Истоки рода

// Лукина Н. Вологодские дворяне Зубовы. – Ч.I. – М., 2005

Зубовы – это древнейший разветвленный род русских дворян, графов и князей, прослеживающих свою родословную с XIII века.

В «Общем гербовнике дворянских родов Всероссийской империи» говорится, что «дворяне Зубовы, Римской империи графы происходят от древней благородной фамилии Амрагата, а по крещении названного Захарием, который в 1237 году находился в городе Владимире наместником» [1]. Почти тоже читаем в многотомнике «Дворянские роды Российской империи»: «Зубовы – русский княжеский, графский и дворянский род, происходящий, по преданию, от баскака Амрачана (Амрагана), принявшего крещение в 1237 году с именем Захария и бывшего ханским наместником во Владимире» [2]. Эти же сведения повторяются в «Энциклопедическом словаре» Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона [3] и других изданиях. Составитель семейного рукописного родословного дерева Зубовых отмечает, что «Амрагат был наместник во Владимире и, по убиении от Батыя-царя князя Георгия Всеволодовича, ходил собрать силу низовскую на немцы и с ними мир учинил, взяв у них землю до Нарвы реки, потом крестился и наречен Захарий» [4].

Во всей этой информации много недоразумений, которые совершенно необходимо прояснить. Во-первых, в 1237 году Владимир еще не был взят монголами. Это произошло годом позже. Вот как об этом говорится в «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина: «Г. 1238. 2 февраля татары явились под стенами Владимира: народ с ужасом смотрел на их многочисленность... Февраля 6 владимирцы увидели, что неприятель готовит для приступа орудия стенобитные и лестницы... Февраля 7... начался приступ: татары вломились в Новый город» у Золотых и других ворот, а затем, несмотря на сопротивление русских войск, и в Старый город, где подожгли собор с укрывшимися там жителями. Владимир пал [5, т.II-III, с.510-511]. Во-вторых, князь Георгий пал в битве на реке Сыти уже 4 марта 1237 года [5, т.II-III, с.512] И, в третьих, баскаки на Руси появились значительно позже 1237 года. «1246 год. Батый... поставил  наместники и властители свои по всем градам русским..., а иний от них крестился во имя Отца и Сына, и Святого духа» [6].

Так что Амрагат (Амраган) никак не мог быть ханским наместником и баскаком (собирателем дани) во Владимире в 1237 году.

Великий владимирский баскак впервые упоминается в летописи только в 1269 году, когда «князь великий Ярослав Ярославич... посла к Володимерю собрати воинства, хотя идти на Немцы, и собрася сила многа, и великий Баскак Володимерский, и Агарман, и зять его Айдарь со многими татары придоша; и то слышавшие Немцы устрашишася и вострепетавше прислаша с великим челобитьем и со многими дары послы своя, и добиша челом на всей воли его, и всех издариша, и великого Баскака, и всех Князей татарских и Татар; ...и Наровы (Нарвы) своея отступишася и полон весь возвратиша». А в 1273 году «князь великий Василий Ярославич... с великим Баскаком Володимерским, и Аргаманом, и со князем Андаром, и со многими татарами царевыми воеваша новгородские власти, и возвратишася со многим полоном в Владимер» [6].

Таким образом, имя великого владимирского баскака остается для нас неизвестным, т. к. в двух случаях в летописи оно написано рядом с именем Агармана, или Аргамана, через запятую. А Агарман (Аргаман), видимо, один из татарских князей, и основоположник рода Зубовых Амрагат (Амраган) – совершенно разные имена, а значит и исторические фигуры. 

Скорее всего, имя Амраган, как великого владимирского баскака, попало в родословную Зубовых [2] из «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина, который, описывая события 1269 года, без ссылки на точную цитату из летописи, написал: «... и полки Ярославовы собралися в Новгород, куда приехал и Великий Владимирский Баскак, Татарин Амраган. Сей чиновник Хана – имея, кажется, участие и в наших государственных советах – одобрил намерение россиян идти к Ревелю...»  [5, т.IV, с.59]. Вслед за Н.М. Карамзиным это имя дважды повторяет С.М. Соловьев: «...великий князь Ярослав послал сына Святослава в Низовую землю собирать полки; собрались все князья, и бесчисленное множество войска пришло в Новгород; был тут и баскак великий владимирский, именем Амраган. ...Ярослав Ярославич, сбираясь идти на немцев, пришел в Новгород вместе с Амраганом, великим баскаком владимирским. Потом великий князь Василий Ярославич с тем же самым Амраганом воевал волости новгородские» [7]. Эти события происходили в 1269 и 1273 годах, т.е. через 32 года и через 36 лет после того, как предполагаемый основоположник рода Зубовых Амрагат (Амраган) крестился в 1237 году и получил имя Захария.  

