- Нет, они вращались в высших кругах. Но мне рассказывали, что миссис Армстронг была женщиной редкой прелести и что муж ее обожал.
      - Ну что ж, миссис Хаббард, вы оказали нам огромную помощь, поистине неоценимую. А теперь будьте любезны сообщить нам ваше полное имя.
      - Охотно. Каролина Марта Хаббард.
      - Запишите, пожалуйста, ваш адрес вот здесь.
      Миссис Хаббард, не переставая трещать, выполнила просьбу Пуаро.
      - Я просто прийти в себя не могу. Кассетти... здесь, в этом поезде. Но мне он сразу показался подозрительным, правда, мистер Пуаро?
      - Совершенно верно, мадам. Кстати, у вас есть красный шелковый халат?
      - Господи, какой странный вопрос! Нет, конечно, у меня с собой два халата: розовый фланелевый, тепленький, очень удобный для поездок, и еще один - мне его подарила дочь - в восточном стиле из малинового шелка. Но скажите ради Бога, почему вас интересуют мои халаты?
      - Видите ли, мадам, вчера вечером некая особа в красном кимоно вошла или в ваше купе, или в купе мистера Рэтчетта. Как вы только что справедливо заметили, когда двери закрыты, их легко перепутать.
      - Так вот, ко мне никакая особа в красном кимоно не входила.
      - Значит, она вошла к мистеру Рэтчетту.
      Миссис Хаббард поджала губы и кисло сказала:
      - Меня этим не удивишь.
      - Значит, вы слышали женский голос в соседнем купе? - обратился к ней Пуаро.
      - Не понимаю, как вы догадались, мистер Пуаро. ЕйБогу, не понимаю. По правде говоря, слышала.
      - Почему же, когда я спрашивал вас, что слышалось за соседней дверью, вы ответили, что оттуда доносился храп мистера Рэтчетта.
      - Это чистая правда. Он действительно довольно долго храпел. Ну а потом... - вспыхнула миссис Хаббард, - о таких вещах не принято говорить.
      - Когда вы услышали женский голос?
      - Не могу вам сказать. Я на минуту проснулась, услышала женский голос и поняла, что говорят в соседнем купе. Подумала: "Чего еще ожидать от такого человека? Ничего удивительного тут нет" - и снова уснула. Я бы ни за что не стала упоминать ни о чем подобном в присутствии троих незнакомых мужчин, если б вы не пристали ко мне с ножом к горлу.
      - Это было до того, как вы почувствовали, что в вашем купе мужчина, или после?
      - Вы снова повторяете ту же ошибку! Как могла бы эта женщина разговаривать с ним, если он был уже мертв?
      - Извините, я, должно быть, кажусь вам очень глупым, мадам?
      - Что ж, наверное, и вам случается ошибаться. Я просто в себя не могу прийти оттого, что моим соседом был этот мерзавец Кассетти. Что скажет моя дочь...
      Пуаро любезно помог почтенной даме собрать пожитки в сумку и проводил ее к двери.
      - Вы уронили платок, мадам, - окликнул он ее уже у выхода.
      Миссис Хаббард посмотрела на протянутый ей крошечный квадратик батиста.
      - Это не мой платок, мистер Пуаро. Мой платок при мне.
      - Извините, мадам. Я думал, раз на нем стоит Н - начальная буква вашей фамилии - Hubbard...
      - Любопытное совпадение, но тем не менее платок не мой. На моих стоят инициалы С.М.Н., и это практичные платки, а не никчемушные парижские финтифлюшки. Ну что толку в платке, в который и высморкаться нельзя?
      И так как никто из мужчин не смог ответить на ее вопрос, миссис Хаббард торжествующе выплыла из вагона.
      Глава пятая
      ПОКАЗАНИЯ ШВЕДКИ
      Мсье Бук вертел в руках пуговицу, оставленную миссис Хаббард.
      - Не могу понять, к чему здесь эта пуговица, - сказал он. - Уж не означает ли это, что Пьер Мишель все же замешан в убийстве? - Он замолк, но, так и не дождавшись ответа от Пуаро, продолжал: - Что вы скажете, мой друг?
      - Эта штуковина наталкивает нас на самые разные предположения, - сказал Пуаро задумчиво. - Но прежде чем обсуждать последние показания, давайте вызовем шведку.
      Он перебрал паспорта, лежавшие на столе:
      - А вот и ее паспорт: Грета Ольсон, сорока девяти лет.
      Мсье Бук отдал приказание официанту, и вскоре тот привел пожилую даму с пучком изжелта-седых волос на затылке. В ее длинном добром лице было что-то овечье. Ее близорукие глаза вглядывались в Пуаро из-за очков, но никакого беспокойства она не проявляла.
      Выяснилось, что она понимает по-французски, и поэтому разговор решили вести по-французски. Сначала Пуаро спрашивал ее о том, что было ему уже известно: о ее имени, возрасте, адресе. Потом осведомился о роде се занятий.
      Она сказала, что работает экономкой в миссионерской школе неподалеку от Стамбула. По образованию она медсестра.
      - Вы, конечно, знаете, что произошло минувшей ночью, мадемуазель?
      - Конечно. Это было ужасно. И американская дама говорит, что убийца был у нее в купе.
      - Насколько я понимаю, мадемуазель, вы последняя видели убитого живым?
      - Не знаю. Вполне возможно. Я по ошибке открыла дверь в его купе. Мне было стыдно - такая неловкость.
      - Вы его видели?
      - Да, он читал книгу. Я тут же извинилась и ушла.
      - Он вам что-нибудь сказал?
