Р. П. Скородумова-Чеглокова
Для нас не было невыполнимых задач

Тема затопленных территорий и ушедших под воду деревень, принесённых в жертву в угоду грядущей цивилизации, по-прежнему не оставляет в покое людей, по чьим судьбам катком прошлись модернизаторы тех времён. Мы предлагаем вашему вниманию, дорогие читатели, воспоминания жительницы посёлка Шексна Розы Павловны Скородумовой (Чеглаковой).

 

Выезд из Ниловиц на профсоюзную конференцию (в первом ряду вторая справа Роза Чеглакова)

«Первые мои шаги на трудовом поприще начались именно с Волго-Балта, правда, я тогда ещё об этом ничего не знала. В августе 1957 года меня как молодого специалиста, семнадцатилетнюю выпускницу техникума, направили работать в Шекснинский леспромхоз – крупное лесозаготовительное предприятие, которое поставляло деловую древесину для народного хозяйства всей страны, имело спецлеспромхозы в зоне предстоящего затопления на реке Шексне и располагалось в городе Кириллове. В том же 1957 году началось планомерное строительство Волго-Балтийского водного пути. Был создан Ниловицкий спецлеспромхоз, а вдоль всей реки Шексны были организованы лесопункты по вырубке леса. Вот там я и начала работать.

Места в этих краях были очень красивые: величавая река Шексна и густые леса кругом. Начальником лесопункта в Ниловицах был Григорий Болотцев. Он и взял меня к себе на квартиру. Что характерно, начальники тогда так опекали молодых специалистов, так по-отечески заботились о них, что никуда от себя не отпускали, даже место, где жить, всегда находили. Когда этот начальник уехал, меня определили жить к медсестре А. А. Коквиной, которая кормила и заботилась обо мне, как о родной дочери.

Работала я нормировщиком, проводила фотографии рабочего дня: в моём ведении был участок Розбуй. Меня одно это название навело сразу на мысль, что там жили разбойники. Так оно и оказалось: там раньше содержались и работали заключённые. Но при мне уже даже их бараков не сохранилось. На участок Розбуй возили берёзовые хлысты, которые пилили на стойки и отправляли сплавом в гонках в шахтёрские города страны. Место было высокое, рос там в основном березняк. Бывая в Топорне на кладбище, позже я замечала, какая это высокая гора, хотя вода и поднялась, превратив её в остров. А тогда это была огромнейшая гора, и все недоумевали, как можно будет её затопить? Как выяснилось, до конца затопить Розбуй всё же не удалось.

Молодёжи тогда в наших краях было много, все ходили в клуб на другую сторону реки Шексны по плотине Ниловицкого шлюза. Особенно мне запомнился престольный праздник в июле – Иванов день, когда в Ниловицах встречали гостей из окрестных деревень, приглашали в каждый дом на пироги, пиво и чай.

В те годы по реке ходил пароход «Николай Некрасов». Мне он казался огромным кораблём. Шёл быстро, шлёпая по воде лопастями колёс.

Люди окружали меня добрые и отзывчивые – Галовы, Фомины, Смирновы, Зайчиковы и другие. Они потом жили в Шексне и добросовестно трудились на шекснинских предприятиях.

Последним директором Ниловицкого леспромхоза был Лев Абрамович Драбкин – очень спокойный, рассудительный, выдержанный человек. Со временем меня перевели плановиком в Шатрецкий лесопункт, где количество работающих было гораздо больше. Из Ниловицкого лесопункта в Шатрецкий меня перевозил на лошади мальчик четырнадцати лет, но уже работавший – А. П. Смирнов. Позже он работал каменщиком на стройках в Шексне, о нём даже писала местная газета. Настолько это был хороший и добродушный человек!

