Город в целом

Акиньхов Г. Лики Вологды прифронтовой / Г. Акиньхов // Восемь. – 2007. – №4.

---

Лики Вологды прифронтовой

С легкой руки Варлама Шаламова принято говорить о «четырех Вологдах». Первая – историческая, вторая – краевая, третья – город ссыльных. Наконец, четвертая – Вологда, которую запомнил и воплотил в прoзе сам писатель-мученик. Но есть еще пятая ипостась – это Вологда прифронтовая. Известный вологжанам журналист Г.А. Акиньхов многие годы исследовал жизнь Вологодчины военных лет, выпустил несколько книг, посвященных малоизвестной странице Великой Отечественной. И темой очередной «прогулки» мы с ним избрали героические и в то же время страшные годы борьбы с гитлеровской «коричневой чумой».
– Геннадий Александрович, что главное в той миссии, которая выпала вологжанам в военную пору?
– Односложно на этот вопрос не ответить. Можно говорить о городе, через который шло снабжение трех фронтов, Балтийского флота, Ладожской и Онежской флотилий. А еще это город госпиталей, где лечили раненых бойцов и командиров. Наконец, это город, через который из блокадного Ленинграда было эвакуировано и в буквальном смысле слова спасено от голодной смерти более полумиллиона мирных жителей! Словом, очень и очень неправы те, кто полагает, будто вологжане только кисеты для фронтовиков вышивали!
– Как-то на юбилей Победы я разговорился с одним из водителей, которые под обстрелами курсировали по знаменитой «Дороге жизни». Запомнились его слова: одна нога была всегда на педали газа, а другая на подножке, чтобы успеть выпрыгнуть, если рванувший рядом немецкий снаряд разнесет лед и полуторка накренится к полынье. Я и сам обязан кому-то из ладожских шоферов. Дед моего сына по материнской линии совершил зимой 1942 года страшное путешествие из пораженного холодом и дистрофией «Града Петрова». Как знать, может, мой собеседник и вез его злобной зимней ночью вместе с другими ленинградскими девчонками и мальчишками. Не выдайся этот ночной рейс благополучным, моя жизнь сложилась бы по-иному. Но детей и взрослых мало было довезти. Их нужно было еще исцелить от многих болезней, связанных с переохлаждением и недоеданием.
– Многие и погибли оттого, что не могли заставить себя не набрасываться на еду после голодных месяцев. Особенно тяжело было детям: школьникам, ремесленникам. Вспомним еще о нагрузке на психику, которую тоже не всем удавалось перенести. Кстати сказать, в документах ни разу не встречалось слово «эвакуированные», речь шла только о «проезжающих пассажирах»! Впрочем, некоторых впору было именовать «пролетающими». Дело в том, что до появления на Ладоге льда продовольствие в блокадную «Северную столицу» доставляли по воздуху на бомбардировщиках. Возвращаясь, пилоты брали на «большую землю» эвакуируемых ленинградцев, иногда и оружие, которого не хватало на других направлениях. Известно, что в ноябрьские дни 1941 года с Ленинградского фронта перебросили для обороны Москвы по воздуху 926 минометов и более четырехсот 76-миллиметровых полковых пушек. Орудия приходилось разбирать, иначе их просто не удалось бы взять на борт. В Череповце, где базировались эти самолеты, артиллерию приводили в боевое состояние и по железной дороге везли в Москву. Летали в Ленинград и из Прилук, возле которых базировались транспортные самолеты Гражданского Воздушного флота.
Наверное, красноречивей всего расскажут об этой странице войны записанные мной воспоминания комиссара госпиталя для эвакуированных Соломоновой. Госпиталь располагался в здании, где сейчас находится городская поликлиника №1, рядом с администрацией Вологды. Во дворе его стоял каретный сарай. Принимая дела, Соломонова открыла двери и увидела, что он доверху заполнен трупами!.. Бездыханные тела смерзлись, разъединить их никакой возможности не было. Пришлось ждать весны, когда потеплеет. Тогда только увезли хоронить. Мою собеседницу направили на эту должность с прокурорской работы. Находились среди её подчинённых и те, кто не прочь был выменять или просто забрать у полуживых людей то, что они везли с собой. Кого-то Соломоновой пришлось отдать под суд, кого-то уволить. Но надо сказать, что кормили уцелевших блокадников на славу. Даже апельсины были в рационе!
– Откуда?
– С Черного моря их привезти, конечно, не могли. Значит, из Америки приплыли на каком-то из «лендлизовских» транспортов. Вологда и до войны была важнейшей узловой станцией, а во время войны ее значение неизмеримо возросло. Караваны, доставлявшие военные грузы из-за океана, приходили в Мурманск и в Архангельск. Дорога через Ленинград была перекрыта, потому все шло через нашу станцию. А сколько жизненно необходимых грузов для фронтов шло с Урала, из Сибири! Особенно после того, как заработали на новых местах эвакуированные предприятия. Упомяну только оборудование Ижорского и Кировского заводов Ленинграда, которое вывозили опять же через Вологду. Не забудем про водные пути. По ним даже подводные лодки переходили из одного моря в другое!
В общем, не приходится удивляться, что название города то и дело звучало на совещаниях в ставке Гитлера. Поначалу немцы рассчитывали захватить Вологду еще в 1941 году, потому перенесли эту задачу на будущий военный сезон. Сейчас, не секрет, что советским командованием всерьез рассматривалась в случае падения Москвы новая линия обороны, которая должна была пройти и через Вологду. У нас были дислоцированы резервные армии. А это десятки тысяч военных. Где размещать? Солдаты сами рыли себе землянки в лесах...
