И.Канунникова. Французская поэзия в русской усадебной культуре начала 19 века 
(Литературные переводы П.А.Межакова)

// Материалы по истории вологодского дворянства. – Вологда, 2001

Русская усадебная культура – одно из своеобразнейших явлений в нашей истории. От городской культуры ее отличает прежде всего близость к природе, а в связи с этим большая духовная самоуглубленность, близость к народу и интерес к его проблемам. В книге об усадьбе Вяземских в Остафьево В.И. Новиков пишет: «Русская классическая литература – от Державина до Бунина – тесно связана с жизнью дворянской усадьбы. Именно там великие писатели (Пушкин в Захарове, Лермонтов в Тарханах, Блок в Шахматове) уже в детстве познакомились с живым источником народности». /11.С.5/ Может быть, неожиданность возникновения в вологодской или костромской глуши прекрасных усадебных парков, зданий, простая и изящная архитектура которых словно соединяет мир человека и мир природы, создает впечатление неповторимого своеобразия. Идеал русской усадебной культуры при ее возникновении отразился в излюбленных литературных жанрах, в которых особенно значительно стремление к формированию высокого духовного мира человека, обособленного от официального бытия: в жанре послания искреннее общение с другом давало возможность раскрыть свое затаенное чувство или размышление, близкое только им двоим; в элегии воспоминание и переживание текущего мгновения включало лирического героя в живое движение времени, в мир природы; в сентиментальной повести автор – повествователь не только создает ситуации, характерные для усадебной жизни, но переживает и осмысливает их. М.Н.Муравьев в повести «Обитатель предместия» так передает ощущения, возникающие при возвращении в свое поместье: «Какое удовольствие ожидало меня на пороге дома моего! Усердие домашних, которых каждое движение изъявляло радость о моем приезде; одно зрение покоев столь знакомых, где я так давно счастлив; книги, в которых учусь мыслить и чувствовать; рукописи, слабые опыты, в которых осмеливаюсь перелагать древних или предаюся собственной мечтательности: все вместе делало минуту возвращения моего восхитительною». /С.103/. Это признание поражает своей искренностью и вызывает сочувствие и уважение к глубокой внутренней жизни, одухотворенности и образованности повествователя. В повести «Эмилиевы письма» еще более определенно говорится о стремлении защитить «в уединении и в объятиях природы» свое право быть самим собой: «Удаленный от суетного движения общества, без честолюбия, без прихотей, здесь принадлежу я более сам себе...» 

К письму Эмилия прилагается очень привлекательный своей простотой перевод оды Горация о прелестях сельской жизни, заканчивающийся размышлением о том, «извне ли человек или собой блажен». /11.С.154-155/.

Рядом с утверждением внутренней свободы человека в повестях М.Н.Муравьева мы находим требование высокого гражданского долга. Во время русско-шведской войны (1788-1790 годы) погибает Эмилий, но возвращается после победы Васинька, сын графа Благотворова, владельца села Никольское. Обе повести созданы в форме писем. Повесть «Обитатель предместия» печаталась в течение августа – ноября 1990 года в «Периодических листах», предназначенных для учебных занятий М.Н.Муравьева с великими князьями. Не раз возникало искушение воспринять эти письма как автобиографические, но это все же явно художественное произведение, замысел которого – раскрыть идеальное миросозерцание русского дворянина, с условными названиями деревень и условными именами их владельцев. И, кстати, любовь к природе, Вергилию, Горацию и стиховедению пришла, возможно, к М.Н.Муравьеву в период его пребывания в Вологде в 1771-1772 годах, когда его старшими друзьями и наставниками оказались А.М.Брянчанинов, А.В. Олешев, М.А. Засодимский./ /.

Вероятно достаточно яркими оказались и впечатления о вологодских поместьях. В своем послании А.М.Брянчанинову М.Н.Муравьев пишет:

Не слава, о мой друг, не шум оружий бранных,
Жизнь сельская зовет согласия мои,
В долинах, муравой цветущею устланных,
Где Лухта льет тебе прозрачные струи. 