Здание конторы в Шатреце располагалось в зоне ИТК-16, где раньше содержались заключённые. Меня взял к себе на постой начальник лесопункта В. В. Михеев. Его жена приняла меня вежливо, а бабушка полюбила как родную. Они никуда меня от себя не отпускали, заботились, хоть и своих детей было двое. Печки в доме топили дровами, которые заготовляли сами, хотя и были семьёй начальника лесопункта. Брали с собой двуручную пилу и ходили пилить. Готовила на всю семью бабушка. Звали её Мария Генриховна Шульц, по национальности она была немка. Они с мужем приехали в Кириллов работать в судоремонтных мастерских, а потом с замужней дочерью Надеждой Александровной переехали на лесопункт. Мария Генриховна была женщина особенная – она когда-то жила в Ленинграде, работала в здании Смольного института и даже подавала чай Ленину. Она была волевая, но в то же время очень добрая. Требовала, чтобы я в 12 часов ночи непременно была дома, и к моему приходу с танцев припасала пол-литра молока и кусок хлеба.

Для приезжих рабочих был выстроен большой барак, в который вели два входа. Там же в одной из комнат была пекарня. Хлеб пекли Мария и Пётр Трушины. Мария творила тесто, лепила хлеб, а Петя пёк. Такого вкусного хлеба, как у них с Петей, я больше не едала нигде. Пока хлеб пёкся – Мария ходила по бараку – очень общительная была женщина. У них с Петром было много детей, все они потом жили и работали в Шексне.

Рабочие, приехавшие по вербовке, в основном были из татар и чувашей. Они занимались вырубкой леса, обрубкой сучьев, трелёвкой. В бригадах по валке леса и раскряжёвке в большинстве своём была задействована молодёжь. Бригадой по валке леса руководил Николай Круглов. По окончании рабочего дня он обычно приговаривал: «Хорошо мужики поработали!» А сколько он заработал, его не волновало, об этом он даже не думал. У него была только одна цель: от души наработаться так, чтобы почувствовать усталость. А что получит за свои труды всего 30 рублей, ему казалось, этого достаточно. Да и все люди в те годы работали так, чтобы не было стыдно друг перед другом.

По лежнёвке возницы вывозили лес на лошадях, шофёры – на машинах. Возили лес из деревни Окуньково. Правда, самой деревни уже не было: остались 16 домов и один сарай для лошадей. Всё остальное сгорело во время пожара в 1951 году.

Радио в домах в те годы у нас ещё не было, трансляцию парада в Москве слушали только на демонстрации или у репродуктора в конторе. Но праздники 7 Ноября и Первомай праздновали обязательно. Катались по реке Шексне на лодках, играли в лото, в карты, ходили в клуб на танцы. Вот и весь досуг.

Задачи, которые ставились перед леспромхозом по вырубке леса, казались невыполнимыми, такой огромный объём работы надо было осилить. Но на деле они оказались вполне выполнимыми, и в июне 1962 года наш лесопункт ликвидировали. Люди, работавшие в лесу, были разбросаны кто куда, правда, большинство – по леспромхозам Вологодской области. В основном разъехались в Анненский мост, Череповец, Кириллов, Белозерск, Шексну, лесопункт Киргоды. Привыкшие ударно трудиться в зоне затопления, они и на новых местах работали так же старательно.

В связи с распоряжением Кирилловского райисполкома, что земли местечка Сизьма и Уломского сельсовета подлежат затоплению в связи с реконструкцией системы Волго-Балтийского водного пути, жителям Ниловиц было предложено разобрать свои строения и перевезти на выбор в другие края. А место бывшей застройки 7 сентября 1962 года зачистили, словно там и не было посёлка. Многие, в том числе и я, изъявили желание переехать в Шексну. По состоянию на ноябрь 1962 года численность посёлка Шексна одномоментно выросла значительно. Тяжело было покидать обжитые места, но распоряжения и решения руководства в те годы обсуждать, а тем более не подчиняться было не принято. Люди постепенно привыкали к жизни в новых условиях, приживались, но до сих пор вспоминают, любят и скучают по родным местам, безвозвратно канувшим в Лету».

Источник: Скородумова-Чеглокова Р. П. Для нас не было невыполнимых задач / Р. П. Скородумова-Чеглокова ; подгот. Т. Погодина // Новая жизнь. – Кириллов, 2018. – 10 августа. – С. 12.