О. Шафранова. В стране глухой, уединенной

// Русская усадьба. – Вып.9. – М., 2003

История провинциальной усадьбы

Светлой памяти моей матери посвящаю

«Съездила бы ты в Никольское, посмотрела бы, что там осталось». В 1987 году я, наконец, поехала в Никольское. Добраться туда было не так-то просто: от Вологды – сначала 60 км в дряхленьком переполненном автобусе до Устья Кубенского, затем 30 км на попутном грузовике по ухабам глинобитной дороги. Водитель спрашивал, была ли я раньше в Никольском: «Обязательно посмотрите тамошний сад». Поля, болотистый подлесок, убогие деревушки. Наконец он сказал: «Вон Никольское», и в голосе прозвучало вроде бы даже торжество, а я увидала вдали точки – почерневшие маковки церкви. Он поехал дальше, а я осталась на дороге со смутным чувством: что же теперь? куда идти и что говорить? Собравшись с духом, отправилась в сельсовет. Там был только председатель. Сказала ему, что занимаюсь историей, и хотела бы поговорить с кем-нибудь о бывших владельцах села – помещиках Межаковых. Он сказал: «Идите сюда», – мы вошли в большую комнату с длинным столом, он подошёл к шкафу и вынул оттуда огромный альбом. Это оказалась рукописная книга «История села Никольского», где среди записей, сделанных разными почерками, были вклеены вырезки из газет и журналов, а одна статья называлась: «Празднование 350-летнего юбилея села Никольского» —1963 год. «Кто же собирал всё это?» «А, местные старожилы». Да, в то время ещё были живы люди, заставшие былую красу села Никольского, энтузиасты, посильно старавшиеся спасти её остатки. Неподдельная горечь слышалась в их рассказах.

История села Никольского начинается с первого письменного упоминания о нем в 1613 году (хотя само название свидетельствует о более древнем его возникновении). После десятилетия тяжелой Смуты Земским Собором избран царь – Михаил Федорович Романов. Венчание его на царство в Успенском соборе в Москве состоялось 11 (22) июля 1613 года. В этот день государь пожаловал саном боярства вождя Нижегородского ополчения князя Дмитрия Михайловича Пожарского. 12 (23) июля, в день своих именин, государь пожаловал в думные дворяне Кузьму Захаровича Минина. В последующие дни продолжались царские пожалования героическим спасителям Отечества. 17 (28) июля за участие в битве за Москву был пожалован земельным окладом казачий атаман Филат Васильевич Межаков 1.

В писцовых книгах значится, что Филату Межакову был пожалован земельный оклад 700 четей, к концу жизни его оклад составлял 800 четей. Из них 230 четей он получил в селе Никольском Заболотье в Вологодском краю. Разорённая страна обезлюдела, так и в селе Никольском оставалось в то время только пятеро крестьян с их семьями 2. Филат Межаков скончался около 1627 года. Его потомки продолжали нести государеву службу и неоднократно отдавали жизнь за Отечество. Внук Филата, Владимир Иванович Межаков, за «усердие и радение» во время знаменитого дела князей Хованских в 1682 году получил похвальную грамоту от царей Иоанна и Петра Алексеевичей, а из «поместного ево окладу с 900 четвертей» село Никольское с деревнями было пожаловано ему в вотчину 3 и оставалось в роду Межаковых вплоть до 1917 года. Ещё через одно поколение внук Владимира Ивановича, Василий Федорович в 1737 году пал смертью во время приступа к Очакову, а другой внук – Петр Осипович скончался в 1773 году от ран, полученных на войне 4.