Возможно, что и название поместья графа Благотворова связано с вологодскими воспоминаниями М.Н. Муравьева. Именно в те годы, когда он был в Вологде, в поместье Межаковых в селе Никольском Кадниковского уезда складывался быт богатого дворянского дома, в котором большое внимание уделялось искусству. Здесь был театр, оркестр, картинная галерея. Г.К.Лукомский пишет об этом доме: «Английские гравюры, много ценного хрусталя, фарфора, статуэтки, канделябры, светильники, люстры. Уцелела чудная библиотека (более 3000 экземпляров). Из комнат особенно интересен вестибюль, украшенный колоннами… Внутри дома хороший паркет замечательного рисунка палисандрового, красного и черного дерева. Потолки с лепными украшениями… В парке замечательные гроты и насыпной остров ( в середине пруда ) – «остров любви», на котором уцелели развалины в греческом стиле». /8. С.3/ Библиотека отражает интересы нескольких поколений семьи Межаковых. /4. С.75-77/ П.А.Межаков, поэт и переводчик, заложил основы литературного раздела библиотеки. Это ему необходимы идиллии Феокрита, оды и послания Горация, элегии Тибулла и Проперция, эклоги Вергилия. Выбор очень характерный, он свидетельствует об интересе к индивидуальным переживаниям человека, увлечении сельской тематикой, внимании к жанру элегии. Именно П.А.Межаков мог заинтересоваться книгой Эннекена (Р. Henneken) «История древней и новой литературы, содержащая полное исследование поэтики», изданной в Москве на французском языке в 1822 году. В 1818 году издана в Париже книга «Стихотворения Жака Делиля», она,возможно, сразу же приобретена им. Поэзия Мильвуа и Андре Шенье также не случайно представлена здесь. Глубоко интересуются литературой потомки П.А.Межакова. В конце 19 века в библиотеке появляются «Мысли» Марка Аврелия, «Литературные портреты» Сент-Бева, «Стихи в прозе» Стефана Малларме. Французский язык здесь второй родной. Звучание французской речи, увлечение французской поэзией было также необходимо, как музыка и театр. В творчестве П.А. Межакова очень своеобразно сочетаются глубоко русские мотивы, связанные с его поместным бытием, и его переводческая деятельность. Поэзия П.А. Межакова раскрывает духовную жизнь поместной дворянской усадьбы, для нее характерны привязанность к родной природе («Мои деревья»), отрицание столичной суеты и официального бытия («Мой удел», «Мой портрет», «Твердое намерение»), глубина и искренность чувств , простота выражения (иногда, кажется, намеренная). Для него Никольское – «убежище поэта». Он не хочет военной славы и официальной службы, но и громкой поэтической известности тоже. Его поэтическое творчество обращено к друзьям, семье, природе. В нем проявляются настроения сентиментализма, но выражены они проще и естественнее, чем в сентиментальной повести. 

Еще от самых юных лет,
Оставя шумныя забавы,
Презрев мечтанья ложной славы,
Которыми пленяет свет,
Сокрылся я в приют смиренный,
Наследие моих отцов,
Среди озер, среди лесов,
В стране глухой, уединенной,
Две трети года покровенной
Пушистой ризой из снегов. 
/Ответ Н./

П.А.Межаков сам, говоря о своей поэзии, определяет ее глубоко личный характер. Его лира выражает непосредственные переживания, стихи его теплые, идущие от сердца, вызывают живой отклик у читателя. В стихотворении «Лира» есть строки:

О, Лира, ты свои стенанья 
Сливала с голосом моим.

Трогательно русский, родной и живой пейзаж в поэзии П.А. Межакова.

Зима у нас ведь так долга!
Морозы наши так жестоки,
Снега так страшны, так глубоки!
Зимой, при треске дров сухих,
Пылающих в моем камине,
О бренности всех благ земных,
О суете забот людских,
О жизни, счастьи и судьбине
Я кипы исписать готов.

Интересно, что в стихотворении перечисляются мотивы, характерные для жанра элегии. Кроме посланий и элегий, в сборнике П,А,Межакова встречаются стихи о любви, все обращенные к Лиле. Для анакреонтической лирики здесь характерно условное имя и выражение чувственной любви, но простота, отсутствие античных реминисценций, стилистических украшений свидетельствуют скорее о близости к народной песне. Стихотворение «К Лиле» построено на характерной для фольклора анафоре.