      Достопочтенная дама залилась краской:
      - Он засмеялся и что-то сказал. Я не разобрала, что именно.
      - Что вы делали потом, мадемуазель? - спросил Пуаро, тактично переменив тему.
      - Я пошла к американской даме, миссис Хаббард, попросить у нее аспирина, и она дала мне таблетку.
      - Она вас просила посмотреть, задвинута ли на засов дверь, смежная с купе мистера Рэтчетта?
      - Да.
      - Засов был задвинут?
      - Да.
      - Что вы делали потом?
      - Вернулась в свое купе, приняла аспирин, легла.
      - Когда это было?
      - Я легла без пяти одиннадцать. Перед тем как завести часы, я взглянула на циферблат, вот почему я могу сказать точно.
      - Вы быстро уснули?
      - Не очень. У меня перестала болеть голова, но я еще некоторое время лежала без сна.
      - Когда вы уснули, поезд уже стоял?
      - По-моему, нет. Мне кажется, когда я начала засыпать, мы остановились на какой-то станции.
      - Это были Виньковцы. А теперь скажите, мадемуазель, какое ваше купе - вот это? - и Пуаро ткнул пальцем в план.
      - Да, это.
      - Вы занимаете верхнюю полку или нижнюю?
      - Нижнюю. Место десятое.
      - У вас есть соседка?
      - Да, мсье, молодая англичанка. Очень милая и любезная. Она едет из Багдада.
      - После того как поезд отошел от Виньковцов, она выходила из купе?
      - Нет, это я знаю точно.
      - Откуда вы знаете, ведь вы спали?
      - У меня очень чуткий сон. Я просыпаюсь от любого шороха. Чтобы выйти, ей пришлось бы спуститься с верхней полки, и я бы обязательно проснулась.
      - А вы сами выходили из купе?
      - Только утром.
      - У вас есть красное шелковое кимоно, мадемуазель?
      - Что за странный вопрос? У меня очень практичный трикотажный халат.
      - А у вашей соседки, мисс Дебенхэм? Вы не можете сказать, какого цвета ее халат?
      - Лиловый бурнус без рукавов, такие продаются на Востоке.
      Пуаро кивнул.
      - Куда вы едете? В отпуск? - перешел он на дружеский тон.
      - Да, в отпуск домой. Но сначала я заеду на недельку в Лозанну - навестить сестру.
      - Будьте любезны, напишите адрес вашей сестры и ее фамилию.
      - С удовольствием, - она написала на листке бумаги, протянутом ей Пуаро, фамилию и адрес сестры.
      - Вы бывали в Америке, мадемуазель?
      - Нет. Правда, я чуть было не поехала туда. Я должна была сопровождать одну больную даму, но в последний момент поездку отменили, и я очень об этом сожалела. Американцы - хорошие люди. Они жертвуют много денег на больницы и школы. И очень практичные.
      - Скажите, вы не слышали в свое время о похищении ребенка Армстронгов?
      - Нет, а что?
      Пуаро изложил обстоятельства дела.
      Грета Ольсон была возмущена. Седой пучок на ее затылке подпрыгивал от негодования.
      - Просто не верится, что бывают такие злые люди. Это испытание нашей веры. Бедная мать. У меня сердце разрывается от жалости к ней.
      Добрая шведка пошла к выходу, щеки ее пылали, в глазах стояли слезы.
      Пуаро что-то деловито писал на листке бумаги.
      - Что вы там пишете, мой друг? - спросил мсье Бук.
      - Друг мой, методичность и аккуратность во всем - вот мой девиз. Я составляю хронологическую таблицу событий.
      Кончив писать, он протянул бумагу мсье Буку.
      "9.15 - поезд отправляется из Белграда.
      Приблизительно в 9.40 - слуга уходит от Рэтчетта, оставив на столе снотворное.
      Приблизительно в 10 - Маккуин уходит от Рэтчетта.
      Приблизительно в 11.40 - Грета Ольсон видит Рэтчетта (она последняя видит его живым). N. В. Рэтчетт не спит - читает книгу.
      0.10 - поезд отправляется из Виньковцов (с опозданием).
      0.30 - поезд попадает в полосу снежных заносов.
      1.10 - раздается звонок Рэтчетта. Проводник подходит к двери. Рэтчетт отвечает: "Се nest rien. je me suis trompe".
      Приблизительно в 1.17-миссис Хаббард кажется, что у нее в купе находится мужчина. Она вызывает проводника".
      Мсье Бук одобрительно кивнул.
      - Все ясно, - сказал он.
      - Вас здесь ничто не удивляет, ничто не кажется вам подозрительным?
      - Нет. На мой взгляд, здесь все вполне ясно и четко. Очевидно, преступление совершено в 1.15. У нас есть такая улика, как часы, да и показания миссис Хаббард это подтверждают. Я позволю себе высказать догадку. Спроси вы меня, мой друг, я бы сказал, что убил Рэтчетта итальянец. Он живет в Америке, более того, в Чикаго, потом не забывайте, что нож - национальное оружие итальянцев, к тому же убийца не удовольствовался одним ударом.
      - Это правда.
      - В этом и только в этом лежит разгадка тайны. Я уверен, что он был из одной шайки с Рэтчеттом. Кассетти - итальянская фамилия. Очевидно, Рэтчетт его "заложил", как говорят в Америке. Итальянец выследил его, засыпал угрожающими письмами, затем последовала зверская месть. Все очень просто.
      Пуаро в раздумье покачал головой.
      - Боюсь, что все не так просто, - пробормотал он.
      - Я уверен, что это было именно так, - сказал мсье Бук, которому его теория нравилась все больше и больше.