Единственным их наследником оказался самый младший внук Владимира Ивановича, Михаил Федорович Межаков (1709-1783). Выйдя в отставку по многим болезням после 20-летней военной и 10-летней гражданской службы 5, он стал первым, кто смог, наконец, заняться хозяйством в своём поместье. К этому времени крестьян за ним числилось 100 душ мужского пола. В архиве села Никольского сохранились документы, свидетельствующие об его энергичной деятельности: покупая и продавая недвижимости, ссужая деньгами под залог недвижимости, заработанные средства он использовал на увеличение своего имения. Таким образом, к концу его жизни в его владении оказалось только в Вологодском и Кадниковском уездах имение в 41 селении и 1121 душа крестьян обоего пола 6. А также собралась достаточная сумма денег, чтобы приступить к благоустройству родового гнезда. Кроме того, с Михаила Федоровича началось вступление Межаковых в родство с известными фамилиями. Сам он был женат на Авдотье Васильевне из рода богатых и известных дворян Олешевых. Брат Авдотьи Васильевны, Алексей Васильевич Олешев, писатель, философ, первый вологодский губернский предводитель дворянства, был женат на младшей и любимой сестре А.В. Суворова, Марье Васильевне. Сохранились письма, свидетельствующие о близких дружеских отношениях двух семейств. И утверждать нельзя, но предположить можно, что великий полководец, навещая сестру и жившую при ней дочь Наташу (Суворочку), мог посетить и Никольское.

Старший сын Михаила Федоровича, Василий Михайлович Межаков дослужился до чина полковника, но скончался в возрасте 47 лет, оставив трёх малолетних сыновей, вскоре последовавших за отцом 7. Всё имение Межаковых снова сосредоточилось в руках младшего сына. Александр Михайлович Межаков (1753-1809) входил в число просвещённых людей своего времени. Прослужив в конной гвардии до 1779 года, он вышел в отставку, вернулся в Никольское, где состарившийся отец передал ему управление всем хозяйством. В дальнейшем он служил по выборам и дослужился до чина коллежского советника 8. Женат он был на дочери екатерининского вельможи Михаила Борисовича Неронова, Варваре, но брак этот не был удачен и окончился трагедией, рассказ о которой занял бы здесь слишком много места.

Александр Михайлович полностью унаследовал предприимчивость и энергию своего отца, но, в отличие от него, был прежде всего помещиком, и всю свою энергию, в первую очередь, направлял на сельское хозяйство: за десять лет в его имении утроилось количество рогатого скота и почти в два раза увеличилось количество высеваемого хлеба. Но не только. Прирост сельскохозяйственной продукции, в частности хлеба, заставлял искать пути её использования за пределами натурального хозяйства. Государству было выгодно развитие предпринимательского характера помещичьих хозяйств, и оно поощряло эти поиски. Александр Михайлович активно использовал привилегии, которые получило дворянство для занятий в промышленности и в других сферах. К началу XIX века он был владельцем двух винокуренных заводов и являлся откупщиком в винном деле в Вологодской губернии. Кроме того, он некоторое время принимал участие в добыче и поставке соли, в своём поместье имел полотняную фабрику и черепичный завод, занимался также и ямским откупом. Был в Никольском и конский завод: дорогие, по 500-600 рублей лошади отправлялись на продажу в Ярославль, Москву, Петербург и на местные конские ярмарки.

Из документов видно, что Александр Михайлович сам руководил всеми делами по своему немалому хозяйству. В помощь себе он создал в Вологде специальную контору в составе правителя и трёх писцов, необходимых ему, потому что «большое количество деревень в сей губернии за мною состоит, да и деревни хлебные, а притом в них имеются разные заводы, и обязанности с короною...». О делах контора обязана была делать словесные и письменные доклады, подавать «мемории», вести окладную книгу всем сборам, приходную и расходную книги денежных оборотов. Для себя лично он вёл «настольные реестры», куда записывал дела текущего дня. Эти любопытные документы свидетельствуют, что он дорожил каждым часом. Во всяком случае, летом.

