Есенина Т. С. "...Проплывать тебе на Соловки". // Белый пароход. - Архангельск, 1997. - № 1 (9)
"...Проплывать тебе на Соловки"
Из записок дочери поэта - Татьяны Есениной
В самом начале семидесятых годов получаю в Ташкенте письмо от В. Земскова. Фамилия знакомая - он участвовал в подготовке к печати произведений Есенина, но самого его я не знала. Земсков попросил меня помочь ему расшифровать план воспоминаний З. Райх о Есенине, оригинал которого хранится в ЦГАЛИ, в архиве В. Мейерхольда. К письму были приложены две странички машинописного текста.
Удивлению моему не было предела. Я не знала о существовании этого плана. Кроме того, в архиве Мейерхольда не должно было храниться ничего, написанного рукой матери...
План этот занимает полторы страницы. Состоит из тридцати трех пронумерованных пунктов, большая часть из них занимает меньше одной строчки...
3. Белое море - Соловки, рыбачка, чайка, стихи Ганина...
Отпуск мама брала в редакции перед поездкой на Север. О красоте холодного Белого моря она, родившаяся у берегов теплого Черного моря, говорила нередко, иногда добавляя, что видела его "вместе с Сергеем". Меня не интересовало, когда именно они ездили, ясно же, что когда поженились. Только из долгого ночного рассказа матери я узнала, что ездили они до свадьбы, когда говорили друг другу "вы" и дело до объяснений еще не доходило. Кроме того, ездили не одни, с ними были еще два молодых человека. Если мама и назвала их фамилии, то я их быстро забыла, с детства память на фамилии у меня плохая. О подробностях путешествия, о "рыбачке", "чайке" (см. пункт 3 плана) речи не было. Речь шла о главном - поездка так сблизила моих родителей, что на обратном пути, не доехав до Петрограда, они обвенчались в Вологде.
Стихи Ганина, упомянутые в третьем пункте, я знала. Они хранились в красивой деревянной шкатулке с инкрустацией. Доставая из нее нужные ей бумаги, мама могла заодно вынуть и эти стихи, пробежать их глазами или прочесть вслух - они ей нравились. Тех, кого она при этом воспоминала - их обоих уже не было в живых: Алексей Ганин погиб годом раньше отца - он был арестован и расстрелян...
Так и не смогла ни вспомнить, ни догадаться, ни "вычислить", кто же был второй спутник. Может, его не было вовсе? Нет, слишком уж отчетливо я помню такие слова матери - "все трое были ко мне немного неравнодушны", или такие - "мы все четверо вышли в Вологде".
Путешествие началось с того, что "все четверо" сели в поезд и двинулись к Белому морю. А выйдя из поезда, куда направились? Я слушала рассказ матери в 1933 году, когда всем от мала до велика было известно, что Соловки стали очень страшным местом ссылки, если бы она их назвала, я бы этого, пожалуй, не забыла, а то, что ей не захотелось это слово произносить - тоже вероятно. Смутно помню, что какие-то другие места она называла, но это уж точно вылетело из головы, включая некую станцию в Лапландии, упомянутую в самом конце плана воспоминаний. Вообще-то поездка на Север была и остается маленьким белым пятном в биографии Есенина. Где был, когда был, с кем, зачем - на этот счет надежных документальных свидетельств нет, а не совсем надежных - почти нет. Единственный след в творчестве - стихотворение "Небо ли такое белое...", датированное 17-м годом, там есть строки:
Все равно - Архангельском иль Умбою
Проплывать тебе на Соловки.
В коротких "автобиографиях" указаны Архангельск, Соловки, Мурманское побережье, Мурман. Начавший в послевоенные годы работу над своей "Хроникой" самодеятельный есениновед В. Белоусов, задавшись вопросом, зачем же поэт туда ездил, пришел к выводу, что он скрывался там от армии Керенского. Другие версии мне не попадались. Были версии, что поэт ни на Соловках, ни на Мурманском побережье вообще не был - его "Автобиографии" не считаются вполне надежным источником, ведь написал он, что был в Персии, тогда как всего лишь хотел туда поехать. Теперь, когда известен план воспоминаний 3. Райх, биографы признали, что поездка на Соловецкие острова действительно была. Остальное под вопросом. Говорят, в те времена поездка к Мурманскому побережью была бы довольно долгой и трудной. А вот по берегам Белого моря "все четверо", вероятно, какой-то путь все же проделали. Когда Зинаида Николаевна рассказывала об этом море, речь шла о пребывании на его берегах, наверное, похожих на тот, где сидела русалка в стихах Ганина. (Серый оглохший утес, щербатая гора, дикие холмы).
Относительно того, когда была поездка, есть две версии. Я, ссылаясь на слова матери, утверждаю, что она была до свадьбы, которая состоялась 4 августа. В хронике (не знаю, кто ее автор), помещенной в последнем, шеститомном собрании сочинений (1980), указано, что поездка на Соловецкие острова была в августе, а это значит - после свадьбы. С этим соглашались и самодеятельные есениноведы, с которыми мне доводилось и переписываться, и встречаться. Меня уверяли, что этого не может быть никогда - чтобы телега стояла впереди лошади, и чтобы свадебное путешествие было до свадьбы. Им так хотелось, чтобы у Есенина все было как у людей. Не верят не только мне, но и другу поэта Владимиру Чернявскому, оставившему свои воспоминания о нем. Житель Петрограда, он навещал молодоженов, слушал рассказы Есенина о том, как все началось на Белом море, а кончилось женитьбой.
