      В одном из своих посланий Президент России В.В. Путин сказал, что мы еще не выработали технологию принятия решений (15). Применительно к лесному сектору она известна и покоится на следующей очередности используемых мероприятий. Вначале вырабатывается НЛП, затем с учетом ее совершенствуется лесное законодательство, а на основе уже и того, и другого разрабатывается федеральная программа. В России за весь перестроечный период эта последовательность решений игнорировалась. Федеральный орган в лице МЭРТ монополизировал принятие решений в другом порядке. Вначале он навязывает и пробивает, используя только административный ресурс, свой вариант «Лесного Кодекса», не имея предварительно разработанную и согласованную со всеми основными субъектами лесных отношений НЛП. Как следствие разработанный в узком чиновничье-бюрократическом кругу Лесной Кодекс страдает многими изъянами. Не прошло еще и полгода после его принятия, но уже вносятся поправки и дополнения в него и в Ф.З. о его введении. Но тем не менее на основе этого несовершенного Кодекса делается попытка разработки Федеральной программы по глубокой переработке и строительству лесных дорог для освоения резервных лесов, выполняя поручение Правительства 2005 г. и указание Президента РФ 6.04.2006 в Сыктывкаре. Однако программы до сих пор нет, МЭРТ торпедировало эту программу и даже постановку вопроса о ней. Руководство МЭРТ предложило заменить такую программу заявками частного сектора на «инвестиционные проекты», согласованные с губернаторами и чиновниками от Минпромэнерго, отбирая их через оценку в МЭРТ. Такая механическая совокупность проектов, собранных от более чем 80 субъектов РФ, даже и «отсеянных» через аналитиков МЭРТ вряд ли даст жизнеспособные решения, тем более что сами предложения, идущие от инвесторов, представляют собою не более, чем «намерения». Между тем сами инвестиционные проекты должны быть обоснованы через систему планов (программ): (1) на федеральном уровне; (2) на уровне КЭР и только потом на уровне (3) субъектов РФ. Почему? Да потому, что крупные инвестиционные проекты чаще всего выходят по своему даже ресурсному обеспечению за пределы того или другого субъекта РФ и охватывают ряд смежных. Например, конкурентный ЦБК имеет мощность не менее 500 тыс. т по варке целлюлозы, на что потребуется 2,5-3,0 млн м3 балансов или другого технологического сырья. Но чтобы получить это сырье надо удвоить объем лесозаготовок до 5 – 6 млн м3, так как в составе его наполовину будут и другие сортименты (пиловочник, фанерный кряж, стройнее). Но размещение такого объема надо еще тщательно обосновать, учитывая, что освоенные леса уже давно распределены между функционирующими лесопромышленными предприятиями.

      В принятом же «Лесном Кодексе» основной и единственной формой планирования предложен лишь план субъекта РФ, причем в основном лесосырьевого характера. Вряд ли на основе таких планов может быть сформирована методом механической суммы по субъектам РФ федеральная целевая программа. Мы уже не говорим о том, что вряд ли на основе таких планов может быть выработана взвешенная политика экономического сотрудничества с зарубежными партнерами, учитывая, что в рамках КЭР или федеральных округов все субъекты взаимосвязаны и требуют выработки согласованной политики, не отталкивая друг от друга при выходе на внешний рынок. Сейчас же каждый субъект сам решает, как и с кем ему сотрудничать, а федеральное правительство как будто стоит в стороне и наблюдает за происходящей нескоординированной политикой.

      К примеру, на перспективу Китай представляет самый емкий рынок для сбыта лесопродукции из России, измеряемый в перспективе десятками миллионов кбм. (в переводе на круглый лес). Казалось, почему бы по предложенному Президентом РФ соглашению по газо-нефтяным ресурсам, не заключить с Китаем подобную же долгосрочную программу по использованию и переработке лесных ресурсов Сибири и Д. Востока с определением условий строительства предприятий по переработке сырья на территории России с использованием местного населения, чтобы предотвратить его миграцию? Между тем в этом важном деле как раз и не хватает «Государева ока». Субъекты же РФ пока лишь соревнуются между собою в заманивании китайских инвесторов, которые в свою очередь, высказывая намерения, продолжают вывозить круглый лес и перерабатывать его на своей территории.