Александр Михайлович был «требовательный и строгий хозяин». Вместе с тем, оброк и барщина в имении не превышали средних по губернии. «Наоборот в этом поместье понимали невыгодность изнурения крестьян длительной барщиной». Он даже ввёл целую систему поощрения трудолюбивых хозяйственных крестьян. Например, разрешал им приобретать землю в собственное владение, ввёл для них «ссудную кассу», причем ссуда, по его словам, должна была выдаваться «верным людям, т.е. не пьяницам, не мотам, а хотя и не капиталисту, но только, чтоб верному и честному человеку». Цель ссуды определялась так: «чтобы оные деньги употребляемы были на какой торг, или промысел, или изделие, а не так, чтоб, взявши, какой ленивец оным платил оброк, или иные подати, а сам бы обнадеясь на оную сумму, лежал на печи». Крестьяне пользовались ссудами, причем имелись отметки о выдаче ссуды не только своим, но и крепостным других помещиков.

В результате всей своей многосторонней деятельности Александр Михайлович к началу XIX века стал крупнейшим помещиком Вологодской губернии. Соответственно его положению преобразилась и главная усадьба его поместья село Никольское. Нужно представить себе местность, где оно расположено, отдаленность от губернского и уездных центров, чтобы вполне оценить деятельность его владельцев по устройству родного гнезда. В краю, где две трети года зима, в лесной заболоченной глуши строится усадьба. Каменный дом был построен в 1770-1780 годы, т.е. ещё при жизни Михаила Федоровича Межакова. Г.К. Лукомский говорит 10, что подобное здание мог проектировать Ринальди. Другие авторы считают, что дом построен по проекту В.И. Баженова 11. В доме была 41 комната. «Из комнат особенно интересен вестибюль, украшенный колоннами; занятны 4 башни (из которых 2 больших и две полубашни). Внутри дома хороший паркет замечательного рисунка палисандрового, красного и чёрного дерева. Потолки с лепными украшениями, по стенам рисованные обои. В комнатах старинная мебель Екатерининской и Александровской эпох 12», На втором этаже располагалась библиотека, по сей день привлекающая внимание исследователей: «Александр Михайлович по праву считался владельцем богатейшего в губернии собрания книг и рукописей». Перед домом находилась вымощенная особенным узором центральная площадь усадьбы, по другую сторону которой постепенно выстроился целый ансамбль церквей. А с тыльной стороны дома начал создаваться знаменитый Никольский сад-дендрарий по проекту специально приглашённого из-за границы садовника. Здесь произрастало свыше 50 различных редких пород деревьев и кустарников, а клумбы были украшены скульптурами античных богов.

Александр Михайлович вообще увлекался искусствами, он завёл музыкальный квартет, приглашал художников для написания семейных портретов и для обучения детей художественным ремёслам. Кроме того, он постоянно занимался самообразованием, изучал юриспруденцию и историю, что было ему необходимо и для служебных занятий 13. Его знание истории отразилось в описанных им родословии и гербе Межаковых, включённых в шестую часть Российской Родословной книги 14. Знания эти унаследовал его единственный сын Павел Александрович Межаков (1788-1865):

– писал он в стихотворении, озаглавленном «Мой портрет» 15.

Павел Александрович первоначальное образование получил дома, в атмосфере которого было уже много «образовательной жизни и силы, много было и литературного». Когда ему исполнилось 9 лет, отец отдал его в Московский университетский благородный пансион, где учились многие известные впоследствии культурные и государственные деятели. По выходе из него в возрасте 14 лет он был определен актуариусом в Государственную коллегию иностранных дел «по знанию им иностранных языков и наук», затем, по именному указу определён в Неапольскую миссию сверх штата и пробыл за границей полтора года; 1807-1808 годы провёл в антинаполеоновских походах, а в 1809 году «зачислен по-прежнему в Коллегию иностранных дел»; в 1821 году определён в комиссариатский штат и прослужил там до января 1826 года, когда «по имянному Высочайшему указу, данному Правительствующему Сенату, согласно его прошению, был уволен вовсе от службы с награждением за беспорочное продолжение оной чином статского советника». Во время войны 1812 года он был прикомандирован к кавалерийскому корпусу под командованием графа Ф.П. Уварова. После выхода в отставку он изредка служил по выборам, а в 1850 году был избран вологодским дворянством губернским предводителем и пробыл в этой должности два срока, дослужившись до чина действительного статского советника 16.

