На пятьдесят четвертом километре шоссе Минск - Витебск стоит указатель к мемориалу Хатынь.
Ни на одной самой подробной географической карте вы не найдете сегодня этой белорусской деревни. Она была уничтожена фашистскими карателями.
Это произошло 22 марта 1943 года. Специальный карательный отряд фашистов окружил деревню. Ни один из взрослых жителей Хатыни не смог остаться незамеченным. Только троим детям - Володе Яскевичу, его сестре Соне и Саше Желобковичу - удалось скрыться от гитлеровцев.
Все остальное население Хатыни, от мала до велика, фашисты согнали в один из сараев. Сюда привели семьи Иосифа и Анны Барановских с девятью детьми; Александра и Александры Новицких с семью детьми. Столько же детей было в семье Казимира и Елены Иотко, самому маленькому, Юзику, исполнился один год. В сарай пригнали стариков И.И. Рудака, П.И. Рудак, С.К. Миронович, Ю.А. Карабан, Р.С. Желобковича и совсем маленьких, двухлетних Мишу Желобковича, Лену Миронович, Вову Карабана. Не дрогнули каменные сердца изуверов, когда они вели на казнь девятнадцатилетнюю Веру Яскевич с семинедельным сыном Толиком.
Когда все население деревни было согнано в сарай, гитлеровцы заперли дверь, обложили сарай соломой, облили бензином и подожгли. Огромное зловещее пламя взметнулось в небо. В дыму задыхались и плакали дети. Тех, кто пытался вырваться из огня, каратели расстреливали из автоматов. Хатынская земля потемнела от крови, содрогалась от мук людских.
149 жителей Хатыни заживо сгорели в огне. Среди них- 75 детей. Деревню каратели разграбили и сожгли.
Исчезла еще одна - уже которая по счету - деревня с географической карты Белоруссии. Но слово "Хатынь" понесло в века гнев, боль и скорбь всех сожженных белорусских деревень, пепел тысяч уничтоженных советских людей.
Не все хатынцы погибли, как считали каратели. Три человека - Виктор Желобкович, Антон Барановский, Иосиф Каминский - вышли живыми из огня. Они выжили, чтобы еще и еще раз обличить кровавое лицо фашизма, еще и еще раз сказать войне "нет!"
...Когда под напором десятков людей рухнули двери сарая и люди, полные ужаса, в охваченной пламенем одежде, бросились врассыпную, фашисты открыли по убегавшим огонь.
В горящей одежде, крепко держа за руку семилетнего Витю, бежала Анна Желобкович. Она старалась прикрыть сына от пуль своим телом. И вдруг упала, скошенная свинцовой смертью, упала, увлекая за собой раненного в руку Витю. Так и пролежал он до ухода карателей у трупа самого родного на свете человека - матери, дважды подарившей ему жизнь.
Из девяти детей семьи Иосифа и Анны Барановских в живых остался один - двенадцатилетний Антон. Выбежав из горящего сарая, он был ранен в обе ноги, упал, и гитлеровцы приняли его за мертвого.
Третий свидетель хатынской трагедии - Иосиф Иосифович Каминский. Израненный, обгоревший, он нашел среди трупов односельчан изувеченное тело своего сына Адама и услышал его последние предсмертные слова.
В память сотен белорусских деревень, уничтоженных немецко-фашистскими оккупантами, в январе 1966 года было принято решение о создании мемориального комплекса "Хатынь".
Белорусские архитекторы Ю.М. Градов, В.П. Занкович, Л.М. Левин, скульптор С.И. Селиханов и главный инженер В.П. Макаревич разработали проект комплекса. Первая его очередь была завершена в конце 1968 года.
Открытие второй очереди мемориала состоялось 5 июля 1969 года, в дни празднования 25-летия освобождения Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков.
Авторы мемориала смогли глубоко осмыслить трагедию мирных советских людей. Они вдохнули жизнь, вложили душу в камень и бронзу, и эти неподатливые материалы заговорили сурово, гневно, обличающе.
Центральная фигура комплекса - бронзовая скульптура старика с убитым мальчиком на руках, выполнена С. Селихановым и В. Занковичем.
Пожилой крестьянин будто только что вышел из сарая. Вид у него и скорбный и гневный. Чувствуется, что он смертельно устал, почернел от голода и горя. Сожжен его дом, погибли дети. Но он не покорен. Боль и гнев, скорбь и месть выражены на лице его. А руки, натруженные крестьянские руки, горестно и бережно держат тело замученного ребенка. И, кажется, бронзовые уста Непокоренного говорят: "БУДЬ ПРОКЛЯТ ФАШИЗМ!"
