Вологодская областная универсальная научная библиотека им. И.В.Бабушкина Вологодский государственный историко-архитектурный художественный музей-заповедник Государственный архив Вологодской области Вологодские дворяне Брянчаниновы Историко-краеведческий сборник статей Вологда 2000 Составитель: Н.Н.Фарутина Редактор: Розанов Ю.В. Оглавление От составителя СЛОВО О СВЯТИТЕЛЕ ИГНАТИИ Пылева О.А. ДАР ДЕДА Шафранова О.И. БРАТ-СПОДВИЖНИК Шафранова О.И. ПОЭТИЧЕСКИЕ ОПЫТЫ АСКЕТА Священник Геннадий (Беловолов) СТИХИ СВЯТИТЕЛЯ ИГНАТИЯ (Брянчанинова) Публикация Беловолова СВЯТИТЕЛЬ ИГНАТИЙ. НАЧАЛО ПУТИ Обзор документов Государственного архива Вологодской области Смирнов Ю.А. ДОКУМЕНТЫ БРЯНЧАНИНОВЫХ В ФОНДАХ ВОЛОГОДСКОГО МУЗЕЯ - ЗАПОВЕДНИКА Малинина Н.Н. СВЯТИТЕЛЬ ИГНАТИЙ БРЯНЧАНИНОВ (1807-1867) Список литературы (По фондам Вологодской областной универсальной научной библиотеки) Смирнова Л.А От составителя Вологодская земля с древнейших времен богата талантами. Известны всему миру многие вологжане, своими трудами и подвигами на протяжении веков вносившие заметный вклад в могущество, процветание и славу своего отечества. Среди тех, кто преданно служил своему народу, несколько поколений древнего рода вологодских дворян Брянчаниновых. Этой славной дворянской семье, тесно связанной с историей и культурой Вологодского края, и самому известному представителю их рода Дмитрию Александровичу Брянчанинову, святителю Игнатию и посвящается сборник. Издание этого сборника вызвано все возрастающим интересом к личности и духовным творениям святителя Игнатия, который и сегодня считается выдающимся подвижником и духовным писателем. Его жизненный и духовный путь начался на вологодской земле, в родовом имении отца Александра Семеновича Брянчанинова, в селе Покровском Грязовецкого уезда. Дом Брянчаниновьк и поныне украшает нашу землю, притягивая к себе паломников и всех тех, кому интересна история родного края. Книги святителя Игнатия издаются сейчас огромными тиражами. Вышло его собрание сочинений, начали переиздаваться "Аскетические опыты", его переписка. Сочинения святителя Игнатия - наша подлинная духовная ценность. Настоящее издание подготовлено Вологодской областной универсальной научной библиотекой им. И.В.Бабушкина совместно с Вологодским музеем-заповедником и Государственным архивом Вологодской области. Открывает сборник статья "Слово о святителе Игнатии" Ольга Аркадьевны Пылевой, создателя уникальной экспозиции в музее-заповеднике, посвященной святителю. В числе публикуемых особый интерес представляют статьи Ольги Ивановны Шафрановой. Одна из них посвящена деду св. Игнатия по матери - малоизвестному поэту 18 века Афанасию Матвеевичу Брянчанинову, другая - брату святителя Петру Александровичу Брянчанинову, верному другу и помощнику, разделившему с ним уединение в последние годы его жизни в Николо-Бабаевском монастыре Костромской епархии. Вопросы поэтического творчества св. Игнатия освящены в статье священника Геннадия (Беловолова). Здесь же опубликованы известные в настоящее время четыре стихотворения святителя, два из которых напечатаны в этом сборнике впервые. Вологодскому периоду жизни (1830-1833) св. Игнатия, связанному с его пребыванием в Семигородней пустыни, Дионисиево-Глушицком и Лопотовом монастырях, посвящен обзор документов Государственного архива Вологодской области, подготовленный научным сотрудником архива Юрием Анатольевичем Смирновым. Читателя безусловно заинтересует обзор документов семьи Брянчаниновых, хранящихся в фондах Вологодского музея-заповедника, составленный научным сотрудником музея Надеждой Николаевной Малининой. Наиболее ценными материалами фонда являются подлинные письма святителя Игнатия. Сборник заканчивается подробной библиографией, включающей и произведения св. Игнатия Брянчанинова, и литературу о его жизни и творчестве, и публикации по истории села Покровское. Библиографический раздел подготовлен главным библиографом Вологодской областной библиотеки Людмилой Александровной Смирновой. Авторы и составители сборника выражают надежду, что все связанное с жизнью и творчеством святителя Игнатия, даже, казалось бы, совсем незначительные моменты его духовного становления, несомненно представляют интерес. QQQ СЛОВО О СВЯТИТЕЛЕ ИГНАТИИ Пылева О. А. "Юноша! Будь благоразумен и предусмотрителен; в годы юности твоей обрати особое внимание на приобретение хороших привычек: в летах зрелых и старости твоей возрадуешься о богатстве, приобретенном беструдно в лета юности. Не сочти маловажным исполнение твоего пожелания, по-видимому, самого ничтожного: каждое исполнение пожелания непременно положит свое впечатление на душу. Впечатление может быть иногда очень сильным и служить началом пагубного навыка. Знал ли карточный игрок, прикасаясь первый раз к картам, что игра будет его страстью? Знал ли подверженный недугу пьянства, выпивая первую рюмку, что он начинает самоубийство?.. Воспитатели и наставники! Доставляйте юношеству хорошие навыки, отвлекайте его, как от великого бедствия, от привычек порочных. Порочные навыки - как оковы на человеке: они лишают его нравственной свободы, насильно держат в смрадном болоте страстей. Для погибели человека достаточно одного навыка: он будет постоянно открывать вход в душу всем грехам и всем страстям..." (Святитель Игнатий. "О навыках"). "О навыках", как и другие духовные статьи "Аскетических опытов", была написана святителем Игнатием в середине ХIX века. Чуть раньше АС.Пушкин, его современник и соотечественник, с легкой усмешкой произнес: "Monsieur 1'Abbe, француз убогой, Чтоб не измучилось дитя, Учил его всему шутя, Не докучал моралью строгой, Слегка за шалости бранил И в Летний сад гулять водил." Евгений Онегин, герой своего времени, пример для подражания, навыкает в страстях, еще более опасных, чем те, о которых предупреждает святитель Игнатий. Но как загадочен и обворожителен герой, и "почему современному человеку не дополнить в себе, по рисунку художника, того, чего не доставало" (Из предисловия к повести святителя Игнатия "Иосиф"). Художественная литература вряд ли кого научила, как избавляться от страстей, поэтому сколь важно и полезно обращаться к духовной литературе, которая научает отличать "свет" от "тьмы", добро от зла, как бы последнее ни было замаскировано. В последние времена (минувшие два с половиной столетия) понятие о духовной жизни в светском сознании путается с представлениями о душевных переживаниях, как писал святитель, - "кровяных". Содержанием духовной жизни христианина является борьба со своим грехом ради "единого на потребу" - спасения души. Поэтому духовная жизнь в России связана с Православием, в лоне которого человек получает все необходимые для этого средства и силы. Святителю Игнатию выпало жить в ХК столетии. Время - золотой век литературы -показательное в смысле смешения духовности и душевности, растворения духовных понятий в душевных переживаниях. О причине подобного искажения писал оптинский иеромонах Евфимий (Трунов): "Умаление веры, развитие, хотя и тайное, западных лжеумствований в недрах благородных, образованных русских дворянских семейств; падение нравов, неверность служилых людей данной присяге; воровство всех видов и степеней; казнокрадство; утрата помещичьим дворянством разумения своих обязанностей перед Престолом и Родиной; искажение дворянством смысла предоставления ему прав, вытекающих только из обязанностей, им забвенных и, главнейшее, отпадение его в массе от сыновства Святой Православной Церкви, следовательно, и от Владыки-Христа". (Из дневника Огггинского иеромонаха Евфимия (Трунова) (Нилус С. Святыня под спудом. Троице-Сергиева Лавра, 1991. - C. l69) В такое время молодому дворянину, красавцу и умнице, со всевозможными художественными талантами, трудно было не подпасть под власть блестящего положения в обществе и обаяние салонной жизни столицы с ее утонченным эллинизмом. Объяснить твердость, с которой шел вначале послушник, монах, затем игумен, архимандрит и, наконец, епископ по узкой дороге духовных подвигов можно особым Божиим избранничеством. Божией милостью появляются в России в ХК веке подвижники благочестия (монахи, иерархи церкви, духовные писатели), призванные направить человека, желающего спасения, на истинный путь спасения. Одним из таких подвижников является святитель Игнатий, епископ Кавказский и Черноморский. Святитель Игнатий родился 5 февраля 1807 г. в селе Покровское Грязовецкого уезда Вологодской "губернии, в старинной дворянской семье Брянчаниновых. Отец его - вельможа павловских времен - Александр Семенович Брянчанинов, мать - Софья Афанасьевна - происходила из того же рода. Родители святителя в начале супружества имели двоих детей-близнецов, которые умерли во младенчестве. Долгое время муж и жена оставались бездетными, и только после предпринятого паломничества по окрестным святым местам, усердной молитвы, безвозмездной помощи убогим и нищим Бог призрел мольбы их и даровал им сына, который во святом крещении был назван Димитрием в честь преподобного Димитрия Прилуцкого, вологодского чудотворца, основателя близ города Вологды Спасо-Прилуцкого монастыря. Роскошный особняк в Покровском с огромным парком, всевозможные забавы просвещенного века и патриархальные нравы, прекрасное домашнее образование и исключительно строгое воспитание - вот та известная по классической литературе обстановка, окружавшая в детстве дворянского сына. Сердце мальчика с самых ранних лет было обращено к Богу: "Детство мое было преисполнено скорбей, Здесь вижу руту Твою, Боже мой! Я не имел кому открыть моего сердца: Начал изливать его перед Богом моим, начал читать Евангелие и жития святых Твоих. Завеса, изредка проницаемая, лежала для меня на Евангелии, но Пимены Твои, Твои Сисои и Макарии производили на меня чудное впечатление... Когда я был 15-летним юношей, несказанная тишина возвела в уме и сердце моем. Но я не понимал ея, я полагал, что это обыкновенное состояние всех человеков". (Святитель Игнатий. "Плач мой"), Как здесь не вспомнить жития преподобных Феодосия Печорского, Сергия Радонежского, Серафима Саровского! Задумчивость святых отроков, нелюбовь к детским играм и шалостям и, напротив, любовь к уединению и молитве также свойственны маленькому Димитрию Брянчанинову. Можно ли говорить здесь о житийном стереотипе, общем месте, некоторой литературой условности? Не есть ли это выражение особого Божественного попечительства, богоизбранности? Благочестивая и подвижническая жизнь святителя Игнатия, протекавшая не в сталь отдаленные времена, известная по документам, письмам, воспоминаниям, положена в основу его жития и является подлинной правдой, а не условностью исторического или литературного этикета. Ста святая жизнь встает со страниц мемуаров, рапортов и отношений, указов и постановлений, писем и духовных творений владыки Игнатия. Как удивительно гармонично сочетаются в молодом Брянчанинове любовь и послушание родителям с твердостью в следовании избранному пути. По желанию отца Димитрий сдает .экзамены я Военное Инженерное училище, блестяще учится, постигая высоты светских наук того времени. Но невидимо для окружающих в юноше совершается напряженная духовная работа - постижение высот уже духовного знания: "...науки человеческия, изобретения падшего человеческого разума, сделались предметом моего внимания; ... ощущения религиозные оставались в стороне. Протекли почта 2 года в занятиях земных: родилась и уже возросла в душе моей какая-то страшная пустота, явился голод, явилась тоска невыносимая - по Боге. Я начал оплакивать нерадение мое... я спрашивал у наук: "Что вы даете в собственность человеку? Человек вечен, и собственность его должна быть вечна, Покажите мне эту вечную собственность, это богатство верное, которое я мог бы взять с собою за пределы гроба!..." -науки молчали. За удовлетворительным ответом, за ответом существенно нужным, жизненным, обращаюсь к вере..." ("Плач мой"). Совершенно исключительно для молодого дворянина того времени его поведение: он ходит часто в Александро-Невскую Лавру к Божественной Литургии, посещает старцев, исповедуется и причащается не один раз в год, как это требовалось от юнкеров и офицеров училища, а гораздо чаще. Димитрий тайно от всех посвящает ночи молитве: "Бывало с вечера ляжешь в постель и, приподняв от подушки голову, начнешь читать молитву, да так, не изменяя положения, не прекращая молитвы, встанешь утром идти на службу, в классы", ("Плач мой"). Узнав о таком религиозном рвении Димитрия, предчувствуя коренные изменения в его судьбе, Александр Семенович, не желая расставаться с честолюбивыми планами - видеть сына на высших придворных должностях - предпринимает родительский натиск, пуская в ход уговоры, ласку, угрозы и даже интриги. В неписанных законах большого света стыдно было дворянскому сыну быть монахом, а именно этого больше всего желала душа юного подвижника. Петербургская родственница Брянчаниновых А.М.Сухарева пожаловалась митрополиту Серафиму на то, что духовник Лавры о. Афанасий склоняет молодых людей (Димитрия и его друга Михаила Чихачева, впоследствии схимонаха) принять монашество. Димитрий попытался защитить духовника на приеме у митрополита, объяснив, что желание идти в монастырь - его собственное. Владыка, сомневаясь в искренности и бескорыстии юноши, решительно заявил, что не позволит ему вступить ни в один из монастырей своей епархии. На что Димитрий Александрович ответил: "Не только в вашей епархии, но если бы и во всей России не приняли меня, я нашел бы место, где исповедуют православную веру и не препятствуют внутреннему произволению". Родительского благословения поступить в монастырь Димитрий не получил, он чувствовал также недовольство государя в отношении своего выбора, но изменить внутреннему призванию не мог. Больше всего он любил Бога и твердо помнил заповедь Христа Спасителя: "Иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин" (Мф. 10,37). Еще будучи юнкером, познакомился Димитрий со старцем Леонидом (Наголкиным): "Сердце вырвал у меня о, Леонид, теперь решено: прошусь в отставку от службы и последую старцу, ему предамся всею душою и буду искать единственно спасения души в уединении". 6 ноября 1827 года последовал Высочайший указ об отставке Д.А.Брянчанинова. В одежде простолюдина, не имея никакой родительской помощи, молодой послушник отправляется в Александро-Свирский монастырь за своим духовным руководителем. Он проходит путь полного подчинения духовному отцу - старцу, путь смирения, отсечения собственной воли, В самые, казалось бы, мучительные и унизительные минуты для человеческого достоинства, Димитрий ощущает "странное духовное движение:... полное забвение своего "я". О. Леонид, зная духовные возможности послушника, вел его суровым путем отсечения своей воли, смирял различными испытаниями: "Батюшка о. Леонид благоволил пожаловать ко мне грешному, на дворе была метель и вьюга. За хлопотами о самоварчике я совсем позабыл о том, что батюшка-то не один же приехал: я попросил у него благословения пригласить и возницу его на чашечку чая. Вошел послушник, да такой молоденький и красивенький, и смиренно поместился у самого порога. "Прозяб, дворянчик?" - сказал батюшка, с улыбкой относясь к нему. 'Ты знаешь, кто это такой? - спросил он, обратившись ко мне. - Это - Брянчанинов", Я тут низко-низко поклонился ему и подумал про себя; "Господи Боже мой! В таком возрасте, при таких достоинствах - и столько смирения". (Из воспоминаний статского советника Н.А.Баркова). Господь готовил молодого подвижника служению людям, инокам и мирянам, чтобы своим примером благочестия, духовными наставлениями и писаниями побуждать христиан к духовной жизни. Уже в самом юном возрасте Димитрий был наставником младших сестер и братьев своего ближайшего друга Михаила Чихачева. Братия монастырей: Александро-Свирского, Кирилло-Новоезерского, Плошанской, Оптиной пустыней и других, где подвизался молодой послушник, видя его истинное смирение, благочестие, выделяла его перед другими. Некоторые послушники и монахи при переходе Димитрия Брянчанинова в другой монастырь, следовали за ним, Послушник Павел Образцов переходит вслед за Брянчаниновым из Семигородней Успенской пустыни в Дионисиево-Глушицкий монастырь (Вологодская епархия) "...для приобщения себя к благонравию, некоторым познаниям и внешним обычаям, приличествующим монашескому чину". В 24 года послушник Димитрий Брянчанинов был пострижен в мантию в Воскресенском кафедральном соборе г.Вологды с именем Игнатия в честь свяшенномученика Игнатия Богоносца и вскоре рукоположен во диакона, а меньше чем через месяц во иерея. А уже в январе 1832 г., получив опыт священнического служения во Всеградском соборе у протоиерея Василия Нордова, иеромонах Игнатий был назначен настоятелем Григорьево-Пельшемского Лопотова монастыря со званием "строитель". Через год епископ Стефан за усердные труды по обновлению обители возвел иеромонаха Игнатия в сан игумена. Уединенность монастыря радовала отца Игнатия:"...Наш монастырь каким-то скитком представляется, на манер южных пустынь. Тихо! Безмолвно! Бесхитростно! Любовно! Радостно! Не чаем и не отчаиваемся! Блажен, кто может сказать; тецем да постигнем. С нами Бог! Разумейте, покоряйтеся языки!" В Лопотовом монастыре и в Троице-Сергиевой пустыни близ Петербурга, где с возведением в сан архимандрита он стал настоятелем в январе 1834 г., о. Игнатий начинал с упорядочения богослужения, введения уставных служб, придания им стройности и благолепия. Деятельным помощником архимандрита Игнатия был Михаил Чихачев. Сведущий в церковном пении, он составил хороший хор. Заботой настоятеля была братия монастыря, её духовное устроение. При о. Игнатии упорядочивается духовная жизнь обитателей. Уставные богослужения, келейная молитва, постоянная исповедь, открытие помыслов духовному отцу-старцу, каковым несмотря на молодые лета стал о. Игнатий, послушания и труд возродили в обителях так любимое архимандритом Игнатием древнее монастырское благочиние. Постоянно больной, по неделям, а то и месяцам не встававший с постели, отец Игнатий восстанавливает ветхие постройки, возводит новые храмы, организует хозяйственную жизнь монастырей, ему вверенных. За святые молитвы подвижника Господь посылает помощь обителям в лице благотворителей, талантливых архитекторов, художников, композиторов. В Троице-Сергиевой пустыни работал К.