Многие прялки в коллекции музея-заповедника изготовлены мастерами по заказу. В этом случае на прялках писали имена владелиц. Мастера предварительно процарапывали вдоль ножки по две параллельные линии с одной или с обеих боковых сторон и писали слова между линиями в одну строчку. Схема надписи была лаконична и почти повсюду соблюдался единый стиль, например: "Сия прялка деревни Красновo Марие Дмитриевне 1913 года ноября 1 дня"; "Сия прялица деревни Старикова Овдотьи Кузьминичны 1907 г."; "Сия прялица Надежды Егоровны Смирновы деревни Лукинсковка"[11]. На некоторых прялках имена или инициалы владелиц встречаются на фасадных сторонах ножек [12]. В этом случае мастера старались органично ввести буквы в орнамент, сделать их частью узора (прорисовки 5, 13). Прялки с подписями здесь назывались именными. Их заказывали или изготовляли в семье и украшали отцы - дочерям [13], деды - в приданое внучкам [14], а иногда и свекры - любимым невесткам [15]. В этой же местности мы записали частушку, связанную с такими именными прялками:
      У меня прялка именная
      Из беседы у одной.
      Выбирай-ко, дорогой,
      По прялке именной [16].
      Именная прялка стоила дороже, чем покупная, поэтому на посиделках, называемых в данной местности беседами, девушка, имеющая такую подписную прялку, считалась "завидной невестой". Зачастую прялки перед свадьбой не заказывали, а покупали на ярмарке. Обычно на таких изделиях всегда стоит цена - "30 коп.", "50 коп." и т. д. На Севере прялку берегли и передавали от матери к дочери, но чаще всего - от бабушки к внучке или от божатки, то есть крестной матери.
      На некоторых прялках, кроме имен владелиц, встречаются и имена их создателей. Замечательными художниками, работавшими в конце XIX - начале XX века, были Иван Филиппович и Филипп Иванович Крыловы. Работы этих мастеров встречаются в районах торговых сел Мяксы, Щетинского, Спас-Лома и даже в районе Домшина. Из надписи на одной из прялок мы узнаем, что Иван Филиппович проживал в деревне Поварово: "...мастер деревни Поварова Иванъ Филиповъ Крыловъ" [18]. На другой прялке, привезенной сотрудниками музея из деревни Поповское, мастер сообщает более подробные сведения о себе: "Мастер деревни Поварова Ярослав, губ Пошех. уезд. Мусорск. волость Иванъ Филиповъ Крыловъ" [19] (прорисовка 1). Произведения этого художника отличаются введением в традиционный орнамент стилизованных архитектурных построек. Дома с треугольными фронтонами и колонками по фасаду напоминают нам старые особняки классического стиля. Мастер выделяет их из общего узора и раскрашивает в черный цвет, имитируя инкрустацию, которая активно использовалась мастерами-прялочниками в более ранний период. В резных узорах Крыловых много общего. В орнаменте часто повторяются черные четырехлепестковые розетки в круге. В средней части ножек на прялках мастера помещали стилизованные прямоствольные "деревья" с мелкими кудрявыми завитками, сетчатые пирамиды с проросшими ветвями или пирамиды, увенчанные лучистыми розетками. Одной из любопытных особенностей резного декора Крыловых является изображение длинноногих, изящных петушков на часах или кругах, разделенных на сегменты. Как правило, они расположены в нижней части ножки среди пирамидальных фигур или в верхней части ножки, но сразу под лопасткой. Произведения этих художников отличает удивительно тонкая и чистая контурная резьба. Оба мастера талантливы, индивидуальность каждого из них бесспорна, но есть в их произведениях что-то общее, родственное. Это угадывается не только в идентичности и схожести некоторых элементов рисунка, но во внутренней логике всей композиции, в цельности, блестящей, виртуозной технике исполнения.
      Изделия Филиппа Ивановича в музейной коллекции представлены несколькими произведениями. Все прялки подписаны, однако только на одной из них художник оставил свое имя: "Сия прялица деревни Шуморова Анне Алексеевне, 1901 г месеца енваря 25 дня мастеръ Филипъ Ивановъ Клыловъ"[20]. На других прялках он подписал только имена владелиц и дату создания: "Сия прялица деревни Дор Ковх Елизавете Ефимовне"[21], "Сия прялица деревни Фоминьскова Овдотье Егоровне Ц., месеца енваря 26 дня"[22], "Сия прялица деревни Якушева Наталье Дмитревне 1892 года месеца января 2 дня" [23]. Манера написания букв, стилистические особенности орнамента, расположение узоров на лопастках и ножках прялок говорят нам, что последние прялки созданы именно этим мастером.
      Имя еще одного талантливого художника конца XIX - начала XX века мы встречаем в подписи на прялке, поступившей из деревни Прокино: "Сия прялица села Манастыря Настасьи Андреевны мастеръ деревни Шелкова Михаил А. В." [24]. Вся фасадная сторона этой прялки буквально испещрена густым, насыщенным узором. Михаил активно использует инкрустацию и врезает в плоскость лопастки и ножки множество черных ромбиков и продолговатых полос с заоваленными концами, из которых строит композиции, напоминающие "древа" с листочками. Мастер ритмично повторяет темные плотные массы узора, чередует и облегчает их элементами с многочисленными петельками, легкими разделками и процарапками. Он заполняет резьбой почти все свободное пространство - работа многодельная, "бисерная", требовавшая от мастера терпения, времени и зоркого глаза.
      В той же местности, где работал мастер Михаил, встречаются произведения другого интересного и своеобразного ремесленника - мастера Затейщикова из Гороховского [25].
      Инкрустированные прялки изготовлял и мастер Дмитрий из деревни Красково, который жил и работал также в конце XIX - начале XX века [26] (прорисовка 4). Он резал крупные фигуры - ромбы с отростками, пирамиды, столбики, декорируя их легкими ногтевидными углублениями, сеточками, веточками трилистников и традиционными лучевыми розетками. Легкие порезки обогащали строгую графику инкрустированных черным деревом фигур, многочисленные кружочки и заполнения углов ногтевидными углублениями, похожими на кучевые облачка, словно наполняли узор воздухом. Рисунок уверенный, декоративный. Дугообразные веточки с трилистниками, процарапанные зернышки в фигурах и разработка горизонтальных поясков, отделяющих один узор от другого, выдают руку искусного, умелого мастера. Кроме инкрустации деревом, встречаются прялки, инкрустированные цветной (красной, зеленой, желтой) соломкой, из которой выкладывали геометрические орнаменты, состоящие из ромбов, ромбообразных крестов, розеток, многослойных квадратов и т. д. В этой технике работал Родион Савельев сын Матвей [27]. Мастер жил в деревне Прокино (недалеко от Музги). Блестящие, гладкие, несколько выпуклые цветные соломинки создавали необычный декоративный эффект, вся поверхность прялки начинала сиять и переливаться. Это настолько нравилось заказчикам, что мастера позднее начали выкладывать домики, кусты, деревья, окруженные заборами, то есть создавать сюжетные композиции. Особенно это было развито в районе Щетинского.
      Одним из лучших художников-прялочников был Павел Михайлович Майоров (1869-1944 гг.) из деревни Ларионовo [28]. Его орнаментальные композиции можно назвать классическими, они продуманы, выверены и отработаны. Он обладал безупречным чувством масштаба, ритма, рука мастера уверенно держала резец, вела чистую и твердую линию. Его фактурная резьба отличается богатейшей светомоделировкой элементов узора, состоящего из лучевых розеток, чешуйчатых ромбов, выемчатых столбиков и т. д. В строгий геометрический орнамент мастер зачастую вводит изображение крапчатой декоративной птицы. Оперение ее он разрабатывает в виде углубленных штрихов и точек, что великолепно увязывается с разнообразными разделками геометрических фигур. На многих прялках П. М. Майоров помещал один и тот же узор, который размечал по трафарету в горизонтальных полосках, делящих всю композицию на фрагменты, но изменял каждый раз декор, поэтому рисунок на прялках не кажется одинаковым. Свои лучшие произведения он создал для своей дочери Анны [29] и двоюродной сестры ее мужа [30].
      В районе Фоминского, Гвоздева, Аксенова, то есть там, где встречаются работы П. М. Майорова, экспедиции музея-заповедника обнаружили произведения потомственного мастера-прялочника Николая Федоровича Смирнова, родившегося в 1880 году. Мастер жил в деревне Аксеновo. По утверждению его дочери Анны Николаевны Смирновой (1910 года рождения, деревня Гвоздевo), отец был прекрасный столяр, как и ее дед Федор. Оба мастера изготовляли березовую мебель, брали заказы и на прялки. На базар их никогда не возили, так как "все разбирали на дому" [31]. Алексей Николаевич, брат Анны, унаследовал от отца и деда профессиональные навыки. Его работы ценились в окрестных деревнях, многие жители знали мастера в лицо и говорили о нем уважительно. Однако парадокс заключается в том, что орнаменты на прялках Н. Ф. и А. Н. Смирновых идентичны орнаментам на произведениях П. М. Майорова. Стилистический анализ произведений дает нам возможность утверждать, что мастера пользовались одним трафаретом, хотя мелкие детали каждый мастер разрабатывал самостоятельно.