Женат Павел Александрович был на Ольге Ивановне Брянчаниновой (1794-1833), двоюродной сестре святителя Игнатия Брянчанинова. Как помещик, он не был таким деятельным, как его отец. Он не занимался откупами; основные свои занятия посвящал сельскому хозяйству, которое, особенно в первые годы после кончины отца, старался поставить на научную основу. Для организации труда крестьян он написал специальную инструкцию приказчику, которую, однако, заканчивал следующими словами: «Если по сей важной материи начать подробно описывать, то на (каждый) пункт и целой дести было мало, но сие уже все земледельцы довольно знают, не надо только нужного пренебрегать, а иногда весьма нужно от доброго пахаря и совета потребовать» 17. Старался он приучать крестьян и к ремёслам. Приказчику предписано было смотреть, «чтобы и самую зиму крестьянин не проводил в праздности, а упражнялся бы в каком-нибудь промысле, или рукоделии, ибо ему должно достать деньги на подушные и прочие подати, да и на соль еще надо, и на другие домашние нужды. И для того понуждать крестьян к обучению молодых ребят из семей нужным ремеслам, как-то кузнечному, плотничному, кожевенному, бочарному, токарному, что ставцы точут, горшечному, и другим, что может их сделать и для себя, и для меня полезными» 18. В этом перечне не упоминается плетение кружев. Но крестьянки Никольского и поныне по зимам плетут кружева, а искусство это получили в наследство от своих матерей и бабушек.

К характеристике Павла Александровича как помещика можно добавить следующее. Он вторым в губернии, в 1817 году открыл на свой счет в Никольском школу для дворовых и крестьянских детей. Школа просуществовала во все время крепостного права, а в 1871 году была передана земству. Здание её используется как школа до наших дней. В 1827 году в Никольском была также открыта лечебница на 20 кроватей – вторая в уезде и единственная в сельской местности. В настоящее время в её здании функционирует Никольская больница. В 1843 году Павел Александрович пригласил для работы в лечебнице доктора Э.К. Криха. Они заключили между собой договор о том, «что я, Крих, обязываюсь пользовать крестьян и дворовых людей его господина Межакова, которых состоит за ним по Вологодской губернии до 2000 душ, а равно и посторонних больных, принимаемых в устроенном при местечке Никольском Гошпитале, и в случае нужды ездить и в другие селения. А я, Межаков, обязываюсь производить ему, Криху по Пятьсот семидесяти рублей серебром в год жалованья на всём готовом содержании и исходатайствовать, чтобы его пребывание в моём имении считалось действительною государственною службою» 19.

Павел Александрович Межаков принадлежал к новому поколению дворян. Он значительно больше, чем его отец, проводил времени в столицах, особенно в Петербурге, вращался там в литературных кругах, был знаком со многими литературными знаменитостями, устраивал для них «литературные вечеринки», описанные А.Е. Измайловым 20. В 1840-х годах за границей познакомился с Н.В. Гоголем, который в письме А.С. Данилевскому называл его «своим добрым приятелем». Он и сам был поэт, печатался в различных альманахах и издал два сборника своих стихотворений в 1817 и 1828 годах. После выхода в отставку, он обычно всё лето до глубокой осени проводил в Никольском, которое очень любил и которому посвятил свои лучшие стихотворения. Двоюродный племянник П.А. Межакова, известный публицист и мемуарист Нил Петрович Колюпанов писал, что друзья и родные заполняли тогда огромный дом в Никольском и проводили «время гораздо осмысленнее, нежели на обширных помещичьих съездах; давались домашние спектакли, разыгрывались шарады на французском языке, оркестр играл серьезную музыку и аккомпанировал пению» 21. По словам Н.П. Колюпанова, оркестр этот не уступал Тепловскому: способные дворовые мальчики отдавались в учение в Петербург первым знаменитостям». Руководил оркестром поляк, возможно, из ссыльных, А.С. Дембицкий, по отзывам современников, замечательный композитор и музыкант.