П. Брюллов. М.И. Глинка занимался изучением древней русской музыки и своими советами способствовал повышению музыкальной культуры хора. "В минуты тяжких страданий, - писал композитор, - жаждал более всего удостоиться принятия Святых Тайн из рук Вашего Высокопреподобия". Еще в 1827 г., "на 1-м году поступления в жизнь иноческую", и в 1829 г, были написаны по послушанию первые духовные произведения будущего святителя: "Некоторые советы к сохранению Заповедей Господних", "Жизнеописание схимонаха Феодора". С этого времени он берет на себя подвиг духовного писательства. Большая часть духовных творений святителя создана в Троице-Сергиевой пустыни, на Ставропольской кафедре (27 октября 1857 года архимандрит Игнатий был хиротонисан во епископа Кавказского и Черноморского в Казанском соборе Петербурга), в Николо-Бабаевском монастыре, на Волге, во время отдыха 1847 г, и на покое с 1861 по 1867 гг. Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться - вот основной вопрос для размышлений святителя Игнатия. На свои книги владыка получал многочисленные отзывы: "...Многие, читавшие... наставления о покаянии, молитве, о кратковременности земной жизни, находящиеся в книге моей почувствовали на себе сильное действие чтения, способствовавшее их духовному преуспеянию...". Это могут подтвердить сегодня все, кто читает произведения святителя Игнатия. Причину духовного воздействия "Аскетических опытов" он видит не в себе, не в своем таланте, а в Боге: "Это не мое сочинение; по этой причине выражаюсь о нем так свободно. Я был только орудием милости Божией к современным православным христианам, крайне нуждающимся в ясном изложении духовного христианского подвига, решающего на вечную участь каждого христианина...". Иеромонах Сергиевой пустыни Стефан, прочитав "Аскетические опыты", сказал: "Это не Вы писали; это Бог дал Вам написать". "Направление, - говорил святитель Игнатий, - всецело заимствовано из учения Святых Отцов Православной Восточной Церкви". Истинность творений епископа Игнатия - в следовании Священному Писанию и Преданию Православной Церкви, а особая ценность - в применении учения "к требованиям современности", Историческая затрудненность "Поучении" и "Слов" отцов церкви снята в произведениях святителя. Как будто для каждого человека -отдельной души - он обращается с размышлениями о смерти, мире духовном, вечной участи христианина, средствах духовного спасения. Используя романтические символы, столь любимые читателями ХIX в., святитель Игнатий взирает через душевное состояние человека и земную красоту природы на духовную сущность явления. Зимний сад, уснувшие под снегом деревья вызывают у него мысли о весне, пробуждении природы - прообразе весны человечества. Шесть томов духовных сочинений святителя Игнатия - истинного знания - даны, по милости Божией, всем, кто желает спасения своей души. Кончина епископа Игнатия последовала 30 апреля (13 мая - н.ст.) 1867 г. в неделю жен-мироносиц, То, что он завершит свое земное странствие именно в воскресный день, владыке было открыто свыше. Отпевание усопшего скорее походило на какое-то торжество, чем на погребение. Сам святитель как-то сказал; "Можно узнать, что почивший под милостью Божией, если при погребении тела его печаль окружающих растворена какою-то непостижимой отрадою". Тело святителя было опущено в землю у левого клироса в малой больничной церкви в честь преподобного Сергия Радонежского и святого Иоанна Златоуста Николо-Бабаевского монастыря. Сейчас мощи святителя Игнатия покоятся в Толгском Введенском монастыре Ярославской епархии. Частица мощей перевезена в августе 1994 года Святейшим патриархом Алексием II в Ставрополь и помещена в Андреевском храме. В работе над статьей был использован материал диссертации иеромонаха Марка Лозинского "Духовная жизнь мирянина и монаха по творениям и письмам епископа Игнатия Брянчанинова" (Троице-Сергиева Лавра, 1968). Выражаю глубокую благодарность епископу Максимилиану за возможность ознакомиться с данной работой. QQQ ДАР ДЕДА Шафранова О.И. В жизнеописаниях святителя Игнатия Брянчанинова рассказывается, как в юные годы, в период его учебы в Главном инженерном училище в Петербурге, он попал в наиболее культурную среду светского общества, куда "его ввели родственные связи". В числе мест, которые молодой Дмитрий Александрович посещал на правах родственника, был дом директора Публичной библиотеки, президента Академии художеств А.Н.Оленина и дом тайного советника А.Д.Сухарева. Родственными связями с этими семьями Брянчаниновы были обязаны деду святителя Игнатия по матери Афанасию Матвеевичу Брянчанинову. Имя Афанасия Матвеевича в настоящее время известно только из примечаний к сочинениям К.Н.Батюшкова: "Брянчанинов Афанасий Матвеевич - умер в 1786 г.; вологодский помещик". И это почти все, что о нем известно. Тем большую ценность представляют несколько недавно обнаруженных его писем. Письма относятся к последним годам жизни Брянчанинова. Жизни короткой, ибо прожил Афанасий Матвеевич всего 40 лет. Письма, как это обычно бывает, притянули известия из других источников, пока наконец, словно в затуманенном зеркале, не начали проступать черты этого интереснейшего человека, общественные, литературные, дружеские и семейные связи которого перешли к его внуку и имели немалое значение в жизни Дмитрия Александровича. Отец Афанасия Матвеевича, обер-прокурор Сената Матвей Федорович Брянчанинов сумел дать сыну блестящее воспитание. Еще в детстве Афанасий Матвеевич был приписан к одному из армейских полков, а в 1764 г. "взят" фурьером в лейб-гвардии Семеновский полк, в котором проходили службу многие известные люди того времени. В 1779 г. он был отставлен из армии поручиком. Два-три года занимался своим хозяйством в поместьях Фомине и Нижнее Осаново под Вологдой. В 1782 г. поступил на службу прокурором в Архангельскую губернию, с 1784 г -он губернский прокурор. Проживая в столице и слуха в привилегированном полку, Афанасий Матвеевич, естественно, вращался в аристократических кругах. Там он познакомился со своей будущей женой Ольгой Федоровной Муравьевой. Брак с ней ввел Афанасия Матвеевича в многочисленный семейный клан Муравьевых, давший Отечеству целый ряд крупных государственных и военных деятелей. Двоюродным братом Ольги Федоровны был Михаил Никитич Муравьев, замечательнейшая личность XVIII в. - сановник, педагог, историк и поэт, воспитатель Александра I, товарищ министра просвещения, первый попечитель Московского университета, "пламенный ревнитель просвещения". Его ходатайство перед Государем имело важное значение в получении Н.М. Карамзиным необходимого содержания для написания "Истории государства Российского". В молодости, будучи с отцом в Вологде, Михаил Никитич очень сдружился с Афанасием Матвеевичем несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте. Поводом к дружбе, несомненно, было взаимное увлечение стихотворчеством. "Без товарищей, в городе, где письмена и науки суть только имена, разделяя охоту свою с А.М.Брянчаниновым, который имел ко мне много дружества, упражнялся я весьма прилежно в писании стихов", - вспоминал Михаил Никитич позднее. Афанасий Матвеевич не считал себя профессиональным поэтом, его стихи не обнаружены ни в одном печатном издании, зато, по-видимому, немало их было разбросано по различным альбомам. Несколько его стихотворений и даже целая шутливая поэма сохранились в семейном альбоме, принадлежавшем его дочери Софи Брянчаниновой. "Любовных резвостей своих летописатель", - обращается к нему Михаил Никитич в одном из стихотворных посланий. Но сохранившиеся стихи показывают, что Афанасию Матвеевичу не чужды были и философские рассуждения, например, о смысле жизни: Приятностию то в глазах наших блистает, Когда нас живучи, что в свете утешает. Мы видим, кто себе начнет чуть строить дом, Мнит - буду живучи увеселяться в нем, Найдет спокойствие, блаженствует, гордится... Но мысль моя к тому теперь стремится: Конечно в свете все преображает рок. Тот завтра вниз падет, кто был вчера высок, Увянет и цветок, когда рука коснется, Жизнь человеческа подобно перервется. Нет вечности ни в чем, пустые славы звук, Кто в свете живучи, касается наук, Натура и того с крестьянином равняет, Он также движется, живет и умирает. Когда б на тот конец мы жизнь свою вели, То все бы мысленно мы вяли, не цвели, В унылости, в тоске дни жизни провождали, Увеселения себе не ожидали. И отягчая той прискорбностью сердца, Не мнили б о другом, а ждали все конца, Которого никто из смертных не минует, Хоть всякой ропщется на смерть и негодует. Михаил Никитич тоже печатал свои произведения редко, хотя, как говорит исследователь его творчества, "его лучшие стихи были эстетически значимы для Пушкина и представляют интерес и ныне". После его кончины они были собраны и изданы его друзьями К.Н.Батюшковым и В.А.Жуковским. В 1967 г. вышел сборник его стихотворений, дополненный многими стихами, найденными уже в наши дни. А не так давно исследователем были снова обнаружены его неизвестные стихи, и что для нас особенно важно, в том же альбоме обнаружены и стихи, записанные рукой А.М.Брянчанинова, и два стихотворения, начатые Афанасием Матвеевичем, а законченные Михаилом Никитичем. Изданные и вновь найденные стихотворения М.Н.Муравьева свидетельствуют, что дружеские чувства к А.М.Брянчанинову он сохранял на протяжении всей своей жизни. Никому из своих друзей он не посвятил такого количества стихов, как Афанасию Матвеевичу. Ему он адресовал сонеты, оды, послания, стихотворные письма. И среди них стихи, принадлежащие к лучшим в его творчестве: "Сельская жизнь. Послание к Афанасию Матвеевичу Брянчанинову" и "Послание о легком стихотворении. К А.М.Брянчанинову", Считается также, что Афанасий Матвеевич послужил прототипом образа идеального помещика Осотова в прозаических произведениях М.Н.Муравьева. В числе его неизданных стихотворений есть: "К А.М.Брянчанинову", написанное в 1780 г., в котором он объясняет, какими качествами Афанасий Матвеевич привлекает к себе любовь людей: Дню в мае месяце спокойствием приятну Подобный нрав, И ясный ум, без огорченья здрав, Имеющ за устав Не книгу в лист печатну, Но душу нежную, влияньям сердца внятну, В душе простертое, нерушимо ничем От счастия других заимствуемо счастье; Носимый с радостью возлюбленной ярем И дар - к Элегии пристрастья. Но более всего - до любящих участье. Сиянье светское с невинным житием, В котором ржавеет под терном праздный шлем И наслаждение на пажити суляще Веселья с важностью взаимное согласье. Сих черт, развеянных во слабом списке сем, Есть в свете образец: но в сердце лишь твоем. У Афанасия Матвеевича и Ольги Федоровны был только один сын Иван, вскоре после рождения которого Ольга Федоровна умерла. Вторым браком Афанасий Матвеевич был женат на дочери генерала-поручика Павла Матвеевича Олсуфьева, Елизавете, от которой имел дочь Варвару. Елизавета Павловна тоже умерла рано - в 1775 г. Ее кончине М.Н.Муравьев посвятил два стихотворных послания к Афанасию Матвеевичу. Судя по ним, Афанасий Матвеевич тяжело переносил утрату. А Варвара Афанасьевна, повзрослев, вышла замуж за полковника Федора Марковича Полторацкого, породнив, таким образом, Брянчаниновых с еще одной известной фамилией. Дед ее мужа был соборным протоиереем в Соснице на Украине, а отец, Марк Федорович Полторацкий попал в придворные певчие во время одного их набора на Украине. Он оказался способным певцом и музыкантом, пел в операх сольные партии, десять лет был регентом придворного хора, а затем первым директором Петербургской певческой капеллы и сам воспитал немало замечательных певцов, композиторов и инструменталистов. Его сыновья сделали блестящую карьеру на военном и гражданском поприще, а дочери оставили свой след в культурной жизни России, о чем речь пойдет ниже. Заняв должность губернского прокурора в Архангельске, Афанасий Матвеевич Брянчанинов попал в непосредственное подчинение к Ярославскому и Вологодскому генерал-губернатору А.П.Мельгунову. Алексей Петрович входил в число замечательных деятелей Екатерининского времени. Пост генерал-губернатора он занял в 1777 г. и "на нем умер после 11-летнего управления обширным краем, которому принес много добра". Он отличался образованностью, честностью и гуманностью, заботился обо всех слоях населения, по мере возможности, старался улучшить положение крепостных крестьян, защищал интересы купечества. Жил он открыто, имел свой театр и оркестр, покровительствовал литературе и сам пописывал стихи. Служебная переписка с ним А.М. Брянчанинова скоро перешла в дружескую: в письмах, наряду о отчетами о выполнении служебных поручений, находят отражение и их личные интересы. Например, А.П.Мельгунов просил А.М.Брянчанинова достать ему нота оперы. Афанасий Матвеевич пишет, что "опера будет на немецком языке, я ее перевести не в состоянии, а постараюсь достав переслать в вам". Не прерывались у Афанасия Матвеевича дружеские отношения и с М.Н.Муравьевым. Именно в Архангельск последний адресовал "Послание о легком стихотворении" - целую поэму с рассуждениями о смысле стихотворчества. Начинает он ее следующим обращением: Любовных резвостей своих летописатель Моих нежнейших лет товарищ и приятель, Что делаешь теперь у Северной Двины? Совсем ли погружен в Фемидины ученья, Дедала ябеды проходишь кривизны И пишешь заключенья, Отрекшись рифм и муз И бросив навсегда любовны приключенья? Но нет, Афанасий Матвеевич попал в новый круговорот любовных приключений. Служа в Архангельске, он входил в сношения с купцами, которые составляли там значительную долю населения. Так он познакомился с Петром Петровичем Латышевым, купцом и кораблестроителем, который обратился к нему с просьбой помочь ему получить заказ на строительство двух ластовых кораблей. Афанасий Матвеевич хлопотал об этом заказе перед А.П.Мельгуновым, а тем временем сосватал себе дочку Латышева: "Милостивый Государь! Алексей Петрович. Зная вашею высокопревосходительства всегдашние к себе милости, уверен, что конечно примите участие в моем удовольствии. Я третьего дня зговорил жениться на Дарье Петровне Латышевой, которую вашему высокопревосходительству рекомендую и свидетельствуя мое глубочайшее почтение честь имею называться Вашею высокопревосходительства Покорнейшим слугой Афанасий Брянчанинов" 1783 г, Ноября 18 дня Архангельск Так узнаем имя бабушки святителя Игнатия со стороны матери - Дарья Петровна Латышева. Брак с дочкой купца, конечно, в какой то степени был мезальянсом. Но у Брянчаниновых случалось и не такое: брат Афанасия Матвеевича, Федор Матвеевич Брянчанинов был женат на собственной крепостной дворовой девушке Настасье Семеновне. Афанасий Матвеевич и Дарья Петровна поженились в начале 1784 г., через год у них родился сын Ростислав, вскоре умерший, а еще через год, перед самой кончиной Афанасия Матвеевича или уже после его смерти, родилась дочь Софья Брянчанинова, будущая мать святителя Игнатия Брянчанинова. Самым причудливым образом переплелись в последующие годы родственные связи самих Брянчаниновых, а также Муравьевых, Полторацких и родственного им дома известного адмирала Семена Ивановича Мордвинова, женатого на одной из Муравьевых. Вернемся к первому браку Афанасия Матвеевича Брянчанинова с Ольгой Федоровной Муравьевой. Один из ее братьев, Александр Федорович Муравьев был женат на Варваре Михайловне Мордвиновой, во втором браке она была за Павлом Марковичем Полторацким. Ее сестра, Александра Михайловна Мордвинова была замужем за Николаем Николаевичем Муравьевым (старшим) - о его сыновьях речь пойдет ниже. Далее, дочь Афанасия Матвеевича Брянчанинова от его второго брака, Варвара Афанасьевна, как было сказано, вышла замуж за Федора Марковича Полторацкого. Обе сестры Федора Марковича Полторацкого сыграли свою роль в судьбе молодого Дмитрия Александровича Брянчанинова. Одна из них, Елизавета Марковна была замужем за директором Публичной библиотеки, президентом Академии Художеств Алексеем Николаевичем Олениным; вторая, Агафоклея Марковна - за тайным советником Александром Дмитриевичем Сухаревым. Если продолжать описание родственных связей этого клана, то можно было бы назвать очень большое число исторических лиц, вошедших в него в конце ХVIII - в ХIX в. в., но пока это не входит в нашу задачу. Однако, следует отметить, что многие из этих людей известны нам по биографии А.С. Пушкина. Например, одна из сестер Ольги Федоровны Муравьевой была замужем за Иваном Петровичем Вульфом из Берново, а урожденной Полторацкой была Анна Петровна Керн... Таковы были родственные связи, доставшиеся юному Дмитрию Александровичу от его деда Афанасия Матвеевича. В жизнеописаниях святителя рассказывается, что на литературных вечерах в доме Олениных "он сделался любимым чтецом, а поэтические и вообще литературные дарования его приобрели ему внимание тогдашних знаменитостей литературного мира: Гнедича, Крылова, Батюшкова и Пушкина. Такое общество, конечно, благодетельно влияло на литературное развитие будущего писателя. Преосвященный Игнатий до конца жизни сочувственно отзывался о советах, какие ему давали тогда некоторые из этих личностей". К перечисленным здесь можно было бы добавить имена многих молодых литераторов того времени, потому что А.Н.Оленин был известен как меценат, оказывающий поддержку начинающим талантам, а его жена, Елизавета Марковна окружала их, можно сказать, материнской заботой, за что и они платили ей неизменной любовью. К.Н.