      Время донесло до нас чрезвычайно скупые сведения о мастерах, об их творческих способностях. Кроме того, экспедиционные исследования 1970-х-начала 1980-х годов, проводимые в данной местности, были посвящены другим темам - маслоделию, льноводству. И хотя в результате экспедиций в фонды музея попало довольно значительное количество прялок-"согожанок", украшенных неповторимой контурной резьбой, однако информативный материал о них практически отсутствует. Известно, что во второй половине XIX века в небольшом локальном центре около Фоминского работал мастер-прялочник Автомон Ларионович Чистов [32], который составлял узоры из простых немногосложных элементов, чередуя и комбинируя их в различном порядке. Он оставлял много свободного пространства, не членил и не разделял фрагменты множеством горизонтальных поясков, мотивы узора следовали один за другим в вольном ритме. Вместе с традиционными орнаментами в его работах встречаются предметы бытового характера, переосмысленные автором до знака-символа, но легко узнаваемые. Он включал свои авторские разработки в орнаментальные схемы, не разрушая при этом традиционные основы.
      В 1930-е годы на Мусорке проживал другой, не менее интересный, мастер - В. В. Воронцов. Сохранилась прялка его работы в деревне Павлоково у А. С. Дубовой. О мастере мы узнаем из надписей на боковых стенках прялки: "Сия прялица Александры Степановны дер. Александрова 1928 года ноября 20 го. мастер Воронцов В. В." [33]. В прялочных орнаментах этого резчика часто встречается своеобразное "древо", состоящее из двух вертикальных полос, расчерченных на квадраты с точками внутри. Но самое главное - этот мастер из каждой точки-семечка выпускал веточку с трилистником, создавая ощущение густой кроны.
      Крупный прялочный центр был в районе Норобова (Вологодский район). Он значительно отличался от всех других центров по орнаментальной культуре. Узоры на прялках-"согожанках" здесь были менее сложные, хотя техника исполнения - более трудоемкая. Так, Иван Павлович Сорокин, 1902 года рождения, на прялке, поступившей из деревни Ильинское, строит рисунок, используя различные варианты выемчатой резьбы [34]. В лаконичный узор из столбиков, полосок, треугольников он помещает инициалы той, для кого заказывалась прялка, делая буквы частью узора. Мастер использует эффект мелких выемок, похожих на маленькие зернышки. Из них он собирает лепестковые розетки, ими же заполняет расчерченные треугольники и из них же создает листочки. Комбинации из выемчатых зернышек, рассеянных по всей ножке прялки, словно раскатившиеся жемчужинки, придают необычайный светотеневой эффект.
      В деревне Добрынское, которая расположена в двух километрах от Мяксы, до сих пор помнят талантливого и очень плодовитого мастера Ивана Николаевича Лапина. Он прожил долгую и трудную жизнь. В 1937 году в возрасте 82 лет мастера репрессировали, и в его родной деревне о нем, к сожалению, больше "никто ничего не слышал". Три сына Ивана Николаевича - Александр, Василий и Анатолий - в ремесле пошли по стопам отца. Они были хорошими столярами, изготовляли мебель, как и их отец. Подтверждением их высоких профессиональных качеств является то, что им старались заказать именные орудия труда. Анатолий о себе говорил, что у него есть всякие станки и он может даже самовар выточить [35]. К сожалению, в музейную коллекцию не попали произведения сыновей, зато собрана хорошая коллекция прялок отца - Ивана Николаевича. Яркая индивидуальность мастера сделала его произведения мгновенно узнаваемыми и неповторимыми. Прежде всего, все его прялки имеют фигурный переход от лопастки к ножке и зубчатое завершение донец. В ранних изделиях мастер использует различные виды резьбы, хотя детали орнамента уже укрупняет и строит композиции на повторе и варьировании двух-трех элементов. Позднее он отказывается от трудоемкой трехгранновыемчатой резьбы и использует только контурную резьбу с раскраской. Цветочные орнаменты И. Н. Лапин аккуратно и ровно раскрашивает красной, желтой, зеленой красками, превращая прялочные узоры в пестрые декоративные картинки. Лопастки и ножки прялок украшает разнообразными вазонами с прямоствольными ветками, вьющимися побегами с трилистниками. Вместо резных архаических розеток у него появляются цветочные венки. Примечательной особенностью творчества мастера является пышная разработка горизонтальных полос, отделяющих цветочные элементы. Они становятся значимыми и самоценными мотивами в узоре. Резные вазы напоминают стилизованные изображения маковок церквей или иных архитектурных построек. Как правило, мастер подписывал свое имя на прялках: "Сия прялица Александры Ивановны Киселевой деревни Хвощевика. Работалъ мастеръ Иванъ Лапинъ деревни Добрынскова" [36]; "1923 года работалъ мастеръ Иванъ Николаевъ Лапинъ деревни Добрынскаго" [37].
      Вычленение имен мастеров, изучение их быта и творчества требуют дополнительной поисковой работы, что может послужить темой отдельной статьи. Наследие мастеров огромно, каждый из них неповторим и самобытен.
      Коллекция прялок-"согожанок" в Вологодском государственном музее-заповеднике хотя и немногочисленна, но и по ней можно определить три периода развития орнаментальной резьбы в этом традиционном виде искусства. Первый из них, наиболее ранний, связан с традицией украшения инкрустацией темными породами дерева различных элементов резного узора. Второй период относится к рубежу веков и первому десятилетию нового века, когда мастера начинают заменять врезные деревянные вставки раскраской черным цветом, но при этом композиции узоров на прялках усложняются, узор отличается богатством и разнообразием деталей. К этому же времени относится и расцвет инкрустации прялок подкрашенной соломкой. Необходимо, однако, заметить, что этот прием не получил повсеместного широкого развития. Третий период приходится на 1920-е-1930-е годы. Он характеризуется размыванием древних традиционных основ. Архаические орнаменты постепенно вытесняются и заменяются на простые геометрические комбинации и новые знаковые символы. Резкое изменение социально-экономических условий в стране в 20-е-30-е годы, повлекшее за собой угасание многих видов народного искусства, отразилось и на развитии этого самобытного творчества. Музейная коллекция не имеет самых ранних памятников, но те прялки, которые попали в фонды музея, свидетельствуют, что уже во второй половине XIX века искусство контурной резьбы имело крепкие традиции, хорошо продуманные композиции и богатейшую орнаментальную культуру.
      Прялка ценилась прежде всего за свои художественные качества, но в форму прялки и ее декор на Руси, в том числе и у нас на севере, вкладывали магический смысл. В народном сознании прялка издавна, как и нить, была связана с идеей продолжения жизни [38]. Архаические орнаменты "согожанок", бесконечно варьирующих одни и те же элементы, наталкивают нас на мысль, что в них зафиксированы важные жизненные понятия, пришедшие из глубины веков. Орнаменты отражают космогонические представления [39]. На лопастках и на ножках прялок встречается частое изображение лучевых розеток, выполненных одной из древнейших техник - трехгранновыемчатой резьбой. Эти знаки - древние символы Солнца [40], которому поклонялись наши предки. Кроме лучевых розеток, "согожанки" имеют множество четырехлепестковых ромбовидных розеток в круге, что, по мнению академика Б. А. Рыбакова, также служило символом Великого Светила [41]. Подобные розетки занимают центральное место на лопастках прялок. Все лопастки, как уже было отмечено выше, обрамлены полосками трехгранновыемчатой резьбы, которые представляют собой замкнутые фигуры "о четырех сторонах", что, весьма возможно, ассоциировалось с изображением Земли, вспаханного и засеянного поля - символами благополучия и процветания. А резные розетки в центре лопастки олицетворяли магическую силу Солнца, лучи которого распространялись повсюду и несли благодатную энергию тепла. Данные изображения в различных вариациях изобилуют в прялочном декоре "согожанок" и представляют картину мира, зашифрованную в графических орнаментах. По узорам на лопастках можно проследить эволюцию развития и изменение семантики некоторых элементов орнамента. Так, солярные розетки постепенно заменяются изображением птиц, в частности петухов, которые, по мнению ученых, также служили метафорой солнечного знака, так как петухи первыми приветствовали восход Солнца и своим пением прогоняли тьму и мрак, они уподоблялись Солнцу, которое изгоняло ночь и несло свет [42]. В поздний период развития традиционной резьбы в данной местности мастера начинают вольно интерпретировать сложившуюся схему орнамента, однако и в это время новые изображения, такие, как пятиконечные звезды - важные атрибуты и символы новой власти, - помещались мастерами на главных, семантически значимых местах прялок: в центрах лопасток, иногда под ними. В узорах многих прялок-"согожанок" есть изображения прямоугольников с лучевыми сегментами по углам, а в середине - с ромбами, чешуйчатыми или заштрихованными косыми и прямыми линиями. В данном случае, вероятно, лучевые сегменты могли отображать движение Солнца по небу, а вспаханное, засеянное и даже забороненное поле зафиксировано в ромбических фигурах. В этих древних орнаментах лаконично и просто закодированы знания о мироустройстве [43], о плодородии земли как необходимом источнике жизни. Идея плодородия выражена в начертании ромба с крючьями [44]. В резных орнаментах "согожанок" на этот элемент чрезвычайно похожи ромбы, от верхних углов которых отходят веточки с трилистниками. Вероятно, мастера несколько видоизменили древний элемент, сохранив при этом его главное значение. Здесь идет напластование веков, наслоение новых деталей на древние знаки, смысл при этом не меняет своей сути.