Родные, которые, по словам Н.П. Колюпанова, заполняли дом в Никольском – это, прежде всего, семьи сестёр отца Павла Александровича и сестер его самого – родных и двоюродных: Засецкие, Колюпановы, Нодбеки, Ендогуровы, Волковы, Рындины, Зубовы... А среди друзей могли быть и литературные знаменитости. Так, конечно, мог бывать в Никольском друг молодых лет Павла Александровича и недалекий сосед Константин Николаевич Батюшков, по крайней мере, дважды мог посещать его литературный приятель Петр Андреевич Вяземский, могли приезжать и те, для кого он устраивал «литературные вечеринки», описанные А.Е. Измайловым.

Но наиболее интересные и продолжительные отношения с Никольским сложились у выдающегося деятеля русской культуры Николая Яковлевича Данилевского, автора «России и Европы» и «Дарвинизма». В 1849 году 27-летний Николай Яковлевич был арестован и заключен в Петропавловскую крепость по делу Петрашевского. Так как обвинение не подтвердилось, после 100 дней в крепости он был освобождён от суда и выслан в Вологду, куда прибыл в мае 1850 года. В Вологде ссыльный Данилевский благожелательно был принят губернатором С.Г. Вальховским и губернским предводителем дворянства П.А. Межаковым. Особенно Николай Яковлевич сдружился с сыном Межакова, Александром Павловичем, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте.

Александр Павлович Межаков (1812-1859), получив, по словам Н.П. Колюпанова, «блестящее воспитание» дома, продолжил образование в Петербургском университете. По окончании его, в 1829-1834 годах служил в Департаменте внешней торговли, причем, 3 декабря 1831 года был отмечен «Монаршим благоволением за труды по вспомоществованию пострадавшим от холеры». С августа 1834 по сентябрь 1841 года служил в Департаменте внутренних сношений Министерства иностранных дел и «был уволен по прошению с чином титулярного советника» 22. В последующие годы занимал разные должности в органах местного самоуправления.

Официальная карьера не влекла Александра Павловича, чинов он не выслужил. С молодых лет он был страстно увлечен исследованием флоры и фауны родного края. Уже с 20-летнего возраста он начал заниматься своими опытами по акклиматизации растений в дедовском саду. Именно ему сад в Никольском обязан появлением в нем дубовых рощиц, потомки которых расселились и в Вологде, и по всему Усть-Кубенскому району, а также знаменитых кедров и других деревьев, ранее не приживавшихся в этой местности. Выйдя в отставку в возрасте 30 лет, он расширил круг своей деятельности, занимаясь, наряду с акклиматизацией растений, орнитологией, изучением рептилий в различных уездах Вологодской губернии. Уже первые его «мемуары», посланные в Императорское Русское географическое общество (ИРГО), послужили основанием для принятия его в действительные члены ИРГО 23. В «Вестнике ИРГО» за 1856 год помещена наиболее известная в настоящее время его статья «Кубенское озеро и его рыбные промыслы», в которой он, помимо основной темы, вынесенной в заголовок, приводит многочисленные данные о поведении озера в разное время года, о растительности прибрежных районов, о способах ловли рыбы окрестными жителями и о ценах на нее. Далее, две его статьи были напечатаны в «Московском бюллетене» за 1856 и 1857 годы, это: «Каталог птиц, наблюдаемых в Вологодской губернии» и «Несколько наблюдений о рептилиях Вологодской губернии». Считается, что эти две его работы являются единственным научным материалом, относящимся к XIX веку, по орнитологии и рептилиям Европейского Севера России.

Научной деятельности Александра Павловича Межакова весьма способствовала обстановка в семье. Отец сочувственно относился к его исследованиям и предоставлял ему полную свободу действий и в саду, и в оранжереях. Понимание нашёл он и у жены, Юлии Францовны, дочери известного в Петербурге в конце XVIII – начале XIX в.в. французского эмигранта, приятеля юношеских лет М.Ю. Лермонтова, Франциска Тирана 24.