Определенную ясность в эту запутанную ситуацию вносит современный историк Альфред Хасанович  Халиков, выпустивший в 1992 году книгу: «500 русских фамилий булгаро-татарского происхождения» [8]. Он считает, что прозвище Амрагат (Амраган) скорее всего является искаженным от Амир Гата или Амир Гатаулла, что значит «правитель милостью божьей». Амир Гата мог быть одним из булгарских видных феодалов или царевичей (эмир Гата), бежавших на Русь от монгольского нашествия в 1236 году и нашедших покровительство у владимирского князя. По данным этого автора, В.Н. Татищев, используя не дошедшие до нас источники, писал, что «того же году от пленения татарского многие Болгары избегши, пришли в Русь и просили, чтобы им дать место. Князь вел.[икий] Юрий весьма рад сему был и повелел развести их по городам около Волги и в другие».

Вполне логично предположить, что в 1237 году во Владимире, еще до взятия его монголами, бежавший  из Булгарии знатный Амрагат (возможно, эмир или сын эмира Гата) крестился, принял православную веру и стал Захарием. А.Х. Халиков считает, что едва ли именно он позднее стал монгольским наместником и великим владимирским баскаком. Но, может быть, Владимирский князь сделал Амрагата в 1237 г. своим наместником? (Смотри формулировку в «Общем гербовнике дворянских родов Всероссийской империи» в самом начале главы, позднее не очень грамотно с исторической точки зрения «расшифрованной» в «Дворянских родах Российской империи».) И, может быть, в 1269 и 1273 годах Амрагат, имя которого было искажено в летописях как Агарман (Аргаман), все-таки «ходил на Немцы», вместе с «Великим Владимирским Баскаком», имя которого осталось для нас неизвестным?

Так или иначе, «благородное» происхождение Зубовых сохраняется. С большой долейвероятности, род начинается с 1237 года от Амрагата,возможно, – булгарского эмира Гата (или его сына), который вполне мог быть княжеским наместником во Владимире (до взятия его монголами) и даже участником более поздних походов на немцев.

По данным родословного дерева Зубовых [4], ко второму поколению принадлежал некто Иоанн (II-1), к третьему – его сыновья: Яков (III-1) и Никита (III-2). У Якова было два сына: Симеон (IV-1) и Василий (IV-2), у Никиты один – Степан (IV-3), от которого впоследствии, возможно, произошли Баскаковы. Сыновей Василия звали Федор (V-1) и Данило (V-2), сына Симеона – Иоанн (V-3), у которого родился опять сын Симеон (VI-1). У Симеона было два сына: Андрей (VII-1) и Прокопий (VII-2), и у Андрея два – Иоанн (VIII-1) и Григорий (VIII-2), которые жили во второй половине XV века [2]. В работе Николая Иконникова на французском языке «Дворянство России. Зубовы»   практически  те  же  персоны,   только в четвертом поколении у Никиты назван еще сын Данила (IV-4), да в шестом поколении у Федора – сыновья Герасим (VI-2) и Афанасий (VI-3), а у Данилы – сын Венедикт (VI-4) [10].

По преданию, среди предков Зубовых был также святой Пафнутий Боровский, названный при крещении Парфением (1395-01.05.1477) (VI-5). Это «один из самых своеобразных и крепких характеров, какие известны в древней Руси» [11]. «Он просиял святостью своей жизни как дивный подвижник из духовного потомства великого чудотворца Сергия» Радонежского [12]. Парфений родился в наследственном селе Кудинове, что примерно в 5  километрах от города Боровска, в благочестивой семье Иоанна (V-4) и Фотинии (V-5). По данным «Житие...» [13], дед его был татарским баскаком (собирателем дани), но по логике исторического времени не дед, а пра-прадед, т. к. после 1284 года баскаков на Руси уже не было [7]. Во время одного из восстаний русских против татар он был вынужден креститься и получил имя Мартина (II-2) [14].    

Взрослея и развиваясь, Парфений совершенствовался духовно. Преуспевая в изучении грамоты и особенно в чтении божественных книг, он приучился к добрым нравам: кротости, незлобию и целомудрию, охотно подражая добродетельным людям [13]. В 20-летнем возрасте он отрекся от всего мирского и поступил в Высокий монастырь Покрова Пречистой Богородицы, основанный в 1410 году на самом высоком месте в окрестностях Боровска. Парфений принял пострижение от настоятеля монастыря Маркелла с именем Пафнутия и семь лет был в послушании у ученика Сергия Радонежского благочестивого старца Никиты, заслужив любовь и почтение братии. После смерти Маркелла, по настоятельным просьбам иноков и Боровского князя Симеона Владимирского, преподобный Пафнутий был поставлен митрополитом Фотием игуменом монастыря (не позднее 1426 года). Заботясь о братии, Пафнутий стал для них во всем примером: уклонялся от неправды и беспрестанно работал в монастырских службах днем и в молитвах ночью. Бог наградил его рассудительностью и прозорливостью. По лицу и взору он мог узнавать помыслы, скрытые душевные страсти и даже давние грехи людей, приводя их к покаянию; видел немощи больных и исцелял их. Около 30 лет провел Пафнутий в монастыре, из них 13 лет настоятелем, но потом сильно заболел, принял схиму и обрек себя на уединение [15].

