Из тыла ползли тревожные слухи.
В долгие ночи в сторожевых охранениях, на наблю
дательных пунктах, когда лишь изредка, спросонья, уда
рит в тишину одинокий ружейный хлопок и нежно про
свистит шальная пулька, вели тихие разговоры. Под
бездонным мерцающим небом и в нескольких шагах от
роковой черты из проволочной паутины, раскинутой на
кольях, откуда доносился сладковатый запах тления, го
ворили уже не о божественном и не о домашних делах.
Спрашивали: а откуда родом наша царица, неужто из не
мецкой земли? И верно ли, что над царем взял большую
силу наш брат мужик?
В головах уже ворочались тяжелые думы...
Вдруг по фронту, как искра по зажигательному шнуру,
пронеслась весть: царь отрекся от престола, великий князь
Михаил Александрович тоже. Образовалось Временное
правительство —ему надо целовать крест.
—Априсягу-то мыдаем тоже временно или как? —спра
шивали солдаты.
В штабы приезжали штатские. Начальство сгоняло слу
шать их Старые солдаты крутили головой:
—От господ офицеров им полный почет, а эти вольны
кричат —теперь свобода, защищайте, товарищи, револю
цию!
Пришедшие на пополнение объясняли, что в защиту ре
волюции от офицеров и велено выбирать в комитеты сол
датских депутатов.
Выбирали сосредоточенно и преимущественно тех, ко
торые могли разъяснить, что и как теперь к чему подлежит,
и которые говорили, что скоро будет мир безо всякой кон
трибуции, т. е. после мира не надо будет платить никаких
налогов.
Смущало немного, что мир и без аннексий.
—Держава это, что ли, какая, которая никак не хочет за
мириться? Ну и пусть ее воюет на здоровье, а нам довольно.
Очень быстро через комитеты тыл стал всасывать фронт
в свое безумие и истерику. Икомитеты, как непроницаемый
заслон, прервали ток между офицерами и солдатами, меж
ду волею и исполнением.