      Отметим, что наблюдая на протяжении многих лет пассивную роль исполнительной власти в постановке и решении данного вопроса самоорганизовавшаяся рабочая группа из ученых, специалистов и ответственных представителей отдельных федеральных органов, включая МПР и Минпромэнерго, по своей инициативе разработали проект «Национальной лесной политики», который обсуждался на разного рода совещаниях многими общественными организациями, был одобрен и опубликован (12). Данный проект может быть использован при постановке этого вопроса в Правительстве РФ.

      Особого внимания в рамках НЛП заслуживают следующие два направления. Одно из них связано с корпоратизацией лесного сектора, а другое с развитием капиталоемких производств по глубокой переработке древесного сырья.

      Корноратизация – главное направление повышения конкурентоспособности отечественного лесного сектора.

      До сих пор он распылен и на 90-95% представлен мелкими предприятиями (до 50 тыс. м3 по заготовке в год), наполовину убыточными, а на вторую половину недостаточно платежеспособными, чтобы нести бремя затраты на лесное хозяйство, строить лесные дороги и тем более организовать переработку, без чего немыслимо организовать рентабельный бизнес. Между тем новый Лесной Кодекс как раз предопределил выход этой доминирующей части лесопользователей из бизнеса, в то время как на нем держится социальная база и занятость местного населения, особенно в многолесных регионах. Сам же крупный лесной бизнес представленный крупными лесными корпорациями, располагающими производственными мощностями по переработке, как отмечалось, имеется в ограниченном числе субъектов. Конечно, они наиболее устойчивы в рыночных условиях, отдельные из них даже располагают принадлежащими им леспромхозами, хотя их мощности недостаточны удовлетворить потребности корпораций, особенно на перспективу. Однако они неохотно связывают себя с проблемами рабочих поселков и с занятостью их населения, предпочитая базировать свою деятельность на зарубежной лесозаготовительной технике, например, на базе машин компании «Тимберджек», высвобождая излишнюю рабочую силу, со всеми вытекающими последствиями, вплоть до обезлюдения лесных территорий. Выход должен находиться в кооперации мелких и средних производителей по заготовке, обработке и переработке древесины и объединения их между собою в ассоциации. Этот путь наиболее приемлем для малолесных и среднелесистых районов, где отсутствуют крупные лесные корпорации. Для Московской области, например, как наиболее проблемной, возможна кооперация между имеющимися здесь четырьмя заводами ДСП, мебельными комбинатами и предприятиями по заготовке древесины, в состав которых войдут и нынешние лесхозы, преобразованные в государственные унитарные предприятия.

      Для многолесных же регионов желательна кооперация малого и среднего бизнеса с крупными лесными корпорациями, в сфере их влияния, оговаривая условия их партнерства на паритетных началах в арендных договорах и инвестиционных соглашениях.

      Лишь на базе такой кооперации может быть предотвращен отлив малых и средних предприятий из лесного бизнеса, повышена их конкурентоспособность и платежеспособность для выполнения условий арендных договоров. Такая кооперация обеспечит синергетический эффект и баланс интересов всех субъектов лесных отношений. Такой кооперации посильнее будет решать и проблемы организации глубокой переработки и строительства лесных дорог на основе частно -государственного партнерства. Последнее пока звучит лишь в декларациях. Между тем лесной бизнес не обойдется без участия государства в субсидировании объектов инфраструктуры, в т.ч. лесных дорог, учитывая, что они связаны с государственной собственностью на лесные земли и имеют многофункциональное социальное значение.

      В качестве одного из импульсов, подталкивающих к вложениям в переработку, Правительством 5.06.2007 г. было принято Постановление (№75) о поэтапном повышении таможенных пошлин, вплоть до уровня запретительных к 2009 г.

      Однако эта мера вряд ли в сложившихся условиях переломит ситуацию, если само государство не создаст благоприятных условий для инвесторов в этом направлении и само не примет непосредственного участия в финансировании наиболее рискованных крупных инвестиционных проектов, по крайней мере, хотя бы в создании инфраструктурных объектов, включая лесные дороги, социальную, энергетическую и строительную базу, что в целом значительно удешевляет и облегчает реализацию самих проектов.