Зачем же с нежностью такой 
Меня ты, Лила, обнимала?
Зачем заботливой рукой
Текущи слезы отирала ?
Зачем клялась всегда любить
Такими страстными словами…

А в конце строчка, словно предсказывающая более позднюю пушкинскую:

Ах! трудно ль обмануть того,
Кто быть обманутым желает? 

В послании «К другу» П.А.Межаков называет русских поэтов, особенно близких ему. В Никольском любовью и вниманием пользуются «песни сельским красотам несравненного Крылова», волшебник Батюшков, «мощный властелин сердец» Пушкин, Гнедич с его возвышенными песнями, удалой Давыдов, «милый певец» Козлов. /9. С.94-95 / 

Из французских поэтов П.А.Межаков выбрал для перевода поэтов трех поколений: Жак Делиль (1738-1813), Эварист Парни (1753-1814), Альфонс де Ламартин (1790-1869).

Жак Делиль(1738-1813 ) поэт, переводчик, преподававший римскую поэзию в Коллеж де Франс. Он перевел на французский язык «Георгики» Вергилия и написал поэму «Сельский житель, или Французские Георгики», что уже могло заинтересовать русского поэта. Делиль склонен к описательности, рассудочен, риторичен, склонен к вычурным метафорам, над которыми подсмеивался А.С.Пушкин. В письме к брату Л.С.Пушкину в декабре 1824 года он пишет: «Пришли мне бумаги почтовой и простой, если вина, так и сыру, не забудь и (говоря по-Делилевски) витую сталь, пронзающую засмоленную главу бутылки – то есть штопор»./12.С.121/ Но эта ирония по отношению к Делилю связана с движением литературного процесса, который осуществляли А.С.Пушкин и поэты его плеяды. В этом движении, в котором романтические тенденции сочетались с реалистическими, поэзия Жака Делиля с ее запоздалым тяготением к классицизму казалась несвоевременной. Что же привлекало к нему русского читателя в начале 19 века, ведь читали же, хорошо знали и переводили? Кроме того, что Жак Делиль был серьезным филологом ( перевел «Георгики» и «Энеиду» Вергилия, «Потерянный рай» Мильтона, был избран во Французскую Академию), он был своеобразным поэтом. Классицизм? Да, конечно. Он пишет в жанре дидактической поэмы, при этом часто ссылается и в предисловиях, и в художественном тексте на поэму Лукреция «О природе вещей», «Георгики» Вергилия, поэму Никола Буало «Поэтическое искусство». Тем не менее в самих его поэмах есть черты сентиментализма. В предисловии к поэме «Сады» он, отвечая на упреки критиков в недостатке чувствительности, впервые анализирует эту художественную категорию, характерную для сентиментализма. «Есть две области чувствительности. Одна выражается в нашей печали по поводу несчастий подобных нам, черпает свой интерес в кровном родстве, дружбе или любви и рисует удовольствия и невзгоды великих страстей, которые составляют счастье или горе людей; вот первая область чувствительности, которую признают многие писатели. Но есть и другая, гораздо более редкая и не менее драгоценная: чувствительность, которая распространяется, как жизнь, во всех частях произведения, придавая интерес явлениям казалось бы чуждым человеку: судьбе, счастью, смерти животного или даже растения, местам, где мы обитали или выросли, бывшим свидетелями наших горестей и радостей, меланхолическим картинам руин». /2. С.10-11/ Здесь Жак Делиль говорит о субъективности повествования, кстати характерной для его поэм. Есть еще одна особенность в поэзии Делиля, которая могла привлечь П.А.Межакова – это постоянный интерес к природе и творческому отношению человека к ней. «Будьте художниками! – призывает он в поэме «Сады». – Природа принадлежит вам, и вашей творящей благо рукой располагайте, чтобы создать картину мира». /2. С.24/ В поэме «Сады» описываются различные типы садов, древние и новые европейские и восточные, но с особой любовью сады Франции: Шантильи, Белейль, Тиволи, Трианон, Версаль. Все это связано с историей Франции, ее культурой. Уже в 1833году профессор П.-Ф.Тиссо, друг Э.Парни, автор исследования о Вергилии, в собрании сочинений Делиля пишет подробные комментарии к поэме «Сады» с описанием самих садов и истории их владельцев. На русский язык «Сады» переведены в 1816 году А.Воейковым. Перевод издавался дважды в начале 19 века. О нем упоминает в своем интереснейшем исследовании «О садах» Д.С. Лихачев/7. С. /