23 апреля 1444 года с одним из братьев он удалился на высокий лесистый красивый холм у впадении реки Истерьмы в Протву, недалеко от Боровска. К нему стали стекаться монахи,  которые, получив его благословение, строили себе кельи, а потом возвели и деревянную церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы [16]. Храм был освящен не ранее 1448 года митрополитом московским Ионой. Так образовался Пафнутьев Боровский монастырь, который стал союзником московского князя.

Боровский князь Василий Ярославович, видя обеднение Высокого монастыря и процветание новой обители вне его княжества, гневался и даже стремился изгнать преподобного Пафнутия, неоднократно посылая в его монастырь поджигателей [17]. Но Пафнутий всегда раскрывал их замыслы. Он был неплохим политиком и понимал, что только Москве удастся объединить русские земли, и этим завоевал свой авторитет. За его благословением съезжались самые именитые люди. Среди вкладчиков монастыря были не только крупнейшие бояре, но и сам великий князь московский [18]. Монастырь быстро рос и богател. В 1467 году вместо деревянного храма был построен новый белокаменный собор, расписанный вылеченным Пафнутием знаменитым иконописцем Дионисием и наполненный дорогой церковной утварью, редкими иконами и старинными книгами, так что монастырь  приобрел славу одного из самых крупных и богатых на Руси [17].

Много добрых, полезных и чудесных дел совершил Пафнутий за 33 года игуменствования в монастыре до глубокой старости. Он был живым образцом подвижника, т.к. вся его жизнь прошла в непрерывном труде и была подвигом и страданием. Пафнутий не выносил праздности и неумеренности: первым являлся на работу и на молитву; самые тяжелые послушания  выполнял с усердием;  говорил только когда требовалось, в остальное же время молчал и молился. Он умел держать себя с достоинством, был незлоблив, терпелив и непоколебимо верил в Божью помощь. Во время сильного голода, например, он ежедневно кормил до тысячи человек окрестных жителей, и хороший урожай следующего года возместил все убытки. Сам Пафнутий был строгий постник: по понедельникам и пятницам ничего не ел, по средам разрешал себе только сухоедение и весьма умеренно питался в остальные дни за общей трапезой. Угождая братии, он выбирал себе все худшее и в пище, и в одежде, и в удобствах. Пафнутий за неделю предсказал  свою кончину. Это произошло 1 мая 1477 года после 63 лет его иночества. Он оставил 95 человек братии с завещанием высоких духовных начал. Пафнутий любил «учительствовать», просто и охотно разговаривая с иноками и мирянами и уча их творить милостыню. Его ученикам была памятна добродушная улыбка наставника [13, 15, 16]. Среди них Иоанн Санин, в иночестве Иосиф, ставший после смерти Пафнутия игуменом, а позднее основателем Иосифо-Волоколамского монастыря [7, 11]; его брат Вассиан, впоследствии Ростовский архиепископ; родственник преподобного Исайя (Черный); старец Иннокентий [4], написавший «Рассказ о смерти Пафнутия Боровского» [19]; митрополит московский Макарий; основатель Переяславского монастыря Даниил и другие. Так еще в XV веке Пафнутий Боровский предвосхитил деяния знаменитых старцев Оптиной пустыни XVIII – начала XX веков. С 1531 года началось местное празднование преподобного Пафнутия. Собор 1547 года постановил праздновать его память общецерковно [16]. С этого времени Пафнутий Боровский «стал как бы семейным святым московского великокняжеского дома..., Иван Грозный считал его имя наряду с именами великих преподобных Сергия и Кирилла» [20].

Проследим далее родословную Зубовых. В IX поколении у Иоанна (VIII-1) был сын Иван (IX-1), владевший имением Гридино под Москвой [10], а у Григория – Василий (IX-2), погибший при взятии Казани [4]. В X поколении у Ивана известны сыновья:
Василий (X-1), имевший земли и деревню Ивановское на р. Могилица и вместе с братом Нечаем (X-2) земли в Чехии, Григорий (X-3), получивший в наследство имение отца Гридино и купивший у Ивана Васильевича Годунова в 1596 году у Переяславля деревни Федяево, Середниково и Полежаево, и Никита Ширяй или Шира Зубов (X-4) [2, 10]. Два сына Григория, Василий (XI-1) и Борис (XI-2), имевшие деревню Бибирево у Переяславля и чешские земли, известны как защитники Троицкого монастыря от поляков в 1608-1609 годах [10].