      Идеограмма засеянного поля встречается несколько в ином изображении на донцах прялок. На том месте, где сидела пряха, мастера чертили треугольник, расчлененный на ромбы с вырезанными внутри них углублениями в виде зернышек и точек. Кроме треугольника, который в данном контексте мог обозначать женское начало [45], такие знаки могли символизировать засеянную землю и служили символом плодородия [46]. А так как красивые резные прялки часто служили свадебным даром, то понятие о плодородии земли можно сопоставить с мотивами свадьбы, включающими в себя и идею плодородия. Аграрная магия переплелась здесь со свадебной [47].
      Полисемантическим знаком, по утверждению исследователей, был круг с шестилепестковой розеткой внутри, так называемый "громовый знак". Он выражал идею Солнца и идею Белого Света [48]. Любопытна в этом плане резная лопастка прялки из деревни Пегуши [49]. В связи с вышеизложенным можно прочесть орнамент следующим образом. В центре лопастки на свободном пространстве - изображение шестилепестковой розетки в круге как знак Света. По углам периметра лучевые сегменты указывают на Солнце и его движение по небу, что является идеей выражения времени.
      Мастера XIX-XX веков, давно потерявшие связь с далеким язычеством, свято верили, что дошедшие от предков орнаменты несут в себе добро, старались сохранить традиции. С понятием Белого Света в фольклоре связывалось белое льняное полотно, которое в представлении народа служило охранителем, оберегом от всего злого. Оно изготовлялось из льняных нитей, которые надо было предварительно напрясть на прялке. Прялка становилась главным звеном в этом процессе, вот почему она вся покрывалась защитными и добрыми знаками, передающими свою силу и льняной нити, и пряхе, которая работала на ней. Наверное, льняная нить, как и белая холстина, служила символом Света [50].
      В народном искусстве - в ткачестве, вышивке, резьбе, росписи - встречается мотив дерева, которое в народном сознании accoциируется с понятием Древа жизни. Прялки-"согожанки" дают нам разнообразные варианты этих мотивов, и как бы схематично они ни выглядели, все же мы ясно угадываем в них этот образ. Деревья изображались в виде процветших пирамид и прямых линий - стволов, окруженных завитками, а также в виде легких, изогнутых веточек.
      Исследователи отмечают, что образ Древа - одно из универсальных представлений человечества [51]. Мировое Древо противостоит Злу, Смерти, Гибели [52]. На прялках в основании Древа или на вершине его мастера помещали круглые лучистые розетки, придавая изображению космический смысл.
      Орнаменты на прялках-"согожанках" говорят с нами на языке графических знаков. Они несут огромную информативную нагрузку, их можно расшифровать и прочитать. Так, например, в узорах на прялках встречаются черные ромбики с завитками и петельками по углам. Они напоминают нам проросшие зерна. Такие элементы резчики собирали в ромбические композиции и помещали их в центре лопасток, как бы усиливая особое образное значение этих знаков. Вероятно, они олицетворяли засеянное поле, которое дает первые всходы. В этом случае такой орнамент связан с представлением о благополучии, а росток (проросшее семя) заключает в себе идею плодородия [53].
      Примечательной особенностью резных орнаментов "согожанок" являются декоративные птицы. Они всегда изображены в профиль, фигуры их, прочерченные легким контуром, прекрасно вписываются даже в строгий геометрический узор. Несмотря на условность изображения, каждая птица наделена особыми чертами характера. Здесь и задиристые петушки, и нахохлившиеся птенчики, и изящные утицы, есть птицы в коронах, птицы с пышными, поднятыми вверх хвостами, встречаются птицы с длинными ногами или короткими лапками - все они являются частью древнего традиционного орнамента и несут в себе метафорические образы. На многих прялках повторяется образ уточки, держащей в клюве круглый предмет. В мифопоэтическом творчестве народа существуют предания о сотворении мира. Бог посылает птицу (в некоторых преданиях не просто птицу, а утку) на дно морское достать кусочек тверди, чтобы создать Землю [54]. Образ птицы, держащей в клюве круглый комочек, встречается и в архаической вышивке [55]. Не этот ли древний образ нашел воплощение в резных орнаментах "согожанок"? Такая птица встречается на прялках с орнаментом, где много элементов-символов, отражающих поэтическое и образное восприятие мира нашими предками. Из всех птиц мастера больше всего любили изображать петуха [56]. Как метафора времени он нашел зримое воплощение в резных мотивах прялок. Многие мастера вместе с петухом изображали часы, которые постепенно приобретают более конкретный смысл. Иногда схематический рисунок часов помещался на оборотную сторону ножки, прямо под лопасткой, чтобы пряха могла видеть его. В частушке, привезенной нами из экспедиции, говорится:
      Пряла лен, не пачеси,
      Глядела милка на часы.
      После первого - второй,
      Пойдем, сударушка, домой [57].
      Говоря об образах народного искусства, мы часто отмечаем, что они связаны с мифами, сказками, песнями, преданиями, которые являются отражением древнейших знаний о Вселенной. Искусство контурной резьбы "согожанок" дает богатейший материал о культуре и быте народа. Многие элементы орнамента связаны с важнейшими жизненными понятиями, с пожеланием благополучия и богатства. Как и в любом развивающемся виде народного творчества, одни значимые образы с течением времени заменялись другими. Примером тому могут служить изображения самоваров, появившиеся на прялках в конце XIX века, когда традиция чаепития распространяется на Севере в среде крестьянства. Самовар становится символом достатка и состоятельности. Однако как бытовой предмет в графической резьбе он получает детальную разработку. Шаровидные, вазообразные тулова или кувшины самоваров с мелкой штриховой насечкой кажутся объемными и выпуклыми. Разнообразные конфорки, колпачки, ручки, поддоны, краны, выполненные в виде легких завитков или выпукло-вогнутых форм, имитируют типовой декор и типовое художественное оформление. Волнистые линии из ногтевидных порезок создают иллюзию пара, окутывающего кипящий самовар. Выявляя конструктивно-функциональные особенности, детали, мастера шли от реальных предметов, в основном от самоваров, датируемых первой третью XIX века и концом XIX - началом XX века. Самовар являлся дорогим приобретением, значимым предметом в доме, около него собиралась вся семья, обсуждались важнейшие для всех членов семьи вопросы. Он был предметом, располагающим к дружеской, доверительной беседе, своеобразным символом гостеприимства, без него не обходился ни один праздник. Не случайно тема самовара и чаепития находит воплощение в различных произведениях искусства.
      В орнаментах "согожанок" на протяжении длительного времени встречаются также изображения (например, в работах Крыловых) особняков или обыкновенных многоэтажных городских домов и даже крестьянских изб. Вырезанные схематично и условно, они тем не менее дают понятие о стиле, сообщают бытовые подробности.
      В круг творческих интересов местных художников входят изображения символов власти, а также окружающие предметы, домашние животные, насекомые, иногда люди. Однако эти образы не являются ведущими, они изредка вкрапляются в устоявшуюся традиционную схему орнамента, не нарушая при этом всей стройной ее системы.
      Искусство контурной, ногтевидной и мелкой трехгранновыемчатой резьбы прялок-"согожанок" включает в себя богатейшую орнаментальную культуру, показывает глубинную связь времен и поколений, доказывает, что творческий потенциал народа неисчерпаем.
     