Батюшков писал: "Есть дача за Невой -Верст двадцать от столицы Приют для добрых душ, Где добрая Элиза И с ней почтенный муж С открытою душою И с лаской на устах, За трапезой простою На бархатных лугах, Без дальнего наряда, В свой маленький приют Друзей из Петрограда На праздник сельский ждут... Несколько другая атмосфера была в доме сестры "доброй Элизы" Агафоклеи Марковны. Муж ее, Александр Дмитриевич Сухарев был видный государственный чиновник, тайный советник, а сама она - весьма серьезная и уважаемая общественная деятельница, благотворительница, председательница Женского попечительного совета о тюрьмах, Петербургского женского патриотического общества, В жизнеописаниях святителя Игнатии рассказывается, что когда его отец, Александр Семенович Брянчанинов увидел, что училищное начальство не в состоянии отвлечь сына от принятого решения уйти в монастырь, то он написал об этом родственнице своей Сухаревой. "Сухарева - особа влиятельная, озаботилась довести до сведения тогдашнего митрополита Петербургского Серафима, что ее племянник Брянчанинов, любимый Государем Императором, свел знакомство с лаврскими иноками, что лаврский духовник Афанасий склоняет его к монашеству, и что если об этом будет узнано при Дворе, то и ему - митрополиту не избежать неприятностей. Митрополит призвал к себе духовника Афанасия и сделал ему строгий выговор, воспретив впредь принимать на исповедь Брянчанинова...". Среди тех, кто в годы учебы Дмитрия Александровича Брянчанинова в Главном инженерном училище регулярно посещал дом Олениных, были и сыновья Николая Николаевича Муравьева (старшего): Александр - декабрист, участник Отечественной войны 1812 г., а также Крымской войны, генерал-лейтенант, сенатор, мемуарист, публицист; Михаил (Виленский), граф, крупный государственный и военный деятель; Николай (Карский) -выдающийся военный деятель, участник Отечественной войны 1812 г. и Кавказских войн, в 1854-1856 гг. главнокомандующий и наместник, на Кавказе, покоритель Карса, автор ряда военно-исторических книг; Андрей - духовный просветитель-публицист, поэт, мемуарист. Несмотря на то, что все четыре брата были старше Дмитрия Александровича, у него сложились с ними близкие отношения. Причем для Михаила Николаевича и Николая Николаевича с годами святитель Игнатий стал не только другом, но и духовным наставником, к которому они обращались в трудные периоды их жизни. Особенно близкие отношения сложились у него с Николаем Николаевичем Муравьевым-Карским, свидетельством чего является их переписка, длившаяся 20 лет. Сохранившиеся письма святителя Игнатия раскрывают его внутренний мир с несколько неожиданных сторон, не всегда отмеченных в его жизнеописаниях. Например, из писем, относящихся к периоду Крымской войны, видно, как внимательно он следил за событиями и как сопереживал им. "Все Ваши донесения, печатаемые для публики- писал он,- читаю с величайшим вниманием и участием, с таким же чувством читаю статьи о Ваших действиях ...". Любовь к православному Отечеству, желание ему всевозможных благ - вот чувства, которые, по его мнению, в первую очередь, должны быть свойственны всякому православному христианину. Несмотря на военные действия Н.Н.Муравьев должен был думать и об управлении доверенным ему краем, Одной из первостепенных мер по его улучшению он считал повышение роли духовного влияния на население. В этих целях он стремился к благоустройству Кавказской епархии, центр которой находился в городе Ставрополе. Зная высокую нравственность и административные способности архимандрита Игнатия (Брянчанинова), он начал хлопоты о назначении его главою епархии. Этот факт, что инициатива назначения святителя Игнатия епископом Кавказским и Черноморским исходила от Н.Н.Муравьева-Карского, не отмечен ни одной биографией святителя, Интересно, что в переговорах о назначении архимандрита Игнатия на новую должность принимал участие и брат Н.Н.Муравьева-Карского, духовный писатель Андрей Николаевич Муравьев, пользовавшийся авторитетом в церковных кругах. Афанасий Матвеевич Брянчанинов скончался, возможно, даже не успев увидеть свою младшую дочку Софи. Однако от отца дочь унаследовала дар - любовь к литературе и поэзии, Можно думать, что через нее дар этот перешел к внуку Афанасия Матвеевича в виде выдающегося литературного таланта, который развился в родственной культурной среде и выразился как духовный подвиг жизни святителя Игнатия Брянчанинова. QQQ БРАТ-СПОДВИЖНИК Шафранова О.И. 20 июня 1852 г. святитель Игнатий Брянчанинов писал своему брату Петру Александровичу: "Что сказать Тебе в ответ на Твои мысли об удалении от мира? Господь, благословивший и установивший такое удаление, вместе с тем заповедал сперва сосчитать имение свое, достаточно ли оно для созидания этой высокой жизни, - и количество сил своих для борьбы с силами противными. Советую Тебе сводить этот счет молитвою, отдаваясь на волю Божию". Петр Александрович (1809 - 25 июня 1891г.) был вторым сыном в семье Александра Семеновича и Софьи Афанасьевны Брянчаниновых. Со старшим братом его разделяло всего два года, и потому он был главным товарищем его детских забав, хотя уже с раннего возраста ощущал его превосходство "вследствие особого, - высшего склада его ума и характера". Ему, также как и старшему брату, отец прочил военную карьеру и определил его в то же Главное инженерное училище, где уже обучался Дмитрий Александрович. Окончив училище, Петр Александрович 20 ноября 1827 г. был направлен полевым инженером в 7-ой инженерный батальон. С этого времени пути двух братьев разошлись на долгие годы. Дмитрий Александрович, получив давно желанную отставку с военной службы, отправился в Александро-Свирский монастырь, чтобы начать многотрудный подвиг иночества. А Петр Александрович попал на Кавказ и уже 30 августа 1829 г. за отличие в сражении против турок произведен в подпоручики, а через год - в поручики. 23 ноября 1834 г. он был назначен штабс-капитаном в Бородинский полк с назначением адъютантом к генерал-адъютанту Н.Н.Муравьеву. Совместная служба с Николаем Николаевичем длилась недолго, но оставила отпечаток на всю их жизнь. До самой кончины Н.Н.Муравьева-Карского Петр Александрович испытывал к нему сыновнюю почтительность и любовь, чему свидетельством являются более 150 его писем. Через год Петр Александрович переводится в капитаны, затем в майоры и в 1847 г. - он полковник. В марте 1848 г, он выходит в отставку. Однако оставаться не у дел ему не позволяет материальная необеспеченность. Он пробует свои силы на разных поприщах и, наконец, 16 декабря 1852 г. Высочайшим указом назначается Костромским вице-губернатором, через три года его переводят на ту же должность в Ставрополь. 26 января 1856 г. он пишет Н.Н.Муравьеву: "По призыву старика родителя моего и брата О. Игнатия, освободившись от службы в Костроме 30 ноября, я заезжал в Вологду и Петербург проститься с ними и 25 декабря выехал из Костромы в Ставрополь". 1 августа 1859 г. Высочайшим указом он назначается на должность Ставропольского губернатора. Вскоре после ухода святителя Игнатия на покой он также подает в отставку, переезжает к брату в Николо-Бабаевский монастырь и поселяется там в положении послушника. Перед смертью он был пострижен с именем монаха Павла, похоронен на кладбище монастыря. В 1930-х гг. кладбище было уничтожено, найти его могилу теперь невозможно. Сохранившиеся письма Петра Александровича к Н.Н.Муравьеву-Карскому охватывают 30-летний период. Они так часты и подробны, что позволяют в деталях проследить его жизненный путь, его участие в сражениях и смотрах, взаимоотношения с известными в нашей истории людьми, имена которых мелькают в его письмах, его личные радости и горести, К числу последних относится история его женитьбы, о которой очень мало знали даже его родные. 19 января 1841 г. он пишет Николаю Николаевичу: "Вы не ожидаете известия, которое несет Вам это письмо. Радость моя не может не быть услышана Вами без удовольствия, за это участие ручается мне сердце мое. Ваш Брянчанинов сосватался и если Бог поможет, на днях будет играть свадьбу. Ольга Сергеевна Левшина моя невеста приезжала с отцом своим, уволенным от службы Артиллерии полковником, повидаться с дядей своим нашим Левшиным во время квартирования последнего в Алешнах, Как ближайший сосед тогда я часто бывал там и найдя в девушке наружность приятную, образование равное с моим, ум живой и что дороже всего, твердые правила Православного исповедания, решился помолясь, сделать предложение принятое дочерью и утвержденное отцом". В этот же день он пишет жене Николая Николаевича, Наталье Григорьевне: "... Я не останавливаюсь сделать Вам краткий очерк девушки, в которой сосредоточены теперь все мои надежды счастия, все ожидания мои. Ольга Сергеевна Левшина имеет от роду 20 лет, росту маленького, брюнетка, прекрасные глаза, лоб большой и римский нос, она не красавица, но для меня мила и даже кажется прехорошенькая, манеры не вычурные и вообще обращение простое, благородное...". Через год у них родилась дочь Мария, но прожила она всего полгода. Еще через полтора года родился сын Алексей: "Жена у меня такая домоседка, что никуда, кормит сына и тем только и тешится". Их брак длился менее пяти лет; 15 декабря 1845 г. Петр Александрович пишет:"... до сего времени не могу сам верить случившемуся, не могу вспомнить происшедшего в этот по счислению человеческому короткий срок; - я вдовец с двумя малолетками, из которых последнему 9 месяцев. Ольга кормила его последний раз 20-го ноября за 5 дней до смерти, случившейся 26-го ноября в 6-м часу утра ... потеря невозвратимая и неожиданная;... умерла сном праведной, в воздаяние ее лишений и трудов, понесенных при кормлении детей, ей было 25 лет! я бежал деревни ...". Младший сын Петра Александровича вскоре последовал за матерью, и он остался с одним Алешей, который во время служебных разъездов отца воспитывался в семье Н.Н.Муравьева. Петр Александрович всегда был наиболее близким из всех родственников святителю Игнатию, являясь для него братом "не только по плоти, но и по духу, неизменным его жизненным спутником, особенно со времени совместного служения в Ставрополе". В годы своей военной службы он пользовался любой возможностью повидаться с братом: "Оставив Вас в воскресенье вечером, - пишет он Н.Н.Муравьеву 21 февраля 1839 г., - я приехал в Сергиевскую пустынь в среду часу во 2-м дня, застал брата здоровым, и узнав от него, что мой батюшка в Петербурге, я почти не успев еще опомниться от удовольствия свидания с любимым братом поехал в город, где застал старика, очень обрадовавшегося моему приезду, мы с ним пробыли (все братья и Архимандрит с нами) день и вечер четверга, простившись принялись каждый за свое дело. Архимандрит поехал в монастырь, брат Михаила пошел в практический поход, а я пустился отделывать необходимейшие поручения...". В переписке между братьями святитель Игнатий всегда является руководителем, наставником и духовным покровителем. Например, в письме от 18 сентября 1854 г. он пишет: "Весьма благоразумно делаешь, что не сводишь близкого знакомства ни с одним духовным лицом: такое знакомство может очень легко послужить ко вреду и весьма, весьма редко к пользе. Советуйся с книгами Святителя Тихона, Димитрия Ростовского и Георгия Затворника, а из древних - Златоуста; говори духовнику грехи Твои - и только. Люди нашего века, в рясе ли они, или во фраке, прежде всего внушают осторожность. Молитвы читай утром и вечером следующие: Трисвятое, Отче наш, 12 Господи помилуй, Псалом 50-ый, Символ веры, Богородице и некоторые поминания; после сего клади 10 поясных поклонов с молитвою: Боже, очисти мя грешного". В свою очередь Петр Александрович всегда старался оказывать поддержку брату, выполняя различные его поручения, а во время своего губернаторства в Ставрополе помогал ему в делах по управлению епархией. Письма самого Петра Александровича в ставропольский период, под влиянием его постоянного общения с братом совершенно изменились. Из них исчезло личное, исчезли бытовые подробности, заполнявшие многие страницы в прежнее время. Теперь он больше сосредоточивается на общем ходе событий, свидетелем и участником которых ему приходилось быть. Для нас же в этих письмах особенно важно то, что относится к его брату. Дело в том, что святитель Игнатий в своих письмах, как правило, вовсе не касался своей деятельности ни в Сергиевской пустыни, ни теперь на Кавказской Черноморской кафедре, сосредоточивая внимание своих корреспондентов на "едином на потребу" - спасении человека. Из писем же Петра Александровича можно получить некоторые дополнительные сведения об этой деятельности. Так, в письме Н.Н.Муравьеву-Карскому от 2 октября 1858 г, он пишет: "Преосвященный Игнатий на днях возвратился из Кизляра; в пути своем, в Червленной Станице имел продолжительную беседу со Старообрядцами, в Моздоке - с Черкесами, в Кизляре - с Армянами. Ваше слово о влиянии веры - справедливо, но без покровительства делу со стороны мирских властей трудно бы было иметь успех значительный, хотя бы и при ревности со стороны главного духовного лица в крае". Более подробно Петр Александрович пишет в письме от 7 декабря 1858 г.: "За беседою у Преосвященного Игнатия, у которого я в тот день обедал, воспоминали мы о Вас воспоминанием проходили историю Вашей служебной деятельности - случаи встреч с Вами в нашей жизни. Владыко перешел к скорбям, столько общим на земли; уделом людей, особенно тех, ум которых, по возвышенности, не доступен для толпы, отвращающейся от целебного, но не сладкого лекарства. Владыко заметно хилеет, занимаясь утром делами, он вечером, при свечах, вынужден был оставить всякое занятие; не будучи в состоянии поддерживать письменных сношений своих, к родителю нашему и к родным сохраняет общение через меня, с близкими - чрез ближайшего духовного ученика своего, келейного иеромонаха. И лишь в редких случаях пишет сам. Епархия, как Вам известно, досталась ему далеко не в удовлетворительном положении; притом столь скудная, что средства Епископа ограничивались только окладом годового жалования 280 рублями; предшественники его получали по 1000 руб. добавочных от Синода, но ему до сих пор не дают еще этого содержания, при его строгом взгляде на позволительность доходов епископа - это положение было причиной деятельной его заботливости; умиротворение духовенства городского, поездка по Епархии, направление духа вообще всех священно-церковнослужителей составляет главный предмет его попечений, Моздок предназначает он исходною точкою деятельности по поддержанию Православного Христианства между местными жителями Осетинами и Черкесами. В Моздоке в Церкви Успения Божьей Матери находится благодатно-обилующая чудотворениями Икона Божией Матери Иверского написания; Магометане из Большой и Малой Чечни ходят туда на поклонение Святыне; - Владыка пригласил общество Черкесское (в бытность свою в Моздоке) избрать из себя юношу для приготовления его к занятию при этой Церкви места священника от их общества, наставив уже одного из Осетин, под настоятельством Протоиерея из Русских. Черкесы выбрали сироту из Княжеского рода, который теперь живет у Владыки и учится; юноша с замечательными способностями. Это будут первые два Священника Осетинский и Черкесский, которые образованы соответственно своему назначению в этом Моздокском уголке Православия". Сразу же после ухода святителя Игнатия на покой и перемещения в Николо-Бабаевский монастырь, Петр Александрович Брянчанинов начал хлопотать об отставке. 16 марта 1862 г. он пишет Н.Н. Муравьеву-Карскому: "Все обстоятельства, сопровождающие мое служение сложились так, что лучшее, что я могу предпринять - это отставка. По образу мыслей, по убеждениям о полезном, по понятию о добре и зле я так расхожусь с пониманиями и стремлениями большинства деятелей общественных, что или должен нарушить святость совестливых убеждений моих или (большею частию безуспешно для дела) бороться и раздражать большинство. При этом напряженном состоянии я ощутительно стареюсь, утраты способностей с каждым днем делаются ощутительнее. В виду у меня жизнь с братом и сыном, тем пенсионом, который я выслужил, прослужив более 35 лет Отечеству и обществу Остальное не мое, - отдаюсь в волю Божию, и молю Господа даровать мне полезнейшее для приготовления к исходу, но искренно говорю Вам: тягощусь даже мыслию возможности оставаться среди среды, в которой стою - одинокий, по убеждениям и стремлениям, благодаря Бога за самую эту скорбь!". Получив отставку, он сообщает Николаю Николаевичу 1 июля 1862 г.: "Письмо Ваше от 26-го Мая я получил уже на новом месте жительства моего, куда приплыл Волгою 22-го числа Июня, после 17-ти дневного пути от Ставрополя. ... 