Перес, Блас Набель. Верещагин и Марти // В.В.Верещагин и русская культура: Тезисы докл. науч. конф. : – Череповец, 1992.

Одна из самых интересных страниц жизни и творчества русского художника Василия Верещагина относится к сентябрю 1888 года, когда в Ассоциации американского искусства в Нью-Йорке открылась его первая в Соединенных Штатах выставка. Местной критикой она была охарактеризована как выставка «хорошо продуманного, глубокого реализма».

В пору творческой зрелости Хосе Марти был корреспондентом ведущих газет Америки и использовал всякий случай, чтобы поделиться с читателями своими впечатлениями от посещения выставок, открывающихся в этом североамериканском городе. В течение десяти лет, когда Хосе Марти был корреспондентом аргентинской газеты «Ла Насьон», он сообщал всей Америке о самых важных событиях в Соединенных Штатах.

Именно поэтому Марти пишет о выставке В. Верещагина, проходившей в Ассоциации американского искусства. Он, с присущим ему мастерством и прозорливостью, делится своими мыслями не только об увиденном на выставке, но и дает свою оценку самому творчеству В. Верещагина.

На страницах газеты «Ла Насьон» от марта 1889 года Марти на примере увиденных на выставке картин рассматривает работы Верещагина, пишет о его творческих возможностях и неудачах. Марти пишет, что «необычная живость, размах, эпическая широта и чистота души сразу выдают в этих полотнах родину художника».

Реализм выставленных работ Верещагина, сама атмосфера выставки, где она соседствовала с этнографической выставкой, и звучавшая там русская музыка вызвали большой интерес жителей Нью-Йорка и породили необычное явление: массовое посещение выставки.

Среди посетителей были представители различных слоев населения. Как отметил Марти, «художники, состоятельные господа, безработные, молодые парочки, квакеры, ремесленные люди, священники – второй день самая разнообразная публика спешит к этим дверям, чтобы увидеть выставку картин русского художника Верещагина».

Двести полотен, по которым можно было проследить шаг за шагом труд художника, украшали тогда стены Ассоциации.

В своих заметках Марти говорит, что картины Верещагина, посвященные завоевательным войнам, таким, как колониальная война англичан против восставших индийцев, русско-турецкая война, передают ужасы войны, мрачную атмосферу военных будней, изображают множество мертвых и раненных, обессиленных после боя солдат.

Если мы прочтем описания, данные этим событиям Марти, то убедимся, насколько точно передает он атмосферу и окружающую обстановку, запечатленную художником. Так же, как и в других своих критических заметках, в статье, посвященной В. Верещагину, Марти высказывает свои собственные суждения об анализируемых произведениях.

В той же статье, исходя из того, что «искусство должно передавать внутренний смысл вещей, а не их оболочку», Марти в энергичной и яркой форме утверждает, что художник должен искать суть вещей, а эту суть можно найти только в борьбе в интересах народа.

В одном из своих высказываний Марти утверждает, что для истинного художника сначала должна быть справедливость, а потом искусство. Вот кредо настоящего художника. И таким был В. Верещагин.

Батальная живопись, которой Верещагин посвятил значительную часть своего творчества, была широко представлена на выставке. Ведь русский художник прославился как баталист, но баталист он был необычный. Он показывал драматизм и жестокость войны.

Его работы, далекие от привычных для этого жанра парадности и романтизма, осуждают завоевательные войны с их бессмысленной кровожадностью.

В своих заметках Марти пишет о Верещагине: «Он присутствует при сражении под Плевной, этот батальный опыт послужит ему и станет темой многих картин, начиная с той, что изображает засыпанный снегом окоп, и кончая написанным в черно-зеленых тонах полевым лазаретом, возле которого умирает уткнувшийся лицом в землю турок».

С волнением говорит Марти о творческих возможностях художника, который улавливает каждое движение в разгар схватки, яростный напор кавалерийской атаки, рукопашный бой в окопе. Картины Верещагина, отмечал Марти, вызывают «жалость у людей к ужасам, изображенным на полотне, жалость к часовым, замерзшим от холода, к мужикам, скошенным в атаке кривыми ятаганами, к тысячам солдат, погибших под Плевной, истекающих кровью в дождевых лужах». Рукой мастера изображен момент перед жестоким боем: «солдаты залегли в колосящейся пшенице, охристого цвета скатки за плечами, такого же тона небо над головами, палец застыл на спусковом курке, поодаль стоят командиры в фуражках с красными околышами».