Вологжан мобилизовывали не только в воинские части, но и на строительство укреплений. В народе так и говорили: «мобилизовали на окопы». Штаб саперов, который руководил возведением укреплений, созданием минных полей, лесоповалом против танков и много еще чем, размещался в особняке, где некогда останавливался император Александр I. В этом доме за рекой сейчас находится центральная больница Вологодского района. Наверняка предусматривался и вариант, что Вологду удержать не удастся. Видимо готовились партизанские базы, сеть подпольщиков. Документального подтверждения этому не найдено. Гриф «секретно» и сегодня не со всех документов снят. Я несколько раз работал в архиве Министерства обороны, некоторые страницы из моих блокнотов бдительные стражи тайн попросту вырезали. Притом, речь порой шла отнюдь не о чем-то принципиально важном. Удаляли даже записи, в которых шла речь о каких-то дисциплинарных проступках в армии.
– Вы упомянули о роли Вологды, как перевалочной базы. Потому-то немцы пристально следили за Северной железной дорогой и стремились почаще атаковать ее с воздуха? Напоминает о былых вахтах по охране неба и зенитная пушка, поставленная на пьедестал около железнодорожного вокзала. В этой связи вопрос: часто ли бомбили саму Вологду?
– Воздушные бои над городом были, однако Вологда от бомб не пострадала. Противовоздушная оборона была столь надежна, что город и станция, железнодорожный узел от бомбежек оказались надежно защищены. Зенитки стояли у железнодорожного моста у Прилук, у самой станции, на вагоноремонтном заводе; пулеметные установки водрузили даже на крышу Дворца культуры железнодорожников, в котором во время войны располагался штаб Череповецко-Вологодского дивизионного района ПВО. После его создания у немцев в воздухе прыти поубавилось. А ведь поначалу летали на бомбежку и разведку безнаказанно. Старожилы помнят немецкий бомбардировщик, который когда-то выставлен был в центре Вологды в подтверждение искусства наших пилотов. Его возле Кадуя сбил 29 декабря 1941 года летчик Годовиков. Экипаж спасся на парашютах и пытался уйти к линии фронта, но был настигнут погоней и в перестрелке истреблен. Вся четверка, находившаяся на борту «Юнкерса-88», прежде награждена была «железными крестами».
Но если сама Вологда и уцелела, то в других местах вражеские бомбы наделали много бед. Страшно бомбили Грязовец, маленькие станции по всей трассе. Точных данных о потерях по сию пору нет, а опубликованные цифры далеко не полны. Скажем, в конце сентября 1941 года «люфтваффе» разбомбила целый воинский эшелон на станции Холмище. Уцелел лишь 31 человек. Солдаты пытались скрыться в лесу, но до него было метров четыреста. Немцы из пулеметов расстреливали их с неба. Братские могилы рыли потом экскаватором. Эти жертвы статистикой обойдены. А первая бомбардировка области пришлась на 29 июля.
– Как же удавалось железнодорожникам, водить эшелоны?
– В начале войны Северная дорога была близка к параличу. Грузовые со ставы порой одолевали в сутки по 50-70 километров, поезда с людьми шли немногим быстрее, в феврале 1941 года среднесуточная скорость не превышала 111 километров! Особенно тяжелое положение сложилось между Вологдой и Архангельском. Не хватало паровозов, не было топлива. Уполномоченным Государственного комитета обороны по северным перевозкам был знаменитый полярник Иван Дмитриевич Папанин. Его выступление перед активом СЖД было резким и жестким. С этим периодом и связана «битва за дрова». Бывало, что парней, подлежащих призыву, посылали вместо армии в лес до окончания сезона зимних дровозаготовок. Мало кому известно, что кочегарами на паровозах трудились деревенские девушки. А кряжи высотой с их рост приходилось ворочать, запихивать в топки! Вот что кроется в названии медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».
– В Устюжне я услышал, что известный в свое время тамошний спиртозавод снабжал фронт наркомовскими «ста граммами» и витаминными на стойками. А чем еще снабжала действующую армию Вологодчина?
– Все перечислить невозможно. «Северный коммунар» почти полностью перешел на производство мин. Особенно много их выпускали перед Курской битвой. Паровозовагоноремонтный завод за годы войны восстановил 1252 локо мотива. Что это значило для страны? За 1942 год и за первый квартал 1943 года весь железнодорожный транспорт пополнился всего лишь семью новыми паровозами. Швейная и овчинно-меховая фабрики работали для фронта за пределами всех возможностей. В годы войны наше село давало стране продовольствия больше, чем иные союзные республики.
– Но какой ценой этого добивались?! В книгах Владимира Тендрякова и Василия Белова описаны жуткие методы заготовок: у крестьян забирали совершенно все, аза попытку придержать на самый черный день хотя бы пару мешков сорной пшеницы можно было угодить прямиком в НКВД!
– Шла война. Этим все сказано. Конечно, вологжане выживали, как могли. Под картошку раскопали все мало-мальски пригодные клочки земли в городе и в окрестностях. На бульваре у драмтеатра – он в то время находился на Октябрьской улице – вырубили все деревья. В 42-м году горожан косил тиф, больницы и морг были переполнены. В это самое время, в основном на «Льнострое», шло формирование новых частей, обучение бойцов.
– Стела у технического университета, на которой увековечены имена Героев Советского Союза, подсказывает любому, как умели воевать вологодские призывники. А где впервые приняли участие в боях вологодские части?

