Наталия Серова

Памяти Мориса Бонфельда

Культура вологодской земли понесла невосполнимую утрату. Ушел из жизни известнейший российский музыковед, композитор, профессор Вологодского педагогического университета Морис Шлемович Бонфельд.

С «Красным Севером» его связывали многие годы совместной творческой работы. Рецензии на концерты, музыкальные обозрения, выходившие из-под пера этого строгого и компетентного музыкального обозревателя, были весьма востребованными материалами, которые читали все. На них ссылались в спорах, их цитировали с кафедр, их просто запоминали наизусть.

Во времена его наибольшей активности в печати не раз доводилось обнаруживать удивительную вещь: языком его статей, скрытыми фразами из них говорили и музыканты, и любители, когда пытались формулировать свои впечатления о музыке. Не секрет, что музыка, открытая всем, очень сложна для истолкования. Было приятно сознавать, что Морис Бонфельд и «Красный Север» научили вологжан понимать и толковать её.

Он был трудным автором, работа с которым доставляла проблемы и дарила настоящую радость. Газета просила своего музыкального обозревателя быть подемократичнее, писать попроще «без мажоров и миноров». Он был категорически не согласен с таким подходом, считая своих читателей людьми образованными и музыке преданными. Он хотел и писал на уровне исполняемой музыки и не желал опускаться до низкого уровня любителей попсы. В сущности, он всегда поднимал свою аудиторию до высоты своего понимания музыки и жизни.

Морис был фантастически работоспособным и деятельным человеком, погруженным в музыку 24 часа в сутки. Он знал о ней всё и щедро делился со всеми своими знаниями. Он очень остро ощущал скукоживающееся пространство для настоящей музыки в реальной жизни и делал всё, чтобы его расширить. Он мог сказать вдохновенное слово перед аудиторией сложного по программе концерта, собрать со всей России самых интересных и авторитетных музыкальных деятелей на научную конференцию в Вологде. Он собрал большую и неоднозначно встреченную книгу об областной филармонии и начал вплотную заниматься творческим наследием Валерия Гаврилина. Он многое начинал и поразительно много успел за свою короткую рабочую и творческую жизнь.

На гражданской панихиде в университете о нем говорили как о просветителе, о явлении в культуре не только российской, но и в мировой музыкальной культуре. Свидетельство тому – многочисленные телеграммы отовсюду: из Германии, Австралии, Южной Африки... Потеря оказалась огромной и действительно невосполнимой. Горюя об уходе давнего автора, любимого собеседника, неутомимого работника, не могла избавиться от непонятно почему воспринимаемого как похвала слова «неудобный». Потом поняла: он был жрецом настоящего знания и высочайшего профессионализма. Его планки всегда были высоки, и он ни при каких обстоятельствах не соглашался на их снижение, адаптацию «к тяжелым условиям нашей жизни». Он работал так, что обрел имя мирового звучания в музыковедении, признаваясь при этом, что это стало возможным только благодаря Вологде: живи Бонфельд в другом месте, вряд ли сумел бы сделать столько. Наверное, это были слова любви городу, ставшему родным, от очень сдержанного человека. Он состоялся бы везде.

Его особая роль в Вологде состояла в том, что он не давал её культурному пространству погрузиться в спячку. Он обозначал тот высокий уровень, на котором может работать любой профессионал и олицетворял его личным примером.

В скорбные часы прощания много говорилось о сохранении его наследия. Среди прочих важных вещей – это чувство того самого неудобства не соответствовать требованиям времени и профессии, которое он вызывал своей работой, своей активностью, своей, такой модной сейчас, фантастической креативностью. Работать много, качественно, с полной отдачей всех сил, наверное, пожелал бы нам так обидно рано ушедший от нас Морис Бонфельд.

Источник: Серова Н. Памяти Мориса Бонфельда / Н. Серова // Красный Север. – 2005. – 15 декабря. – С. 29.