      - А что вы скажете о показаниях слуги, которому зубная боль не давала спать, - он клянется, что итальянец не выходил из купе?
      - В этом вся загвоздка.
      В глазах Пуаро сверкнула насмешка:
      - Да, это весьма неудачно. У слуги мистера Рэтчетта болели зубы, и это опровергает вашу версию, зато помогает нашему другу итальянцу.
      - Позже этому будет найдено объяснение, - сказал мсье Бук с завидной уверенностью.
      Пуаро покачал головой.
      - Нет, нет, тут все не так просто, - снова пробормотал он.
      Глава шестая
      ПОКАЗАНИЯ РУССКОЙ КНЯГИНИ
      - А теперь послушаем, что скажет об этой пуговице Пьер Мишель, - сказал Пуаро.
      Призвали проводника. В его глазах они прочли вопрос. Мсье Бук откашлялся.
      - Мишель, - сказал он, - вот пуговица от вашей тужурки. Ее нашли в купе американской дамы. Что вы на это скажете?
      Проводник машинально провел рукой по пуговицам.
      - У меня все пуговицы на месте, мсье. Вы ошибаетесь.
      - Очень странно.
      - Не могу знать, мсье.
      Проводник был явно удивлен, но не выглядел ни смущенным, ни виноватым.
      Мсье Бук многозначительно сказал:
      - Если учесть те обстоятельства, при которых эту пуговицу нашли, наверняка можно заключить, что ее потерял человек, находившийся прошлой ночью в тот момент, когда миссис Хаббард вам позвонила, в ее купе.
      - Но там никого не было. Даме, должно быть, померещилось.
      - Нет, ей не померещилось, Мишель. Убийца мистера Рэтчетта прошел через ее купе и обронил эту пуговицу.
      Когда до Пьера Мишеля дошел смысл слов мсье Бука, он пришел в неописуемое волнение.
      - Это неправда, мсье, неправда! - закричал он. - Вы обвиняете меня в убийстве? Меня? Но я не виновен! Я ни в чем не виновен! Чего ради я стал бы убивать мистера Рэтчетта - ведь я с ним никогда прежде не сталкивался?
      - Где вы были, когда раздался звонок миссис Хаббард?
      - Я уже говорил вам, мсье, - в соседнем вагоне, разговаривал с коллегой.
      - Мы пошлем за ним.
      - Пошлите, очень вас прошу, мсье, пошлите за ним.
      Пришедший проводник соседнего вагона не замедлил подтвердить показания Пьера Мишеля и добавил, что при их разговоре присутствовал еще и проводник бухарестского вагона. Они говорили о снежных заносах и проболтали уже минут десять, когда Мишелю послышался звонок. Он открыл дверь в свой вагон, и на этот раз все явственно услышали звонок. Звонили очень настойчиво. Мишель опрометью кинулся к себе.
      - Теперь видите, мсье, что я не виновен! - потерянно твердил Мишель.
      - А как вы объясните, что в купе оказалась эта пуговица?
      - Не знаю, мсье. Не могу взять в толк. У меня все пуговицы на месте.
      Двое других проводников тоже заявили, что они не теряли пуговиц и не заходили в купе миссис Хаббард.
      - Успокойтесь, Мишель, - сказал мсье Бук, - и мысленно возвратитесь к тому моменту, когда, услышав звонок миссис Хаббард, побежали в свой вагон. Скажите, вы кого-нибудь встретили в коридоре?
      - Нет, мсье.
      - И никто не шел по коридору к вагону-ресторану?
      - Опять-таки нет, мсье.
      - Странно, - сказал мсье Бук.
      - Не слишком, - возразил Пуаро, - это вопрос времени. Миссис Хаббард просыпается и обнаруживает у себя в купе мужчину. Минуту-две она лежит, боясь шелохнуться и зажмурившись. А что, если в это самое время мужчина выскользнул в коридор? Она вызывает проводника. Тот приходит не сразу. Он откликается только на третий или четвертый звонок. По-моему, убийце вполне хватило бы времени...
      - Для чего? Для чего, друг мой? Вспомните, поезд со всех сторон окружают сугробы.
      - У нашего таинственного убийцы два пути, - сказал Пуаро с расстановкой, - он может ретироваться в один из туалетов или скрыться в купе.
      - Но ведь все купе заняты.
      - Вот именно.
      - Вы хотите сказать, он мог скрыться в своем собственном купе?
      Пуаро кивнул.
      - Да, все совпадает, - пробормотал мсье Бук. - В те десять минут, пока проводник отсутствует, убийца выходит из своего купе, входит в купе Рэтчетта, убивает его, запирает дверь изнутри на ключ и на цепочку, выходит в коридор через купе миссис Хаббард и к тому времени, когда проводник возвращается, он уже преспокойно сидит в своем собственном купе.
      - Не так-то все просто, мой друг, - буркнул Пуаро. - То же самое скажет вам наш дорогой доктор.
      Мсье Бук манием руки отпустил проводников.
      - Нам осталось опросить еще восемь пассажиров, - сказал Пуаро, - пять пассажиров первого класса - княгиню Драгомирову, графа и графиню Андрени, полковника Арбэтнота и мистера Хардмана. И трех пассажиров второго класса - мисс Дебенхэм, Антонио Фоскарелли и горничную княгини - фрейлейн Шмидт.
      - Кого мы вызовем первым - итальянца?
      - Дался вам этот итальянец! Нет, мы начнем с верхушки. Не будет ли княгиня Драгомирова столь любезна уделить нам немного времени? Передайте ей нашу просьбу, Мишель.
