полку Российской гвардии и армии, где под сенью седых
боевых знамен уже два с половиной века особенно сильно
хранятся и передаются в поколения священные заветы,
традиции и доблесть, а также сознание мощи и величия
императорского Государства Российского.
В 1914 году, попав в полк, мы, молодые подпоручики, с
волнением представлялись командиру 4-й роты штабс-ка
питану Кутепову по случаю производства в офицеры пол
ка. О нем шла молва, что это самый строгий и «отчетли
вый» офицер, и невольно каждый из нас подтягивался,
отправляясь с визитом.
В 1915 году, в боях под Ломжей, одновременно коман
дуя одной и той же боевой единицей (я временно командо
вал 5-й ротой 2-го батальона, а штабс-капитан Кутепов —
левофланговой 1-го батальона), мы часто встречались и
беседовали.
Спокойно было иметь на соседнем боевом участке тако
го надежного товарища!
Темой наших разговоров являлся назревший в те дни
пасхальных праздников 1915 года интересный и сложный
вопрос о возможном вреде именно для нас, русских, не
узаконенного нарушения «состояния войны» с противни
ком, когда солдаты наши, по-детски доверчивые, имели
случай видеть в немцах не врага Родины, а обыкновенно
го человека.
Мы усматривали в этом со стороны немцев продолже
ние той же войны, но только на другом поле —на поле пси
хологического разложения бойца. В каждом приближаю
щемся к нашим окопам немце мы усматривали, кроме того,
разведчика с облегченным путем к разведке, ловко жонг
лирующего доверчивыми русскими душами наших сол
дат, чтобы возможно лучше обследовать наши позиции и
потом в бою, если понадобится, снять наши пикеты. По
этому нами в корне пресекались подобные начинания.
Все наши мысли подтвердились потом во всех действи
ях немцев, делавших на деморализацию врага очень боль
шую ставку...
Помню Кутепова в бою под Петриловым (1915 год), ког
да он, раненый, при ужасающем ураганном огне против