      Для создания благоприятных условий со стороны лесного бизнеса предложен ряд рекомендаций, включая отмену налогов на капитальные вложения до введения объектов в производство конкретной продукции; отмена таможенных пошлин на ввоз оборудования и механизмов, не производимых в стране (частично такие меры уже принимаются); приоритетное закрепление участков лесного фонда для инвесторов, передаваемых им в аренду по инвестиционным соглашениям с гарантией бесперебойного обеспечения древесным сырьем; гарантии федерального правительства по защите интересов инвесторов по наиболее крупным инвестиционным проектам. Уже имеющийся опыт показывает, что там, где даже администрация на уровне субъектов РФ решает в меру их возможностей изложенные выше вопросы, приток инвестиций заметно расширяется.

      Однако, что касается отечественных инвесторов, то наиболее значимыми из них могут быть только крупные лесные корпорации, располагающие средствами за счет своих прибылей модернизировать и расширять производственные мощности и даже создавать свои дочерние предприятия по глубокой переработке в тех субъектах РФ, где она отсутствует. Первоочередным объектом проникновения своих «щупальцев» для завоевания рынков сбыта могут быть как раз освоенные леса в «эпицентре внутреннего рынка». Перспективными в этих районах, как показывают исследования, могут быть производства химико – термомеханической массы и древесной массы для производства картона и разных сортов бумаги из древесины, не находящей до сих пор сбыта. Использование уже имеющейся инфраструктуры и отечественного оборудования, а также кооперация с имеющимся здесь малым и средним бизнесом по заготовке древесины резко удешевляет проекты и сокращает сроки окупаемости инвестиций.

      Перспективным направлением использования древесных отходов является и производство древесных, топливных гранул («пеллет»), эффективных для использования в энергетических целях. Инвесторы уже сейчас довольно активно проявляют интерес к этому направлению.

      Однако все направления по комплексному и рациональному использованию древесной биомассы требуют кооперации всей суммы производств и в идеале объединения их в соответствующие территориальные корпорации, более эффективные (по синергетическому эффекту), чем разрозненные и автономно действующие производители.

      Для форсирования процесса корпоратизации требуется, во-первых, закон о корпорациях, который не допускал бы «корпоративных войн», мешающих этому процессу, а, во-вторых, создание дополнительных стимулов, включая отмену налогов с производителей промежуточных видов изделий (полуфабрикатов), перенося их на конечные виды продукции, поступающие в реализацию. Такая мера облегчила бы финансовое положение лесозаготовительных предприятий, входящих в корпорацию.

      Как показывает зарубежный опыт именно на базе корпораций облегчается введение в производство инноваций. А объединенные в общий союз или ассоциации корпорации имеют возможность создать фонд для финансирования научных исследований и их апробацию на соответствующих опытных или испытательных объектах. В США и Финляндии такие ассоциации финансируют значительную долю прикладных исследований и даже создают свои исследовательские центры, в т.ч. в таких наукоемких и капиталоемких производствах, как ЦБП.

      Лесной бизнес России, и даже лесные корпорации его пока недостаточно консолидированы между собою. Так, например, Союз промышленников и лесоэкспортеров России объединяет лишь часть лесных предприятий. Пока обособленно держатся крупные лесные корпорации с ЦБК, предпочитая рассчитывать только на свои силы. Два года назад создана Конфедерация союзов и ассоциаций лесопромышленников и лесоэкспортеров России, но она не включает даже уже функционирующий названный выше Союз лесопромышленников и лесоэкспортеров России.

      Правительство же РФ до недавнего времени даже не допонимало значимости корпоративного движения. И только на своем заседании 25 ноября 2005 г. впервые заговорило о необходимости содействия ему, хотя при этом никаких мер для этого не рассматривало. Но важно, что федеральная власть хотя и весьма запоздало, но впервые обратило внимание на этот важный фактор повышения конкурентоспособности лесного сектора экономики.

      Вся беда нынешнего положения дел не только в лесном, но и в других секторах экономики – это недопустимая для переходного периода пассивная и близорукая роль федерального правительства, которое так и не сумело обеспечить должное регулирование рыночной экономики, ныне далекой от цивилизованных форм, организовать партнерство государства, бизнеса и общества и стать координатором их действий на ключевых направлениях. Причиной отсутствия такого эффективного государства является весьма слабое и как показывает практика недостаточно компетентное в решении стратегических проблем руководство социально-экономическим блоком федеральных министерств в составе Правительства. Именно этим объясняется отсутствие стратегической долгосрочной политики как в целом для государства, так и для отдельных его секторов, в т.ч. лесного.