      - Передам, мсье, - сказал проводник, выходя.
      - Передайте ей, что, если ее сиятельству не угодно прийти сюда, мы придем в ее купе! - крикнул ему вслед мсье Бук.
      Однако княгиня Драгомирова не пожелала воспользоваться этим любезным предложением. Вскоре она вошла в вагон-ресторан и, отвесив присутствующим легкий поклон, села напротив Пуаро. Ее маленькое жабье личико со вчерашнего дня еще сильнее пожелтело. Она была уродлива, тут двух мнений быть не могло, однако глаза ее, в довершение сходства с жабой, походили на драгоценные камни-темные, властные, они светились умом и энергией. Голос у нее был низкий, немного скрипучий, дикция очень четкая. Она решительно прервала цветистые излияния мсье Бука:
      - В извинениях нет никакой нужды, господа. Насколько я знаю, в поезде произошло убийство. Вполне естественно, что вам необходимо опросить всех пассажиров. Я буду рада оказать вам посильную помощь.
      - Вы очень любезны, мадам, - сказал Пуаро.
      - Вовсе нет. Это мой долг. О чем вы хотите меня спросить?
      - Ваше полное имя и адрес, мадам. Не хотите ли записать их?
      Пуаро протянул княгине лист бумаги и карандаш, но она лишь махнула рукой.
      - Напишите сами, - сказала она, - это несложно: Наталья Драгомирова, Париж, авеню Клебера, 17.
      - Вы едете из Константинополя домой, мадам?
      - Да, я останавливалась там в австрийском посольстве. Со мной едет моя горничная.
      - Будьте любезны, расскажите мне вкратце, что вы делали вчера вечером после ужина?
      - Охотно. Еще из ресторана я послала проводника постелить мне постель... После ужина я сразу легла. До одиннадцати читала, потом выключила свет. Заснуть мне не удалось - меня мучает ревматизм. Без четверти час я вызвала горничную. Она сделала мне массаж и читала вслух до тех пор, пока я не задремала. Не могу точно сказать, сколько она у меня пробыла. Может быть, полчаса, а может быть, и дольше.
      - Поезд к тому времени уже стоял?
      - Да.
      - Вы за это время не слышали ничьего необычного, мадам?
      - Нет.
      - Как зовут вашу горничную?
      - Хильдегарда Шмидт.
      - Она давно у вас служит?
      - Пятнадцать лет.
      - Вы ей доверяете?
      - Полностью. Она родом из поместья моего покойного мужа.
      - Я полагаю, вы бывали в Америке, мадам?
      Неожиданный поворот разговора удивил княгиню, она вскинула бровь:
      - Неоднократно.
      - Вы были знакомы с Армстронгами, семьей, где произошла известная трагедия?
      - Это мои друзья, мсье, - в голосе старой дамы сквозило волнение.
      - Следовательно, вы хорошо знали полковника Армстронга?
      - Его я почти не знала, но его жена, Соня Армстронг, была моей крестницей. Я дружила с ее матерью, актрисой Линдой Арден. Замечательная актриса, одна из величайших трагических актрис мира. В ролях леди Макбет и Магды ей не было равных. Я была не только ее поклонницей, но и близкой подругой.
      - Она умерла?
      - Нет, нет, но она живет в полном уединении. У нее очень хрупкое здоровье, и она почти не встает с постели.
      - У нее, насколько мне помнится, была еще одна дочь?
      - Да, она гораздо моложе миссис Армстронг.
      - Она жива?
      - Разумеется.
      - А где она?
      Старуха кинула на Пуаро испытующий взгляд:
      - Я должна спросить вас, почему вы задаете мне такие вопросы. Какое отношение они имеют к расследуемому вами убийству?
      - А вот какое: убитый был причастен к похищению и гибели ребенка миссис Армстронг.
      - Вот оно что! - княгиня строго сдвинула брови, выпрямилась. - Раз так, я могу только приветствовать это убийство. Я надеюсь, вы поймете мою предвзятость.
      - Вполне. А теперь вернемся к вопросу, на который вы не ответили. Где сейчас младшая дочь Линды Арден, сестра миссис Армстронг?
      - Откровенно говоря, мсье, не знаю. Я потеряла из виду младшее поколение. Кажется, она несколько лет назад вышла замуж за англичанина и уехала в Англию, но его фамилия выпала у меня из памяти.
      Княгиня помолчала, потом сказала:
      - Вы хотите спросить меня о чем-нибудь еще, господа?
      - Еще один вопрос, мадам, на этот раз личного свойства. Какого цвета ваш халат?
      Княгиня снова вскинула бровь:
      - Что ж, я верю, что вами руководит не праздное любопытство. У меня синий атласный халат.
      - У нас больше нет к вам вопросов, мадам. Очень вам благодарен за то, что вы так охотно нам отвечали. Унизанная кольцами рука пошевелилась. Княгиня встала, остальные поднялись вслед за ней, однако она не торопилась уходить.
      - Извините меня, мсье, - сказала она, - но не откажите сообщить мне ваше имя. Ваше лицо мне знакомо.
      - Эркюль Пуаро к вашим услугам, мадам.
      Она замолчала.
      - Эркюль Пуаро, - сказала она наконец. - Теперь я вспомнила. Это рок, - и двинулась к двери, держалась она очень прямо, хотя видно было, что ходит она с трудом.
      - Voila une grande dame, - сказал мсье Бук. - Что вы о ней думаете, мой друг?
      Пуаро в ответ только покачал головой.
      - Судьба, - повторил он. - Интересно, что она хотела этим сказать?