      ПРИМЕЧАНИЯ
      1 Отчет историко-этнографической экспедиции в Пошехонский район Ярославской обл. и в Череповецкий район Вологодской области / Составитель - А. Глебова. 1994 г. (Архив ВГМЗ).
      2 Салтыков-Щедрин М. Е. Пошехонская старина. М., 1950.
      3 Там же. С. 88.
      4 Рыбаков А. А. Художественные памятники Вологды XIII-XX вв.Л., 1980. С. 30.
      5 Русские прялки. Каталог выставки из собрания Загорского музея / Составитель - О. В. Круглова. Б. м., 1971. С. 64; Круглова О. В. Русская народная резьба и роспись по дереву. М., 1983 (Каталог 96). Круглова О. В. Русская народная резьба...
      7 Там же. С. 16; Северные прялки. Каталог выставки из собраний Загорского и Вологодского музеев. Вологда, 1969. С. 36,
      8 Экспедиции сотрудников ВГМЗ:
      1972 г. - Норобовский с/с Вологодского района. Руководитель - В. Д. Бруцкус. (Привезено 8 прялок-"согожанок").
      1975 г. - Домшинский и Фоминский с/с Шекснинского района. Руководитель - В. Д. Бруцкус. (Привезено 5 прялок-ясогожанок").
      1981 г. - Батранский и Ильинский с/с Череповецкого района. Руководитель - О. А. Козодерова. (Привезено 5 прялок-"согожанок").
      1988 г. - Домшинский с/с Шекснинского района. Руководитель - В. Б. Лисицын. (Прялок-"согожанок" не привезено).
      1991 г. - Фоминский с/с Шекснинского района и Мусорский с/с Череповецкого района. Руководитель - А. А. Глебова. (Привезено 12 прялок-"согожанок").
      1993 г. - Домшинский, Сиземский, Еремеевский, Чаромский, Юроченский, Чебсарский и Любомировский с/с Шекснинского района. Руководитель - А. А. Глебова. (Привезено 5 прялок-"согожанок").
      1994 г. - Гаютинский с/с Пошехонского района Ярославской области и Ильинский, Щетинский, Мяксинский с/с Череповецкого района Вологодской области. Руководитель - А. А. Глебова. (Привезено 9 прялок-"согожанок"; 3 прялки-ясогожанки" поступили от сдатчиков).
      9 Документы историко-бытовой экспедиции в Шекснинский район Вологодской области. 1975 г. / Составитель - В. Д. Бруцкус. (Архив ВГМЗ. № 823); Русские прялки. Каталог. 1971 г. / Составитель - О. В. Круглова. С. 64.
      10 Отчет историко-этнографической экспедиции в Шекснинский и Череповецкий районы Вологодской области 1991 г. / Составитель - А. А. Глебова. (Архив ВГМЗ. № 1683).
      11 Прялка-"согожанка". Деревня Красново Фоминского с/с Шекснинского района. Хранится в доме у М. А. Похабиной (материалы экспедиции 1991 г.). Прялка-"согожанка". Деревня Гороховское Юроченского с/с Шекснинского района. Хранится в доме у Р. Д. Лебедевой (материалы экспедиции 1993 г.). Прялка-"согожанка". Деревня Лукинское Мяксинского с/с Череповецкого района. Хранится в доме у Н. Е. Гусевой (материалы экспедиции 1994 г.).
      12 Прялка-"согожанка". Деревня Ханево Юроченского с/с Шекснинского района. Получена от Н. П. Голубевой (ВГМЗ - 32988/78). Прялка-"согожанка". Деревня Ильинское Норобовского с/с Вологодского района. Получена от А. В. Воеводиной (ВОКМ - 16261).
      13 Отчет историко-этнографической экспедиции... 1991 г. (Информация А. Н. Смирновой) (Архив ВГМЗ - № 1683); Документы историко-бытовой экспедиции... 1975 г. (Информация А. М. Яндовина) (Архив ВГМЗ - № 823).
      14 Отчет историко-этнографической экспедиции в Шекснинский район Вологодской области 1993 г. / Составитель - А. А. Глебова. (Информация А. П. Колесовой) (Архив ВГМЗ).
      15 Отчет историко-этнографической экспедиции... 1991 г. (Информация Д. М. Сахаровой) (Архив ВГМЗ - № 1683).
      16 Отчет историко-этнографической экспедиции... 1994 г. Дневник экспедиции. (Информация Н. Е. Гусевой) (Архив ВГМЗ).
      17 Прялка из Ярославского государственного музея-заповедника. Надпись: "Сия прялица деревни Покроскова Палагии Ивановны Мастер деревни Шелма В. Цена 50 коп."; Отчет историко-этнографической экспедиции... 1991 г. (Архив ВГМЗ).
      18 Прялка-"согожанка". Деревня Бараново Ильинского с/с Череповецкого района. Хранится в доме у В. А. Романовой. Надпись: "Сия прялка деревни Новинка Евдокии Васильвнь Смирнова мастер деревни Поварова Иванъ Филиповъ Крыловъ".
      19 Прялка-асогожанка". Деревня Поповское Домшинского с/с Шекснинского района (найдена в нежилом доме). Деревня Поварово находится на реке Большой Юг, приток Шексны, по соседству со Спас-Ломом. Сейчас относится к Мяксинскому сельскому совету Череповецкого района (ВГМЗ - 18643).
      20 Прялка-"согожанка". Деревня Дор Ильинского с/с Череповецкого района. Получена от Ю. В. Аралова. Мастер - Ф. И. Крылов (ВГМЗ - 33362/23).
      21 Прялка-"согожанка". Деревня Бараново Ильинского с/с Череповецкого района. Получена от Е. Г. Серовой. Мастер - Ф. И. Крылов (ВГМЗ - 33362/41).
      22 Прялка-"согожанка" (1915 г.). Деревня Новинки Мусорского с/с Череповецкого района. Получена от А. П. Демичевой. Мастер - Ф. И. Крылов (ВГМЗ - 31787/14).
      23 Прялка-"согожанка". Деревня Нянькино Щетинского с/с Череповецкого района. Получена от Т. М. Беловой. Мастер - Ф. И. Крылов (ВГМЗ - 33562/46).
      24 Прялка-"согожанка" (конец XIX - начало XX в.). Деревня Прокино Юроченского с/с Шекснинского района. Получена от Ю. И. Виноградовой. Мастер - Михаил А. В. (ВГМЗ - 32988/79).
      25 Дневник экспедиции... 1993 г. Деревня Тяпино Юроченского с/с Шекснинского района. Прялка хранится у Р. Д. Лебедевой (Архив ВГМЗ).
      26 Прялка-"согожанка". Деревня Григорьевское Юроченского с/с Шекснинского района. Получена от З. И. Дмитриевой. Мастер - Дмитрий из Краскова (ВГМЗ - 32988/70).
      27 Отчет историко-этнографической экспедиции... 1994 г. Дневник... Деревня Музга Ильинского с/с Череповецкого района. Хранится у Л. Н. Барашовой (Архив ВГМЗ).
      28 Северные прялки. Каталог выставки / Составитель - О. В. Круглова. 1961. С. 61; Русские прялки... / Составитель - О. В. Круглова. 1971. С. 78; Документы историко-бытовой экспедиции 1975 г. (Архив ВГМЗ - № 823).
      29 Прялка. Деревня Фоминское Фоминского с/с Шекснинского района. Получена от А. М. Яндовина (ВОКМ - 18620).
      30 Прялка (1912 г.) Деревня Русаново Фоминского с/с Шекснинского района. (Найдена в заброшенном доме, который принадлежал Ивану Дмитриевичу Беляеву. Прялка сделана П. М. Майоровым для двоюродной сестры А. М. Яндовина, мужа дочери мастера.) (ВГМЗ - 18613).
      31 Отчет историко-этнографической экспедиции... 1991 г. (Архив ВГМЗ).
      32 Там же. (Сведения Е. В. Морозовой. Деревня Русаново Фоминского с/с Шекснинского района) (Архив ВГМЗ).
      33 Дневник экспедиции... 1994 г. (Архив ВГМЗ).
      34 Прялка-"согожанка" (1927 г.). Деревня Ильинское Норобовского с/с Вологодского района. Получена от А. В. Воеводиной. Мастер - Иван Павлович Сорокин, 1902 г. р. (ВОКМ - 16261).
      35 Отчет историко-этнографической экспедиции... 1994 г. (Сведения М. И. Погодиной, 1914 г. р. и В. В. Серовой) (Архив ВГМЗ).
      36 Прялка-"согожанка" (1920-е гг.). Деревня. Хмелевое Ильинского с/с Череповецкого района. Получена от В. Е. Кузнецова. Мастер - И. Н. Лапин. (ВГМЗ - 33562/33).
      37 Прялка-"согожанка" (1923 г.). Село Щетинское Щетинского с/с Череповецкого района. Получена от Н. А. Торопкова. Мастер - И. Н. Лапин. (ВГМЗ - 33562/49).
      38 Жарникова С. В. Обрядовые функции северорусского женского народного костюма. Вологда, 1991. С. 7, 8 (глава о прялке, пряже и нити жизни).
      39 Рыбаков Б. А. Макрокосм в микрокосме народного искусства // Декоративное искусство. 1975. № 1, 3.
      40 Воронов В. С. О крестьянском искусстве. Избранные труды. М., 1972. С. 246; Богуславская И. Я. Резьба и роспись по дереву. Русское народное искусство. М., 1968.
      41 Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М., 1981. С. 48-49.
      42 Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу.Т. 1. М., 1865, С. 518.
      43 Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. М., 1987. С. 511.
      44 Амброз А. К. О символике русской крестьянской вышивки архаического типа // Советская археология. 1966. № 1. С. 61-62; Амброз А. К. Раннеземледельческий культовый символ "ромб с крючками" // Советская археология. 1965. № 3. С. 14-27.
      45 Жарникова С. В. Отражение языческих верований и культа в орнаментике северорусских женских головных уборов. (На материале фондов ВОКМ) // Научно-атеистические исследования в музеях. Л., 1986. С. 97.
      46 Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси... С. 700; Жарникова С. В. Отражение языческих верований... С. 97.
      47 Рыбаков Б. А. Язычество древних славян... С. 42, 44.
      48 Там же. С. 455, 456.
      49 Прялка-"согожанка". Деревня Пегуши Фоминского с/с Шекснинского района. От М. М. Пеновой. ВГМЗ - 31787/30.
      50 Дурасов Г. П. Каргопольская глиняная игрушка. Л., 1968. С. 118.
      51 Белякова Г. С. Славянская мифология. М., 1995. С. 160.
      52 Там же. С. 162.
      53 Рыбаков Б. А. Язычество древних славян... С. 517.
      54 Русские веды. Народная проза. БРФ. М., 1992. С. 453 (Творение мира).
      55 Дурасов Г. П. Указ. соч. С. 110.
      56 Там же. С. 166.
      57 Отчет об историко-этнографической экспедиции... 1994 г. (Архив ВГМЗ).
     