Он будет сражаться с фашизмом до последних сил. Он отомстит за них! Он победит! Эта скульптура - живая скорбь! Она как бы воплотила в себе образ народа, вместившего в своем сердце столько горя, утрат и неодолимой силы и мужества.
Справа от скульптуры увековечено место сожжения хатынцев. Черные гранитные плиты символизируют обрушившуюся крышу сарая, образно, языком пластики, рассказывают о разыгравшейся здесь трагедии. Сколы в центре как бы подчеркивают ее кульминацию.
Клинообразная дорога из белого мрамора символизирует последний путь жителей Хатыни и обрывается у крыши-плиты.
Прислушайтесь, люди! Сердцем прислушайтесь!.. И вы услышите тяжелый топот кованых сапог и глухие стоны. Это стонет сама земля, принявшая муки, кровь и смерть 149 хатынских женщин, стариков, детей. Они навсегда слились с многострадальной землей Хатыни. Их останки покоятся в братской могиле. Над могильным холмом - Венец Памяти из белого мрамора. На нем - обращение вставших из пепла хатынцев ко всем живущим:
"Люди добрые, помните: любили мы жизнь, и Родину нашу, и вас, дорогие. Мы сгорели живыми в огне. Наша просьба ко всем: пусть скорбь и печаль обернутся в мужество ваше и силу, чтобы смогли вы утвердить навечно мир и покой на земле.
Чтобы отныне нигде и никогда в вихре пожаров жизнь не умирала!"
Там же начертан и ответ погибшим:
"Родные вы наши.
Головы в скорби великой склонив, стоим перед вами. Вы не покорились фашистским убийцам в черные дни лихолетья. Вы приняли смерть, но пламя любви вашей к Родине нашей советской вовек не погаснет.
Память о вас в народе бессмертна, как вечна земля и вечно яркое солнце над нею!"
Дорожка из серых железобетонных плит ведет экскурсантов к бывшей деревенской улице. На месте каждого из 26 сгоревших домов лежит первый венец сруба. Только сделан он не из дерева - из бетона, и цвет его не радует глаз, он серый, пепельный. Внутри сруба - тревожный силуэт обелиска, увенчанного колоколом. На обелиске - мемориальная плита с фамилиями и именами непокорившихся врагу, заживо сожженных хатынцев.
Невообразимо волнует сердца открытая перед каждым домом калитка, тоже серая, тоже из бетона, калитка, приглашающая войти в дом, которого нет. Больно становится при мысли, что никогда не заскрипит эта калитка живым деревянным скрипом, никогда не потянет дымком из печных труб-обелисков, никто не напьется студеной воды из четырех деревенских колодцев, никогда и никто не услышит на улице звонкого, заливистого смеха жизнерадостной хатынской детворы...
Кругом обелиски, обелиски, обелиски... И колокола. Их 26. Это хатынский набат. Он усиливает драматизм. Гневно, тревожно, обличающе рассказывает миру о трагедии белорусской деревни. И предостерегает: "ЛЮДИ, БУДЬТЕ БДИТЕЛЬНЫ!"
В Белоруссии не было такого района, где бы фашисты не сжигали населенных пунктов, не грабили и не убивали мирных людей. Освей-ский, Кличевский, Хойникский, Бегомльский, Октябрьский, Любан-ский и другие районы были разорены до основания.
В одном только Суражском районе Витебской области на территории восьми сельсоветов за июнь 1942 года было ограблено и сожжено 1918 крестьянских дворов из общего количества 2270.
Здесь на мемориале состоялась торжественно-траурная церемония символического захоронения 136 белорусских деревень, которые навеки останутся в истории лишь как географические названия. 136 могил-деревень! Представители сельских Советов, деревень, соседствующих с сожженными, привезли на могилы в капсулах землю, на которой жили люди этих деревень. Они так и не восстали из пепла. Земля захоронена здесь вместе с прахом погибших в урнах из стали и стекла. У символического "Кладбища сожженных деревень" горит Вечный огонь.
Хатынский мемориал посетили и посещают тысячи экскурсантов. В скорбном молчании, склонив головы, проходят они по "Кладбищу сожженных деревень" и с болью глядят на урны, в которых покоится земля уничтоженных деревень, священная земля, обильно политая кровью.