22-го Июня приехал я к брату Преосвященному и сыну. Более близких людей в мире у меня нет, имения собственно мне принадлежащего у меня нет, а потому я намерен оставаться здесь на правах гостя не стесняя себя ограничениями времени. Получаемая мною пенсия даст мне возможность в материальном отношении не быть в тягость ни Владыке, ни монастырю, а между тем соединяя меня с сыном доставляет мне самое существенно полезнейшее положение. Сегодня получил я уведомление от Буткова, что кроме узаконенной пенсии (860 р.), мне назначено Всемилостивейше, по представлению князя Барятинского, Орбелиани 1716 р. добавочной". Приехав в монастырь, Петр Александрович поместился там "на правах гостя", с правом беспрепятственных отлучек из него, которые были ему необходимы для устройства разных дел. Ему часто приходится выезжать в Петербург. После нескольких лет, проведенных на Кавказе, его поражают изменения, происшедшие в столичном обществе: "Напрасно Вы думаете, - пишет он Николаю Николаевичу 11 октября 1862 г., - что я настолько остыл сердцем, что совершающееся вне стен моего жительства не касалось бы меня, было бы совершенно чуждо мне. Нельзя не внимать к происходящему пред глазами. Недостаток в добросовестных и правильно понимающих дело деятелях ощущается повсюду. Литература, такая, как она сложилась у нас этому недостатку не помогает да и не может помочь, потому что, с немногими исключениями, сами литераторы, пропитанные материализмом, а потому и полнейшей безнравственностию, посевают больше зла, чем искореняют его, мнимою пользою гласности, под покровом которой действуют часто (и даже по большей части) зависть, мщение, клевета и ложь. Правила же нравственныя ими распространяемыя, способны только уничтожить то немногое добро, которое держится в народе его религиозными преданиями, Трудно предвидеть, какой исход готовится этой грозной борьбы, в которой в лице литературистов, сторонников прогресса и прогрессистов нелитературы, восстало злое начало, восстал ад, против начал добра - против веры Христовой, в ея необходимом приложении к жизни". Эти мысли сильно волнуют Петра Александровича: "13-го числа вечером, я приехал сюда и отдыхаю от напряженной петербургской жизни, - пишет он 24 декабря того же года,-где при всем моем малом внимании к происходящему, нельзя было не видеть, а особенно не слышать о страшном развитии и цинизме разврата Литературного и деятельного прогрессистов. Что разврат этот проникает всюду, что он выносится из столицы в провинции, из среды зараженных, в среды незараженные и там разливает яд свой - это неоспоримо. Но чем и когда может быть восстановлена нравственность в массе народа - когда она в ней будет потеряна? а религии - вере Православной война объявлена открыто литературой и распространителями раскола - его защитниками, как явления политического. Цензура пропустила множество сочинений - изложения учений разных ересиархов - дала повод простому народу верить, что книги эти напечатаны по воле Государя и раскол усиливается в необъятных размерах. Это явление близко сходством с явлением Протестантизма на Западе -разница та, что оно образовывается в одном и том же Государстве. Спаси Господь от тех последствий, которые нам указывают примеры народов отживших или еще хуже - последствий беспримерных! - по беспримерности характера народа". Известно, что и в Бабайках святитель Игнатий много и плодотворно трудился, благодаря чему захудалый прежде монастырь превратился в первоклассную обитель, Петр Александрович оказывал ему большую помощь, употребляя на нужды монастыря свою губернаторскую пенсию. Их племянница, А.Н.Купреянова так описывает Петра Александровича в этот период его жизни: "Величественный с нами, Петр Александрович держался перед братом почтительно, даже слишком подчеркивая эту почтительность. Он жил в Бабайках при брате мирянином... все понимали, нo он в душе монах и держит монашеское правило, хотя и не принимает пострижения, быть может для того, чтобы ему удобнее было хлопотать по поводу сочинений владыки. Он издавал их на собственный счет и ему приходилось много возиться не из-за одной материальной стороны дела... он ездил объясняться с высокопоставленными лицами, пользуясь своим положением бывшего губернатора". Труды по изданию сочинений святителя Игнатия можно считать главным делом последних лет жизни Петра Александровича. "С собою в Петербург, - писал он Н.Н.Муравьеву-Карскому 11 октября 1862 г., - я привез некоторые из сочинений Преосвященного Игнатия и намерен попытаться напечатать их. Удастся ли мне это - не знаю, но приложу старания, сколько смогу, чтоб исполнить. Трудно потому, что Преосвященный поставил условием, что не принимает никакой Цензурной поправки, изменяющей или ослабляющей выраженную им мысль". О причине такого беспокойства святителя Игнатия можно узнать из его собственного письма брату от 14 октября того же года: "Когда я жил в Сергиевой пустыни, тогда не благоволили, чтоб мои сочинения, были издаваемы печатно, имея на то свои причины. Может быть эти причины существуют и доселе.... Сначала мне не указывали прямо; на отказ употребляем был свой прием. Именно; так перемарывали рукопись и так изменяли сочинение, что рукопись делалась никуда негодною, а сочинение делалось чуждым мне и получало искаженный вид, могущий соблазнить читателя, а автора сделать посмешищем публики. ...Вообще писания людей, проводивших аскетическую жизнь, гораздо удобнее печатать по смерти их". Как известно, многолетние старания Петра Александровича не пропали даром. Можно смело сказать, что именно благодаря им мы имеем сейчас изданными почти все произведения святителя Игнатия Брянчанинова. Размеренная жизнь в монастыре изредка нарушалась неожиданными событиями, об одном из них Петр Александрович сообщает Николаю Николаевичу в письме 2 сентября 1863 г. Речь идет о встрече святителя Игнатия с цесаревичем Николаем Александровичем, старшим сыном Александра П, объявленным наследником, но умершим 12 апреля 1865 г. (после чего наследником был объявлен будущий Александр III): "Вы спрашиваете, не был ли я в Нижнем в приезд Государя? - Нет - но видел преданность народа к царственному дому в приезд наследника, который заезжал к нам на Бабайки 29 июня, слушал Литургию, по окончании которой Преосвященный поднес ему икону (копию с чудотворной) Святителя Николая, сказав: "Ваше Императорское Высочество! Святитель Христов Николай, преподававший душеспасительнейшие советы царям, да глаголет сердцу Вашему вся благая о Вас Самих и о Православном Русском народе" - Тысячи народа (простой народ, исключительно крестьяне, и все бывшие помещиков, потому что в нашем кутке и слухом не слыхать Государственных) собрались и с любовию приняли и глядели на Царственного Юношу. Он заходил к Преосвященному, пил у него чай и завтракал и удивлялся, что он прежде никогда не видывал Преосвященного, хотя тот постоянно жил около Петербурга. Но Бабайки и теперь не были в маршруте, - а посещение это устроилось совершенно неожиданно". Переписка Петра Александровича Брянчанинова с Н.Н.Муравьевым-Карским продолжалась до самой кончины Николая Николаевича. Из последних писем Петра Александровича видно, что жизнь в монастыре не сразу принесла ему умиротворение: 'Что отчизне нашей по ее силе, и особенности характера массы народа, предстоит иметь сильное влияние на дела материка Европейского, в этом тоже нет сомнения, но что выйдет из этих испытаний? какой плод принесут лишения, потери, сотрясения?..." Мысли эти волновали многих его современников. Но прошли годы, прошло четырнадцать лет со времени кончины брата Преосвященного Игнатия, пятнадцать лет со времени кончины друга, которому он поверял свои переживания чуть ли не всю сознательную жизнь... "Я поражаюсь, - писала А.Н.Купреянова,- думая о том, какая огромная внутренняя работа должна была совершиться в этих людях (Петре Александровиче и его младшем брате Михаиле Александровиче, который также кончил монастырем), чтобы их характер, согнувшись, подклонился под иго монашества, а монашество их было не наружное только. Всю жизнь боролись в них две силы: громадная, врожденная сила гордости, страстности и самовластия и такая же сила несомненной веры и преданности Богу и Церкви. И последняя всегда побеждала". QQQ ПОЭТИЧЕСКИЕ ОПЫТЫ АСКЕТА Священник Геннадий (Беловолов) Санкт-Петербург, 1997г. Святитель Игнатий, епископ Кавказский (в миру - Дмитрий Александрович Брянчанинов) не носил вериг, не стоял на столпе, не затворялся в Затворе, не уходил в пустынь, неизвестно при жизни его ни одного чуда, он не имел видений, ему не являлись Богоматерь или святые, он не исцелял больных. По крайней мере, если это и было в жизни святого, то осталось сокрытым. Тем не менее святитель Игнатий - один из величайших русских святых, и не будет преувеличением сказать, что вся его жизнь, подвиги, труды и писания являются великим чудом, происшедшим в 19 веке в России. Святитель Игнатий - одна из самых необычных, глубоких и таинственных фигур в русской культуре. Действительно, жизнь святителя Игнатия представляет собой какую-то притягательную тайну: образ святителя-аскета никак не определяется ни его происхождением или образованием, не выводится из влияния среды или духа века, - скорее противоречит всем этим факторам. Игнатий прожил свою жизнь вопреки времени. Главным подвигом святителя Игнатия стало возрождение православного богомыслия я аскетики, подвиг духовного писательства. Большая часть сочинений была написана святителем Игнатием в период настоятельства в Сергиевой пустыни (1833-1857), Они составили первые 3 тома "Аскетических опытов". Весьма плодотворным оказался и период епископства на Северном Кавказе (1857-1861), к которому относится создание годичного цикла проповедей, объединенных под названием "Аскетическая проповедь", большой книги "Приношение современному монашеству", которая представляет свод правил внешней и внутренней иноческой жизни, а также слов, посвященных проблемам духовной жизни: "О различных состояниях естества человеческого по отношению к добру и злу", "О видении духов", "О спасении и христианском совершенстве". В последний период жизни в Николо-Бабаевском монастыре на покое святитель Игнатий занимался редактированием и подготовкой всех своих произведений для собрания сочинений, изданного в 4-х томах в 1865-1867 гг. известным петербургским книгопродавцем-издателем И.И.Глазуновым, бывшим глубоким почитателем святителя-аскета. Это "авторизированное" собрание (с прибавлением "Отечника") стало каноническим корпусом сочинений Игнатия, выдержавшим несколько изданий (последний раз - в издательстве "Правило веры" в 1993 г.). Как духовный писатель святитель Игнатий представляет собой уникальное явление. Не обладая формальным богословским образованием, он явил в своих сочинениях учение Православной Церкви глубже и чище, нежели бакалавры и профессора богословия того времени, "Они - воспитанники академий, а я - воспитанник монастыря", - писал святитель Игнатий. Он разделял "изучавших христианство по букве" и "деятельное изучение" христианства. Святитель Игнатий был в первую очередь и прежде всего аскет, а потом уже духовный писатель. Его нельзя назвать "богословом" в академическом смысле этого слова, если понимать богословие как умствование о божественных предметах, он почти не касается догматических вопросов, его не занимают сочинения христианских апофатиков, он редко обращается к отцам-догматистам. Святитель Игнатий является богословом в том смысле, о котором говорили древние подвижники: "Богослов тот, кто молится". Святителя-инока привлекают не рассуждения о Боге, а пребывание в Боге через исполнение заповедей. Его любимые наставники - отцы палестинских и египетских пустынь: Антоний Великий, Макарий Великий, Авва Дорофей и др. "Пимены Твои, Твои Сисои и Макарий производили на меня чудное впечатление", - писал Игнатий в "Плаче моем". Из русских духовных писателей Игнатий особенно почитал и советовал читать преп. Нила Сорского, св. Тихона Задонского, преп. Серафима Саровского (тогда еще не прославленного), архиепископа Никифора Астраханского (Феодокиса), Задонского затворника Георгия, в схиме - Стратоника. Писания самого святителя Игнатия стали также в этот ряд и еще в прошлом веке почитались как писания "отца Церкви". Архимандрит Антоний (Бочков) самого святителя Игнатия сравнивает с Нилом Сорским: "После преподобного Нила Сорского прошли века, мы остались без умственного кормчего, и Господь воздвиг в наше время Богоносного отца, любителя и почитателя учения преподобного Нила" (из письма схимонахине Марии (Шаховой) от 1 мая 1867 г. - ОР ИРЛИ АН РФ). "От избытка бо сердца глаголют уста" (Мф. 12, 34),- сказал Спаситель. Сочинения святителя Игнатия являются плодом не столько собственно литературных занятий, сколько выражением избытка живого аскетического опыта его сердца, проверенного учением святых отцов, "целожизненным подвигом" (выражение игумена Марка Лозинского). Собрание своих сочинений святитель Игнатий знаменательно назвал "Аскетические опыты". Для Святителя Игнатия главным искусством является аскетика - искусство .духовной жизни, искусство созидания самого себя. Понятие аскетики - ключевое во всей деятельности святителя Игнатия, которую он называет "искусством искусств и наукой наук". В светской культуре существует непонимание, и даже предубеждение против этого понятия, под которым чаще всего понимают т.н. "умерщвление плоти". Дело обстоит иначе. Человек представляет собой клубок страстей, человек находится в плену у своих страстей. Вопрос в том, кто кем управляет: человек страстями или отрасти человеком. В переводе с греческого "аскео" - означает "управляю". Аскетика - это искусство управления собой, умение владеть собой, в частности, подчинять тело своей воле, а не подчиняться его прихотям и похотям. Аскет - тот, кто подчинил тело - душе, а душу - заповедям Христовым. Аскетика -путь освобождения от страстей, путь духовного освобождения. Об этом размышлял Ф.М.Достоевский в поучениях старца Зосимы: "Провозгласил мир свободу, в последнее время особенно, и что же видим в этой свободе ихней: одно рабство и самоубийство!,,. Понимая свободу как приумножение и скорое утоление потребностей, искажают природу свою, ибо зарождают в себе много бессмысленных и глупых желаний, привычек и нелепейших выдумок. Живут лишь для зависти друг к другу, для плотоугодия и чванства... Спрашиваю я вас; свободен ли такой человек? Я знал одного "борца за идею", который сам рассказывал мне, что, когда лишили его в тюрьме табаку, то он до того был измучен лишением сим, что чуть не пошел и не предал свою "идею", чтобы только дали ему табаку. А ведь этакой говорит: "За человечество бороться ид/'. Ну куда такой пойдет и на что способен? На скорый поступок разве, а долго не вытерпит. И не дивно, что вместо свободы впали в рабство...". К своим сочинениям святитель Игнатий относился необыкновенно серьезно, особое внимание уделял их литературной отделке. Образцом в этом смысле для него всегда служил А.С.Пушкин, с которым он был лично знаком: "Мне очень нравился метод Пушкина... он беспощадно вымарывал в своих сочинениях излишние слова и выражения сколько-нибудь натянутые, тяжелые, неестественные... Его сочинения получили необыкновенную чистоту слога и ясность смысла... Смею сказать, что и я стараюсь держаться этого правила" (Письма Игнатия Брянчанинова... к Антонию Бочкову... - М., 1875. - С.29). В книгах святителя-писателя поражает высокое словесное мастерство, свободное владение словом, ясность и легкость слога, неповторимый авторский стиль, что делает даже его наставления монахам явлением художественной литературы. Святитель Игнатий может считаться создателем своей особой системы "эстетических воззрений", которую выразил прежде всего в философском диалоге "Христианский пастырь и христианский художник" (написан специально для композитора М.И.Глинки по его просьбе), В нем святитель Игнатий с горечью констатирует, что объектом изображения искусства является прежде всего - зло: "Большая часть талантов стремилась изобразить в роскоши страсти человеческие. Изображено певцами, изображено живописцами, изображено музыкою зло во всевозможном разнообразии. Талант человеческий во всей своей силе и несчастной красоте развился в изображении зла.,.". Положительная эстетическая идея святителя Игнатия состоит в том, что "истинный талант, познав, что Существенно-Изящное один Бог, должен извергнуть из сердца все страсти, устранить из ума всякое лжеучение, стяжать для ума Евангельский образ мыслей, а для сердца Евангельские ощущения". 'Чтобы мыслить, чувствовать и выражаться духовно, надо доставить духовность и уму, и сердцу, и самому телу. Недостаточно воображать добро или иметь о добре правильное понятие: должно вселить его в себя, проникнуться им". Святителю Игнатию принадлежит ряд тонких духовных характеристик известных литературных произведений; трагедий Расина, "Подражания Христу" Фомы Кемпийского, "Евгения Онегина" А.С.Пушкина, "Героя нашего времени" М.Ю.Лермонтова, "Выбранных мест из переписки с друзьями" Н.В.Гоголя. Последнее, по замечанию Игнатия, "издает из себя и свет и тьму. Религиозные его понятия неопределенны, движутся по направлению сердечного вдохновения неясного, безотчетного, душевного, а не духовного." (Соколов Л. Епископ Игнатий, Его жизнь, личность и морально-аскетические воззрения. -4.2., прил.-Киев., 1915.-С. 121.) Пытаясь воплотить свою программу "изображения добра", святитель Игнатий написал повесть "Иосиф. Священная повесть, заимствованная из Книги Бытия", героя которой противопоставил т.н. "лишним людям"; Онегину и Печорину. "Желаем, чтоб... многие из последователей Печорина обратились в последователей Иосифа",- писал Игнатий в "Предисловии" к повести. В Сергиевской пустыни были созданы в высшей степени своеобразные по жанру духовные сочинения: "Древо пред окнами кельи", "Дума на берегу моря", "Кладбище", "Роса", "Сета миродержца", "Размышления при захождении солнца", "Чаша Христова" и др. Это небольшие религиозно-поэтические размышления и созерцания, всегда отталкивающиеся от конкретного впечатления (как правило, указывается место и время написания), и восходящие к богомыслию, откровению христианских истин и догматов. Они восходят, с одной стороны, к библейским псалмам, некоторые являются в прямом смысле вариациями на темы псалмов, а с другой стороны,- к "покаянным плачам" Ефрема Сирина, Андрея Критского, Иоанна Дамаскина. Среди жанров русской литературы ХIX века к "размышлениям" Игнатия ближе всего т.н. "стихотворения в прозе". Действительно, "стихи в прозе" Игнатия исполнены неподдельным поэтическим вдохновением, являются достоянием не только духовной словесности, но и в целом русской классической литературы. Но кроме "стихотворений в прозе" известно, что Игнатий писал и собственно стихи. До сих пор стихи святителя Игнатия не становились предметом изучения и как корпус не издавались. Сейчас известно четыре стихотворения, написанных святителем Игнатием. Два из них публиковались: "Убили сердце" - Сергеем Нилусом в книге "Святыня под спудом" (Сергиев Посад, 1911.- С.11-12), "Совет душе моей" - игуменом Марком (Лозинским) в выпуске "Богословских трудов" (Московская Духовная Академия, 1971.