      Отнюдь не случайно Президент России В.В. Путин в одном из своих ежегодных посланий сделал особый акцент на том, что «Нынешние функции государственного аппарата не приспособлены для решения стратегических задач»; «между тем прямая обязанность государства... задавать стратегические ориентиры... и эффективно управлять государственной собственностью» (15). К сожалению и после произнесения этих слов за последние годы Правительство РФ так и не перестроилось в указанном направлении.

      Завершая анализ и обзор лесного сектора экономики России за последние 30 лет следует заключить, что первостепенными задачами на данном переломном этапе являются: формирование эффективного государства, отражающего общественные интересы формирующегося гражданского общества; дееспособного Правительства, а в его составе подбор компетентного руководства самым значимым социально-экономическим блоком, освобожденного от близорукости радикально-либеральных взглядов; выработка (не на 3 года), а по примеру промышленно- развитых стран на 20-40 лет, стратегической государственной, а в ее составе и лесной политики, и не только на федеральном уровне, но и по крупным экономическим регионам или федеральным округам; всемерное содействие корпоратизации распыленного до сих пор и не конкурентно способного лесного сектора экономики; форсированное расширение производственных мощностей по глубокой переработке на базе существующих и формируемых новых крупных лесных корпораций; с учетом вышеизложенного совершенствование законодательства; а на базе сформированной национальной лесной политики разработка системы согласованных между собою стратегических программ на уровне Российской Федерации, крупных экономических регионов и затем уже субъектов РФ, в которых и должны быть обоснованы эффективные точки приложения капитала, а с учетом их инвестиционные проекты. Но разработка государственной лесной политики и на основе ее перечисленных программ на разных уровнях управления должно осуществляться не только ведомственным чиновничьим аппаратом, к сожалению оторванным от реальной жизни, а часто и от понимания существа дела, а на партнерской основе с участием представителей всех субъектов лесных отношений, по примеру как это делается в странах с развитым лесным сектором (США, Финляндии и др.).

      Только в этом случае можно рассчитывать на долговременный и устойчивый успех, вырвав лесной сектор из тисков кризиса и сделав его одним из приоритетнейших локомотивов национальной экономики. Россия, как многолесная держава достойна такого пути развития и только на этом пути она войдет в семейство лидеров мирового лесного сектора.

     
      Литература

      1. Моисеев Н. А. Лесное хозяйство России за 100 лет (стр. 80-99). Аналитический ежегодник «Россия в окружающем мире: 2001», М., изд. МНЭПУ, 2001, 331 стр.

      2. Морозов Г. Ф. Избранные труды. М., изд. ВНИИЛМ, 2004, 416 стр.

      3. Моисеев Н. Н., Пришло время для серьезного разговора. Россия в окружающем мире, 2000. Аналитический ежегодник., М., Изд. МНЭПУ» 326 стр.

      4. Моисеев Н. А., Экономика лесного хозяйства, учеб. Пособие, М., изд. МГУЛ, 2006 г., 383 стр.

      5. Арнольд Ф.К. Русский лес, том 1, 1ос издание, СПб, 1980, 325 стр. (без приложений).

      6. Моисеев Н. А., Чуенков В. С. Классификация лесов по целевому назначению и режиму их использования. К 60-летию Постановления СНК СССР о разделении лесов на группы и категории. Ж. «Лесное хозяйство», №6, 2003.

      7. Моисеев Н. А. Пути улучшения лесного хозяйства и лесопользования в многолесных районах, М., изд. «Лес. пром.», 1972.

      8. Моисеев Н. А., Основы прогнозирования использования и воспроизводства лесных ресурсов. М., изд. «Лес. пром.», 1974.

      9. Социальная жизнь регионов: между прошлым и будущим. Сб. материалов по итогам семинаров, проведенным в Центральном, Сибирском и Северо-Западном федеральных округах. М., 2007, 191 стр.

      10. Лесопромышленный комплекс. Состояние, проблемы, перспективы (коллектив авторов: Н. А. Бурдин, В. М. Шлыков, В. А. Егорнов. В. В. Саханов). М., изд. МГУЛ, 2000, 473 стр.