У Никиты Ширяя было три сына: Игнатий (XI-3), Михайло (XI-4) и Лукьян (XI-5) [2, 4]. Потомки боярина Михаила, упоминаемого в 1588 году и скончавшегося в 1621 году [10], прослеживаются только в одном следующем поколении. Это Федор (XII-1), Михаил (XII-2), Никита (XII-3) [2] и Иван (XII-4) [10]. Федор Михайлович в 1602 году, вместе с Никитой Михайловичем и еще тремя Зубовыми, принимал участие во встрече датского принца Густава (приезжавшего в Москву в качестве жениха дочери Бориса Годунова царевны Ксении); в 1610-ом управлял стрелецким приказом в Смоленске; в 1616 году был головой, а в 1629-30 гг. воеводой в Переяславле; владел землями в Клину. Михаил Михайлович упоминается в 1610 году как житель Вотской пятины под Новгородом. Иван Михайлович погиб при защите Смоленска [10]. 

Никита Ширяй (Шира Зубов) – последний на почти монолитном стволе родословного дерева Зубовых. От Игнатия и Лукьяна оно разветвляется на две, а затем и три, большие самостоятельные ветви

Источники:

1. Общий гербовник  дворянских родов Всероссийской империи, начатый в 1797 г. Ч.II.   1799. Раздел: «Гербы родов дворянских Российской империи». Репринт. изд.: СПб: Изд-во «Библиотека Звезды», 1992. С.25-26.

2. Дворянские роды Российской империи. Т.II. Репринт. изд. СПб: ИПК «Вести», 1995. С.228-229. Светлейшие князья, графы и дворяне Зубовы. (Статья написана П.Х. Гребельским и С.В. Думиным).  

3. Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. Т. XVIII. 1900-ые годы.

4. Родословное дерево Зубовых (рукописный чертеж), дневники, письма из семейного архива Н.В. Лукиной. «Родословная Зубовых» (рукопись) из семейного архива Р.В. Зубова.

5. Карамзин Н.М. История государства Российского. М.: Наука, 1991. Т.II-III, с.510-511, 512. Т.IV, с. 59.

6. Русская летопись по Никонову списку. Ч. 3 до 1362 г. СПб.: Имп. Академия наук, 1786. С. 20, 41, 46, 49.

7. Соловьев С.М. Сочинения. Книга II и III. История России с древнейших времен. М.: Мысль, 1988, 1989. Т.3-4, с.163, 477; т.5, с.182.

8. Халиков А.Х. 500 русских фамилий булгаро-татарского происхождения. Казань, Изд-во «Казань», 1992. 192 с.

9. Смольников И.Ф. Годы и версты Пушкина. СПб.: «Лицей», 1999. С.189-190.

10. Ikonnikov N. NdR. La noblesse de Russie. Paris, 1962. T.2. Les Zoubov par Poretzky N.A. P.407-471.

11. Ключевский В.О. Курс русской истории. Ч.II. М.: Мысль, 1988. С.24, 265-266.

12.Толстой М.В. Рассказы из истории русской церкви. Изд. Спасо-Преображенского  Валаамского монастыря, 1991. С.289-290.

13. Житие преподобного отца нашего  Пафнутия Боровского // Жития святых святителя Димитрия Ростовского. Кн. 9. Май. М., Изд. Моск. синодальной типографии, 1908. С. 41-68.

14. Словарь исторический о святых, прославленных в Российской церкви, и о некоторых подвижниках благочестия, местно чтимых. Репр. Из. 1862 г. М.: Книга, СПб: Внешиберика, 1991. С.195-196.

15. Преподобный игумен и чудотворец Боровский и его обитель. (Сост. иером. Игнатий.) М.: Университет истории культур, 1998. Калуга, 1999. 106 с.

16. Пафнутьево-Боровский монастырь и его основатель святой преподобный Пафнутий Боровский.  Боровск, изд. ЗАО «Унипринт», 2002 (листовка).

17. Боровский край в истории России. Ч. I. Боровский край с древнейших времен  до конца XVII века. Сост. В.И. Осипов. Боровск, изд-во «Принтер», 2002. С.31-39.

18. Николаев Е.В. По калужской земле. От Боровска до Козельска. М.: Изд-во «Искусство», 1970 г. С.12.

19. Инок Иннокентий. Рассказ о смерти Пафнутия Боровского // Журн. «Твое здоровье». Год и номер не известны. С.17.

20. Хрущов И. Исследование о сочинениях Иосифа Санина, преподобного игумена Волоцкого. 1868. С.14-35.

21. Полный православный богословский энциклопедический словарь. СПб, Изд-во П.П. Сайкина, б/г. Пафнутий Боровский.

22. Антипов А.А. Монастырские были. Боровск, 2002. 88 с.