П.А.Межаков обратился к другому произведению Ж.Делиля – поэме «Воображение». Свой перевод он озаглавил так: «Подземелие. Отрывок из Делилевой поэмы «Воображение». Эта поэма, как и «Сады», напоминает поэтическое эссе своей устремленностью к научным проблемам, на этот раз к философии. Не случайно в предисловии к своей поэме Делиль вспоминает «Эссе о человеке» А.Попа. С точки зрения интеллекта, чувствительности, психологии человека раскрываются такие области их применения, как искусство, счастье и мораль, политика, религия. П.А.Межаков выбрал для перевода эпизод из 4 песни, в котором приводится пример восприятия человеком одного из необычнейших мест – катакомб, в которых в Древнем Риме прятались от преследований первые христиане. Героем этого эпизода является художник 18 века, который спустился в это древнее подземелье и чуть было не погиб там. Необычна история создания этого эпизода, которую рассказывает в примечаниях Пьер-Франсуа Тиссо: «Ужасная ситуация, которую он описывает, тем более интересна, что она не придумана. Один из наших известнейших художников- пейзажистов Робер, затерявшись в катакомбах Рима, вышел оттуда чудесны м образом и сам рассказал Делилю свое волнующее приключение. Художник, в свою очередь, вдохновленный чтением прекрасных стихов Делиля, взялся за кисть и создал великолепную картину, которая представляет этот страшный сюжет. Картина находится в галерее мадам Ольстенберг, принцессы русской императорской фамилии»./3. С.314/

Текст, переведенный П.А.Межаковым, можно охарактеризовать как предромантический. Его героем – актантом является молодой художник, страстно стремящийся увидеть место, где когда-то верили, страдали и трагически погибали первые верные последователи Иисуса Христа. Весь эпизод оживлен, по замыслу Делиля, чутким воображением молодого одаренного человека. Драматизм усиливается тем, что юноша оказывается сам перед лицом смерти и переживает то, что переживали когда-то погибавшие здесь люди. Интересно то, что предромантический текст переведен П.А.Межаковым как романтический. Переводчик стремится к максимальной точности в плавности александрийского стиха, в подборе слов и выражений, но при этом усиливает и страшные детали обстановки, и динамизм повествования, и драматизм переживаний героя. Сравним несколько строчек оригинального текста и перевода.

Jaloux de tout connaitre, un jeune amant des arts,
L'amour de ses parents, l'espoir de la peinture,
Brulait de visiter cette demeure obscure,
De notre antique foi venerable berceau.
Un fil dans une main, et dans autre un flambeau,
Il entre, il se confie a ces voutes nombreuses,
Qui croisent en tous sens leur routes tenebreuses.
Il aime a voir ce lieu, sa triste majeste,
Ce palais de la nuit, cette sombre cite,
Ces temples ou le Christ vit ses premiers fideles,
Et de grands tombeaux les ombres eternelles.

Художеств юный друг, что все познать стремился,
Что всю родителей надежду составлял,
И живопись своим искусством удивлял,
Сгорал желанием зреть мрачные пещеры,
Где колыбель была святыя нашей Веры.
В жилище ужаса дерзает он вступить,
Подходит под сии неисчислимы своды,
Где пресекаются повсюду мрачны ходы,
Взирает с жадностью на страшные места,
Где вечный свой престол воздвигла темнота
На храмы христиан, на древние их гробы.

В тексте Делиля акцент сделан на стремлении художника увидеть необычные места, его восхищении их «печальным величием». Слова: obscure (темное, мрачное), tenebreuse (угрюмая, таинственная), sombre (пасмурный, мрачный) – создают фон описания. В переводе подчеркивается контраст между пылкой юностью молодого художника и страшной атмосферой, в которой он оказывается. Слово «мрачный» повторяется дважды, рядом слова «страшный», «темнота»,герой оказывается в «жилище ужаса». Перевод более динамичен. В тексте Делиля два глагола, обозначающие действия героя, – entre (входит), se confie (доверяется) и два , передающих его отношение к этому месту: brulait de visiter (горел увидеть), aime a voir ce lieu ( ему нравится то, что он видит). В переводе П.А.Межакова семь очень активных глаголов: стремился, составлял, удивлял, сгорал желанием, дерзает, подходит, взирает с жадностью. Кроме того в переводе назывные обороты Делиля разворачиваются в полные предложения: «любовь своих родителей» – «что всю родителей надежду составлял»; «надежда живописи» – «живопись своим успехом удивлял». Сдержанный, несколько описательный и склонный к эстетическим эффектам текст Жака Делиля переведен эмоционально, увлеченно и динамично, с усилением романтических тенденций. 