      11. Лесная Россия, 2006, №12 (24), стр. 6-9.

      12. Национальная лесная политика. Изд. МГУЛ, м., 2008 г., 128 стр.

      13. Состояние и основные направления научно-технического и кадрового обеспечения лесного сектора экономики РФ. М., изд. МГУЛ, 2007, 94 стр.

      14. 3ий Международный лесной форум «Лес и человек». Рациональное использование лесных ресурсов. Состояние и перспективы развития лесопромышленного комплекса России в XXI веке. М., 13-15 сентября 2006 г. Экспоцентр.

      15. Послание Президента РФ Путина В. В. Федеральному собранию РФ. «Российская газета», 19.04.02, №71 (2939).

      16. Yearbook of forest products, 1975-1968, FAO, Rome, 1988; 1983-1994; FAO, Rome, 1992-1996; FAO, Rome 1998; 1996-2000, FAO, Rome, 2002; 2001-2005, FAO, Rome, 2007.

     
      3. Об очередных реформах управления лесами и пользования ими

     
      В мире должна править сила права, а не право силы»
      А. А. Громыко (1)

     
      В начале декабря 2006 г. после трехлетних противостояний и дебатов, в общей сложности мало что давших, в конце концов без особых проблем руководством министерства экономики, развития и торговли (МЭРТ), используя в основном административно-бюрократический ресурс, был проведен через Госдуму и Федеральный совет новый лесной кодекс взамен принятого в 1997 г. (3).

      Это уже третий по счету кодекс за последние 15 лет перестройки, также как и предыдущие подтверждающий, что законы, в данном случае лесные, принимаются отнюдь не благодаря научному обоснованию и передовому опыту или даже здравому смыслу, а только по принципу, кто в данный момент силен, т. е. на вершине власти, тот и прав. Еще Наполеон говорил, что право – это право сильного. Сегодня на вершине власти – радикал-либеральные реформаторы в лице руководителей социально-экономического блока, продолжающие дело Гайдара-Чубайса. Именно они и являются главными законодателями земельных, водных, лесных и прочих природных ресурсов – главного богатства страны, находящегося еще пока в общенародной собственности.

      Новый лесной кодекс – образец неолиберального толка, в котором, если сравнить его с машиной, отсутствуют «тормоза» и многие «регуляторы». Он не прямого действия, а в основном отсылочного, а потому, чтобы привести его в действие надо было разработать еще полсотни подзаконных актов, причем в короткий срок – до 1 июля 2007 г. Но в этот срок они не были разработаны. А потому, хотя кодекс и был введен с 1 января 2007 г., но и 2007, и 2008 гг. прошли в неразберихе: старые «правила игры» отменены, а новые еще не могли вступить в силу.

      Чтобы понять сущность нового Кодекса, надо знать первоначальный замысел составителей его, от которого они не отказались. Из тридцати обсуждавшихся вариантов пробиваемого проекта нового кодекса в первых из них предусматривалась тотальная приватизация лесов через аренду в течении десяти лет за величину арендной платы на этот срок. Но для погашения общественного возмущения руководство страны вынуждено было признать, что этот акт преждевременный и пока не отвечает реалиям России. Не входя в детали последующих маневров составителей Кодекса и вносимого в него камуфляжа, отметим, что с аншлага была снята только вывеска о частной собственности, но по содержанию кодекс остался все тем же, как будто используемые леса уже переданы в частную собственность, или уже подготовлены к этому в той форме, которая рекомендуется для частного сектора. Эта форма сводится к передаче лесов в долгосрочную аренду (на срок от 10 до 49 лет) через аукцион (за исключением инвестиционных соглашений) и пользованию лесами на основе заявительного порядка вместо традиционно существовавшего разрешительного, с помощью ежегодно подаваемой декларации. При этом арендатор сам составляет так называемый проект освоения лесов, сам себе отводит леса в рубку и сам оценивает их. Государство же, как собственник лесов, как бы отстраняется и передоверяет предпринимателю по своему усмотрению устраивать свой порядок в лесу.