Марти описывает другую картину В. Верещагина: конец сражения, который определил результат всей войны: «когда на Шипке не осталось от турок ничего, кроме гор трупов, сложенных среди безмолвного, заснеженного поля, генерал Скобелев, сопровождаемый знаменосцем, гарцует на белом коне, приветствуя русское войско, выстроившееся у подножья сверкающей снегом горы, на фоне которой взлетают в воздух тысячи солдатских шапок».

Несомненно, что Марти понял искусство Верещагина, его художнический протест против ужасов войны.

Марти писал: «Вот она настоящая живопись, живопись, созданная под ярким солнцем, чуждая уловок тени и ухищрений лессировки. Вот они чистые, сочные краски самой природы, воссозданной с эпической широтой...»

С присущей ему своеобразностью Марти анализирует недостатки искусства величавого и холодного, искусства, которое показывает внешнюю суть вещей, а не их внутренний смысл. И тут же о Верещагине: «Его огонь не от сердца, а от разума».

Марти считает, что поскольку «прямая защита справедливости, страстный призыв, воззвания к свободе в России запрещены традициями и законом, то художник должен использовать свой талант для протеста. Единственным средством, единственным способом протеста и актом мужества, единственной защитой, робкой и безгласной мольбой отчаявшегося русского человека остается изображение, пусть не изящное, пусть отвратительное, но самой душераздирающей правды бедствий народных.

Я надеюсь, – говорил Верещагин, – что люди любят меня, ибо мое искусство служит истине и призывает милость к побежденному!»

Острая наблюдательность Марти, который считает, что «живопись дает один из немногих шансов, чтобы схватить жизнь за крыло», приводит его через Верещагина к более глубокому познанию типа русского человека, ибо «в этом художнике, как и во всех его соотечественниках, заметно проявляется общий грех современного искусства, который в России выражен более, чем где-либо, в силу контраста ее по-детски порывистой души со старой культурой, унаследованной от других народов, – это извечное в человеке преобладание внешней выразительности над творческим началом».

Марти оценил и запомнил Верещагина, участника многих военных походов, знакомого с ужасами войны и тяготами жизни своего народа, «который страдает от жизненных невзгод и лишен свободы», художника, который изображал простых людей на своих полотнах, копируя их с набросков, сделанных им во время путешествий или военных походов.

На выставке были представлены также и портреты работы Верещагина. Видя необычность и силу созданных художником портретов, Марти с волнением восклицает: «Не кистью, а клинком создает Верещагин свои портреты, меж тем как морской пейзаж лучится у него благостным сапфирным сиянием... словно ему удалось сорвать с вещей покров, дабы лучше проникнуть в их естество...»

В 1901 году В. Верещагин дважды посещает Кубу. Путешествия обогатили творчество художника новой тематикой, став очередной ступенью в постижении противоречий и сложностей человеческого бытия. Целая серия картин художника посвящена событиям испано-американской войны. На одном их этюдов в картине «Взятие Рузвельтом Сен-Жуанских высот» изображены повстанцы-мамби с их характерным вооружением и одеждой; в образе бойцов художник убедительно показал героизм кубинцев.

Одна из лучших работ В. Верещагина, «Крепость Эль-Морро в Сантьяго-де-Куба», вдохновлена романтической архитектурой острова. Сохранилось множество этюдов художника, изображающих море, тропическую природу, палатки, военный лагерь. Художник использовал эти наблюдения в своих картинах, которые хранятся в музеях Москвы, Киева и других городов России.

Марти жаждал, чтобы живопись решала эпические темы. По его мнению только тогда художник сможет достичь высокого искусства. Он нашел в Верещагине силу, способную разбудить людей, чтобы побудить их изменить этот привычный мир, в котором мы живем.

Героический, мятежный дух Верещагина, его любовь к свободе и внимание к простому человеку близки и понятны кубинскому народу. И не случайно его творчеством восхищался величайший из кубинцев – Хосе Марти.

назад