Несомненно, что дружбе Н.Я. Данилевского и А.П. Межакова сильно способствовала общность их интересов. Николай Яковлевич стал частым гостем в Никольском, о котором на всю жизнь сохранил восторженные воспоминания. Памятником дружбы остались несколько писем Николая Яковлевича Александру Павловичу за 1852-1855 годы 25, которые очень интимны, особенно в связи с тем, что передают вначале сочувствие по поводу кончины Юлии Францовны, а всего через месяц переживания самого автора из-за потери собственной нежно любимой жены. А позже многие страницы писем заполняли описания впечатлений от впервые увиденных Николаем Яковлевичем образцов флоры и фауны Прикаспия. Не забыл Николай Яковлевич Никольского и после кончины друга: в 1861 году он женился на дочери Александра Павловича, Ольге Александровне Межаковой (1837-1910). Их семейство дружило с семьей брата Ольги Александровны, Александра Александровича и неоднократно гостило в Никольском.

Александр Александрович Межаков (1839-1897) после домашнего воспитания окончил Школу гвардейских подпрапорщиков и Кавалерийских юнкеров и 30 июня 1858 года был определен в Лейб Гвардии Гатчинский полк, но прослужил в нем недолго. Через два года из-за смерти отца ему пришлось выйти в отставку, и он вернулся в Вологду. Там он некоторое время занимал разные должности в губернском правлении, а в 1869 году был выбран предводителем дворянства Кадниковского уезда. Александр Александрович оказался хорошим организатором, он «обладал умением подбирать способных к работе помощников, твердо держа в своих руках бразды правления». Это его качество было оценено дворянством Кадниковского уезда, девять трехлетий подряд избирало оно его своим предводителем. Восемь трехлетий избирался он также председателем Кадниковской земской управы. Дослужился он до чина действительного статского советника 26.

Хозяйственные способности Александра Александровича проявились и в управлении собственным имением, которое не только не распродавалось в это тяжелое для дворян время, но и освободилось от долгов. Правда, здесь определенную роль сыграл тот факт, что к нему перешло наследство нескольких умерших родственников.

В 1863 году А.А. Межаков женился на Фаине Александровне Брянчаниновой (1841-1923). Её брат, Анатолий Александрович Брянчанинов, был писателем, литературной деятельностью занималась и её сестра, Галина, но в семейных преданиях она больше запомнилась как вторая жена В.М. Родзянко, отца будущего Председателя 3-ей и 4-ой Государственной думы М.В. Родзянко. Никольское в это время вообще переживало литературный ренессанс, и в этой литературной атмосфере подрастала наследница рода, Мария.

Мария Александровна Межакова (1867-1930) была единственной дочерью у родителей 27. Она получила прекрасное образование, окончила Высшие женские курсы в Петербурге, в совершенстве владела французским, английским и итальянским языками. Вернувшись по окончании курсов в Никольское, она до замужества учительствовала там в школе, а в 1890-х годах начала публиковать в различных периодических изданиях свои рассказы и повести. Занималась она и переводами с английского и французского. Так, она первой перевела повесть Джерома К. Джерома «Искушение мисс Рамстотем». Издала она также два сборника поучительных рассказов для детей: в 1911 году «Год в деревне» и в 1914 – «В городе». Люди, знавшие Марию Александровну, отмечали её необыкновенное трудолюбие и трудоспособность, а также развитое чувство долга. Несмотря на то, что она была дочерью обеспеченных родителей и сама владела кое-каким капиталом, завещанным ей родственниками, занимаясь литературным трудом, она всегда старалась, чтобы её расходы не превышали заработанных ею денег.