-№6). Два других стихотворения публикуются впервые. Они находятся в рукописном сборнике художественных произведений Игнатия, составленном им самим собственноручно и хранящемся в Рукописном отделе Императорской Публичной библиотеки в Санкт-Петербурге (ныне - РНБ). Четыре стихотворения Игнатия очень разные, что говорит о том, что писались они, судя по всему, от случая к случаю. Своих стихов Игнатий не публиковал при жизни. Предназначались они, по-видимому, только "для келейного употребления". Стихи обнаруживают близость к романтической традиции русской культуры первой половины прошлого века. Это не удивительно, если вспомнить, что еще в период учебы в Инженерном училище, благодаря родственным связям с президентом Академии художеств, директором Императорской Публичной библиотеки А.Н. Олениным святитель Игнатий оказался в центре столичной художественной жизни, познакомился с Гнедичем, Крыловым, Батюшковым, Пушкиным, участвовал в литературных вечерах, замечательно декламировал стихи. Это время стало своего рода литературной школой для будущего духовного писателя. Стихи святителя Игнатия неразрывно связаны со всем его духовным творчеством и являются своеобразным дополнением аскетических творений Игнатия. В стихах Игнатия мы находим те же мысли и чувствования, что и в "Аскетических опытах". Они показывают, что для Игнатия воистину аскетика была не сухими заповедями, теоретической схемой, но живой жизнью сердца, от избытка которого глаголили его поэтические уста. Одно стихотворение - "К земному страннику" - датировано 15 декабря 1848 года. Судя по тому, что в этой рукописной тетради прослеживается хронологический принцип расположения, можно предположить, что помещенное рядом с ним стихотворение "Жалоба" написано также в это время, а "Совет душе моей" несколько ранее. Стихотворение 'Убили сердце" автор не включил в эту тетрадь. Для первых двух стихотворений характерен мотав разочарования, жалобы, ухода от "ценностей" этого мира. "Убили сердце..." (название, видимо, дано С.Нилусом) написано с явной аллюзией на "скорбные строфы" Овидия. Стихотворение "Жалоба" восходит к традиции русской романтической поэзии. Чтобы понять эта произведения, нужно знать, сколь скорбным было подчас настоятельство Игнатия в Сергиевой пустыни. Основанная на усадебной земле царицы Анны Иоанновны на берегу Финского залива среди усадеб петербургской знати, пустынь оказалась на перекрестке придворных интриг, великосветских страстей, Настоятелю Игнатию приходилось испытывать частые вмешательства светских лиц в духовные дела, клевету, даже доносы Государю. Сам он в письме архимандриту Антонию (Бочкову) писал: "Я переживал в Сергиевой пустыни ту эпоху, во время которой неверие и наглое насилие, назвавшись Православием, сокрушали нашу изветшавшую церковную иерархию, насмехались и издевались над всем священным". (Письма Игнатия Брянчанинова... к Антонию Бочкову.,. -М., 1875. -С.36). В другом месте Игнатий вспоминал; "Негостеприимно приняла меня обитель - Сергиева пустыня... Здесь поднялись и зашипели зависть, злоречие, клевета, здесь я подвергся тяжким, продолжительным, унизительным наказаниям, без суда, без малейшего исследования, как бессловесное животное, как истукан бесчувственный; здесь я увидел врагов, дышащих непримиримою злобою и жаждою погибели моей...". Столь сильные скорби Сергиевский настоятель излил в своих исповедальных стихах. Стихотворения "Совет душе моей" и "К земному страннику" обращены к своему внутреннему человеку. Они являются прямым продолжением его "стихов в прозе", Их главной темой является то, что архимандрит Антоний (Бочков) в одном из писем назвал "поэзией покаяния". Для адекватности и полноты восприятия необходимо учитывать, что многие слова и образы в этих стихах (такие как "сердце", "плач", "пустыня", "странник") кроме поэтического имеют еще и совершенно точный аскетический смысл: "сердце" - средоточие духовной, прежде всего молитвенной жизни человека, "плач" - покаяние о своих грехах, приводящее в состояние умиления и т.д. Поэтические опыты для Игнатия никогда не были в прямом смысле литературным творчеством. Они являются продолжением его "аскетических опытов". Поэтому при некоторых литературных шероховатостях мы все же ощущаем главное - абсолютную духовную точность смысла, удивительную ясность и чистоту мысли, высокий молитвенный настрой стихов поэта-аскета. До конца аскетический смысл этих стихов можно понять, только познакомившись с собственно аскетическими сочинениями святителя Игнатия, с надеждой на что мы и предлагаем эту первую публикацию корпуса его стихов. QQQ Стихи Святителя Игнатия (Брянчанинова) Подборка Беловолова "УБИЛИ СЕРДЦЕ..." Здесь все мне враждебно, все смерти тлетворным дыханием дышит: Пронзительный ветер, тяжелые воды, пары из болота, Измены погоды и вечно пасмурно-грозящее небо. Как бледен луч солнечный, Бельта повитый туманом и мглою! Не греет он, - жжет!... Не люблю, не люблю я сиянья без жизни! Сражен я недугом, окован как цепью, к одру им прикован, Им в келий заперт. Затворник невольный, влачу дни ко гробу, А сердце мое?... Ах! Убили его!... Оно жило доселе, Страданьями жило, но жило. Теперь тишина в нем могилы. Его отверзал я с любовью и верой, открытой всем ближним. Вонзили мне в сердце кинжалы, и были кинжалы наградой За дружбу, за слово прямое, за жизнь, принесенную в жертву!... Уйду я, убитый, уйду от людей я в безвестность пустыни!... Я вижу, что людям приятно и нужно: им нужны лесть, подлость, Тщеславие, чуждое истинной славы. Забыли, что слава - от Бога, От совести чистой. Но Бог им не нужен, и совесть - им бремя; Не нужны им в слуги наперсники правды с общественной пользы желаньем Им нужны рабы - рудая их воли развратной... Уйду от людей и в глубокой пустыне предамся рыданьям; Там в пищу мне будут лишь стоны, и слезы напитком. Оплачу себя, мое сердце убитое, мир, в зло погруженный, - И сниду в могилу печальный, в надежде отрады на небе. (В кн.: Нилус С. Святыня под спудом. - Сергиев Посад, 1911. -С.11.-12. -Цит по кн.: Сергей Нилус. Святыня под спудом. - Свято-Троицкая Сергеева Лавра, 1991. -С.18-19.) ЖАЛОБА Для страждущей души моей Искал я на земле врачей, Искал я помощи, отрады; Моим болезням были рады. Надежда тщетна на друзей Моих минувших счастья дней: Они со мною пировали И одаль встали в дни печали. Не утушит тоски вино! Напрасно сердцу утешенья Искать среди самозабвенья Грустней пробудится оно. И в развлеченьи нет отрады! Нет прочной в нем тоске преграды: Еще веселья слышен шум, А грусть как ночь туманит ум. Испытан я судьбой, врагами, Изранен многими стрелами: Пытали клеветой меня, Предательством был мучен я. И долго, долго я томился... Но наконец сквозь толщу туч, Сквозь мрак суждений мира, луч, Луч света радостный пробился. Прозрел я, ожил. Оживленный, Святою верой просвещенный, Спокойно совершаю путь, Которым к вечности идут. РНБ. Q.I. 1520. -С.280-282. СОВЕТ ДУШЕ МОЕЙ Какой подам душе совет, Когда Христос - от Света Свет Советует скорбей терпенье, Чтоб в горнее достичь селенье! Плотская страсть, земная честь, И тленного богатства лесть Пленяющее человека, Пребудут ли при нем в век века? Приходит смерть; ее коса Лицеприятия не знает: Равно пред нею упадает Власть, сила, гений и краса. Бедняк забвенный, - вот лежит Близ богача или героя. И червь, во тьме могильной роя, Главу надменного смирит! Душа, душа? Прими совет? Вне стезь Его спасенья нет! Укрась себя постом, слезами, Молитвой, многими скорбями! В святый Божественный чертог, В светлейшую обитель рая, Ты вступишь, радуясь, играя! Там ждет тебя с наградой - Бог! РНБ. Q. 1.1520, .С.87-88. К ЗЕМНОМУ СТРАННИКУ О путешественник земной! проснись от сна: Твоя сума грехов, одних грехов полна; Ты погружен, как в сон глубокий нераденье. Престань напрасно жизнь, бесценный дар, мотать! Не то придет к тебе внезапно смерть, как тать. А в вечности вратах - ужасно пробужденье! В последний жизни час... 15 декабря 1848-го года РНБ. Q.I. 1520.-C.280. QQQ Святитель Игнатий. Начало пути Обзор документов Государственного архива Вологодской области Смирнов Ю.А., ст. научный сотрудник ГАВО Имя святителя Игнатия тесно связано с Вологодским краем. Это не только место, где он родился и провел детство, где жили поколения его предков и находится его родовое гнездо. На родной земле свершилось и одно из самых значимых событий жизни епископа. Здесь завершились скитания по монастырям послушника Брянчанинова. Здесь он умер для мирской жизни и, приняв на себя монашеские обеты, обрел второе рождение, вступил на путь духовного подвига во имя спасения души и достижения христианского совершенства. Хотя основные вехи этого периода жизни о.Игнатия (1830-1833 гг.) хорошо известны, по общему мнению исследователей, остается еще немало вопросов, нуждающихся в дальнейшем изучении. Полагая, что архивные источники в значительной степени могут восполнить имеющиеся пробелы, мы попытались выявить и обобщить материалы Государственного архива Вологодской области (ГАВО), касающиеся этого этапа биографии святителя. При этом мы исходили из того, что достойны внимания любые, пусть самые незначительные, детали и сведения, имеющие даже косвенное отношение к его жизни. Практически все документы ГАВО, так или иначе связанные с именем святителя, сосредоточены в фонде Вологодской духовной консистории. Прежде всего это ежегодные монастырские ведомости с описанием монастырей и послужными списками братии, переписка по вопросам ведения монастырского хозяйства, прошения послушников и монахов о переводе из одного монастыря в другой и т.д. Интересные сведения содержат и такие редко используемые исследователями документы, как докладные реестры, перечни входящих и исходящих бумаг, журналы заседаний духовной консистории. Специфика этих материалов такова, что лишь малая их часть хоть в какой-то степени отражает события внутренней жизни о.Игнатия. В основном они рисуют чисто внешнюю сторону его деятельности; продвижение по службе, хозяйственные хлопоты, взаимоотношения с окружающими и т.д. Определение послушника Брянчанинова на жительство в Вологодскую епархию приходится на 1830 г., когда после двух лет послушнического искуса, едва оправившись от тяжелой болезни, во время которой он находился у своих родственников в Вологде, Дмитрий Александрович возвращается к иноческой жизни и удаляется в Успенскую Семигороднюю пустынь. Находившаяся в 70 верстах от Вологды пустынь считалась одним из наиболее удаленных от жилья монастырей, но была при этом весьма многолюдной. Дело в том, что здесь находилась чудотворная икона Успения Пресвятой Богородицы, и во время свирепствовавшей в 1830-1831 гг. в Вологде и ее окрестностях эпидемии холеры многие горожане приходили на поклон к чудотворному образу и просили о заступничестве!. Имея крепкое хозяйство, пустынь получала значительные выгоды от хлебопашества и скотоводства и слыла "обильнейшей пред всеми общежитиями"2 епархии. Строитель пустыни иеромонах Мельхиседек "по причине слабого и болезненного состояния" Дмитрия Брянчанинова назначил для служения ему молодого послушника Павла Образцова и поселил их в одну келью3. Понимая, что исключенному из 3-го класса Вологодской семинарии пономарскому сыну было что перенять у более старшего и образованного собрата, настоятель поручил Брянчанинову обучать своего помощника "благонравию, некоторым познаниям и внешним обычаям, приличествующим монашескому сану"4. Вероятно, это был первый опыт духовного наставничества в монашеской жизни святителя Игнатия. Примечательно и то, что еще до пострижения Д. Брянчанинов признавался достаточно зрелым для подобных наставлений. Между тем то обстоятельство, что в Семигородней пустыни находилось "большое число братии, и часто оную посещают богомольцы, отчего нет возможности пользоваться в оной достаточным уединением, необходимым для безмолвной и внимательной жизни"5, вынудило послушника Брянчанинова, подавшего в начале 1831 г. прошение о пострижении в монашеский сан, ходатайствовать о переходе в другой монастырь, "дабы, приступая к таинству столь важному и решительному перевороту в жизни, ...приуготовить к оным свои мысли и чувствования надлежащим образом"6. Вместе с ним желание перевестись из Семигородней пустыни изъявил и получавший от общения со своим, соседом по келье "особую душевную польз/'7 Павел Образцов. Местом дальнейшего своего пребывания они избрали малонаселенный Дионисиев Глушицкий монастырь. В 1830 г. положенной по штату братии монастырь не имел. Вместо 12 монахов в нем жили всего лишь четверо; настоятель, один иеродьякон и два послушника. По этой причине, а также из-за того, что "настоятель по старости лет его нередко был подвержен болезненным припадкам", здесь иногда не велись богослужения, причем, "не только в простые дни, но и во дни праздничные и высокоторжественные"8. К моменту перехода туда Брянчанинова штатная численность так и не была восстановлена, так что он с полным основанием мог рассчитывать на уединенное существование. 1. ГДВО.Ф.524.Оп. 1.Д.383.Л,3. 2. Там же.Ф.496,Оп.1.Д.9052, Л.89А, 89Аоб. 3. Там же, Ф.496. Оп. 1. Д 9127. Л.12. 12об. 4. Там же. 5. Там же.Л.1, 1об. 6. Там же. 7. Там же.Л.12.12об. 8. Там же.Д. 9052. Л 87об. 19 февраля 1831 г., за день до того, как вопрос о переводе Брянчанинова и Образцова был рассмотрен консисторией9, в Святейший Правительствующий Синод ушло прошение вологодского архиерея о разрешении постричь в монашество вдовых священников и послушников ряда монастырей Вологодской епархии. Среди кандидатов на пострижение значился и Брянчанинов10. Здесь мы должны коснуться, пожалуй, наиболее деликатного момента в биографии Д.А. Брянчанинова. Дело в том, что согласно Духовному Регламенту, запрещалось постригать в монахи человека, не прошедшего трехлетнего искушения в монастырской жизни и не достигшего 30-летнего возраста, "к монашескому бо житию не довольно имеет совершенный разум"11. Формально Дмитрий Брянчанинов удовлетворял всем этим требованиям - провел в монастырях в качестве послушника три года, с 1827 по 1831, и, что самое любопытное, на момент пострижения ему якобы исполнилось 30 лет. Это подтверждают все выявленные документы 1830-1833 гг., содержащие сведения о возрасте о.Игнатия, в том числе написанные им собственноручно (монастырские ведомости, послужные списки, ведомости о настоятелях и настоятельницах и т.д.)12. То есть о случайной ошибке и речи быть не может. Между тем, согласно записи в одной из метрических книг Покровской Комельской церкви Грязовецкого уезда, Дмитрий Александрович Брянчанинов родился 5 февраля 1807 г.", и в 1831 г. ему никак не могло быть больше 24 лет. Налицо попытка скрыть свой истинный возраст. Мы не беремся оценивать этот поступок молодого человека. Отметим только, каким же сильным должно быть желание надеть монашескую рясу, если такой глубоко религиозный и нравственно чистый человек, как о.Игнатий, решился на явный подлог и приписал себе недостающие б лет. Процедура согласования представленных к пострижению кандидатов заняла несколько месяцев, и только 5 июня Брянчанинов был вытребован в Вологодский Архиерейский дом14. На указе Святейшего Синода о пострижении в монашество вологодский епископ Стефан поставил следующую резолюцию; "... учинить кому следует надлежащее предписание, исключая порутчика Дмитрия Брянчанинова, который как уже находится в г. Вологде, имеет быть пострижен в домовой нашей церкви"15. (Видимо, речь идет о Крестовой Христорождественской церкви, располагавшейся в бывшей крестовой палате Архиерейского 9. Там же. Оп.З. Д.269. Л.153. 10. Там же. Оп.1. Д. 9080. .Л.41об. 11. ПСЗРИ-1.Т.1У.№ 4022.П.1.11. 12. ГАВО. Ф.496.Оп.1.Д.8968. Л. 57об.59; Д. 9159. Л.127об-128; Д. 9204. Л82; Д. 9240. Л. 16 об. - 17; Д. 9243. Л.161об.-162; Д. 9332. Л.135. 13. Там же.Оп.10. Д.ЗЗ. Л. 991. 14. Там же. Оп.1.Д. 9159. .Л. 127об-128. 15. Там же.Оп. 3. Д. 269. Л.6 (н. дома.) Через две недели, 28 июня, состоялся обряд пострижения, правда не в домовой церкви, как предполагал епископ, а в Воскресенском кафедральном соборе16. В монашестве Дмитрий Брянчанинов получил имя Игнатий в честь священномученика Игнатия Богослова. По мнению епархиального начальства, "монах Игнатий и по положению своему, и по воспитанию, и по силам своим ни к каким другим монашеским послушаниям не способен, кроме отправления церковного богослужения"17. Вероятно, именно это предопределило его быстрое продвижение на следующую ступень церковной иерархии. Уже через неделю после пострижения, 4-го июля, о.Игнатий возведен в младшую степень священства - иеродьякона, а 25-го июля рукоположен в иеромонахи, получив тем самым право совершать богослужения18. Все это время о.Игнатий, будучи приписанным к Глушицкому монастырю, оставался в Вологде при Архиерейском доме, и "употребляем был при оном дому для священнослужения"19. Более в Глушицкий монастырь он не возвращался, хотя и исполнял время от времени поручения своего настоятеля. Так, в сентябре-октябре 1831 г. о.Игнатий, вероятно, выезжал "для исправления монастырских надобностей" в Санкт-Петербург20. 6 января 1832 г. о.Игнатий получил назначение на место умершего настоятеля Лопотова Пельшемского монастыря Иосифа. Вначале в качестве управляющего, а затем и строителя21. На тот момент о.Игнатий стал самым молодым и одним из наиболее образованных настоятелей Вологодской епархии - у половины из них за плечами была семинария, один - выпускник духовной академии, остальные каких-либо учебных заведений вообще не заканчивали. О.Игнатий принял монастырь далеко не в идеальном состоянии. Его предшественник, управлявший обителью более 20 лет, явно не уделял должного внимания ведению монастырского хозяйства22. Монастырь старел и ветшал вместе со своим настоятелем. Хотя все три монастырских церкви и колокольня были возведены из камня, но "как все кладены были без достаточной прочности и искусства, то по разным местам обнаружились трещины, требовавшие скорой поправки" 23. Не хватало церковной утвари, мебели и посуды, деревянная ограда вокруг монастыря обветшала и местами развалилась. Серьезные затруднения испытывали монахи и с жилыми помещениями. Настоятельские кельи - при всей их ветхости -для жилья еще были пригодны, чего не скажешь о кельях братских, В предназначенном для них каменном сводчатом корпусе при одной из церквей жить было нельзя, т.