      Для успокоения общественности леса сохранены в федеральной собственности. Но по ФЗ № 199 от 31.12.2005 г. и новому лесному кодексу Правительство передало субъектам РФ федеральные леса в управление и пользование, а по существу и во владение, так как последнее право не прописано в полномочиях за РФ. При этом федеральное правительство сняло с себя и ответственность за определение стратегии развития лесного сектора экономики и за национальную лесную политику. Оно по существу просто перевалило все накопившиеся и неразрешенные до сих пор сложные проблемы лесного сектора на «плечи» губернаторов. Субъекты РФ теперь сами будут разрабатывать и утверждать так называемый «лесной план» в рамках субъекта и выполнять все полномочия, связанные с использованием, воспроизводством и охраной лесов на вверенной им территории. На выполнение переданных полномочий из федерального бюджета ежегодно должны переводиться определенные средства в виде так называемых субвенций.

      Преимущества и недостатки принятого кодекса проявятся наиболее полно по происшествии, определенного времени при проверке на практике нового порядка хозяйствования. Но уже сегодня о некоторых из них можно сказать с достаточной степенью вероятности.

      Для начала следует особо подчеркнуть, что децентрализация управления, в т.ч. и лесами, может и должна быть благом, но только при условии, если полномочия разных уровней власти создают в общегосударственных рамках согласованный баланс отношений в гармоничном их сочетании, когда каждый уровень решает только ему свойственные по целям и масштабам проблемы, не переваливая их сверху вниз на другой уровень, тем более, если последнему они будут непосильны и к тому же еще и не обеспечены надлежащими условиями. Если все эти условия не выполняются, то трудно рассчитывать на успех, тем более устойчивый и долговременный.

      Многие из глав администраций субъектов РФ благосклонно приняли передачу им полномочий по управлению лесами и их использованию, что казалось бы дает им полный простор для проявления инициативы в решении проблем лесного сектора на своей территории. Но объективности ради надо заметить, что и в кодексе 1997 г. «центр тяжести» распорядительных функций по аренде и по аукционам тоже был в их руках. Однако следует иметь в виду, что решение многих проблем стратегического характера вряд ли будет посильно в рамках возможностей самих субъектов РФ. К числу их относятся: проблемы: организации широкомасштабной глубокой переработки, и прежде всего расширения производственных мощностей целлюлозно-бумажной промышленности (ЦБП), как ключевого направления для всего лесного сектора; восстановления, а по существу создания заново разрушенного за годы перестройки лесного машиностроения; строительства магистральных лесных дорог; радикального повышения жизненного уровня тружеников, занятых на лесозаготовках и в лесном хозяйстве, для предотвращения продолжающегося оттока из этих отраслей профессиональных кадров; восстановления по существу «разгромленной» отраслевой науки лесного комплекса отраслей, без которой не может быть и речи об инновационном развитии, как главного фактора конкурентоспособности. Без федерального правительства не обойдется и решение запоздалых проблем, связанных с корпоратизацией лесного сектора и со стимулами для этих целей; поднятие на качественно иной уровень внешне – экономического сотрудничества и, наконец, принятие не декларативных, а эффективных мер по искоренению широкомасштабного криминала в лесном секторе, включая и «корпоративные войны», и невиданный за всю историю масштаб нелегальных рубок, что требует организации совместных усилий многих федеральных ведомств и должной координации их.

      Надежда на решение многих из названных проблем до недавнего времени связывалась с широко разрекламированной даже самим Правительством РФ и поддержанной Президентом РФ федеральной целевой программой по глубокой переработке и строительству лесных дорог для расширения объемов лесозаготовок. Однако, как ранее отмечалось, подготовка такой программы со стороны МЭРТ была снята с повестки дня. Но если она в будущем и появится на свет, то при неолиберальном настрое руководства МЭРТ сохраняется опасение, что роль государства в ней может оказаться недостаточной, чтобы создать условия для коренного перелома в существующем положении лесных дел в стране.

      Принятый новый лесной Кодекс имеет столько «дыр», что трудно рассчитывать даже полсотней подзаконных актов их «заткнуть», а главное устранить противоречия, заложенные, как «мины замедленного действия» в этот базовый законодательный акт, в основной своей части подмененный земельным и гражданским кодексами. При этом в кодексе четко не представлено само лесное хозяйство в должной его постановке и средства для его осуществления.