      К. Р. Слащев
     
      ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ В ГОРОДЕ ВОЛОГДЕ И ВОЛОГОДСКОМ УЕЗДЕ В 1760 ГОДУ
      Чем дальше от нас отстоит исследуемый период истории, тем труднее получить статистические данные о демографической ситуации того времени и тем больше приходится прибегать к вычислениям недостающих данных. Французский естествоиспытатель и математик А. Гийяр (1790-1876 гг.) определял демографию как "математическое познание человеческих популяций, их общего движения, их физического, гражданского, интеллектуального и морального состояния" [1].
      Для XVIII века вполне удовлетворительные расчеты демографической ситуации можно получить на основе документов церквей и прежде всего исповедных ведомостей и метрических книг [2].
      В 1760 году город Вологда был центром Вологодской провинции, входившей в состав Архангелогородской губернии. Точных сведений о числе жителей в городе Вологде в 1760 году не имеется, но в 1763 году в России была проведена третья ревизия податного населения, и, согласно ее итогам, в городе числилось купцов, мещан, цеховых и других сословий 2587 человек мужского пола [3]. Если считать, что лиц женского пола было примерно столько же, то податное население Вологды насчитывало немногим более пяти тысяч человек обоего пола.
      В то же время периодически по епархиям на основании церковного учета прихожан составлялись экстракты, в которых указывалось число лиц (мужчин и женщин всех возрастов), исповедавшихся и причастившихся, неисповедавшихся, а также исповедавшихся, но непричастившихся. В них сохранились более полные сведения о количестве и составе городского населения.
      Согласно экстракту Вологодской епархии за 1756 год, в городе Вологде число всех жителей достигало 7568 человек, из них 3439 - мужского и 4129 - женского пола. По сословиям они распределялись так: посадских и цеховых - 58,12 процента, поселян - 11,45, духовных - 10,21, военных - 6,62, дворовых - 5,17, разночинцев - 4,89 и приказных - 3,54 процента.
      Указанные сословные группы по своему составу были довольно однородными, за исключением сословия разночинцев, в состав которого были включены: городовые, служившие ямщики, рассыльщики, сторожа, служители архиерейского дома, их жены и дети [4].
      Для изучения демографической ситуации в городе Вологде и Вологодском уезде в 1760 году были использованы: 1) исповедные ведомости и метрические книги 26 церквей города Вологды с числом прихожан в 1760 году 4855 человек, из них 2230 - мужского и 2625 - женского пола; 2) исповедные ведомости и метрические книги 11 церквей (12 церковных приходов) Вологодского уезда с числом прихожан 6539 человек, из них 3348 - мужского и 3191 - женского пола.
      Таким образом, для изучения демографической ситуации в городе Вологде и уезде анализировались данные об 11 394 человеках, в том числе о 5578 мужчинах и 5816 женщинах (число жителей по отдельным приходам см. в приложениях 1 и 2).
      На основании данных исповедных ведомостей указанных церквей был определен возрастно-половой состав жителей города и уезда (табл. 1).
     
Таблица 1
ВОЗРАСТНО-ПОЛОВОЙ СОСТАВ НАСЕЛЕНИЯ ГОРОДА ВОЛОГДЫ И ВОЛОГОДСКОГО УЕЗДА В 1760 ГОДУ
Возраст Город Вологда Вологодский уезд
(лет) мужчин женщин всего мужчин женщин всего
0—4 313 308 621 408 389 797
5 _ g 254 258 512 364 331 695
10—14 213 228 441 349 321 670
15 — 19 196 217 413 323 308 631
20—24 180 206 386 298 293 591
25—29 164 195 359 273 275 548
30—34 149 183 332 248 254 502
35—39 135 171 306 223 231 454
40 — 44 121 159 280 197 205 402
45 — 49 108 146 254 172 176 348
50—54 96 133 229 147 144 291
55—59 85 119 204 121 110 231
60 — 64 75 105 180 96 73 169
65 — 69 65 90 155 71 33 104
70—74 36 54 90 30 28 58
75 — 79 25 27 52 13 12 25
80 лет и старше 15 26 41 15 8 23
Итого 2230 2625 4855 3348 3.191 6539
Источник: ГАВО. Ф. 496. Оп. 19. Д. 172. Л. 1—583.
Первой характеристикой состава населения является соотношение
числа мужчин и числа женщин во всем населении. В 1760 году


     
      Первой характеристикой состава населения является соотношение числа мужчин и числа женщин во всем населении. В 1760 году в городе Вологде на 100 мужчин приходилось 118 женщин, а в уезде - только 95. В возрасте от 15 до 50 лет это соотношение было соответственно: 121 и 100.
      Другой важной характеристикой возрастного состава населения является средний возраст жителей. Средний возраст населения мужского пола города Вологды в 1760 году был равен 27,94, женского - 30,48 года, уезда - соответственно 27,13 и 26,73 года. Из этих данных видно, что средний возраст женщин в городе Вологде был больше, чем средний возраст мужчин на 2,54 года, а в уезде средний возраст мужчин весьма незначительно (на 0,4 года) отличался от среднего возраста женщин.
      Помимо показателя среднего возраста жителей, в демографии широко используется медианный возраст населения, то есть значение возраста, которое делит все население на две равные части: моложе и старше этого возраста. Медианный возраст мужского населения города Вологды составлял 22,86 года, женского - 26,41 года, Вологодского уезда - соответственно 22,90 и 23,20 года. Следовательно, население города Вологды мало отличалось как по среднему, так и по медианному возрасту от населения Вологодского уезда, а отсюда следует, что и режимы воспроизводства населения не имели больших различий.
      Прошлые и современные процессы естественного движения населения, а также миграцию отражает возрастно-половая структура населения.
      Если разделить население города Вологды и Вологодского уезда на 20-летние интервалы возраста, то увидим, что структуры населения города и уезда различаются, хотя и незначительно (табл. 2).
     
Таблица 2

ВОЗРАСТНО-ПОЛОВАЯ СТРУКТУРА НАСЕЛЕНИЯ ГОРОДА ВОЛОГДЫ И ВОЛОГОДСКОГО УЕЗДА В 1760 ГОДУ (В ПРОЦЕНТАХ)
Возраст (лет) Город Вологда Вологодский уезд
мужчин женщин мужчин женщин
0—19 20—39 40—59 60 лет и старше Итого 43,77 28,16 18,39 9,68

100,00

 38,51 28,76 21,22 11,51

100,00

 43,13 31,12 19,03 6,72

100,00

 42,28 32,99 19,90 4,83

100,00
Источник: ГАВО. Ф. 496. Оп. 19, Д. 172. Л. 1—583.

      Из таблицы 2 видно, что население Вологодского уезда было несколько моложе населения города Вологды. Если среди населения города Вологды насчитывалось лиц в возрасте до 40 лет 69,42 процента, то среди населения уезда - 74,76 процента.
      В тесной связи с этим находится и другое отличие структуры населения города от населения уезда: удельный вес лиц в возрасте 60 лет и старше в городе был более высокий, чем в уезде (соответственно 10,66 и 5,80 процента). Этот признак дает основание считать, что продолжительность жизни горожан была немного больше, чем жителей сельской местности.
      Теперь рассмотрим демографическое поведение рассматриваемого населения, используя общие коэффициенты: брачности, рождаемости, смертности (табл. 3).
     
Таблица 3

ДЕМОГРАФИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ НАСЕЛЕНИЯ ГОРОДА ВОЛОГДЫ И ВОЛОГОДСКОГО УЕЗДА В 1760 ГОДУ
 

 

Абс. числа

На 1000 жителей

 Брачность Рождаемость Смертность
137

12

 348

30

 239

21
Источники: ГАВО. Ф. 496. Оп. 8. Д. 3. А. 1—260.

      Из данных таблицы 3 можно вычислить коэффициент естественного прироста исследуемого населения. Он равняется разности между коэффициентами рождаемости и смертности и в данном случае равен 9 промилле. Учитывая, что область возможных значений коэффициента естественного движения населения от 0 до 30-35 промилле (а в редких случаях он может быть и отрицательным), следует признать, что в 1760 году в городе Вологде и Вологодском уезде его значение было небольшим.
      Теперь подробно рассмотрим, почему возникла такая ситуация. Для этого подробно изучим брачность и семейное положение населения, рождаемость и смертность.
      Брачность и семейное положение. Для характеристики брачности населения широко используется коэффициент брачности, который равен отношению числа заключенных браков к средней численности населения. В Вологде и уезде в 1760 году в церквях, документы которых используются в данной статье, было заключено 12 браков на 1000 жителей, причем в Вологде - 10, а в уезде - 14.
      Для анализа воспроизводства населения большое значение имеет процент состоящих в браке мужчин и женщин в отдельных группах различных возрастов. Для выяснения этого обстоятельства были использованы исповедные ведомости Христорождественской церкви "поверх реки Вологды". Общее число прихожан в возрасте от 15 лет до 81 года составляло 753 человека, из них 380 - мужчин и 373 - женщины.
      В результате были получены следующие данные (табл. 4).
     
РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ПО ВОЗРАСТУ И ПОЛУ ПРИХОЖАН ХРИСТОРОЖДЕСТВЕНСКОЙ ЦЕРКВИ «ПОВЕРХ РЕКИ ВОЛОГДЫ», СОСТОЯЩИХ В БРАКЕ (В ПРОЦЕНТАХ ОТ ЧИСЛА ЛИЦ, НАХОДЯЩИХСЯ В ДАННОМ ВОЗРАСТЕ)
Возраст Состоящие в браке
(лет) мужчины женщины
абс. в % абс. в %
15 — 19 15 20,83 22 44,00
20—24 34 65,38 48 84,21
25—29 39 90,70 46 86,79
30—34 32 91,43 44 91,67
35—39 38 88,37 29 90,63
40—44 31 83,78 33 78,57
45—49 31 93,94 18 72,00
50—54 17 85,00 12 57,14
55 — 59 10 62,5 10 71,43
60 и старше 25 55,56 10 22,22
Итого 272 68,69 272 70,28

     
      Из таблицы 4 видно, что в силу того, что женщины вступали в брак в более молодом возрасте, чем мужчины, число замужних женщин к 30-летнему возрасту оказывалось больше, чем женатых мужчин (соответственно 42,65 и 32,35 процента). Наибольший процент состоящих в браке мужчин и женщин приходится на возраст 30-34 года. В последующих пятилетних интервалах удельный вес женатых мужчин и замужних женщин плавно снижается, причем у женщин быстрее, чем у мужчин. При выравнивании по прямой коэффициент уменьшения процента замужних женщин составил 11, а женатых мужчин - 7. Иначе говоря, шел процесс распадения браков в результате смертности, прежде всего мужчин. Это подтверждается, как мы потом увидим, большим удельным весом вдов во всем населении приходов.
      Данные таблицы 4 позволяют вычислить модальный возраст женихов и невест, т. е. возраст, в котором они в своем большинстве вступали в брак: 25 лет - для мужчин и 20 лет - для женщин. В то время была известна пословица: невеста родится, жених на коня садится.
      Продолжая следить за демографическим поведением прихожан Христорождественской церкви, увидим следующее деление населения по семейному положению (табл. 5).
     
Таблица 5

РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ПРИХОЖАН ХРИСТОРОЖДЕСТВЕНСКОЙ ЦЕРКВИ ПО СЕМЕЙНОМУ ПОЛОЖЕНИЮ В 1760 ГОДУ
Мужчины Женщины
семейное положение абс. в % семейное положение абс. в %
Женатые Холостые Вдовцы Итого 272 76 32 380 71,58 20,00 8,42 100,00 Замужние Незамужние Вдовы 272 48 53 373 72,92 12,87 14,21 100,00

     
      Из таблицы 5 видно, что более 28 процентов мужчин и более 27 процентов женщин не участвовали в процессе возобновления населения, среди них большой удельный вес холостых мужчин (20,00 процента) и незамужних женщин (12,87 процента); причем как холостые мужчины, так и незамужние женщины в своем большинстве были молодыми людьми. Большой удельный вес во всем взрослом населении приходился на долю вдовцов, а особенно - вдов.
      Рождаемость. Уровень рождаемости выражается через общий коэффициент рождаемости, который вычисляется как отношение числа рожденных детей к среднегодовому числу жителей обоего пола. Общий коэффициент рождаемости населения города Вологды и уезда по своему значению был равен 30 промилле и был меньше того уровня, который в демографии называют высоким (от 31 до 40 промилле).
      Важной характеристикой рождаемости служат повозрастные коэффициенты плодовитости, которые представляют собой отношение годового числа детей, родившихся у женщин определенного возраста, к среднегодовой численности женщин этого возраста. Величина повозрастных коэффициентов плодовитости женщин города Вологды и Вологодского уезда представлена в таблице 6.
     
ПОВОЗРАСТНЫЕ ГОРОДА КОЭФФИЦИЕНТЫ ПЛОДОВИТОСТИ ЖЕНЩИН ВОЛОГДЫ И ВОЛОГОДСКОГО УЕЗДА5
Возраст матерей (лет) Число родившихся на 1000 женщин соответствующего возраста
15—19 20—24 25—29 30—34 35—39 40—44  45 — 49 55,34
168,34
201,01
173,91
89,55
63,18
18,63
Источник: ГАВО. Ф. 496. Оп. 8. Д. 3. Л. 1—260; Ф. 496. Оп. 19. Д. 172.

      На основании данных таблицы 6 был рассчитан брутто-коэффициент воспроизводства населения города Вологды и Вологодского уезда в 1760 году, который оказался равным 1,878. Брутто-коэффициент воспроизводства населения представляет собой среднее число девочек, которое родила бы одна женщина за репродуктивный период (15-49 лет) при сохранении на протяжении ее жизни современных уровней плодовитости в каждом возрасте. Здесь не учитывается смертность женщин. Для вычисления нетто-коэффициента воспроизводства населения, когда не только учитывается плодовитость женщин, но и их смертность, необходима таблица смертности населения города Вологды и Вологодского уезда за 1760 год. Такой таблицы у нас нет, но есть таблица за 1798-1800 годы [6].
      Вычисленный нетто-коэффициент воспроизводства населения города Вологды и Вологодского уезда (при вычислении использовалась указанная таблица смертности) оказался равным 1,005. Следовательно, количество населения почти не увеличивалось.
      Смертность. Уровень смертности выражается коэффициентом смертности, который вычисляется как отношение числа умерших к среднегодовому числу жителей. Коэффициент смертности, рассчитанный по отношению ко всему исследуемому населению города Вологды и Вологодского уезда, был довольно высоким и составлял 21 человек на 1000 жителей.
      Можно ли выяснить: существовала или нет разница в смертности между мужчинами и женщинами города Вологды и Вологодского уезда и между всем населением города и уезда? К сожалению, для этой цели у нас нет достаточно репрезентативных данных, и прямым расчетом ответить на этот вопрос нельзя. Можно использовать математический метод, суть которого заключается в следующем.
      Как известно, численность населения уменьшается точно на число умерших, и чем старше человек, тем большая вероятность его смерти. В статистическом отношении это будет означать, что чем старше возрастная группа населения, тем она малочисленнее. На смену уходящим поколениям приходят новорожденные. Процесс уменьшения числа мужчин и женщин в результате естественного движения населения (отдельно в городе или уезде) по скорости протекания неодинаков. Она больше у того населения, смертность которого больше, а следовательно, выражается большим значением коэффициента смертности. Отсюда следует: надо найти метод измерения скорости уменьшения численности населения от молодых возрастных групп к старым и полученную величину использовать для сравнения уровней смертности различных населений. Для вычисления скорости уменьшения численности населения (в изложенном понимании) используется метод наименьших квадратов, но надо учесть следующее обстоятельство. Если посмотреть на кривую распределения коэффициента смертности населения России в 1897 году (по пятилетним возрастным интервалам), то близкую к прямой выражает распределение коэффициента смертности в интервалах с 10-14 и по 55-59 лет включительно (в десяти интервалах). Поэтому при сглаживании придется ограничиться этими возрастными интервалами, но под наблюдение попадает все равно большая часть всего населения.
      Поскольку этот показатель не выражает уровня смертности, а выражает скорость уменьшения населения и заменяет коэффициент смертности только для сравнения уровней смертности различных населений, назовем его условным коэффициентом смертности.
      Метод вычисления его следующий: из математической статистики [7] известно, что число жителей, распределенных по пятилетним возрастным интервалам, можно выравнять по прямой линии по формуле:
      У = А + В'Х,
      где У - выравненное число жителей в данном интервале возраста;
      А - начальный уровень ряда;
      В - скорость уменьшения числа жителей (условный коэффициент смертности);
      Х - середина пятилетнего интервала возраста. В данном случае это будут: 12,5; 17,5 ... 57,5. Для удобства вычислений их можно заменить числами: 4; 5; ... 13.
      Вычисление коэффициентов В по рядам распределений различных населений следует проводить после приведения этих рядов к одному основанию (2500 человек) (см. приложение 3).
      Величина коэффициента В различных населений и соотношение между их значениями представлены в таблице 7.
     
Таблица 7

СООТНОШЕНИЕ РАЗЛИЧНЫХ НАСЕЛЕНИЙ ГОРОДА ВОЛОГДЫ И ВОЛОГОДСКОГО УЕЗДА В 1760 ГОДУ ПО СКОРОСТИ УМЕНЬШЕНИЯ ИХ ЧИСЛЕННОСТИ В ВОЗРАСТНЫХ ИНТЕРВАЛАХ ОТ 10—14 ДО 55—59 ЛЕТ
Население Коэффициенты В
мужчин женщин всего населения
Город Вологда Вологодский уезд Отношение строки 2 к строке 1 24,66
26,87
1,089		 17,22
25,23
1,465		 20,51
26,091,272

      Из данных таблицы 7 следует, что условный коэффициент смертности населения Вологодского уезда был выше, чем населения города (соответственно 26,09 и 20,51); выше были и коэффициенты у мужчин, чем у женщин, по сравниваемым населениям. Была разница в уровнях смертности между мужчинами и женщинами, причем у горожан она была больше, чем у селян.
      Все это говорит о том, что продолжительность жизни женщин, пусть ненамного, но была больше, чем мужчин. По этим же данным можно распределить все население (следуя от меньшего к большему) по уровню смертности, без его численного выражения. Наименьшая смертность была среди женщин города Вологды, на втором месте были мужчины города Вологды, на третьем - женщины Вологодского уезда, и наибольшая смертность наблюдалась среди мужчин Вологодского уезда. Видимо, условия жизни и труда в городе Вологде были несколько лучше, чем в уезде.
      Таким образом, демографическая ситуация в городе Вологде и Вологодском уезде в 1760 году характеризовалась низким уровнем естественного прироста населения, явившегося результатом демографических процессов, обусловленных условиями жизни населения того времени.
     