      Глава седьмая
      ПОКАЗАНИЯ ГРАФА И ГРАФИНИ АНДРЕНИ
      Вслед за княгиней пригласили графа и графиню Андрени. И тем не менее граф пришел один. Вблизи было еще заметней, как он красив - широкоплечий, с тонкой талией, рослый. Если б не длинные усы и широкие скулы, в своем хорошо сшитом костюме он вполне мог бы сойти за англичанина.
      - Итак, господа, чем могу служить? - спросил он.
      - Видите ли, мсье, - сказал Пуаро, - сложившиеся обстоятельства обязывают нас опросить всех пассажиров.
      - Конечно, конечно, - любезно сказал граф, - вполне понимаю вас. Однако боюсь, что мы с женой вряд ли вам поможем. Мы спали и ничего не слышали.
      - Вы знаете, кто был убит?
      - Я понял, что убили высокого американца с удивительно неприятным лицом. Он сидел вон за тем столиком, - и граф кивнул на стол, который занимали Рэтчетт и Маккуин. Настоящая аристократка.
      - Совершенно верно, мсье. Я хотел спросить, известна ли вам фамилия этого человека?
      Вопросы Пуаро явно озадачили графа:
      - Если вы хотите узнать его фамилию, посмотрите в паспорт: там все должно быть указано.
      - В паспорте стоит фамилия Рэтчетт, но это не настоящая его фамилия, - сказал Пуаро. - На самом деле это Кассетти, организатор многочисленных похищений и зверских убийств детей, - он пристально наблюдал за графом, но на последнего его сообщение, по-видимому, не произвело никакого впечатления. Он удивился, не более того.
      - Вот как! - сказал граф. - Это проливает свет на убийство. Очень своеобразная страна Америка.
      - Вы, вероятно, бывали там, господин граф?
      - Я прожил год в Вашингтоне.
      - И вероятно, знали семью Армстронгов?
      - Армстронг, Армстронг... Что-то не припомню... Столько людей встречаешь, - граф улыбнулся и пожал плечами. - Однако не будем отвлекаться, господа, - сказал он. - Чем еще могу быть полезен?
      - Скажите, граф, когда вы легли спать?
      Пуаро украдкой глянул на план. Граф и графиня Андрени занимали смежные купе, места номер двенадцать и тринадцать.
      - Мы попросили постелить постель в одном купе, а когда вернулись из вагона-ресторана, расположились в другом...
      - Это было купе номер...
      - Номер тринадцать. Мы играли в пикет. Часов в одиннадцать моя жена отправилась спать. Проводник постелил мне, я тоже лег и проспал до утра.
      - Вы заметили, что поезд остановился?
      - Я узнал об этом только утром.
      - А ваша жена?
      Граф улыбнулся:
      - Моя жена в поезде всегда принимает снотворное. И вчера она тоже приняла свою обычную дозу трионала. - И, помолчав, добавил: - Очень сожалею, но ничем больше не могу вам помочь.
      Пуаро протянул графу листок бумаги и карандаш:
      - Благодарю вас, граф. Простая формальность, но тем не менее я попросил бы вас написать здесь ваше имя, фамилию и адрес.
      Граф писал, тщательно выводя слова.
      - Пожалуй, лучше будет написать мне самому, - сказал он любезно. - Название моего родового поместья слишком сложно для людей, не знающих венгерский.
      Граф отдал листок Пуаро и поднялся.
      - Моей жене нет никакой необходимости приходить, - сказал он, - она не знает ничего такого, о чем бы я вам не рассказал.
      Глаза Пуаро хитро блеснули.
      - Конечно, конечно, - сказал он, - и все же мне бы очень хотелось задать один маленький вопросик графине.
      - Уверяю вас, это совершенно бесполезно, - сказал граф, и в его голосе зазвучал металл.
      Пуаро смущенно заморгал.
      - Чистейшая формальность, - сказал он. - Но, понимаете ли, совершенно необходимая для моего отчета.
      - Как вам будет угодно, - неохотно уступил граф. Коротко поклонился на иностранный манер и вышел из вагона.
      Пуаро протянул руку за паспортом. Там были проставлены имя, фамилия графа и его титулы. Далее стояло: "...в сопровождении жены. Имя - Елена-Мария, девичья фамилия - Гольденберг, возраст - двадцать лет". Прямо на имени расползлось большое жирное пятно - очевидно, след пальцев неаккуратного чиновника.
      - Дипломатический паспорт, - сказал мсье Бук. - Мы должны быть крайне осторожны, мой друг, и никоим образом их не обидеть. Да и потом, что общего могут иметь с убийством такие люди?
      - Не беспокойтесь, старина. Я буду сама тактичность. Ведь это чистейшая формальность.
      Он понизил голос - в вагон вошла госпожа Андрени. Прелестная графиня явно робела.
      - Вы хотели меня видеть, господа?
      - Это чистейшая формальность, графиня, - Пуаро галантно встал навстречу даме и указал ей на место напротив. - Мы хотим спросить вас, может быть, вы видели или слышали прошлой ночью что-нибудь такое, что могло бы пролить свет на это убийство.
      - Абсолютно ничего, мсье. Я спала.
      - Но неужели вы не слышали, какая суматоха поднялась в соседнем купе? У американской дамы, вашей соседки, началась истерика, она чуть не оборвала звонок, вызывая проводника.
      - Я ничего не слышала, мсье. Видите ли, я приняла снотворное.
      - Понимаю. Не смею вас дольше задерживать. - Она поспешила подняться, но Пуаро остановил ее: - Одну минуточку, скажите мне ваше имя, девичья фамилия, возраст и т.д. записаны здесь правильно?