к. дощатые перегородки, которыми он был разделен на кельи, совершенно спили. Выстроенные же еще 16 Там же. Оп.1.Д.8968..Л.57об-59. 17. Там же. Д. 9127. Л 11. 18Taм жe. Д. 9240. Л. l6oб-17. 19. Там же. Д. 9159. Л. 127об -128. 20 Там же. Оп. 3. Д.269. Л.6 (н; Оп.1. Д. 9077. .Л. 276. 21 Там же. Оп.1.Д.9159.Л.127об-128. 22. Там же.Д. 8968..Л. 20об-21. 23. Там же. Д. 9243. Л.158-159. при Иосифе новые "отдельные деревянные кельи были весьма небольшие, а потому для количества здешней братии крайне тесные"24. Продуктами питания монахи обеспечивали себя сами, На монастырском скотном дворе содержались 8 лошадей, 20 коров и более десятка голов другого рогатого скота, на принадлежавших монастырю пахотных землях высевалась рожь, а сенные покосы отдавались в аренду. Впрочем, и здесь были свои проблемы. Приписанные к монастырю рыбные ловли на р.Сухоне никакой выгоды не приносили, т.к. желающих взять их в аренду не находилось "за насильственным ловлением рыбы разными крестьянами"25, а выстроенная монастырем мукомольная мельница на р.Пельшеме в первый же год настоятельства о.Игнатия вышла из строя26. Свидетельством неблагополучия принятого о.Игнатием монастыря являлся и отправленный им в консисторию рапорт "о неимении прибыльных в 1831 г. вещей"27. Мало того, при освидетельствовании о.Игнатием ризничного и монастырского имущества была выявлена недостача нескольких богослужебных и, что более важно, приходно-расходных книг, а также некоторых других документов, в том числе крепостей на принадлежавшие монастырю земли28. Обеспокоенная консистория предписала о.Игнатию расспросить об этом братию и постараться отыскать утраченные документы, однако за исключением пары святоотеческих трудов так ничего обнаружено и не было. "В вознаграждение утратившихся книг" епархиальное начальство определило передать в Лопотов монастырь оставшееся после покойного строителя Иосифа "имение", состоявшее из носильного платья, книг и некоторых других личных вещей, которые он, впрочем, и так завешал монастырю незадолго до своей кончины, будучи уже больным29. Круг новых обязанностей о.Игнатия не ограничивался, однако, решением чисто хозяйственных проблем. Смена настоятеля, в течение длительного времени управлявшего монастырем, наверняка привела к изменению уже сложившегося жизненного уклада обители, Кроме того занявший пост настоятеля человек не являлся носителем заведенных здесь традиций, а прибыл со стороны. Все это могло вызывать недовольство части братии, особенно если в числе братьев был человек скверного, неуживчивого характера. Судя по всему, именно такой натурой обладал 74-летний иеромонах Лопотова монастыря Арсений. Недобрую репутацию он заслужил еще в 1820 г., когда был подвергнут штрафу за "возмущение к 24.Там же.Д9159.Л.125. 25. Там же. 26.Там же. Д. 9243. Л. 158-159. 27. Там же. Д. 9200. .Л.755. 28. Там же. Д. 9159. .Л.125-126. 29. Там же. Д. 9200. Л.1305. затейному доносу" на настоятеля своего монастыря". Сразу после смерти строителя Иосифа в среде старшей братии возникло соперничество за лидерство, выразившееся в споре о том кому из них следовало сдавать в консисторию годовые отчеты". Одним из претендентов как раз и был о. Арсений. Прибытие нового управляющего погасило этот конфликт но напряженность осталась, и уже в феврале 1832 г. о.Игнатий, донося архиерею "о неспокойной и своевольной жизни" о. Арсения, был вынужден просить о переводе старика в другой монастырь32. Не прижился в монастыре и уволенный от должности после 35-летнего служения священником Стефан Васильев. Лопотов монастырь должен был стать его последней обителью, здесь он хотел "положить кости" свои33. Начав хлопотать об устройстве в монастырь еще в бытность строителем его Иосифа, Васильев определился на жительство уже при о.Игнатий. Однако, не пробью в монастыре и года, он выразил желание перевестись в другую обитель и даже не остался ожидать нового назначения, а уехал к сыну, где вскоре и умер34. Вероятно о.Игнатий не склонен был превращать монастырь в прибежище для немощных и престарелых. Каждого из своих подчиненных он оценивал прежде всего с точки зрения пользы, приносимой обители. "В монастыре в нем никакой нужды нет" - эта и подобные ей фразы фигурируют в отпускных билетах, выданных о.Игнатием уваленным из монастыря монахам35. В результате к концу его пребывания в Лопотове монастыре средний возраст братии составлял приблизительно 30 лет, а самому старшему из монахов было 42 года. Ушедших, однако, было совсем немного - всего несколько человек. Напротив, с приходом нового настоятеля начался рост численности братии Лопотова монастыря. Если в 1832 г. здесь насчитывалось 7 человек (ровно столько, сколько положено по штату), то в октябре 1833 г. количество братьев составляло приблизительно 16 чел. Подчеркнем, что речь идет об официально приписанных к обители монахах и послушниках, подлежавших регистрации в монастырской отчетности, куда не включались богомольцы и гости монастыря. Необходимо учитывать и то обстоятельство, что, хотя монахи пользовались относительной свободой выбора обители и довольно часто переходили из одного монастыря в другой, церковные власти препятствовали чрезмерному превышению штатной численности монастырей, перераспределяя излишек братии по малонаселенным монастырям. Очевидно, что большую часть новичков привлекала в монастырь личность его настоятеля. Некоторые были знакомы с о.Игнатием еще по жизни в миру, а также со времени его 30. Там же. Д. 7700. Л. 23. 31. Там же. Д. 9199. .Л.16-16 об. 32.Там же. Д. 9200. Л. 165. 33. Там же. Д. 9121. Л. 1-1об. 34. Там же. Л. 10,11,13. 35. Там же. Д. 9121. Л.13; Д. 9Э67. Л. 69. послушничества. Так появился в монастыре овдовевший священник Виктор Авессаломов со своим пятилетним глухонемым сыном - он служил в Покровской Комельской церкви, расположенной в родовом имении Брянчаниновых36. По пути в Соловецкий монастырь из Оптиной пустыни зашел да так и остался Иван Сиволоцкий37. С любовью был принят о.Игнатием знакомый по Невской лавре бывший послушник Соловецкого монастыря Стефан Щеголев38. Узнав о назначении о.Игнатия настоятелем, поспешил прибыть из Валаамского монастыря и, пожив "довольное время" в Лопотове монастыре, был зачислен в состав его братии Филипп Куприянов39. Вновь прибывшие отмечали пришедшиеся им по душе устав обители, порядок богослужения и вообще жизнь здешних монашествующих. Были, вероятно, и те, кто видел в о.Игнатий возможного влиятельного покровителя и связывал с ним какие-то честолюбивые планы. Именно на такую мысль наводит прошение одного из послушников Лопотова монастыря, поданное им уже после перевода о.Игнатия в Троице-Сергиев монастырь, с весьма необычным для монаха, который по определению стремится к уединенной, далекой от мирских страстей жизни, содержанием: "Имею я желание поступить в тот монастырь, в коем бы мог быть более в виду епархиального начальства, каковым нахожу удобнейший Вологодский третьеклассный Спасокаменный монастырь..."40. Просьба эта, кстати, была встречена архиереем с пониманием и удовлетворена. Сам о.Игнатий характеризовал свою братию как крайне смирную, однако под его началом находились и люди нрава вовсе не тихого. Речь идет о сосланных епархиальным начальством на исправление под строгий надзор настоятеля нескольких священноцерковнослужителях, виновных в таких, например, грехах, как ослушание местному благочинному, "употребление спиртовых напитков в довольном количестве и вхождение в питейные домы с дароносицей"41. Особого внимания требовали и отбывавшие в монастыре наказание крестьяне, осужденные на духовную епитимию за уголовные преступления. В период настоятельства о.Игнатия таковых было двое; один содействовал в убийстве, другой его неумышленно совершил 42. Из сказанного ясно, как непросто было о.Игнатию при столь запущенном хозяйстве, крайней скудости средств и свыкшейся поначалу с таким положением дел немногочисленной братии остановить процесс умирания монастыря. Естественно, за такой короткий срок пребывания в должности настоятеля Лопотова монастыря о.Игнатий не мог полностью преобразить монастырь, однако он активно занялся его переустройством. Вероятно, ему 36. Там же. Д. 9243. .Л. 161-165; Оп. 3. Д.272. Л. 793-793об. 37. Там же. Оп.1. Д. 9370, Л.32, 45, 45о6. 46. 38. Там же. Д. 9527. .Л.18. 39. Там же. Д. 9364..Л1. 40. Там же. Д. 9526. Л.ЗЗ, ЗЗоб. 41. Там же. Д9429. Л. 12 - 13. 42. Там же. Д. 9524. Л.6 (н. пригодился отцовский опыт управления имением, не прошли даром и годы, проведенные в инженерном училище. Понимая острую необходимость в обновлении жилых помещений, о.Игнатий прежде всего взялся за строительство новых настоятельской и братских келий, благо строительный материал был, что называется, под рукой. По свидетельству помнивших то время монахов, "монастырь окружен был густотой и дровяного и строительного леса, который хотя и не принадлежит монастырю, но крестьяне за избытком оного не воспрещали пользоваться и даже сами по усердию приваживали в обитель лес, какой им [монахам] требовался"143. В результате зиму 1832-1833 ГГ. братия встречала уже в новых деревянных домах44. Возведенные при о.Игнатий постройки служили монастырю около 30 лет. Вопрос об их замене возник только в конце 50-х гг. прошлого века. Весьма успешно обстояли дела и с пополнением монастырской ризницы. К моменту вступления о.Игнатия в настоятельскую должность большая часть священнических одеяний находилась в плачевном состоянии. Достаточно сказать что из 17 имевшихся риз приличный вид имела только одна45. С помощью благотворителей о.Игнатии существенно обновил церковную утварь. В январе 1833 г. он отослал в консисторию рапорт, в котором перечислял следующие "прибыльные", т.е. поступившие в распоряжение монастыря, вещи: "1. Серебряный ковчег весьма хорошей работы, украшенный эмалями и стразами - пожертвован некоторым доброхотным дарителем. 2. Серебряные сосуды с черновою по приличным местам работою и с гранями весом в 4 фунта 20 золотников - променены на старые с прибавлением от неизвестного дарителя 400 (руб.] ассигнациями. 3. Риза красного штофа, несколько епитрахилей и поручней ,.."46. Дальнейшие планы переустройства монастыря требовали больших расходов. Выдаваемого от казны ежегодного пособия в 300 руб., а также того, что зарабатывали своими силами, едва хватало на самые элементарные нужды. В поисках новых источников денежных поступлений монахи все чаще выходят в мир, устанавливают новые связи вне монастыря. Свидетельство тому - участившиеся поездки монахов "по монастырским надобносгям". Впечатляет география этих командировок Москва, Санкт-Петербург, Псков, Рига, Калужская, Тульская, Курская епархии, Слободская Украина и проч47. Один из участников таких поездок - иеродьякон Софония (Лев Якубов). Удаленный по просьбе настоятеля из Духова монастыря за какой-то проступок с запрещением выходить за монастырские стены, о.Софония довольно быстро завоевал расположение о.Игнатия и получил разрешение на исполнение послушаний вне монастыря48. О.Игнатии отмечал его 43Taм жe. Д. 9304. .Л. 194-194oб. 44. 44. Там же. Д. 9243. Л. 158-159. 45. 45. Там же. Д. 9159. Л. 125 об. 46. 46. Там же. Д. 9425. Л. 23, 23об. 47 Там же. Д. 9250. Л.5, Д. 9355. Л. 7,7 об., 9 - 10об. 48 Там же. Д. 9200. Л. 447-447об, 998. внешнюю образованность и ловкость, а также большую пользу, приносимую им обители49, Впоследствии Софония исполнял должность ризничего Спасо-Прилуцкого монастыря, был экономом Вологодской гимназии, строителем Успенской Семигородней пустыни, а 1842 г. он поступил в число братии Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры 50. Больше других, однако, о.Игнатий отличал монаха Никанора (Николай Протодьяконов). Вероятнее всего познакомились они в Вологде осенью 1831 г., где о.Никанор находился по делам Савво-Вишерского монастыря, членом братии которого он в то время являлся51, а о.Игнатий служил при Архиерейском доме. В ноябре следующего года о.Никанор обратился к вологодскому архиерею с просьбой о переводе в Лопотов монастырь, причем о.Игнатий проявил в этом деле живейшую заинтересованность, сделав на прошении о.Никанора приписку следующего содержания: "Если угодно будет Вашему Преосвященству оного просителя перевести в Лопотов монастырь, то сие будет для меня новым признаком Вашего милостивейшего архипастырского внимания к нашей обители и к нижайшему послушнику Вашего Преосвященства строителю иеромонаху Игнатию"52, Никанор "оказался поведения хорошего и весьма усердным к возлагаемым на него послушаниям"53. Отчасти его усилиям приписывал о.Игнатий и возобновление обветшавшей ризницы. Своеобразным признанием его заслуг стало ходатайство о.Игнатия о производстве о.Никанора в иеромонахи54. В архиве сохранилась тонкая тетрадь в кожаном переплете, на обложке которой характерным брянчаниновским почерком аккуратно выведено: "Сборная книга Лопотова монастыря." Выданная в 1833 г. Вологодской консисторией по просьбе о.Игнатия "для сбору от доброхотных дателей денег на перестройку, починку и поддержание монастырских зданий", она проделала неблизкий путь вместе с о.Никанором55. По мнению вологодского епископа, для прошения подаяния следовало посылать "или из монашествующих благонадежного или из послушников, но человека старого, опытного и честного, и весьма благонадежного, а отнюдь не молодого, ибо молодые послушники, ходя с книгами, развращаются только, что доказано уже на опыте"156, 42-летний о.Никанор, вероятно, полностью отвечал этим условиям. Начав собирать деньги в Вологде, о.Никанор отправился впоследствии на Нижегородскую Макарьевскую ярмарку, в Кострому, а оттуда. - в Санкт-Петербург. Проведя в разъездах около полугода, он собрал весьма значительную по тем временам сумму - около 2 тыс. руб. На страницах книга о.Никанор, а иногда и сами "датели", чаще всего безымянные, указывали 49. Там же. Д. 9243. Л. 161-165. 50. Там же. Д. 10592. 51. Там же. Оп.3. Д. 269. Л. 775об. 52. Там же. Оп. 1. Д. 9213. Л.33, 33об. 53. Там же. Д. 9380. Л.1. 54 Там же. 55. Там же. Д. 9393. 56. Там же. Оп.З. Д. 267. Л. 345. размер подаяния. Наиболее щедрыми на милостыню были купцы на Макарьевской ярмарке, неплохо подавали и в столице - самый крупный взнос в 200 руб. сделан именно там. Последовавший в ноябре 1833 г. перевод о.Игнатия в Санкт-Петербург был, по-видимому, неожиданным как для жившей под его началом братии, так и для самого святителя. Еще в октябре он хлопотал об устройстве в Лопотов монастырь одного из своих старых знакомых -иеромонаха Оптиной пустыни Иллария, характеризуя его как человека превосходной нравственности и добродетельной жизни, и, следовательно, вряд ли помышлял о смене места службы, О.Илларий, кстати, переведясь в Вологодскую епархию, о.Игнатия уже не застал. Вероятно, о его примерной монашеской жизни было известно не только о.Игнатию, и вскоре по личной просьбе московского митрополита Филарета о.Илларий "по перемене обстоятельств, побудивших его к сему перемещению", выехал в Московскую епархию для "употребления по способности"57. Отъезд настоятеля привел к переменам в составе братии Лопотова монастыря. Обитель покинули 9 человек. Одни устремились вслед за о.Игнатием, другие получили новые назначения, третьи предпочли сменить монастырь. Видимо, поддавшись общему настроению - овладевшей братией охотой к перемене мест, решил отправиться в Киев для поклонения святым угодникам и молодой послушник Николай Пономарев. Узнав, однако, в консистории, что "губернский город Киев отстоит от Вологды с лишком за тысячу верст", он сослался на слабость здоровья и предпочел остаться58. Бразды правления монастырем перешли к иеромонаху Николаю, одному из старожилов обители. Ему выпало продолжить начатое о.Игнатием обновление монастырских зданий. Необходимые для этого деньги были уже собраны. Через год наиболее трудоемкие и дорогостоящие восстановительные работы были завершены - в монастырских ведомостях за 1834 г. читаем: 'Три церкви и колокольня каменные ныне все оные поправлены и зданием крепки..."59. Тогда же был восполнен и недостаток посуды и мебели в настоятельской и братских кельях. Вологодский архиерей не забыл благоприятные отзывы о.Игнатия об иеромонахе Никаноре и назначил его строителем Лальского Архангельского монастыря. Однако через два года по делу "о стрелянии при стенах монастырских из огнестрельного орудия" о.Никанора отстранили от управления монастырем. Из документов не ясно, что заставило монахов нарушить тишину обители, и была ли в том вина о.Никанора. Он, видимо, тяжело переживал случившееся, утоляя свою обиду привычным для русского человека способом, и "за нетрезвость и другие неприличные монашескому чину поступки" был даже временно лишен права отправлять богослужение60. 57 Там же. Оп.1. Д. 9370. .Л.25, 26, 26об, 31. 58. Там же. Д. 9355. Л. 15, 18. 59 Там же. Д.9522Л. 120, 120 об -121. 60 Там же. Оп. 3. Д. 272. Л. 713об.-714; Оп. 1. Д.10615. Л.214. Рассказывая о первых шагах святителя Игнатия на монастырском поприще, нельзя не упомянуть и об оказавшем, может быть, решающее воздействие на его судьбу вологодском епископе Стефане (Романовском). Несмотря на то, что епископ Стефан более 12 лет (1828-1841) занимал вологодскую кафедру, нам мало что известно об этом человеке. В творческом отношении он себя никак не проявил. Люди, которые по роду своей деятельности должны были хорошо знать епископа как, например, протоиерей Нордов, в своих воспоминаниях обходят его молчанием. Каких-либо исследований, дающих представление о его деятельности, кроме известного труда Н.И.Суворова о вологодских иерархах, где он ограничился публикацией автобиографии епископа Стефана, нам обнаружить не удалось61. Из епархиальных дел преосвященного Стефана Суворов счел заслуживающим упоминания только учреждение им в 1831 г. епархиальной свечной лавки при Архиерейском доме и возобновление в 1832-1833 гг. теплого кафедрального Воскресенского собора. (Кстати, в июне 1832 г. на восстановление кафедральных соборов (кроме осыпавшейся штукатурки Воскресенского собора ремонтировали протекавшую крышу на Софийском) жертвовали и монахи Лопотова монастыря; 10 руб. было выделено из монастырской казны, 25 руб. своих собственных денег дал о.