Эварист Парни (1753-1814), в отличие от признанного в свое время, а потом забытого Жака Делиля, вызывал восхищение своих современников и позднее вписался не только в культуру Франции, но и России. Он родился на острове Бурбон (Реюньон), который позднее станет родиной Леконта де Лиля. Их имена сближаются, когда исследователи говорят о понимании свежести чувств и теплоты ощущений жителей этого региона (Маскаренские острова в Индийском океане). Он сочинил стихи в прозе («Мадагаскарские песни») до Шарля Бодлера и Алоизиуса Бертрана. Одна из этих песен положена на музыку Морисом Равелем. Шарль Сент-Бев в 19 веке сказал о нем:»Первый элегический и насмешливый поэт Франции». Ему вторит Жан Малиньон в современном Словаре писателей: «Поэт (единственный с Андре Шенье в 18 веке)».Э.Парни явился во французской поэзии предшественником А.Шенье в тяготении к античной поэзии, П.Ж. Беранже – в его анакреонтических мотивах, А.Ламартина в искренности и нежности элегических настроений. Поэзия Э.Парни оказалась одним из источников русской антологической лирики, созданной К.Н.Батюшковым, А.А.Дельвигом, А.С.Пушкиным.

«Мадагаскарские песни» , одна из которых была переведена П.А.Межаковым, написаны ритмической прозой и выдавались вначале за народные. В них передается экзотика жизни негров, простое и естественное восприятие жизни. Свой перевод четвертой песни П.А.Межаков назвал «Смерть юноши». Песня построена в форме драматической сцены. Ее действующие лица вождь Ампани, у которого погиб сын, хор мужей и хор жен. Песня начинается горестным призывом Ампани оплакать его погибшего в битве сына и перенести его тело в обитель мертвых. Здесь будет воздвигнута стена, на ней – головы быков с устрашающими рогами, что символизирует гнев и месть умерших за непочтение к ним. При переводе П.А.Межаков опускает эту деталь древних обычаев. Призыв Ампани в переводе возвышен и трагичен. В тексте Э.Парни хор мужей сожалеет о том, что погибший не сможет больше участвовать в сражениях, побеждать, радоваться мирной жизни. Хор женщин поет об утрате самого большого счастья – любви. В переводе тема любви звучит более сдержанно.

Les femmes.
Il ne dira plus a l'oreille de sa maitresse:
Recommencons ma bien-aimee!

Жены.
Не скажет на ухо прелестной:
Пойдем – и все со мной забудь. 

Концовка песни в оригинале очень неожиданна: вождь прерывает сожаления коротким замечанием: «Довольно оплакивать моего сына; пусть радость следует за печалью: завтра, может быть, и мы пойдем туда, куда ушел он». Эту амбивалентность народного миросозерцания переводчик не принимает, она снимается возвышенностью лексики и элегическим настроем.

Друзья, прервите песнь унылу,
Оставьте хладную могилу,
Отрите ваших слез поток;
Весельем усладите горе!
Ах! может быть, нас так же вскоре
Подобный ожидает рок! 

Четырехстопный ямб – вместо прозы, возвышенная лексика – вместо очень простой, индивидуальное сознание заменяет примитивное коллективное представление о зыбкости грани между миром живых и мертвых. В переводе незаметно снимается оттенок иронии, рождающийся в различии между миром автора и миром изображаемых им людей. Скорее всего П.А.Межаков просто не мог принять эту иронию в тексте на такую для него трагическую тему. Отсюда и название перевода, этого названия у Э.Парни нет.