Приложение 1
ЧИСЛО ПРИХОЖАН В 26 ЦЕРКОВНЫХ ПРИХОДАХ
ГОРОДА ВОЛОГДЫ В 1760 ГОДУ
№ пп Приход Число прихожан
мужчин женщин всего
1. Владимирский 92 110 202
2. Власиевский в Обухове 88 108 196
3. Преображенский во Фрязинове 133 150 283
4. Николаевский во Владычной слободе 182 250 432
5. Николаевский на Ленивом торгу 15 19 34
6. Дмитриевский на Наволоке 93 103 196
7. Леонтиевский в ручью 113 144 257
8. Рождественский на Нижнем долу 65 86 151
9. Предтеченский в Пустыне 103 101 204
10. Николаевский на извести 242 149 391
11. Предтеченский в Рощенье 124 164 288
12. Сретенский на берегу реки Вологды 71 83 154
13. Михайловский в Костромской улице 68 84 152
14. Иоанновский в Богословской улице 21 27 48
15. Успенский 25 136 161
16. Павловский 24 25 49
17. Афанасиевский на большой площади 12 37 49
18. Гаврииловский в Троицкой улице 81 79 160
19. Покровский в Козлене 119 131 250
20. Петропавловский в Новинках 107 ИЗ 220
21. Троицкий, что в Троицкой улице 91 100 191
22. Цареконстантиновский 98 108 206
23. Спасский 33 43 76
24. Васильевский в Гроицкой улице 36 40 76
25. Зосимовский 58 73 131
26. Мироносицкий 136 162 298
Итого 2230 2625 4855
Источник: ГАВО. Ф. 496. Оп. 19. Д. 172. Л. 1—220.

     
Приложение 2
ЧИСЛО ПРИХОЖАН В 12 ЦЕРКОВНЫХ ПРИХОДАХ ВОЛОГОДСКОГО УЕЗДА В 1760 ГОДУ
№ пп. Приход Число прихожан
мужчин женщин всего
1. Христорождественский «поверх реки Вологды» (2 прихода) 582 525 1107
2. Благовещенский на Еме 477 469 946
3. Воскресенский в устье реки Глушицы 506 517 1023
4. Флора и Лавра в Сямской Кирилловской слобод 155 140 295
5. Михайловский в Ямской слободе 163 186 349
6. Николаевский в Погорелом 178 155 333
7. Воскресенский в Заболотье 199 189 388
8. Николаевский в Лоптунове 100 119 219
9. Богородицкий в Ракулове 405 426 831
10. Николаевский на Ламанихе 357 284 641
И. Воскресенский в Шелыгине 226 181 407
Итого 3348 3191 6539
Источник: ГАВО. Ф. 496. Оп. 19 Д. 172. Л. 221—583.
Приложение 3
ВОЗРАСТНО-ПОЛОВОЙ СОСТАВ ЧАСТИ НАСЕЛЕНИЯ ГОРОДА ВОЛОГДЫ И ВОЛОГОДСКОГО УЕЗДА, ПРИВЕДЕННЫЙ К ОДНОМУ ОСНОВАНИЮ (РАСЧЕТ ПО ТАБЛИЦЕ 1 — МОДЕЛЬНОЕ НАСЕЛЕНИЕ)
Возраст Город Вологда Вологодский уезд
(лет) мужчин женщин всего мужчин женщин всего
10 — 14 368 325 344 371 346 359
15 — 19 339 309 322 344 332 338
20—24 312 293 301 317 316 317
25—29 283 278 280 290 297 293
30—34 256 260 259 264 274 269
35-39 233 243 239 237 250 243
40—44 209 226 219 209 221 215
45—49 187 208 198 183 190 187
50—54 166 189 179 156 155 155
55—59 147 169 159 129 119 124
Итого 2500 2500 2500 2500 2500 2500

     
      ПРИМЕЧАНИЯ
      1 Цит. по кн.: Шелестов Д. К. Демография: история и современность.М., 1983. С. 67.
      2 Подробнее об этом см.: Слащев К. Р. Демографическая ситуация в городе Вологде и Вологодском уезде в конце XVIII века // Вологда. Краеведческий альманах. Вып. 2. Вологда, 1997. С. 63-77.
      3 Фалин Н.О численности населения города Вологды в старину // Жизнь города. [Вологда]. 1922. № 1 (март). С. 6.
      4 ГАВО. Ф. 496. Oп. 1. Д. 2315. Л. 58-80.
      5 Метод вычисления повозрастных показателей плодовитости женщин по документам церквей см.: Вологда. Краеведческий альманах. Вып. 2. Вологда, 1997. С. 72.
      6 Там же. С. 77.
      7 Венецкий И.Г., Кильдишев Г. С. Основы математической статистики. М., 1963. С. 120-121.
     
      ЛИТЕРАТУРНАЯ ЖИЗНЬ
      Н. Н. Малинина
      ВРЕМЕН СВЯЗУЮЩАЯ НИТЬ...
      Существует особого рода преемственность и какая-то мистическая связь не только между разными поколениями людей, но и между книгами, когда-то прочитанными или увиденными.
      Вначале была книга. Вроде бы случайно попавшая в руки книга А. Никитина "Цветок папоротника", в которой автор, между прочим, сообщал, что в 50-е годы на книжном развале в Вологде ему удалось найти книгу с дарственной надписью известного швейцарского философа и писателя Иоганна Каспара Лафатера молодому начинающему писателю Н. Карамзину и Н. Карамзина какому-то неизвестному тогда Александру Петрову. Эта фамилия ассоциировалась с секретарем наместнического правления Андреем Петровичем Петровым, который был комиссионером Н. И. Новикова и открыл первую в Вологде книжную лавку. Была ли между ними какая-то связь? Начался интересный процесс поисков и находок в архивах, знакомство с научной литературой. Результатом этих изысканий и стал очерк "Вологжанин А. А. Петров и Н. М. Карамзин".
      Большой объем собранного материала позволил выйти на другую линию рода Петровых: линию старшего сына Андрея Петровича Петрова - Данила Андреевича, который в 1780 году по окончании Московского университета и непродолжительной службы в типографии Н. И. Новикова навсегда поселился в Вологде. Отправной точкой для развития второго сюжета, связанного с фамилией Петровых, опять же послужила книга. Ее название "Санскритские поэмы. Соч. Калидазы. Перевод Н. Волоцкого" (Вологда: Тип. губ. правления, 1890). Оказалось, что автор перевода произведений индийского писателя Калидасы Николай Аполлонович Волоцкой был внуком Данила Андреевича Петрова. Его старшая дочь от третьего брака Мария Даниловна Волоцкая (Петрова) приходилась Николаю Волоцкому матерью. Небезынтересно отметить, что оба брата Петровых - Данило Андреевич и Александр Андреевич - по окончании Московского университета получили звание коллежского переводчика, причем Александр Андреевич занимался переводами профессионально.
      Так через поколение проявился литературный талант у одного из представителей рода Петровых - Николая Аполлоновича Волоцкого, который, так же как и его предки, прожил достойную жизнь, что послужило материалом для другого очерка "Переводчик Калидасы из Вологды".
      Оба эти очерка составили единый цикл, объединенный под общим названием "Времен связующая нить...".
     
     
      Вологжанин А. А. Петров и Н. М. Карамзин
     
      Бывают яркие таланты, обещающие много, но мало или почти ничего не успевающие создать. Тепло и свет их таланта передаются потомству не прямо, а через творчество тех, кто зажег от них свой огонь. Таков был Андрей Тургенев, таковы были Станкевич и отчасти Веневитинов. Таков был и Александр Андреевич Петров.
      Ю. М. Лотман. Сотворение Карамзина
     