      - Да, мсье.
      - В таком случае соблаговолите подписать это заявление.
      Быстрым изящным наклонным почерком она расписалась: Елена Андрени.
      - Вы ездили с мужем в Америку, мадам?
      - Нет, мсье, - она улыбнулась и слегка покраснела. - Мы тогда еще не были женаты: мы обвенчались год назад.
      - Вот как, благодарю вас, мадам. Кстати, скажите, пожалуйста, ваш муж курит?
      Графиня - она уже собралась уйти - удивленно посмотрела на Пуаро:
      - Да.
      - Трубку?
      - Нет. Сигары и сигареты.
      - Вот оно что! Благодарю вас.
      Графиня явно медлила, ее глаза, красивые, темные, миндалевидные, с длинными черными ресницами, оттенявшими матовую бледность щек, следили за ним. Губы ее, очень ярко накрашенные на иностранный манер, были слегка приоткрыты. В красоте молодой графини было нечто необычайное, экзотическое.
      - Почему вы меня об этом спросили?
      - Мадам, - изящно взмахнул рукой Пуаро, - детективам приходится задавать всевозможные вопросы. Вот, к примеру, один из них: не могли бы вы мне сказать, какого цвета ваш халат?
      Графиня удивленно посмотрела на него:
      - У меня халат из золотистого шифона. А это так важно? - засмеялась она.
      - Очень важно, мадам.
      - Скажите, вы действительно сыщик? - спросила графиня.
      - Да, мадам, Ваш покорный слуга сыщик.
      - А я думала, что, пока мы едем по Югославии, полицейских в поезде не будет. Они появятся только в Италии.
      - Я не имею никакого отношения к югославской полиции, мадам. Я сыщик международного класса.
      - Вы служите Лиге Наций, мсье?
      - Я служу миру, мадам, - величественно сказал Пуаро. - В основном я работаю в Лондоне, - продолжал он и спросил, переходя на английский: - Вы говорите поанглийски?
      - Отшень плехо! - сказала она с прелестным акцентом.
      Пуаро снова поклонился:
      - Не смею вас больше задерживать, мадам. Как видите, это было не так уж страшно.
      Она улыбнулась, кивнула и вышла из вагона.
      - Красивая женщина, - сказал мсье Бук одобрительно и вздохнул. - Однако этот разговор нам ничего не дал.
      - Да, эта пара ничего не видела и не слышала.
      - Но теперь мы пригласим наконец итальянца.
      Пуаро ответил не сразу. Его внимание было поглощено жирным пятном на паспорте венгерского дипломата.
      Глава восьмая
      ПОКАЗАНИЯ ПОЛКОВНИКА АРБЭТНОТА
      Пуаро тряхнул головой и вышел из глубокой задумчивости. Глаза его, встретившись с горящим любопытством взглядом мсье Бука, лукаво сверкнули.
      - Дорогой друг, - сказал он, - видите ли, я стал, что называется, снобом! - и поэтому считаю, что сначала необходимо заняться первым классом, а потом уже вторым. Так что теперь я думаю пригласить импозантного полковника.
      После нескольких вопросов выяснилось, что познания полковника во французском весьма ограниченны, и Пуаро перешел на английский. Уточнив имя полковника, его фамилию, домашний адрес и армейскую должность, Пуаро продолжал:
      - Скажите, вы едете из Индии домой, в отпуск, или, как мы говорим, "en permission"?
      Полковник Арбэтнот не проявил никакого интереса к тому, что и как называют презренные французишки, и ответил с подлинно британской краткостью:
      - Да.
      - Но вы не воспользовались судами Восточной линии?
      - Нет.
      - Почему?
      - Я предпочел отправиться поездом по причинам личного характера. "Что, получил? - говорил весь его вид. - Это тебя научит не приставать к людям, нахал ты этакий!"
      - Вы ехали из Индии, нигде не останавливаясь?
      - Я остановился на одну ночь в Уре и на три дня в Багдаде у старого приятеля - он служит там, - сухо ответил полковник.
      - Вы пробыли три дня в Багдаде. Насколько мне известно, эта молодая англичанка, мисс Дебенхэм, тоже едет из Багдада. Вы там с ней не встречались?
      - Нет. Я познакомился с мисс Дебенхэм по дороге из Киркука в Ниссибин.
      Пуаро наклонился к собеседнику и с нарочитым иностранным акцентом вкрадчиво сказал:
      - Мсье, я хочу обратиться к вам с прошением. Вы и мисс Дебенхэм - единственные англичане в поезде. Мне необходимо знать ваше мнение друг о друге.
      - В высшей степени неподобающая просьба, - холодно сказал полковник.
      - Вовсе нет. Видите ли, преступление скорее всего совершила женщина. На теле убитого обнаружено двенадцать ножевых ран. Даже начальник поезда сразу сказал: "Это дело рук женщины". Так вот, какова моя первоочередная задача? Тщательнейшим образом разузнать все о пассажирках вагона СТАМБУЛ - КАЛЕ. Но англичанок понять очень трудно. Они такие сдержанные. Поэтому в интересах правосудия я обращаюсь за помощью к вам, мсье. Скажите мне, что вы думаете о мисс Дебенхэм? Что вы о ней знаете?
      - Мисс Дебенхэм, - сказал полковник с чувством, - настоящая леди.
      - Благодарю вас, - сказал Пуаро с таким видом, будто ему все стало ясно. - Значит, вы считаете маловероятным, что она замешана в преступлении?
