|
Когда время падает до нуля,
Мы уходим во внутренние поля,
Разбредаемся по долам.
В это время комната как Земля.
Мир ее четырем углам.
Это стихотворение одно из самых коротких в поэтическом творчестве Леты Югай.
Впервые представленное читателю в книге «Между водой и льдом» (Издательство
«Воймега», Москва, 2010) это стихотворение в общем контексте и даже в
разделе «Внутренние поля» выглядит как шаг в сторону от того
мифопоэтического пространства, в котором счастье летнее похоже на рыбу-кита,
тучки - на львов, солнце намывает к празднику витражи, а «мы» предполагает
двоих, взявшихся за руки «на границе твоей и моей души». Разумеется, и
культурно-экзотическую образность первого поэтического издания, и
фольклоризм второй книги Леты Югай «Забыть-река» («Воймега», 2015), и
историко-литературно-флористические ассоциации ее «Травника-разговорника
деревни Рождество» («Воймега», 2018) можно воспринять как проекции
внутренних полей лирической героини. Но даже в этом случае несовпадение
налицо: указанное стихотворение говорит о полях общих, обретая философскую
многомерность и преодолевая эгоцентризм.
«Мы», то есть каждый из нас, движемся к своему внутреннему полю, более того,
множественные «я» разбредаются «по долам». Это устаревшее поэтическое слово
- единственный здесь знак некоего культурного сближения внутренних
пространств с фантазиями и чудесами, поскольку невольную отсылку к
пушкинской строке «Там лес и дол видений полны» способен ощутить любой
читатель. Но в нем же, в этом слове, гораздо более существенен иной смысл,
отличный от значений слова «поле». Поле нам представляется ровным, видимым
глазу, большим. А дол, долина - это и низкое место, ложбина, поэтому
разбредающиеся по долам люди одиноки в своем движении, разобщены, не
замечаемы друг другом.
Драматическая интонация и возможность смены широкого и верхнего пространства
жизни на низкое и узкое, порождающее предощущение смерти (есть ведь и такое
значение у общеславянского слова «дол» - могила), заданы уже первой строкой
стихотворения, обозначенным в ней моментом падения времени до нуля, до
пустоты, до остановки-перерыва. Представить этот момент помогает фильм
«Влюблен по собственному желанию»: на электронных часах, которые видят
герои, проступает сочетание 00.00. Шкала времени замерла на нулевой отметке,
через минуту начнется новый отсчет, но страх, что этого не произойдет, что
время замерло, обнулилось навсегда, что все закончилось, провалилось,
пропало, как бы удлиняет само ожидание, придает ему катастрофическое
напряжение. Первые три строки этого стихотворения, получается, почти
трагичны.
Но заключительные две возвращают читателя к физическому и бытовому ощущению
времени, позволяя увидеть и внешнее пространство комнаты, и то, которое
космически расширено внутренним полем и долом до планеты Земля. Четыре угла
комнаты совмещаются с представлением о четырех направлениях света (Север,
Юг, Запад, Восток) и соединяются с пожеланием мира. Стихотворение, таким
образом, завершается на мысли об объединении внутренних полей и углов,
отдельных путей и дорог, мыслью о неразобщенном существовании человеческих
духовных микрокосмов.
Философский характер, гармония лирического переживания и интеллектуального
движения в этом коротком поэтическом произведении воспринимаются как очень
естественные, не связанные с неким внешним намерением автора, а язык
стихотворения в лексических и синтаксических проявлениях столь прост и
внятен, что оно запоминается сразу, без перечитывания.
|