В её личной жизни чувство долга тоже сыграло важную роль. После кончины её дяди Мануила Александровича Межакова, она оказалась единственной наследницей фамилии, ответственной за её продолжение. Поэтому ей не пришлось дожидаться своего суженого. Замуж она вышла за того, кого ей предложили родители. Им оказался сын участника Отечественной войны 1812 года, отличившегося в сражениях и отмеченного рядом наград, потомственный дворянин Сергей Павлович Каютов. В своей семье он был младшим сыном и не наследовал ни вотчины, ни герба. В 1890 году А.А. Межаков обратился к Государю Императору с покорнейшей просьбой о передаче герба и фамилии Межаковых мужу и старшему сыну его единственной дочери. «В виду древнего существования фамилии и доблестных военных заслуг родоначальников», просьба А.А. Межакова была удовлетворена 24 декабря 1891 г. В соответствии с повелением Государя, старший сын Марии Александровны получил право наследовать фамилию и герб Межаковых, занесенных в VI Часть Дворянской Родословной книги Вологодской губернии 28.

Вторым мужем Марии Александровны был Павел Петрович Шафранов, перед семнадцатым годом он был заведующим Голенченской психиатрической лечебницы в Рязанской губернии, в 1919 году заведовал госпиталями в Петрограде, где и скончался от тяжелой формы дистрофии. В двух браках у Марии Александровны было шестеро детей: три сына, в том числе старший Александр Сергеевич Межаков, и три дочери, в том числе моя мать Ольга Павловна Шафранова. Все дети получили прекрасное воспитание, но судьба их сложилась трагически: сын Алексей погиб в 1922 году, Александр и Павел – расстреляны в 1938-м, дочь Наталья – старшая погибла вместе с мужем в 1930-е годы, Наталья-младшая, по-видимому, эмигрировала. Расстрелян был и первый муж Ольги Павловны. А ей самой выпало на долю прожить очень нелёгкую жизнь. Но, несмотря ни на что, она сумела сохранить и передать родовую память и любовь к родовому гнезду Никольскому, в котором она была в последний раз в семнадцать лет, и которое, так же, как и она, понесло невосполнимые утраты: дом сгорел в 1932 году, пруды спущены и обратились в болотца, оранжереи разобраны на кирпич, также как и две из трёх церквей, в сохранившейся – клуб. И только знаменитый на всю область сад стараются как-то поддержать немногие энтузиасты.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 В.Н. Сторожев Материалы для истории делопроизводства Поместного приказа по Вологодскому уезду в XVII веке. СПб., 1906. С.29.

2 Там же.

3 РГИА. ф. 1343, оп. 25, № 2944.

4 ГАВО (Вологодской обл.). ф. 673, оп.1, № 2.

5 Там же.

6 ГАВО. ф. 673, оп.1, №19.

7 РГИА. ф. 1343, оп. 25, № 2944

8 Там же.

9 ГАВО. ф. 673, оп. 1, № 36, 57, 60.

10 Г.К. Лукомский. Вологда в её старине. СПб., 1914. С.313.

11 В.И. Соколов. Вологда. Вологда, 1977. С. 73.

12 Г.К. Лукомский. Указ. соч. С. 315.

13 РГИА. ф. 1343, оп. 25, № 2944.

14 Там же.

15 П. Межаков. Стихотворения. СПб., 1828. С. 79.

16 РГИА. ф. 1343, оп. 25, № 2944; ГАВО. ф. 32, оп.1, № 198.

17 ГАВО. ф. 673, оп.1, №60.

18 Там же.

19 ГАВО. ф. 31, оп.1, №257.

20 Русский архив, М„ 1871, № 7-8, с. 967.

21 Н.П. Колюпанов. Биография Кошелева. М., 1889, т. 1, кн. 1, с. 345.

22 ГАВО. ф.85, оп.1, №7.

23 Вологодские губернские ведомости, 1862, 23 июня.

24 Русская старина, СПб., 1881, № 8, с. 603.

25 ГАВО. ф. 673, оп.1, №226.

26 Вологодские губернские ведомости, 1894, декабрь; ГАВО. ф. 673, оп. 1, № 243.

27 РГИА.ф. 1343,оп.42, №31.

28 Там же.