Альфонс де Ламартин (1790-1869 ) оказался по времени и по художественной манере самым близким П.А.Межакову ( 1786-1865 ). Сборники А.де Ламартина «Meditations poetiques» и «Nouvelles meditations poetiques» вышли в 1820 и в 1823 годах, «Уединеный певец» П.А.Межакова – в 1817 году и его «Стихотворения», включающие переводы, – в 1828 году. А. де Ламартин – первый романтический поэт Франции. Он определил жанр своих стихотворений как «meditation», русское слово «размышление» не очень точно передает смысл этого определения, скорее подошло бы слово «медитация», близкое уже иенским романтикам. Ранние стихотворения А.де Ламартина – это глубокое погружение в свое переживание. Где-то сближаясь с торжественной одой, где-то с элегией, они отличаются протяженностью во времени, в них неторопливо развертывается главная тема – грустного воспоминания («Souvenir», «Le Lac»), одиночества («L'Isolement» ), отчаяния («Le Vallon» ), жизни и смерти («L'Immortalite», «L'Automne»). Спокойный александрийский стих (иногда используется разное количество стихов в строке) придает мягкую музыкальность звучанию стихотворения. Отвечая на упреки в монотонности и следовании классической манере, А.де Ламартин писал: « Это мое сердце убаюкивает себя собственными рыданиями». 

Жан –Луи Баке пишет:»У Ламартина и Виньи ритм фразы соответствует ритму стиха. В александрийских сюитах со смежными рифмами их фразы наиболее часто заканчиваются в конце двустишия. Они предпочитают стихи со строгой строфикой. Лмартин любит менять строфическую схему в течение длинного стихотворения; смешанные стихи, так как она содержит элемент непредвиденности.»/1. С.101/

В этом отношении интересно обратиться к переводу стихотворения «Уединение» девятнадцатилетним Ф.И.Тютчевым. Он переводит совершенно ровный александрийский стих подлинника строчками разной длины, от восьми до тринадцати, теряя по пути отдельные рифмующиеся срочки, но более или менее сохраняя образную систему. В конце стихотворения, словно вырываясь из авторского плена, он вообще сокращает текст и вставляет свое четверостишие, в котором все строки разной длины.

Как светло сонмы звезд пылают надо мною,
Живые мысли божества!
Какая ночь спустилась над землею,
И как земля, в виду небес, мертва!

Ф.И.Тютчев на тринадцать лет моложе А.де Ламартина и на семнадцать лет – П.А.Межакова, он уже с юных лет живет в тех областях поэзии, в которых сдерживающие классические нормы и жанровые ограничения не имеют большой важности.

Впрочем при всей прелести юношеского тютчевского слова кажется,что чем-то привлекательна и эта благородная сдержанность в выражении, характеризующая стихотворение А.де Ламартина и его перевод П.А.Межаковым. Может быть, это ощущение грани в художественном процессе, мгновения перехода от одного поэтического видения к другому, своеобразно отразившегося в творчестве двух поэтов. Дело в том, что перевод П.А.Межакова – творческий. Он стремится быть максимально близким к оригиналу, что кстати приводит иногда к несколько странному, латинизированному порядку слов. Но при всем этом в своем переводе он искренен и индивидуален. Словно увидев наяву то, что хотел передать французский поэт, он создает образы пластичные и проникнутые живым настроением.

La, le lac immobile etend ses eaux dormantes
Ou l'etoile du soir se leve dans l'azur.

Там дремлет озеро – и тихих вод в лазури,
Блистая светится вечерняя звезда.

Cependant, s'elancant de la fleche gothique,
Un son religieux se repand dans les airs;
Le voyageur s'arrete, et la cloche rustique
Aux derniers bruit du jour mele de saints concerts.

От колокольни там высокой и старинной
Протяжный, томный звон разносится вокруг;
Прохожий слушает – и колокол пустынный 
С последним звуком дня свой смешивает звук.