      - Абсолютно нелепое предположение, - сказал Арбатнот, - мисс Дсбенхэянс была знакома с убитым. Впервые она увидела его здесь, в поезде.
      - Она вам об этом говорила?
      - Да. Она сразу обратила внимание на его неприятную внешность и поделилась этим впечатлением со мной. Если в убийстве замешана женщина, как вы считаете, без всяких, на мой взгляд, на то оснований, руководствуясь одними домыслами, могу вас заверить, что мисс Дебенхэм тут совершенно ни при чем.
      - Вас, видно, это очень волнует, - улыбнулся Пуаро.
      Полковник Арбэтнот смерил его презрительным взглядом:
      - Не понимаю, что вы хотите этим сказать.
      Пуаро как будто смутился. Он опустил глаза и принялся ворошить бумаги.
      - Мы отвлеклись, - сказал он. - Давайте перейдем к фактам. Преступление, как у нас есть основания полагать, произошло вчера ночью в четверть второго. По ходу следствия нам необходимо опросить всех пассажиров поезда и узнать, что они делали в это время.
      - Разумеется. В четверть второго я, если память мне не изменяет, разговаривал с молодым американцем - секретарем убитого.
      - Вот как. Вы пришли к нему в купе или он к вам?
      - Я к нему.
      - Вы имеете в виду молодого человека по фамилии Маккуин?
      - Да.
      - Он ваш друг или просто знакомый?
      - Я никогда раньше его не видел. Вчера мы случайно перекинулись парой фраз и разговорились. Вообще-то мне американцы не нравятся; как правило, мне трудно найти с ними общий язык.
      Пуаро улыбнулся, вспомнив гневные тирады Маккуина против "чопорных британцев".
      - Но этот молодой человек сразу расположил меня к себе. Хотя он где-то нахватался дурацких идей о том, как наладить дела в Индии: в этом беда всех американцев.
      Они идеалисты и к тому же сентиментальны. Его заинтересовало то, что я ему рассказывал об Индии, ведь я почти тридцать лет провел там. И меня заинтересовали его рассказы о финансовом кризисе в Америке. Потом мы перешли к международному положению. Я очень удивился, когда поглядел на часы и обнаружил, что уже четверть второго.
      - Вы закончили разговор в четверть второго?
      - Да.
      - Что вы делали потом?
      - Пошел в свое купе и лег.
      - Ваша постель была уже постелена?
      - Да.
      - Ваше купе - вот оно, номер пятнадцать - предпоследнее в противоположном ресторану конце вагона?
      - Да.
      - Где находился проводник, когда вы возвращались к себе в купе?
      - Он сидел в конце вагона за маленьким столиком. Между прочим, как раз в тот момент, когда я входил к себе, его вызвал Маккуин.
      - Зачем?
      - Я полагаю, чтоб тот постелил ему постель. Когда я сидел у него, постель не была постелена.
      - А теперь, полковник, я прошу вас вспомнить: когда вы разговаривали с Маккуином, кто-нибудь проходил мимо вас по коридору?
      - Масса народу, должно быть, но я не следил за этим.
      - Я говорю о последних полутора часах вашего разговора. Вы выходили в Виньковцах, верно?
      - Да. Но всего на минуту. Стоял ужасный холод, мела метель, так что я был рад вернуться, в эту душегубку, хотя вообще-то я считаю, что топят здесь непозволительно.
      Мсье Бук вздохнул.
      - На всех не угодишь, - сказал он. - Англичане открывают все окна, другие, наоборот, закрывают. Да, на всех не угодишь.
      Ни Пуаро, ни Арбэтнот не обратили никакого внимания на его слова.
      - А теперь, мсье, попытайтесь вернуться мыслями в прошлое, - попросил Пуаро. - Итак, на платформе холодно. Вы возвращаетесь в вагон. Располагаетесь в купе и закуриваете сигарету, а возможно, и трубку, - Пуаро запнулся.
      - Я курил трубку, Маккуин - сигареты.
      - Поезд отправляется. Вы курите трубку, обсуждаете положение дел в Европе, в мире. Уже поздно. Почти все легли. Кто-нибудь проходил мимо вас? Подумайте.
      Арбэтнот сдвинул брови.
      - Трудно сказать, - произнес он наконец, - видите ли, я за этим не следил.
      - Но вы же военный. Вы должны отличаться особой наблюдательностью. Вы наверняка многое замечаете, так сказать, сами того не замечая.
      Полковник снова подумал и покачал головой.
      - Не могу сказать. Не помню, чтобы кто-нибудь проходил мимо, разве что проводник. Нет, погодите, кажется, проходила какая-то женщина.
      - Вы ее видели? Какая женщина - молодая, старая?
      - Я не видел ее. Не смотрел в ту сторону. Просто до меня донесся шорох и запах духов.
      - Духов. Хороших духов?
      - Да нет, скорее плохих. Такой, знаете ли, запах, что издалека шибает в нос. Но учтите, - торопливо продолжал полковник, - это могло быть и раньше. Видите ли, как вы сами сказали, такие вещи замечаешь, сам того не замечая. И вот в течение вечера я отметил про себя: "Женщина... Ну и духи!" Но когда она прошла, точно не могу сказать, хотя... скорее всего, после Виньковцов.
      - Почему?
      - Помню, я почуял этот запах, как раз когда мы заговорили о пятилетке. Знаете, как бывает, запах духов навел меня на мысль о женщинах, а с женщин я перекинулся на положение женщин в России. А я помню, что до России мы добрались уже к концу разговора.
      - Вы можете определить, когда это было, более точно?
      - Н-нет. Где-то перед концом нашего разговора, примерно за полчаса.