Игнатий и по 1-2 руб. остальная братия)62. Преосвященный Стефан интересен для нас еще и тем, что является своего рода связующим звеном между святителем Игнатием и его современником Николаем Рыниным, уже тогда почитавшимся многими вологжанами и священнослужителями ясновидцем и чудотворцем. Брянчанинов и Рынин не были знакомы, может быть, даже не догадывались о существовании друг друга. Один только начинал свой творческий путь, жизнь другого близилась к закату. Однако в нашем сознании имена этих столь непохожих людей стоят рядом. Признанный духовный писатель, чьи произведения стоят в одном ряду с трудами отцов церкви, и городской нищий, юродивый, были канонизированы в одном и том же 1988 г.63. Судя по документам, епископ Стефан не видел в Рынине никакого провидческого дара, считал его обычным городским сумасшедшим и пытался пресечь распространявшееся почитание ясновидца. Так, в 1831 г. преосвященный Стефан предписал игумену Спаса-Суморина монастыря Геннадию, приютившему Рынина, немедленно выслать его из обители. Видимо не 61 Н.И.Суворов. Исторические сведения об иерархах Древне-Пермской и Вологодской епархии. ВЕВ. 1868. №8. С. 220-222. 62 ГАВО.Ф.496.0П.1.Д.9259.Л.21-22. 63 В марте 1988 г. патриарх Пимен благоволил совершать местное почитание Н.М. Рынина, подвижника ХIХ в., погребенного на бывшем Богородском кладбище. (Письмо управделами Московской Патриархии архиепископу Вологодскому и Велико-Устюгскому Михаилу от 17 марта 1988 г. за №462). Прославление блаженного Николая как местнопочитаемого святого было совершено 2 июля 1988 г. на вечернем богослужении в Богородском кафедральном соборе г.Вологды. 3 июля 1988 г. был отслужен молебен в честь Н.Рынина и освящена часовня, возведенная над его могилой в 1916 г. очень доверяя игумену, епископ поручил Тотемскому духовному правлению "разведать", точно ли выполнено его распоряжение, а самому О.Геннадию строго указал, "что если впредь хотя на одну ночь примет сумасшедшего Рынина в монастырь, то неминуемо удален будет от монастыря и предан суду"64. Понимая, что сейчас невозможно установить истинные причины, побудившие епископа оказывать покровительство о.Игнатию, рискнем все же высказать предположение, что ключевым фактором было несомненное призвание молодого человека к иноческому подвигу, Тем более, что подобный случай в биографии Стефана не единственный. Многим был обязан в служебном отношении преосвященному Стефану, занимавшему тогда кафедру Волынской епархии, протоиерей Житомирского собора Г. А. Рафальский, впоследствии архиепископ варшавский, митрополит новгородский и санкт-петербургский Антоний65. На первых порах архиерей взял на себя руководство молодым монахом, был его наставником. Сам о.Игнатий отмечал "милостивейшее архипастырское внимание" к себе со стороны епископа Стефана66. И действительно, в стремительном продвижении о.Игнатия по ступенькам церковной иерархии, на что у других уходили годы, чувствуется твердая рука вологодского владыки. В мае 1833 г. епископ посетил Лопотов монастырь и, очевидно, остался доволен увиденным - тогда же в холодной церкви Григория Пельшемского он рукоположил о.Игнатия в игумены, а о.Никанора возвел в сан иеродьякона67. Без благоприятного отзыва архиерея о деятельности о.Игнатия на настоятельской должности вряд ли могло состояться и его новое назначение в Троице-Сергиеву пустынь. По всей видимости, следствием особого характера отношений о.Игнатия и преосвященной Стефана является то, что некоторые моменты биографии о.Игнатия не нашли отражения в консисторских бумагах. Вероятно, решения принимались частным порядком. Так, нет никаких следов устройства и пребывания о.Игнатия в Семигородней пустыни, кроме уже упоминавшихся прошений послушников Брянчанинова и Образцова о переводе в Глушицкий монастырь. Не выявлено и документов, касающихся нахождения в Лопотовом монастыре ближайшего друга о.Игнатия - М.В.Чихачева. О том, насколько полной была поддержка архиерея, говорит и тот факт, что ни одно из начинаний Игнатия, ни одна из его просьб не были отвергнуты. Между тем епископ Стефан вовсе не производит впечатление мягкого, покладистого человека. Скорее наоборот, документы рисуют образ властного, жесткого и скорого на расправу администратора. Так, после открытия епархиальной свечной лавки епископ предписал торговать в храмах только казенными свечами, а за малейшее нарушение обещал предать виновных "неминуемому суду и строгому взысканию". И действительно, строителя Успенской Семигородней пустыни 64 Там же. Д.9077.Л.110об.129об, Д.9080. Л.64. 65 Н.И.Суворов. Цит. соч. С.221. 66 ГАВО.Ф.496,Оп.1.Д.9213. Л.ЗЗоб. 67 Там же. Д9380. Л.1; Д8968. Л.59. иеромонаха Мельхиседека, под началом которого находился одно время и о.Игнатий, попавшегося на покупке в купеческой лавке восковых свечей, епископ освободил от управления монастырем сразу после приезда проштрафившегося в консисторию для разбирательства, а назначенного тут же на его должность нового настоятеля распорядился отправить к месту службы "на тех лошадях, которыми приехал в Вологду бывший строитель"68. Впоследствии несколько месяцев о.Мельхиседек находился на жительстве в Лопотовом монастыре, пока по просьбе о.Игнатия его не перевели в другую обитель. Любопытен и другой случай, также косвенно связанный с о.Игнатием. Удаленный по ходатайству о.Игнатия из Лопотова монастыря уже упоминавшийся иеромонах Арсений решением епископа Стефана был определен на жительство в Арсениев монастырь. Его игумен иеромонах Флавиан, хорошо знакомый со многими предосудительными деяниями о.Арсения как благочинный монастырей, разбиравший не один конфликт с его участием, просил избавить монастырь от присутствия в нем о.Арсения, т.к. он "может сделать беспокойство и подвести под напрасные ответы"65. На что последовала следующая резолюция архиерея: "Как иеромонах Арсений ему, отцу игумену Флавиану, довольно уже известен, то тем он, отец игумен, лучше может иметь за поведением его, иеромонаха Арсения, смотрение; потому и оставаться ему, Арсению, в Арсениевом монастыре под началом и смотрением его, отца игумена Флавиана"70. Без малого двухлетнее управление Лопотовым монастырем - всего лишь небольшой эпизод в жизни святителя Игнатия, особенно на фоне почти четверть векового служения архимандритом Троице-Сергиевой пустыни. Однако кратковременность этого периода нисколько не умаляет его значимости. По сути дела в Лопотове монастыре о.Игнатий был вынужден решать тог же круг нравственных и хозяйственных проблем, что и в Троице-Сергиевой пустыни. Безусловно, масштаб и сложность задач, вставших перед ним на новом месте службы, а главное цена потраченных на их решение душевных и физических сил - на порядок выше, но уже обретенный опыт настоятельского служения наверняка оказал ему неоценимую услугу. "...Служение настоятеля не есть начальство сего мира. Это бремя легкое и вместе тяжелое. Эти рамена должны носить немощи всего братства, Какая крепость должна быть в раменах этих! Какое нужно полное забвение своего Я, чтобы эта угловатая и резкая буква не ранила, тем более не убивала никого из ближних"71. Эти слова написаны святителем много позже после описанных здесь событий. Вероятно не сразу он пришел и к осознанию этой истины, но первый шаг в этом направлении был сделан здесь, на вологодской земле. 68 Там же. Оп. 3.Д.269, Л.290-290об. 69. Там же. Оп.1.Д.9070. Л.81-81об. 70. 'Там же. Д. 9200..Л.333-333об. 71 Святитель Игнатий Брянчанинов. Аскетические опыты. М.1993.Т.1.С.436-437. QQQ ДОКУМЕНТЫ БРЯНЧАНИНОВЫХ В ФОНДАХ ВОЛОГОДСКОГО МУЗЕЯ - ЗАПОВЕДНИКА Малинина Н.Н., ст. научный сотрудник Вологодского музея-заповедника В фондах Вологодского музея-заповедника представлены документы покровской ветви рода Брянчаниновых. Они охватывают период с 1809 по 1871 год и принадлежат строителю и первому владельцу усадьбы Покровское - Александру Семеновичу Брянчанинову. Большую часть фонда составляет эпистолярное наследие семьи Брянчаниновых. Брянчаниновы ведут свой род от боярина Михаила Брянко, который был оруженосцем Дмитрия Донского и погиб в одном из сражений против полчищ Мамая. Село Покровское и соседнее Юрово были пожалованы Брянчаниновым за Смоленское сидение и изгнание ляхов в 1617 году. Александр Семенович Брянчанинов - воспитанник Пажеского корпуса, камерпаж императора Павла I, участник войны с Наполеоном. Софья Афанасьевна Брянчанинова - жена Александра Семеновича, дочь Брянчанинова Афанасия Матвеевича, помещика, одного из образованных людей вологодской провинции XVIII века. В семье было 9 детей - Дмитрий, Семен, Петр, Михаил, Александр, Елизавета, София, Мария, Александра. Дмитрий Александрович Брянчанинов был старшим сыном. Получил домашнее образование. В 1822 году с блеском выдержал экзамены в Главное инженерное училище, на поступлении в которое так настаивал отец. Однако сам Дмитрий стремился уйти от мирской жизни и полностью посвятить себя служению Богу. В декабре 1826 года он окончил Главное инженерное училище и тут же подал прошение об отставке, но получил отказ. Повинуясь высочайшей воле, он выехал на службу. Осенью 1827 года Дмитрий Александрович вновь подает прошение об отставке, ссылаясь на слабое здоровье. На этот раз его просьба была удовлетворена. Вскоре он стал послушником Александро-Свирского монастыря Олонецкой губернии. В силу разных обстоятельств молодому послушнику пришлось сменить несколько обителей. В мае 1829 года Дмитрий поселился в Оптиной пустыни, где тяжело заболел и вынужден был вернуться в Покровское, где и оставался до зимы 1830 года. Местом следующего прибежища стал Кирилло-Новоезерский монастырь, однако сырой озерный климат монастыря не позволил долго оставаться в нем. Какое-то время Дмитрий жил в Семигородней Успенской пустыни Кадниковского уезда, откуда переселился в еще более уединенный Дионисиево-Глушицкий монастырь. В 1831 году вологодский епископ Стефан исполнил давнее желание молодого послушника постричься в монахи. Эта церемония произошла в Вологодском кафедральном Воскресенском соборе, где он был наречен Игнатием. Через несколько дней он был рукоположен в иеродиаконы, а затем через три недели в иеромонахи и был временно оставлен при архиерейском кафедральном доме. О.Игнатий тяготился вниманием к себе со стороны городских жителей и снова просился в монастырское уединение. В начале 1832 года его назначили строителем Пельшемского Лопотова монастыря, расположенного недалеко от уездного города Кадникова. Настоятельство о.Игнатия в Лопотовом монастыре продолжалось менее двух лет. За большие успехи в строительстве монастыря епископ Стефан в 1833 году возвел его в сан игумена. А 1 января 1834 года "за обеднею по повелению Государя Императора произведен был в Казанском соборе в архимандрита в Сергиеву пустыню" (ВГМЗ, ф.11, д.6, л.9), где пробыл с 1834 по 1856 год. В 1857 году был посвящен в епископа Кавказского и Черноморского, а в 1861 году подал прошение об увольнении на покой в малоизвестный Николо-Бабаевский монастырь Костромской епархии. Святитель Игнатий Брянчанинов - автор ряда известных духовных произведений. Канонизирован в 1988 году. Самую ценную часть документов из фонда Брянчаниновых представляет эпистолярное наследие Дмитрия Александровича Брянчанинова (святителя Игнатия). Сохранилось 22 письма за 1823-1860гг., из них 15 писем опубликованы (см.: "Христианство и русская литература". - СПб., "Наука", 1996, с.9-23. Письма святителя Игнатия Брянчанинова к отцу. Публикация священника Геннадия (Беловолова). Письма датируются 1823-1860 гг. Самое раннее письмо от 10 декабря 1823 года написано на французском языке. В нем уже нашли отражения духовные искания юноши. "Я много думал о ценности человеческой жизни и только теперь смог оценить все значение известных слов Христа: "Я есмь Альфа и Омега, Начало и Конец". Эти слова заключают в себе все Священное писание..." (ф.2, д.6, л.1-2). Представляют интерес письма вологодского периода, написанные Дмитрием Брянчаниновым еще будучи послушником в Кирилло-Новоезерском монастыре, где он описывает местность, нравы монахов (ф.2, д,6, л.24-25). Несколько писем имеется из Пельшемского Лопотова монастыря (ф.2, д.6, л.26-27), в одном из них говорится о посвящении в сан игумена (ф.2, д,6, л.28-29). Среди писем о.Игнатия следует отметить очень подробное письмо с описанием представления его Государю Императору, а несколькими днями позже и Государыне Императрице с семейством, а также о возведении в сан архимандрита (ф.2, д.6, л.6-9). Большинство писем написано из Сергиевой пустыни, что под С.-Петербургом. Все письма проникнуты сыновней заботой и почитанием родителей. Два письма написаны из Ставрополя после посвящения в сан епископа Кавказского и Черноморского (ф.2, д.6, л.20-22). В описании своей жизни в письмах к отцу Игнатий Брянчанинов не многословен и в основном ограничивается сообщением о здоровье. Характерна в этом отношении ремарка из одного письма: "Здешних подробностей Вам не описываю, ибо монаху не следует услаждаться земными благами и следовательно подробно о них говорить" (ф.2, д.6, л.36-об). Брянчанинов Петр Александрович, второй сын в семье, может быть, самый близкий по духу святителю Игнатию. Он окончил Главное инженерное училище и в 1827 году был направлен полевым инженером в 7 инженерный батальон. Служил на Кавказе, где за боевые заслуги получил звание подпоручика, а через год и поручика. Благодаря протекции брата Дмитрия Александровича, 23 ноября 1834 года был назначен штабс-капитаном в Бородинский полк с назначением адъютантом к генералу Н. Н. Муравьеву, Служебная карьера Петра Александровича складывалась удачно. Он дослужился до звания полковника и в 1848 году подал в отставку. В 1852 году был назначен Костромским вице-губернатором, а в 1859 году Ставропольским губернатором. Однако вскоре после ухода святителя Игнатия на покой в 1861 году, Петр Александрович подает в отставку и переезжает к брату в Николо-Бабаевский монастырь и остается там на правах послушника. Перед смертью он был пострижен с именем монаха Павла. В фондах музея сохранилось 10 писем Петра Александровича к отцу за период с 1834 по 1850 годы, многие письма не датированы (ф.2, д.9). Письма носят очень личный характер, от восторженных писем влюбленного юноши (ф.2, д.9, л.1-3) до писем умудренного жизненным опытом человека (ф.2, д.9, л, 4-5,11-14). Михаил Александрович, еще один сын Брянчаниновых, - гвардии капитан Семеновского полка. После того, как ушел в отставку, служил мировым посредником в Вологодской губернии. Свои дни закончил монахом в Оптиной пустыни. Сохранилось 4 письма, только одно из них датировано 27 мая 1833 года, остальные письма, судя по содержанию, написаны позднее и относятся к периоду военной службы Михаила Александровича (ф.2, д.7). В них сын подробно рассказывает отцу о своей службе, свободном времяпрепровождении, нанесенных визитах и общих знакомых, В письмах упоминаются фамилии Сухаревых, Трубецких, Бибиковых. В одном из писем с грустью вспоминает детство: "Пасха в Покровском была совершенным праздником, все было наслаждением и без всякого разсуждения все решительно было удовольствием. Нет здесь в Петербурге ни таких куличей, ни такой пасхи, нет многова и сам как-то на себя не похож" (ф.2, д.7, л.2) Все письма проникнуты сыновней любовью и почитанием отца. Брянчанинов Семен Александрович, самый младший из братьев, гвардии капитан, ушел в отставку в возрасте 28 лет. Святитель Игнатий в одном из писем пишет о нем; "Семен премилый, прерачительный, скромный и осторожный" (ф.2, д.6, л.7-об.). В фонде сохранилось 30 писем сына к отцу, только 5 из них датированы 1834-1857 гг., остальные не датированы, но охватывают период до первого брака Семена Александровича. Его письма, как ничьи другие, проникнуты удивительным почтением, любовью и заботой об отце, написаны замечательным слогом и красивым почерком (ф.2, д.10). В них он рассказывает о своей учебе, службе, поздравляет сестру Марию с замужеством (ф.2, д, 10, л.25,29), сожалеет о смерти сестры Софии Александровны (ф.2, д.10, л. 16-17), сообщает о своей женитьбе (ф.2, д.10, л.14-15,35-36). В письмах упоминаются фамилии А. Н. Муравьева, Резановых, Волконских, Пузыревских (ф.2, д.10, л.9-10), Шипиловых (л. 19), Межаковых (л.27). В фонде также имеется письмо Семена и Марии Брянчаниновых, написанное неуверенным детским почерком (ф.2, д.10, л,53-54) и письмо Семена Александровича сестре Елизавете и ее мужу Дмитрию Тихоновичу Паренсову (ф.2, д.17). В фонде сохранилось одно письмо от дочери Софьи Александровны из с.Решетниково, датируемое 21 сентября 1833 года с благодарностью за присланные растения для сада (ф.2, д.8,л.1). Другая дочь Брянчаниновых Елизавета Александровна вышла замуж за Дмитрия Тихоновича Паренсова, имеются ее письма из Вельска, с.Решетниково, с.Ивашево. В своих письмах она советуется с отцом по вопросам ведения хозяйства, сообщает об урожайности и обмолоте ржи и овса (ф.2, д. 12, л.5-6), пишет о прочитанных книгах (ф.2, д.12, л.17-об). Всего имеется 13 писем, 5 из них датированы 1840-1869 гг. В фонде имеется 5 писем от дочери Александры Александровны, в замужестве Жандр, и внучки Александры Жандр из Борисоглебска и Ставрополя за 1842-1852 гг. (ф.2, д.13). Дочь пишет о своей семейной жизни, в каждом письме высказывает свое беспокойство о здоровье отца. От младшей дочери Марии Александровны (в замужестве Купреяновой) сохранилось 11 писем из с. Вепрево, г. Вологды, не датированы. В своих письмах она очень подробно описывает свою семейную жизнь, упоминаются фамилии Фортунатова, Алябьевых, Волоцких, Грудина, Кубышкина, Готовцева, Шипипова (ф.2, д. 15, л. 1-2), Пишет отцу о сыне брата Петра Александровича - Алеше, который какое-то время жил в ее доме (ф.2, д.15, л.11-об.), о гувернантке для своей дочери Александре Ивановне Красовской (д.15, л.9-10), об эпидемии холеры в Вологде (д.15, л.21-22). Среди писем от дальних родственников и знакомых можно отметить письма Александра Сухарева, Платона Отрокова, Николая Скворцова с мелкими просьбами и выражением самых добрых чувств (ф.2, д.11). Представляют интерес письма управляющего из села Спасо-Преображенское, где он подробно отчитывается перед барином об урожае, хозяйственных работах по благоустройству усадьбы (ф.2, д.11, л.1-6). В фонде имеется рукопись "Слово на крещение Господне" (ф.2, д.20) и карандашные рисунки павильона, китайского фонарика, которые предположительно могут принадлежать Дмитрию Брянчанинову, т.