      В Вологде в 1950-е годы была найдена книга, скрывающая под прекрасным внешним видом (кожаный переплет, золотое тиснение на корешке, киноварный обрез блока) не менее замечательное внутреннее содержание. Это была рукопись поэмы известного швейцарского философа и писателя XVIII века Иоганна Каспара Лафатера "Человеческое сердце" [1]. Авторизованный список поэмы сделан каллиграфическим писарским почерком на немецком языке, последние 11 строк написаны рукой самого автора и поставлена дата: "19 февраля 1789 года". Известно, что это сочинение в продажу не поступало, а рассылалось автором своим друзьям [2]. Но самыми интересными являются записи на титульном листе этой книги, написанные также на немецком языке: "Господину Н. Карамзину. Цюрих, пятница вечером 21 августа 1789. Иоганн Каспар Лафатер" и чуть пониже: "Моему другу Александру Петрову. Москва, 19 августа 1792 г. Николай Карамзин". По нижнему полю первых листов рукописи проходит запись: "Вологодской губернской гимназии".
      Чтобы разгадать историю происхождения этих записей и выяснить, каким образом эта книга попала в Вологду, потребуется вернуться на два столетия назад и сказать несколько слов о швейцарском философе и писателе Лафатере, более подробно рассказать о знаменитом писателе и историке Н. М. Карамзине и, насколько это возможно, наиболее полно реконструировать биографию мало кому известного литератора Александра Андреевича Петрова. К сожалению, занимая большое место в биографии Н. М. Карамзина, А. А. Петров до сих пор как бы не имеет своей биографии. Хотя своим вниманием его не обошли такие серьезные справочные пособия, как Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, Русский биографический словарь, его имя упоминается в работах Г. П. Макогоненко, Ю. М. Лотмана, Н. Д. Кочетковой и др. [3] Но говоря о московском и петербургском периодах жизни А. А. Петрова, они ничего не сообщают о годах детства, о семье будущего литератора. Не известны место и дата его рождения. А между тем, как удалось выяснить в результате архивных разысканий, имя его связано с Вологдой.
      Отец Александра Андреевича, Андрей Петрович Петров, не был отмечен ни богатством, ни знатностью происхождения. Родился он в 1731 году, происходил из "подьяческих детей". Службу свою начал в Судиславской воеводской канцелярии в 1747 году. С 1752 года служил в Костромской духовной консистории, где прошел путь от подканцеляриста до коллежского регистратора. В 1767 году был определен на службу в Вологодскую провинциальную канцелярию секретарем. Свою служебную карьеру он закончил в чине коллежского асессора, имел в Вологде свой дом, а "при доме трех человек дворовых людей" [4].
      В семье было пять детей, три сына - Иван, Данило, Александр и две дочери - Параскева и Наталья. Младшим в семье был будущий литератор, друг юности Н. М. Карамзина Александр Андреевич Петров. Нам не известна точная дата его рождения. Единственный из сохранившихся документов о его службе - формулярный список, составленный на предмет представления "к награждению чином", - не датирован. Однако, если учесть, что на момент написания списка было ему 28 лет, на службу он поступил в декабре 1791 года, а служил менее полутора лет, есть все основания считать датой его рождения 1764 год [5]. В этом году его отец еще служил в Костроме, где и жила вся семья. Значит, родился Александр, вероятнее всего, в Костроме, но детство мальчика прошло в Вологде. Дом Петровых находился в приходе Кирилло-Рощенской церкви [6], "в первой части в Новинках в седьмом квартале, № 77" [7]. Район этот состоял преимущественно из домов мелкопоместного дворянства. Александр рос в окружении двух сестер. Два старших брата бывали в Вологде наездами. Данило приезжал только на каникулы. Иван после отъезда из Вологды в 1770 году служил в Москве, а в 1776 году, благодаря протекции "братьев масонов", получил место в Герольдмейстерской конторе и переехал в Петербург [8].
      К сожалению, мы не располагаем сведениями о их матери, Надежде Ивановне Петровой. Должно быть, в семье Петровых знали и любили книгу, поощрялось стремление к знаниям. Сыновья Петровых получили прекрасное по тем временам для детей разночинца образование. Наиболее показателен в этом отношении пример среднего сына, Данила Андреевича Петрова. В своих формулярных списках при получении очередного чина, чтобы подчеркнуть значимость и высокий уровень своего образования, он подробно описывает не только где и когда учился, но и какие науки изучал. "Прежде вступления в службу продолжал науки в Костромской семинарии два года, потом с 1770 года марта 12 Императорского Московского университета гимназии обучался, в 1774 году произведен в студенты. В гимназии обучался немецкому и латинскому языкам, мифологии, чистыя математике, истории и географии, музыке и танцевать; слушал следующие профессорские лекции: логику и метафизику, универсальную историю, красноречие латинское и российское, экспериментальную физику, римское право, юриспруденцию и моральную философию"[9].
      Университет он окончил в 1779 году, получил звание коллежского переводчика и немногим более года служил в университетской типографии корректором. В связи с этим небезынтересно отметить, что в апреле 1779 года в Москву переехал известный писатель и просветитель Николай Иванович Новиков, сняв в аренду типографию Московского университета. Поступление Данила Андреевича Петрова на службу в типографию университета в июне 1779 года, скорее всего, не было случайным. Дело в том, что еще будучи в Петербурге Новиков был знаком со старшим братом Петровых Иваном Андреевичем, чиновником Герольдмейстерской конторы, который, так же как и Новиков, был членом масонской организации и, возможно, составил протекцию брату [10]. За время своей непродолжительной службы у Н. И. Новикова Данило Андреевич, однако, успел перевести с немецкого языка непритязательную книгу "Женская уборная комната, или точное изображение великого света, представляющее различные нравы обоего пола людей по жизни и содержащее в себе также не бесполезные трогающие повести" (Ч. 1-2. М.: Унив. тип. у Н. Новикова, 1781).
      Столь короткий срок службы Данила Андреевича можно объяснить, вероятно, его несклонностью к подобного рода занятиям. В Вологде в связи с образованием наместничества открывались новые вакансии. Данило Андреевич не замедлил этим воспользоваться, и 30 июля 1780 года он уже был "определен к должности" уездного стряпчего Вологодского наместничества". Так началась статская служба Данила Андреевича Петрова, далекая от поисков идеалов нравственности, добра и справедливости, которые царили в новиковском окружении.
      Данило был старше Александра почти на десять лет. Он уже третий год слушал лекции в Московском университете, когда младший брат приехал в Москву для поступления в гимназию. Начальное образование Александр, скорее всего, получил, занимаясь с домашними учителями (среди учащихся Вологодской семинарии он не значится), что позволило ему продолжить учебу сначала в гимназии Московского университета, а потом и в самом университете. Из Вологды он уезжает в 1777 году [12]. Известно, что в этом же году (по другим сведениям в 1779 году) из Симбирска приехал в Москву для поступления в частный пансион Шадена Николай Карамзин, который был младше Александра Петрова почти на два года [13].
      Во время учебы, вероятно, старший брат ввел Александра в круг своего общения, познакомил со многими интересными людьми. Способный мальчик рано начал сотрудничать в новиковских журналах. Он участвует в деятельности "Филологической семинарии", занимается сочинительством, переводами. Его кумиром становится профессор философии Московского университета Иван Григорьевич Шварц, о лекциях которого тогда говорила вся Москва.
      Именно на лекциях Шварца произошло знакомство Петрова и Карамзина. Эта дружба оказала большое влияние на Николая Карамзина. Он замечательно рассказал об Александре Петрове в своем автобиографическом произведении "Цветок на гроб моего Агатона". Нам остается лишь дополнить его рассказ сухими и очень скупыми фактами биографии.
      "В самых цветущих летах жизни нашей мы увидели и полюбили друг друга. Я полюбил в Агатоне мудрого юношу, которого разум украшался лучшими знаниями человечества; которого сердце образовано было нежною рукой Муз и Граций. Я нашел в нем то, что с самого ребячества было приятнейшей мечтою моего воображения - человека, которому мог я открывать все милые свои надежды, все тайные сомнения, который мог рассуждать и чувствовать со мною, показывать мне мои заблуждения и научать меня не повелительным голосом учителя, но с любезной кротостью снисходительного друга..." [14]. Общий знакомый Карамзина и Петрова поэт Иван Дмитриев писал об их дружбе: "Карамзин полюбил Петрова, хотя они и были не во всем сходны между собою: один пылок, откровенен без малейшей желчи, другой же угрюм, молчалив и подчас насмешлив, но оба питали равную страсть к познаниям, к изящному, имели одинаковую силу в уме, одинаковую доброту в сердце..." [15].
      Усилиями И. Г. Шварца и Н. И. Новикова в Москве была создана масонская филантропическая организация под названием "Дружеское ученое общество", которое состояло "из разных мужей и юношей знаменитых благородством и других, испытанных в науках, в ревности к распространению просвещения и в отличных дарованиях" [16].
      Александр Андреевич принадлежал к числу "других, испытанных в науках и в отличных дарованиях". Он становится членом Дружеского ученого общества. В 1782 году по окончании учебы в Московском университете, получив звание коллежского переводчика [17], активно включается в деятельность общества и созданной позднее при нем Типографической компании. Его масонским наставником становится И. Г. Шварц. Именно Петрову он поручает перевести с немецкого языка книгу "Хризомандер", излагающую любезные сердцу каждого масона идеи о поиске философского камня, переходе души человека к более высоким степеням совершенства, слиянии с божеством. Книга вышла из печати в 1783 году, тотчас же была задержана цензурой и конфискована. В продажу поступила только небольшая часть тиража. (Эта книга имеется в Вологодской областной библиотеке).
      Следующая книга, к переводу которой приступил А. А. Петров, также была переполнена мистикой и называлась "О древних мистериях и таинствах, бывших у всех народов". Работа над ней затянулась, так как 1784 год принес немало огорчений Александру Андреевичу Петрову. 5 февраля 1784 года в Вологде умирает его отец [18]. "Он не был ни богат, ни знатен", - скажет позднее Карамзин о его сыне, но относятся эти слова и к отцу. В 1779-1780 годах Андрей Петров был комиссионером Н. И. Новикова и открыл при Вологодском наместническом правлении, где служил, книжную лавку, немало способствуя тем самым приобщению провинциального общества к чтению [19].
      А спустя немногим более десяти дней после смерти отца, 17 февраля 1784 года, в Москве умирает любимый учитель и наставник Александра Петрова Иван Григорьевич Шварц [20]. Любовь и почитание Шварца среди университетской молодежи было настолько велико, что, по воспоминаниям И. И. Дмитриева, его бюст стоял в комнате Петрова и Карамзина, когда они жили вместе в доме Дружеского ученого общества [21].
      По-иному сложилась жизнь Н. М. Карамзина после окончания пансиона Шадена. В 1782 году ему пришлось надеть военную форму и какое-то время прослужить в гвардейском Преображенском полку. Однако в 1783 году, сославшись на смерть отца, он уходит в отставку и уезжает в Симбирск. Карамзин был не чужд светской жизни, и неизвестно, как сложилась бы его судьба, если бы его земляк, "масон и суровый моралист" Иван Петрович Тургенев в 1785 году не увез его в Москву и не ввел в кружок Н. И. Новикова. В Москве Н. М. Карамзин вошел в Дружеское ученое общество и поселился, по воспоминаниям И. И. Дмитриева, "у Меньшиковой башни, в старинном каменном доме, принадлежавшем Дружескому обществу" [22]. Здесь жили многие масоны. Здесь же он вновь встретился с Александром Андреевичем Петровым и стал жить с ним в одной комнате. 

К титульной странице
Вперед
Назад