– Летопись поражений и побед началась с боевого крещения 111-й стрелковой дивизии. Она размещалась в известных всем «Красных казармах». Незадолго до 22 июня ее перевели в летние лагеря в Шекснинский район, потом перебросили к городу Острову в Псковской области. Начало было трагическим, остановить немцев не удалось. Тогда командир корпуса, в который входила наша дивизия, издал приказ, согласно которому следовало отбирать проверенных бойцов, которые с оружием в руках под страхом расстрела останавливали бы отступающих. Похоже, он хотел создать первый заградотряд. Они появились годом позднее, после приказа Сталина, известного как «Ни шагу назад!». Но до стрельбы по своим на этот раз дело не дошло, хотя Псков был оставлен и остатки дивизии отступили к Луге. Комдив Иванов погиб, но наша воинская часть сберегла знамя и после пополнения продолжала воевать, заслужив звание гвардейской. В ней, кстати сказать, начался боевой путь Анатолия Семеновича Дрыгина, в мирное время многие годы руководившего Вологодской областью. Под Сталинградом дивизии вместе с другими частями Красной Армии довелось держать оборону на речке Мышкова против войск фельдмаршала Манштейна, пытавшегося прорваться на помощь Паулюсу. Маршал Василевский писал в своих воспоминаниях, что в этой маленькой речке утонули надежды немцев поправить дела на Волге! И утонули они не в последнюю очередь благодаря соединению, ушедшему на фронт в июле первого года войны.