      Тем не менее раз навязанный руководством МЭРТ новый лесной кодекс властью принят и им, по крайней мере в течении ближайших лет, придется руководствоваться, то, конечно, целесообразно хотя бы подзаконными актами попытаться в меру возможного ограничить его недостатки и их негативные последствия. Для того, чтобы сознательно и целеустремленно подойти к этой весьма непростой работе, то, кто бы ее не выполнял, надо вначале критически осмыслить сам новый кодекс, вскрыть его главные недостатки, чтобы затем наметить меры по их локализации.

      В данной главе, ограниченной объемом, остановимся лишь на отдельных предложениях, касающихся в основном принципиальных вопросов управления лесами и пользования ими, которые в новом кодексе, к сожалению, не получили должного отражения. Эти вопросы заслуживают первостепенного внимания потому, что затянувшийся системный кризис в России, охвативший и государство, и основные сектора экономики, а также сферу природопользования, обусловлен отнюдь не кризисом экономики, чем пытаются объяснить его либеральные реформаторы, а именно кризисом управления и их неспособностью обеспечить эффективное управление, в т.ч. и проводимыми реформами.

      Но, обращаясь к лесоуправлению, следует особо подчеркнуть, что лес – это весьма сложный объект управления, требующий по признанию классиков не только глубоких знаний, но и умения их использовать, причем не вообще на всю Россию, как «всероссийский рецепт», что давно осуждено, а применительно к конкретному месту и всему комплексу условий (природных, экономических, социальных).

      На многих мировых лесных конгрессах подчеркивалось, что никакие значимые достижения в лесном хозяйстве не могут быть реализованы на практике, если они органически не войдут составной частью в механизм лесоуправления, закрепленный законодательно. В рамках же этого механизма сам «лес», как «объект управления» занимает естественно центральное положение (чтобы управлять объектом, надо знать его) и рассматривается не как «древесная растительность» на «земельном участке» (по новому Кодексу), а как «основное средство производства в лесном хозяйстве», без которого немыслимо воспроизводство всего комплекса ресурсов и услуг, биоразнообразия и должное качество природной среды. Лес, как средство производства, был прописан в лесном кодексе 1997 г. (ст. 6).

      Для представляющих в новом Кодексе лесной участок, как земельный участок, видимо следует пояснить, что имея голую землю, но не имея леса, как средства производства, который включает и землю, как компонент, нельзя обеспечить непрерывное пользование ресурсами и услугами леса, как продуктами труда в лесном хозяйстве. А сам лес, как известно, не создается в одночасье, а требует для формирования его в определенном структурном виде десятки и даже сотни лет. К примеру, Россия лишилась корабельных дубрав, строго охраняемых при Петре I. Выращивание их требует 200-250 лет. И потеряли их не потому, что наши предки не знали, как их выращивать, а потому, что их воспроизводство, т.е. непрерывное обновление, требовало весьма интенсивного хозяйства, которого у нас до сих пор как не было, так и нет. Не было и должного законодательства, обеспечивающего не только их охрану и защиту, в т.ч. и от самовольных рубок, которых как мы видим и сейчас не можем искоренить, но и неукоснительного исполнения предписанных правил их использования, что возможно только при должной системе лесоуправления, весьма специфичной для этой породы. Примеры таких еще сохранившихся дубрав с возрастом рубки в 200-250 лет и интенсивного хозяйства в них мы наблюдали в Югославии (до ее разгрома) и во Франции.

      Так вот, имея только голую землю, можем ли мы создать сейчас такие дубравы при нынешних-то «порядках» в лесоуправлении? Франции потребовалось не менее 100 лет, чтобы залечить раны, нанесенные лесам во времена французской революции. Мы же в течение только одного XX столетия умудрились совершить даже две революции (в начале и в конце его), что весьма негативно отразилось на управляемости лесами и хозяйством в них, что и наблюдаем в нынешней действительности.

      Но мы потеряли не только корабельные дубравы, но и высокотоварные хвойные леса, и в первую очередь продуктивные сосняки, подорвав сырьевую базу всей отечественной лесной промышленности, особенно лесопиления, и тоже по той же причине, что до сих пор не подняли лесное хозяйство до требуемого уровня интенсивности и то же потому, что страдало лесоуправление и должное для его введения лесное законодательство. Не случайно экономисты-географы Канады опубликовали книгу под названием «Как исчезают русские леса» (4).

К титульной странице
Вперед
Назад