Веселов Никита. Ирга : [рассказ] / Н. Веселов // Комсомольская правда. Вологодская область. – 2020. – 2 – 9 сентября (№ 36 – Т). – С. III : фот. . – (Книжная полка).
Рассказ участника одного из семинаров прозы в рамках фестиваля "Плюсовая поэзия"
 

В Вологде проходит много литературных мероприятий, па которых обсуждают написанное молодыми литераторами. Это и Беловекие чтения, и фестиваль «Плюсовая поэзия». Традиционно на них проходят семинары для молодых литераторов. Мастерами выступают более опытные товарищи, редакторы.

Чтобы получить индивидуальную и бесплатную консультацию по прозе или поэзии у членов Союза российских писателей, каждый может обратиться в литературную резиденцию Дом дяди Гиляя. Для школьников и студентов работает студия «Лист», для общении собирается литературное объединение «Ступени».

Один из молодых вологодских авторов – Никита Веселов. Ему 15 лет. Пока он получает специальность и среднее образование, но всерьез собирается стать писателем. Его рассказ, присланный на семинар прозы фестиваля «Плюсовая поэзия», предлагаем вашему вниманию.

Я хочу быть писателем. Я бы даже школу закончил, все 11 классов. Но надо уезжать. Отец умер, а мать без работы, и надо как – то жить. В большом городе я смогу устроиться: что – нибудь строить или торговать в ларьке. Или мусор выносить со стройки, например.

Посылаю вам свой рассказ – вдруг вы увидите во мне талант и поможете потом выучиться на писателя. Только сначала я закончу строительный колледж. Там общежитие дают, стипендию и бесплатное питание. А писателем можно быть только с высшим образованием?


Сейчас стоит жара и страшно влажно, все время потею. Мать говорит – самое огуречное время. В такое лето умер мой отец. У мамы был день рождения, он выпил, а было жарко, и сердце не выдержало. Он черным стал, а мама очень ревела, и судорогой ноги у нее сводило. Никогда раньше такой я ее не видел.

А я что – я мужик. Я почему – то старался вспоминать, как он нас с мамой матюгал и из квартиры выгонял, Ему, когда напьется, все казалось, что мама рога наставила – изменила, значит. И он начинал к ней приставать. А мама становилась испуганной и все хотела сбежать. Она его уговаривала и, как хитрая лисичка, успевала сбежать. А я оставался – он на меня не сердился. Но однажды, когда она сбежала, он посмотрел на меня, взял за рубаху, вынес из дома и кинул ей вслед. Мол, забери своего щенка. Я не успел испугаться, запомнил только, что он улыбался. У меня в голове как – то не укладывалось – вроде как злится он на мать, рубаху мне порвал, а так вот улыбался.

Мой отец герой. Так все говорили, когда хоронили. Он служил в Афганистане, у него есть дембельский альбом с прикрученным погоном: три полоски – значит, сержант. И еще у него осталась форма. Брюк не помню, а вот гимнастерка, почти белая с зелеными пуговицами, и панама остались. Ему гимнастерка мала была, она просто висела в кладовке. А панаму он носил. Она тоже почти белая была, обтрепанная до бахромы. Он говорил, что когда – то она под цвет песка была, но я такую не помню. Он же приехал из армии, когда я еще не родился.

В этот год большой урожай ирги. Ирга – ягода такая хитрая: на кусте и совсем зрелые ягоды есть, и зеленые. И очень ее птицы любят. Только мама прозевает ее собрать – склюют. И вот, решила она пугало соорудить. Гвоздем скрепила перекладину с колом. Надела старый платок, а на плечи пугала повесила гимнастерку отцовскую. Я когда зашел за дом и увидел это пугало – знаете, как взбесился? Сразу все слова отцовские про нее вспомнил. Побежал в дом, думал, сейчас ей все скажу, как папка. Забежал, а она спит на диване среди бела дня. И па столе – недоеденная курица и недопитая бутылка вина. Опять отца вспоминала, ему свои обиды высказывала, а потом ревела наверняка.

Злость моя улетучилась. Я сунул гимнастерку отцовскую подмышку, взял бутылку и курицу и вышел из дома через задний ход к бане. Если зайти с другой стороны ирги, есть укромное местечко – там отец в одиночестве напивался. Я тоже пошел туда. Скамейка большая, широкая – и стол, и дом. Когда отец ее сделал, мать еще сказала – а ведь умеешь хоть чего руками делать, а не только детей... Отец тогда, довольный, хохотал. Потом скамейка потемнела, а мать уже говорила другое.

Вино было сладкое, теплое – его у матери и осталось немного, но пить было сложно. Давясь, я все же выпил его глоточками, зажевал курицей. Бабочка летала, кот пришел... Было жарко и липко. Меня понесло в этом мареве. Чтобы не упасть, я положил гимнастерку под голову и лег на скамью... Надо мной стояла ирга. Но я всмотрелся – это отец. Он был не черный и совсем нестрашный, хоть я и знал, что он умер.

– Никита, ты это... того,.. – его что – то мучило, но он, как обычно, ничего конкретно не мог сказать. – Я, это – того, кроме армии, может, в жизни – то ничего и не видел. Чего там – днем баранку крути, вечером вот на скамейке выпить. А я еще долго жил. А вот друзья – все раньше померли. Мор какой – то на нас, мужиков. Короче, Никита, ты меня понял. Мамка не за того вышла замуж, надо за добытчика выходить. А я солдат, только воевать умел. Я же в армии только человеком стал– песни научился петь – видал песенник? И формы у меня красивей никогда не было. А когда автомат держишь – то душа поет. Вот только когда друзей терял, знаешь, облегченно вздыхал, что не я, – его речь прервалась всхлипыванием. Но он тут же улыбнулся, как тогда, когда вышвыривал меня из дома, и сказал обычную свою фразу:

– А мамка – то у тебя, ты понял, шлю...

С этими словами он, как тогда, взял меня за загривок, и я проснулся.

Надо мной стояла мама, вид у нее был решительный. Я, ничего не понимая, сел. Внизу, в траве под ногами лежала пустая бутылка. Меня подташнивало.

– Нет, ты тут пить не будешь, – мама была зла. –

Собирай – ка манатки и вези документы в Вологду.

– В Вологду? – переспросил я. Потому что я у нее просился вместе с Илюхой, другом моим, в строительный колледж, но она сказала, что буду получать высшее, в 10 – й класс пойду. А тут...

– Собирайся, езжай. Мне тут тебя и кормить – то нечем. А там, глядишь, с работой легче.

Конечно, она знала про мою мечту стать писателем. «Все – все опишешь, всю мою жизнь», – пьяная повторяла она. «Какая жизнь?» – я не очень понимал ее. Все какая – то мелочь, будничность: огород, магазин, вино, стирка, кошка беременная... Когда она начнется, настоящая – то жизнь? Вот у отца – настоящая жизнь была в Афганистане. А если войны у меня не будет, я так и умру, ничего не дождавшись?

Словом, я повез документы в колледж. И вот этот рассказ о себе написал. Посылаю вам его на обсуждение. Если решите напечатать – пожалуйста, только заплатите деньги, чтобы один раз до мамы доехать, пообедать там и обратно вернуться. Это, если обедать в школьной столовой, то рублей 600. Но не знаю точно – вроде тех, кто не учится, туда не пускают. Но если я писателем буду – так пустят. А так вкусно там кормят. Мне нравилось.

 

ВОЛОГОДСКАЯ ОБЛАСТЬ В ОБЩЕРОССИЙСКОЙ ПЕЧАТИ