      - После того как поезд остановился?
      Полковник кивнул:
      - Да. Я почти в этом уверен.
      - Что ж, перейдем к другому вопросу. Вы бывали в Америке, полковник?
      - Никогда. И не имею ни малейшей охоты туда ехать.
      - Вы были знакомы с полковником Армстронгом?
      - Армстронг... Армстронг... Я знал двух или трех Армстронгов. В шестидесятом полку служил Томми Армстронг - вы не о нем спрашиваете? Потом я знал Селби Армстронга - его убили на Сомме.
      - Я спрашиваю о полковнике Армстронге. О том, что женился на американке. О том, чью дочь похитили и убили.
      - А, припоминаю, читал об этом в газетах, чудовищное преступление. Нет, я не знаком с ним. Хотя, конечно, слышал о нем. Тоби Армстронг. Славный малый. - Общий любимец. Отлично служил. Награжден крестом Виктории.
      - Человек, которого убили прошлой ночью, был виновен в гибели ребенка Армстронгов.
      Лицо Арбэтнота посуровело:
      - Я считаю, что этот негодяй получил по заслугам, хотя лично я предпочел бы, чтобы его повесили по приговору суда. Хотя в Америке, кажется, сажают на электрический стул?
      - Следовательно, полковник Арбэтнот, вы за правосудие и против личной мести?
      - Разумеется, не можем же мы поощрять кровную месть или пырять друг друга кинжалами, как корсиканцы или мафия, - сказал полковник. - Говорите что хотите, а, по-моему, суд присяжных - система вполне разумная.
      Пуаро минуту-другую задумчиво глядел на полковника.
      - Да, - сказал он, - я так и думал, что вы придерживаетесь такой точки зрения. Ну что ж, полковник, у меня больше нет вопросов. Скажите, а вы не помните ничего такого, что показалось бы вам прошлой ночью подозрительным или, скажем так, кажется вам подозрительным теперь, ретроспективно. Ну, хоть сущий пустяк?
      Полковник Арбэтнот задумался.
      - Нет, - сказал он. - Ничего. Вот разве... - и он замялся.
      - Пожалуйста, продолжайте, умоляю вас.
      - Это же абсолютная чепуха, - сказал полковник неохотно, - но раз уж вы сказали - хоть сущий пустяк...
      - Да, да, продолжайте.
      - Да нет, это действительно пустяк. Но раз уж вас так интересуют пустяки, скажу. Возвращаясь к себе, я заметил, что дверь купе через одно от моего, да вы знаете, последняя дверь по коридору...
      - Знаю, дверь купе номер шестнадцать.
      - Ну, так вот, эта дверь была неплотно прикрыта. И сквозь щель украдкой выглядывал какой-то человек. Увидев меня, он тут же захлопнул дверь. Конечно, это абсолютная чепуха, но меня это удивило. Я хочу сказать, все открывают дверь и высовывают голову, когда им нужно выглянуть в коридор, но он делал это украдкой, как будто не хотел, чтобы его заметили. Поэтому я и обратил на него внимание.
      - Мд-да, - сказал Пуаро неуверенно.
      - Я же вам говорил, это абсолютная чепуха, - виновато сказал Арбэтнот. - Но вы знаете, раннее утро, тишина, и мне почудилось в этом что-то зловещее - настоящая сцена из детективного романа. Впрочем, все это ерунда.
      Он встал.
      - Что ж, если я вам больше не нужен...
      - Благодарю вас, полковник, у меня все.
      Полковник ушел не сразу. Он явно перестал гневаться на паршивого французишку, посмевшего допрашивать британца.
      - Так вот, что касается мисс Дебенхэм... - сказал он неловко. - Можете мне поверить: она тут ни при чем. Она настоящая pukka sahib, - вспыхнул и ушел.
      - Что значит pukka sahib? - полюбопытствовал доктор Константин.
      - Это значит, - сказал Пуаро, - что отец и братья мисс Дебенхэм обучались в тех же школах, что и полковник.
      - Только и всего... - доктор Константин был явно разочарован. - Значит, это не имеет никакого отношения к преступлению?
      - Ни малейшего, - сказал Пуаро.
      Он ушел в свои мысли, рука его машинально постукивала по столу.
      - Полковник Арбэтнот курит трубку, - вдруг сказал он. - В купе Рэтчетта я нашел ершик для трубки. А мистер Рэтчетт курил только сигары.
      - И вы думаете...
      - Пока он один признался, что курит трубку. И он знал полковника Армстронга понаслышке и, не исключено, что знал его лично, хотя и отрицает это.
      - Значит, вы считаете возможным...
      Пуаро затряс головой:
      - Нет, нет, это невозможно... никак невозможно... Чтобы добропорядочный, недалекий, прямолинейный англичанин двенадцать раз кряду вонзил в своего врага нож! Неужели вы, мой друг, не чувствуете, насколько это неправдоподобно?
      - Это все психологические выкрутасы, - сказал мсье Бук.
      - Психологию надо уважать. У нашего преступления свой почерк, и это никоим образом не почерк полковника Арбэтнота. А теперь, - сказал Пуаро, - допросим следующего свидетеля.
      На этот раз мсье Бук не стал называть итальянца. Но он хотел, чтобы вызвали именно его.
      Глава девятая
      ПОКАЗАНИЯ МИСТЕРА ХАРДМАНА
      Последним, из пассажиров первого класса вызвали мистера Хардмана - здоровенного, огненно-рыжего американца, обедавшего за одним столом с итальянцем и лакеем.

К титульной странице
Вперед
Назад