к. в одном из писем он пишет отцу: "Присылаю фасад и план нижнего этажа.., намерен еще сделать фасад с другой стороны и план верхнего этажа" (ф.2, д.21). В фонде сохранились также и хозяйственные документы. Это купчие на приобретение земель за период 1809-1822 гг. (ф.2, д.1), записка об объеме вымолоченной ржи и овса в д. Борисково, расчетах с "половщиками", с помощником садовника (ф.2, д. 5). О некоторых денежных затруднениях Александра Семеновича Брянчанинова свидетельствуют подлинники заемных писем за 1827, 1829, 1831 гг. на сумму от 1000 до 2000 рублей. Кредиторами являлись Александр Сергеевич Волоцкой и Иван Петрович Глазов (ф.2, д.2). Отголоском служебной деятельности Александра Семеновича Брянчанинова является записка "для памяти" о необходимости подготовить рапорт сенатору об имениях, находящихся в опеке и о предоставлении регистрационных книг, не датированы (ф.2, д. 4). Таким образом, имеющиеся в фондах Вологодского музея-заповедника документы покровской ветви рода Брянчаниновых не многочисленны по объему, но достаточно информационны по содержанию. Несомненно, наиболее ценной частью фонда являются подлинные письма святителя Игнатия. QQQ СВЯТИТЕЛЬ ИГНАТИЙ БРЯНЧАНИНОВ (1807-1867) Список литературы (По фондам Вологодской областной универсальной научной библиотек") Составитель: Смирнова Л. А. ПРОИЗВЕДЕНИЯ ИГНАТИЯ БРЯНЧАНИНОВА СОЧИНЕНИЯ епископа Игнатия; [В 4-х т.]. Т.3: Аскетическая проповедь епископа Игнатия, жительствующего на покое в Николаевском монастыре Костромской епархии.- СПб.: Тип. И.И.Глазунова,1866.-609с. ИЗБРАННЫЕ изречения святых иноков и повести из жизни их, собранные епископом Игнатием (Брянчаниновым). С прил. портрета преосв. Игнатия и снимка с его рукописи "Предисловие" к первому тому Аскетических опытов.- СПб.; Изд. книгопродавца И.Л.Тузова, 1880.-551с. СОЧИНЕНИЯ: В 5-ти т.- 2-е изд., испр. и пополн.- СПб.: Изд. Книгопродавца И.Л.Тузова, 1886.- Т.1. Аскетические опыты.- 570 с.: портр. Т.2. Аскетические опыты.- 413 с. Т.3. Аскетические опыты.- 317 с. Т.4. Аскетическая проповедь к мирянам.- 522 с. Т.5. Приношение современному монашеству.- 487 с ОТЕЧНИК: Избр. изречения святых иноков и повести из жизни их, собранные епископом Игнатием (Брянчаниновым).- 4-е изд., фототап.- Брюссель: Изд-во "Жизнь с богом", 1963.- 549с. СОЧИНЕНИЯ епископа Игнатия Брянчанинова; Т.2: Аскетические опыты.- 3-е изд., испр. и пополн.- [Фототип. изд.].- М.: Моск. Патриархия, 1989.- 413 с.- Вых. дан. ориг.: СПб.: Изд. книгопродавца И.Л.Тузова, 1905. ИЗЛОЖЕНИЕ учения Православной Церкви о Божией Матери, составленное св. Игнатием Брянчаниновым.- Б.м.: О-во "Радонеж", 1990.- 32 с. В ПОМОЩЬ кающимся: Из сочинений епископа Игнатия Брянчанинова: Восемь главных страстей с их подразделениями и отраслями.- Калуга: Изд. Ввел. Оптиной Пустыни, 1991.-16 с. СОЧИНЕНИЯ епископа Игнатия Брянчанинова. Т.5: Приношение современному монашеству.- 3-е изд., испр. и дополн. - [Репринт. изд.].- Б.м.; Свято-Троицкая Сергиева Лавра, [1991].- 464 с.- Вых. дан. ориг.; СПб.: Изд. книгопродавца И.Л.Тузова, 1905. СОЧИНЕНИЯ епископа Игнатия Брянчанинова: Слово о смерти. - [Репринт. изд.].- М.: P.S., 1991.- 317 с.- Вых. дан. ориг.: СПб.: Изд. книгопродавца И.Л.Тузова, 1905. СУДЬБЫ Божии: [По благословению Св. Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II.-М.: Изд. Моск. Патриархии, 1991.- 41 с. АСКЕТИЧЕСКИЕ опыты.- [Репринт. изд.].- М.; Правосл. изд-во, 1993.- Вых. дан. ориг.: СПб.: Изд. книгопродавца И.Л. Тузова, 1866. Т.1-570с.:портр. Т.2.-412С. ОТЕЧНИК: Избр. изречения святых иноков и повести из жизни их, собранные епископом Игнатием (Брянчаниновым). С прил. снимка с его рукописи "Предисловие" к первому тому Аскетических опытов.- 3-е изд., испр.- [Репринт. изд.].- М.: Изд. Дон. монастыря, [1993].- 512 с.; портр.- Вых. дан. ориг.: СПб.: Изд. книгопродавца И.Л.Тузова, 1891. В ПОМОЩЬ кающимся: [Сборник].- СПб.: САТИС, 1994.-16 с. ПИСЬМА епископа Игнатия (Брянчанинова) к разным лицам. Вып.1.- СПб.: САТИС, (1994] .-190 с. Игнатий (Брянчанинов), епископ. Будущее России в руках Божественного Промысла: Письма к Н.Н.Муравьеву-Карскому: К истории рода Брянчаниновых / Святитель Игнатий (Брянчанинов). - Изд. Впервые. -М: Изд-во ИМ.СВТ. Игнатия Ставропольского, 1998. -139, [4]с. - Библиогр. в примеч. в конце глав. ИЗ ПЕРЕПИСКИ епископа Игнатия (Брянчанинова): [Два письма к сестре] //Ист. летопись.-1914.-N4. - C. 506-508. СТИХОТВОРЕНИЕ в прозе еп. Игнатия Брянчанинова; ["Кладбище"] // Ист. летопись.-19l4.-N8.-C.1013. ПОУЧЕНИЕ на Богоявление//Журн. Моск. Патриархии. -1968.- С.33-34. [ОТРЫВКИ из писем святителя Игнатия из IV тома его Сочинений и из Приложения к книге Л.Соколова "Епископ Игнатий Брянчанинов" (Киев, 1915)] / Предисл. А.Михайлова // Моск. церковный вестник.-1989.- N 9.- С.4-7: ил. СЛОВО о человеке / Публ. и предал, иеромонаха Исайи (Белова) // Богословские труды.-М.,1989.-Сб.29.-С.284-320. МЫСЛИ святителя Игнатия //Слово.-1990.- N 4.- С.45-48. САД во время зимы; Древо зимой пред окнами кельи, Дума на берегу моря, Кладбище // Моск. журн.-1991.-N1.-C.71-73. ЖИТЕЙСКОЕ море: Проповедь//Лад.-Вологда, 1991.-N4.-C.21-22. ПОСЕЩЕНИЕ Валаамского монастыря; Иосиф: Священная повесть, заимствованная из Книги Бытия (гл. XXXII-L); Из "Аскетических опытов": Дума на берегу моря; Кладбище; Житейское море; Совесть; О навыках; Размышление о смерти / Публ., подгот. текста и примеч. В. Афанасьева, В. Воропаева//Лит. учеба,-1991.- N4,- С. 119-156. СЛОВО о человеке: [Из наследия епископа] // Сиб. огни.-1992,- N 1.- С.3-35. О СУЩЕСТВЕННОМ делании монаха // Памятники Отечества,- М„ 1992.- N 2-3.- С.31-38. ИЗ ЗАПИСОК 1862-1866 гг.; Действия, существенно нужные для Российской Церкви // Журн. Моск. Патриархии. -1993.- N 4.- С.42-43. "ВАШ покорнейший сын...": [Письма Игнатия Брянчанинова / Публ. А. Грязева; Коммент. А.Орлова] //Лад,- Вологда, 1993.- N 4.- С.21-29. О ЦАРСТВЕ Божием: Поучение в понедельник двадесять шестой недели: Из Аскетических проповедей; Совесть; Из Аскетических опытов; Кладбище // Лад.- Вологда, 1993.- N 4.-С.12-15,18-20. [ПИСЬМО епископа Кавказского и Черноморского игумену Дамаскину, настоятелю Валаамского монастыря. 13 сеет. 1859 г.] / Публ. и предисл. "Письма с Кавказа на Валаам" Г. Беловолова // Сел. правда.- Грязовец, 1993.- 20 мая. ПРЕДИСЛОВИЕ к повести "Иосиф" //Лад.- Вологда, 1993.- N 8.- С.42-43. ХРИСТИАНСКИЙ пастырь и христианин художник // Москва.-1993.- N 9.- С.168-170. СОВЕТ душе моей; Жалоба; К земному страннику: Неизданные стихотворения святителя Игнатия (Брянчанинова) // Крас. Север,-1995.-13 мая. О ЧТЕНИИ святых отцов; Священное писание и святые отцы // Москва,-1995.- N5.-C. 191-194. ПИСЬМА святителя Игнатия (Брянчанинова) к отцу: [по материалам "Семейного фонда Брянчаниновых" в Вологод. музее-заповеднике] /Публ. и предисл. свящ. Геннадия (Беловолова) //Христианство и русская литература: Сб. второй. - СПб., 1996.-С. 9-23. ПИСЬМА святителя Игнатия Брянчанинова Н.Н.Муравьеву-Карскому: [1847-1856] / Публ. и предисл. О. И. Шафрановой // Журн. Моск. Патриархии. -1996.- N 4-5.- С.88-96: портр.; N 10.- С.72-80. ЛЮБОВЬ к отеческим гробам / Предисл. ред. // Крас. Север. -1996.- 31 дек. САД во время зимы // Крас. Север.-1997.-18 февр. QQQ ЛИТЕРАТУРА О ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИГНАТИЯ БРЯНЧАНИНОВА ЖИЗНЕОПИСАНИЕ епископа Игнатия Брянчанинова, составленное его ближайшими учениками в 1881 году//Сочинения епископа Игнатия Брянчанинова,- СПб., 1886.- T.I.- С.3-80, То же // Игнатий (Брянчанинов). Аскетические опыты,- М., 1993.- С.3-80.- Репринт. изд. ИГНАТИЙ (Дмитрий Александрович Брянчанинов) // Русский биографический словарь: Ибакь-Ключаревъ.- СПб., 1897.- С.45-46. ИГНАТИЙ, епископ Кавказский и Черноморский // Дилакторский П.А. Вологжане-писатели: (Материалы для словаря писателей уроженцев Вологод. губ.).- Вологда, 1900.- С.41-42. ЕЛЬЧАНИНОВ Н.Н. Брянчаниновы // Ельчанинов Н.Н. Материалы для генеалогии ярославского дворянства.-Т.2.- Ярославль, 1913.- С. 150-154 СОКОЛОВ Л. Епископ Игнатий Брянчанинов: Его жизнь, личность и морально-аскетические воззрения: В 2-х ч.; 4.1.- Киев: Тип, первой Киев. артели печат. дела, 1915.-417с.; прил. Рец.: Лебедев А. Библиографическая замета // Вологод. епарх. ведомости.-1915.- N 14.-С.587-389. ЛЕСКОВ Н.С. Инженеры-бессребренники: (Повесть о Д.А. Брянчанинове (епископе Игнатии)] //Лесков Н,С, Избранное: В 2-х т.- Л., 1977.- Т.2.- С.390-445. ПРОШИН ГГ. Полюсы монашества // Прошин Г.Г. Черное воинство: Рус. православ. монастырь.-М., 1985.-С.122-127. СВЯТИТЕЛЬ Игнатий Брянчанинов, Епископ Ставропольский: [Открытка].- М.: Изд. Моск. Патриархии, 1990.- 1л. ГОРДИЕНКО Н.С. Ради умножения богословских авторитетов: (Игнатий Брянчанинов и Феофан Затворник) //Гордиенко Н.С. Новые православные святые.- Киев, 1991. - С.211-235. СВЯТИТЕЛЬ Игнатий, епископ Кавказский // О жизни православных святых, иконах и праздниках. - Свердловск, 1991.-С.159-161. ГУМЕРОВ Ш.А. Игнатий (в миру Брянчанинов Дмитрий Александрович) // Русские писатели, 1800-1917: Биогр. словарь.- Т.2.- М., 1992.- С.396-397: портр. ИГНАТИЙ - епископ Кавказский и Черноморский // Полный православный богословский энциклопедический словарь: [В 2-х т.].- Т. 1.- М., б.г. (1992).- С.926.- Репринт, изд. КОНОВАЛОВ Ф..Я. ПАНОВ Л.С., УВАРОВ Н.В. Брянчанинов Дмитрий Александрович (в монашестве Игнатий) // Коновалов Ф..Я. и др. Вологда, ХII-начало XX века: Краевед. словарь.-Архангельск,1993.-С.150. ГЕНЕАЛОГИЧЕСКОЕ древо, представленное Петром Александровичем Брянчаниновым; Генеалогическая схема, составленная по документам // Городок на Московской дороге; Ист.-краевед. сб.- Вологда, 1994.- С.62 - 65. СОКОЛОВА Л.Д. Родословие семьи Брянчаниновых//Там же.- С.34-56.- Прим.: с.52-56. ЛЮБОМУДРОВ А. М. Святитель Игнатий (Брянчанинов) и проблемы творчества // Христианство и русская литература: Сб. второй. -СПб., 1996.- С. 24-31. ОТЕЦ современного иночества: Воспоминания современников о святителе Игнатии Ставропольском. - М.: Изд-во им. святителя Игнатия Ставропольского, 1996.- 64 с.; ил. ГИЛЬТЕБРАНДТ. Черноморский епископ Игнатий Брянчанинов //Др. и нов. Россия.-1876.- N12.-C.419-420. ЗНАМЕНСКИЙ Ф. Преосвященный Игнатий Брянчанинов, епископ Кавказский и Черноморский//Церков. Вед.-1903.-№31,-01162-1171. К биографии преосвященного Игнатия Брянчанинова //Церков. Вед.-1904.- №1.- С.15-16.- В конце текста: П.Ф.З. ТЮМЕНЕВ И. От Ярославля до Нижнего: (Путевые наброски) // Ист. вестник.-1906.- Т.105, авг.-С.508-531. О святителе Игнатии, в частности о его жизни в Николо-Бабаевском монастыре Костромской епархии, с. 527-530. МАРК (ЛОЗИНСКИЙ), иеромонах. Святитель Игнатий (Брянчанинов) // Журн. Моск. Патриархии.-1968.- N 11.- С.78-79; 1969.- N 2.- С.69-75. ВОСКРЕСЕНСКИЙ А. Николо-Бабаевский святитель - преосвященный епископ Игнатий (Брянчанинов) // Благовест.- Кострома, 1990.- N 7 (семг.). - С.9; портр. НЕДАШНОВСКАЯ Н. Церковь и современная общественная жизнь. Общество святителя Игнатия (Брянчанинова) //Благовест.- Кострома, 1990.- N 9 (нояб.).- С.9. АРИНИН В. Подвижник// Рус. Север,-1991.- 7, 16 февр,- (Наши святые). ЖИТИЕ Святителя Игнатия, епископа Кавказского и Черноморского //Лад.- Вологда, 1991.-N2.-C.11-13; N4,-C.19-21. АФАНАСЬЕВ В., ВОРОПАЕВ В. Святитель Игнатий Брянчанинов и его творения // Лит. учеба,-1991.- N 4,- С.109-118: портр. ГУСЕВ Н., РОГАЛЕВ А. "...Человек, понимавший дело своей жизни" // Сел. правда.- Грязовец, 1992.- 21,23,25,2830 янв.; 1 февр.: ил. ПАНШЕВ Л. Житие Игнатия Брянчанинова //Крас. Север,-1992.-13 мая. ГЕОРГИЙ (ТЕРТЫШНИКОВ), архимандрит. Святитель Игнатий (Брянчанинов) - возродитель духовной жизни в России // Москва.-1992.- N 9-10.- С.202-206: портр. О.БЕЛОВОЛОВ (УКРАИНСКИЙ) Г.В. Старец Зосима и епископ Игнатий // Сел. правда. -Грязовец, 1993.- 23,25 марта. О Д.А. Брянчанинове - прототипе старца Зосимы в романе Ф.М.Достоевского "Братья Карамазовы". АВТОГРАФ Дмитрия Брянчанинова? / Публ. Н.Беловой // Лад.- Вологда, 1993.- N 4.-С.30-31:ил. О надписи на кн. "Краткое руководство к красноречию" (1805) из библиотеки усадьбы Брянчаниновых Покровское. БЕЛОВА Н. Святитель Игнатий Брянчанинов: Вологод. страницы жизни // Лад.- Вологда, 1993.-N4.-C.4-11. ВОРОНО М. Гравюра с ремарками //Лад.- Вологда, 1993.- N 4.- С.16-17: портр. О портрете епископа Игнатия работы художника В.А.Боброва. О.ГЕННАДИЙ (УКРАИНСКИЙ). "Послужной список" обер-офицера Зиновия: (Старец Зосима и епископ Игнатий) // Лад.- Вологда, 1993.- N 4.- С.32-33.- (Вокруг книга [Ф.М.Достоевского "Братья Карамазовы]). ОСИПОВ А. Святитель Игнатий об основах духовной жизни // Журн. Моск. Патриархии.-1993.-N4. - C.58-67. КУРНАТОВСКАЯ В. "Он вернулся в родное Покровское"; [Воспоминания о святителе Игнатии Брянчанинове] /Публ. и предисл. З.М. Афанасьевой // Сел. правда.- Грязовец, 1993.- 29 июля; 26,31 авг. По материалам архива монастырской библиотеки Свято-Введенской Оптиной пустыни. МИХАЙЛОВ А Святитель Игнатий Брянчанинов - делатель и учитель покаяния // Москва. - 1993.-N7. - C.196-200. СТАРКОВА В. [Св.] Игнатий Брянчанинов // Источник.- Вологда, 1994.- N 3-4 (май-авг.).-С.93-95. СТАРИКОВ В. В честь святого Игнатия // Вологод. новости.-1994.-11 июня. Об открытии выставки в филиале Вологод. музея-заповедника. ШАФРАНОВА О. Знаменитый род Святителя // Рус, Север.-1994. - 26 июля. О предках святителя Игнатия Брянчанинова - боярине Михаиле Бренко, дворянских родах Челищевых и Брянчаниновых. МОИСЕЕВ Д. "Выбранные места из переписки с друзьями" Н. В. Гоголя в оценке Святителя Игнатия (Брянчанинова) //Лепта.-1994.- N 21.- С.227-230. ПЫЛЕВА О. Небесный покровитель: [Беседа с зав. лит. музеем К.Н.Батюшкова О.Пылевой] / Записал А.Березкин // Губ. новости,-1995.- 5 янв. По материалам выставки Б филиале Вологод. музея-заповедника, ЛИСИЧКИНА А. Икона Брянчанинова // Вологод. новости.-1995.- 28 янв, О передаче иконы "Святитель Игнатий, епископ Кавказский" вологод. церкви Покрова на Торгу. РАШМАНОВА К. Святитель Игнатий в Вологде // Рус. огонек. - Вологда,1995. - №7 (17-23 февр.). О выставке в филиале Вологод. музея-заповедника, в т.ч. об иконе Святителя Игнатия, выполненной Н. Дмитриевой на средства петербуржцев и подаренной городу Вологде. ВОЕВОДИН М. Пришел через столетия //Губ. новости,-1995.-17 марта. О передаче "Радио России", посвященной святителю Игнатию. ПАНШЕВ Л. Святитель Игнатий (Брянчанинов) // Губ. новости. -1995.-12 мая. О. АНДРЕЙ (ПЫЛЕВ). Собрания Общества Святителя Игнатия (в Вологде] // Крас. Север. -1995.-13 мая. МАКСИМИЛИАН, епископ Вологодский и Великоустюжский. Престань напрасно жизнь - бесценный дар - мотать!: [Беседа с епископом Максимилианом о святителе Игнатии] / Записала Н.Серова //Крас. Север.-1995.-13 мая. ШАФРАНОВА О. Любовных резвостей своих летописатель // Рус. Север.-1995.- 25 июля. О деде святителя Игнатия А. М. Брянчанинове. АФАНАСЬЕВА З. "Со всею прямотою и любовью..." //Сел. правда.- Грязовец, 1995.- 28 сент., 12 окт.; 21нояб. О письмах святителя Игнатия Брянчанинова настоятелю Валаамского монастыря игумену Дамаскину. ШАФРАНОВА О. "От горячей любви моей к Отечеству...": Неизданные письма святителя Игнатия [к Н.Н.Муравьеву] //Губ. новости.-1996.-12 янв.- С.6. О письмах периода 1854-1857 гг. (Крымская война) и назначения святителя Игнатия на Кавказскую и Черноморскую кафедру. АЛЕКСЕЕВА Н. В поисках духовной опоры // Крас. Север.-1996.-18 мая. О сохранении памяти святителя Игнатия в Вологде. САЛЬНИКОВ А. Не быть пусту хорошему месту: В Грязовце заложен первый в области храм в честь святителя Игнатия Брянчанинова // Крас. Север.-1996.- 24 окт.- С.2. СЕРОВА Н. Краса русского православного иночества: (К 190-летию со дня рождения святителя Игнатия] //Крас. Север.-1997.-18 февр.; портр. САЛЬНИКОВ А. В Покровское, к Брянчаниновым // Крас. Север.-1997.- 22 мая. О молебне в день памяти святителя Игнатия Брянчанинова, проведенном в с. Покровском епископом Максимилианом. QQQ Покровское - усадьба Брянчаниновых ЛУКОМСКИЙ Г.К. "Покровское"; Усадьба Брянчаниновых // Лукомский Г.К. Вологда в ее старине.- СПб., 1914.- С.303-310: ил. ЕВДОКИМОВ И.В. Север в истории русского искусства. - Вологда: Изд. Союза сев. кооп. союзов, 1921.-231 с.: ил. Покровское, с.65-66; ил. с.120-121,128,136-137,144. КАМЕЛОВ Н. Усадьбы Вологодской губернии //Столица и усадьба.. 1917.- N 81-82.- С.9-19. Покровское, с.9. ЛАНЦОВ А. Покровское - это чудо // Крас. Север.-1974.- 9 авт. АРИНИН В. Прелестное Покровское и другие // Крас. Север.-1985.-13 авт.: ил. БЕЛОВА Н. Книги из Покровского: (Из истории книжного собрания Брянчаниновых] // Крас. Север. - 1985.- 22 сент. АЛЕКСАНДРОВ Ю. Не отрекаются, любя... // Крас. Север,-1991.-11 сент, О судьбе усадьбы и парка в Покровском. ПУДОЖГОРСКИЙ В, Покровское // Пудожгорский В. 100 литературных мест Вологодской области. - Вологда, 1992.-С.30 . БАЛАКШИН Р. В Покровском //Крас. Север.-1995.-13 мая. О поездке в бывшую усадьбу Брянчаниновых. ТАРАСОВ А.П. Гений места: [Беседа с гл. врачом туберкулезного санатория "Покровское" Грязовецкого р-на А.П.Тарасовым] / Записала Н.Серова // Крас. Север.-1996.-1 февр.- С.3. В т.ч. о работе по восстановлению усадьбы Покровское. Беседа записана в 1995 г. АРИНИН В. "Прелестное Покровское": История и легенды знаменитой усадьбы от А.Брянчанинова до В.Позгалева // Рус. Север.-1997.- 26 сент,- С.4; 3 окт.- С. 14.