21 / 122
18
Дети войны вспоминают
они были у нас белые-
белые, лучше, чем от ны
нешнего «блендамеда».
Кормили по военному
времени сносно, но все
равно все время хоте
лось есть. В ближних
лесах мы выедали всю
заячью капусту. На по
лях съедали все дудки,
щавель, пестики, делали
набеги на посевы гороха
на колхозных полях.
Очень любили сы
рую картошку. Я была озорная, смелая, часто бегала на кухню и просила
у тети Шуры, она мне отказывала.
- А Коле-то Рубцову дали и мне дайте!
А в ответ - тишина. Тогда я садилась на скамеечку у кухонного
окна и пела: «Вот умру я, умру, похоронят меня...» Сердце тети Шуры
не выдерживало, и она давала мне несколько картошин, приговаривая:
«В последний раз». Тетя Шура - это будущая теща Николая Рубцова
(«Матушка возьмет ведро, молча принесет воды...»).
Одежду выдавали нам одинаковую, летом носили платья, зи
мой - длинные пальто с серыми солдатскими воротниками, такие
же шапки-ушанки и длинные серые шарфы. Одежду привозили из
Америки, американцы были нашими союзниками. Ботинки тоже
были американские, но моего размера не было, и я ходила в школу
в галошах, привязанных веревочками. В детдоме жили дети разных
национальностей - русские, украинцы, финны и даже немцы, но мы
даже их не обижали. У нас было большое хозяйство - лошади, коро
вы, овцы, огород. Мы заготавливали сено, ломали веники, выращива
ли овощи. Ходили в лес за грибами, ягодами. Все это было большим
подспорьем к столу.
Война приближалась к концу. Мы все ждали своих отцов, выхо
дили за околицу. И вот однажды в селе появился человек в военной
форме - «грудь его в медалях». Мы вглядывались в солдата, каждый
думал: может, мой папа. И вдруг с криком «Папа!» навстречу солдату
побежала рыженькая Надя Новикова и вмиг оказалась у него на руках.
Как мы завидовали рыжей, как радовались за нее! Когда провожали
Надю домой, все плакали, надеялись, что и наши отцы вернутся, дари
ли ей немудреные подарки на память - карандаши, ручки, конфеты-
горошины, которые нам дарили на дни рождения. Мы их хранили,
Воспитанники Никольского детского дома.