Переводы П.А.Межакова опубликованы в 1989 году в книге «Французская элегия 18-19 веков в переводах поэтов пушкинской поры», любовно изданной и серьезно научно оснащенной Вадимом Эразмовичем Вацуро. Исследователь придерживается строгой художественной иерархии. Рядом с французским оригиналом – текст лучшего русского перевода, остальные русские переводы этого же стихотворения в приложении. На первых местах среди переводчиков А.де Ламартина – П.А.Вяземский, А.И.Полежаев, Ф.И.Тютчев, А.П.Бунина, И.П.Бороздна, П.А Межаков. Но В.Э.Вацуро берет в счет не только уровень художественной одаренности переводчика, но и методологическую направленность и жанровые пристрастия. В своем предисловии он излагает историю переводов А.де Ламартина в России. П.А Межаков оказывается лучшим переводчиком его стихотворения «Осень». Стихотворение А.де Ламартина «Осень» строится на параллели между увяданием природы и быстротечностью человеческой жизни. Ключевые образы стихотворения: приветствие последним прекрасным дням уходящей осени; сравнение поздней осени с последней улыбкой умирающего друга; жалоба на собственные безутешные воспоминания; желание продлить горькое и все же прекрасное мгновение прощания с жизнью; надежда на проблеск счастья, на появление родственной поэту души. Ключевые образы оригинала и перевода созвучны.

Terre, soleil, vallon , belle et douce nature,
Je vous dois une larme aux bords de mon tombeau;
L'air est si parfume! la lumiere est si pure!
Aux regards d'un mourant le soleil est si beau!

Земля, холмы, леса! Лишь оставляя вас,
Я чувствую, как мир и дорог и прекрасен,
Как воздух сладостен, как тих вечерний час!
Для умирающих свет солнечный так ясен! 

В истории нашей поэзии А.де Ламартин привлекает исследователей еще и довольно значительным интересом к нему А.С.Пушкина. В одном стихотворении «Осень» есть мотивы, встречающиеся в «Осени»(1833) Пушкина и в его Элегии (1830). Но к этой проблеме серьезно обращался Е.Г.Эткинд:

«Пушкинская «Осень»(1833), написанная похожим размером (денадцатисложным стихом с преобладающими перекрестными рифмами), к ламартиновской близка и, в то же время, ей противоположна .» /15.С,169 /

В споре, через ироническое переосмысление недавно таких привлекательных поэтических миров рождался новый, для нас до сих пор недолимо прекрасный. Но время споров прошло, хотя до сих пор мы страстно доказываем свою любовь к Пушкину. Каждый из поэтов находится в своем времени, каждый занимает свое место в художественном процессе. Поэтические переводы П.А.Межакова интересны для нас не только потому, что приблизили к русскому читателю поэтов трех поколений французской , но и потому, что открывают страничку русской культуры начала 19 века, соотношение между классицизмом, сентиментализмом и романтизмом в процессе ее развития. 

Примечания

1.Bacqes Jean-Louis. Les Vers et les formes poetiques dans la poesie fransaise. – Paris1997

2.Delille. Oeuvres de Delille, precedees d'un notice sur la vie et ses ouvrages par P. – F. Tissot, professeur de College de France et auteur des etudes sur Virgile. Tom 7. – Paris 1833

3. Delille. Oeuvres de Delille. T 8. – Paris 1833

4. Ильюшина М.Г. Две усадебные библиотеки // Французская культура в русской провинции.(Вологодский край). Материалы чтений. – Вологда, 2000. 

5. Лазарчук Р.М. Литературная и театральная Вологда 1770–1800-х годов. Из архивных разысканий.- Вологда, 1999.

6. Lamartine. Meditations poetiques. Nouvelles meditations poetiques. – Paris 1994.

7.Лихачев Д.С. Избранные работы: В 3-х т. Т.3. – Л, 1998.

8.Лукомский Г.К. Вологда в ее старине. – С.П.Б.,1914.

9. Межаков П.А. Стихотворения. – СПб,1828.

10.МуравьевМ.Н. Полное собрание сочинений. Ч.1. – СПб,1819.

11.НовиковВ.И. Остафьево:Литературные судьбы 19 века. – М.,1991.

12. Пушкин А.С. Собрание сочинений в десяти томах. – Т.9.- Письма1815-1830 годов. – М,1997.

13. Французская элегия 18-19 веков в переводах поэтов пушкинской поры. – М.,1989. Издатель В.Э.Вацуро. Статьи и комментарии В.А.Мильчиной и В.Э.Вацуро.

14.Шафранова О.И. «Межаков П.А.»// Русские писатели: биографический словарь. – М.,1994.

15. Эткинд Е.Г. Божественный глагол. Пушкин, прочитанный в России и во Франции. – М., 1999.