Прохоров М. Г. Нил Сорский // Словарь книжников и книжности Древней Руси. - Вып. 2, ч. 2. - Л., 1989

Нил Сорский (ок. 1433-7V1508) - организатор скита на р. Соре в Белозерском крае, автор посланий, Предания и Устава, завещания, молитвы, редактор и переписчик книг. Главными источниками сравнительно небогатых сведений о нем являются, во-первых, его собственные произведения, во-вторых, так называемое "Письмо о нелюбках", известное в списке 2-й четв. XVI в., и, в-третьих, Повесть о Нило-Сорском ските, дошедшая до нас в рукописи XVII в., написанной Иваном Ивановичем Плешковым, по-видимому, ее автором.

По слухам, сообщает Повесть, Н. родился в Москве и служил там как "судиям книгъчия". Хотя это название должности заимствовано из Библии (Второзак., I, 15; Иис. Нав., VIII, 33), какую-то связанную с книгами и судом реальность оно, по-видимому, отражает. Согласно же записи в одной из рукописей Устава Н., он "родом бе от ... Москвы, скорописец, рекше подъячей...". Во всяком случае ясно, что Н. с детства был грамотным человеком и жил до пострижения в Москве. Так что его самоуничижительные слова "невежа и поселянин есмь" (в послании Гурию Тушину) нельзя понимать буквально. "Письмо о нелюбках" называет Н. "по реклу" Майковым, а из хроникальных заметок одного из его учеников и корреспондентов, Германа Подольного, знаем, что у Н. был брат Андрей, скончавшийся раньше его (в кон. 1502-нач. 1503 г.). По всей вероятности, это - известный дьяк великих князей московских Василия II Васильевича и Ивана III Васильевича Андрей Федорович Майко, во иночестве Арсений; в 1450-1490-х гг. он писал грамоты великого князя и княгини и был их посыльным в Спасо-Каменный, Кириллов и другие тамошние монастыри (см.: Акты социально-экономической истории северо-восточной Руси конца XIV-начала XVI в. М., 1952. Т. 1. № 549; 1958. Т. 2. № 249; 1964. Т. 3. № 266, 268, 270), в 1494-1501 гг. наряду с Федором Васильевичем Курицыным (уступая ему по значению) принимал послов и вел с ними переговоры, а в 1495 г. ездил с Борисом Кутузовым послом в Литву (см.: Лихачев Н. П. Разрядные дьяки XVI века. СПб., 1888. С. 67, 68). В таком случае Н. был связан родством с высшими слоями московской служилой знати. Монашеский постриг Н. принял - по-видимому, еще в молодости - в Кирилло-Белозерском монастыре. Грамоты 1460-1470 и 1471-1475 гг. называют Н. среди старцев этого монастыря. "Письмо о нелюбках" сообщает, что учителем Н. в монашестве был Паисий Ярославов, восприемник великого князя Василия от купели крещения, и что "князь великий держал их в чести в велице". В 1489 г. Новгородский архиепископ Геннадий советовал Ростовскому архиепископу Иоасафу и сам намеревался обратиться за советом по поводу слухов о близящемся конце света и распространяющихся ересей к старцам Паисию и Нилу, лицам, как из этого видно, высоко для него авторитетным. Геннадий был сторонником жестокой расправы с еретиками, но собор 1490 г., на котором старцы Паисий и Н. присутствовали, обошелся с еретиками сравнительно мягко. В науке существует мнение, что, судя по тому, что о дальнейших отношениях между архиепископом Геннадием и старцами Паисием и Н. ничего не известно, его мнения о мерах против еретиков они не разделяли.

По-видимому, еще до этого собора Н. вместе со своим учеником Иннокентием Охлябининым предпринял путешествие на Балканы, "был, - как сообщает "Письмо о нелюбках", - в Святей горе", побывал, как пишет он сам, "на святей горе Афонстей и в странах Цариграда" и там был "самовидцем" тому, как "духовные старцы" живут в "безмолвии" с одним, двумя или тремя учениками, и в "подобно время" встречаются с безмолвствующими поблизости монахами и "просвещаются беседами духовными". По сохранявшимся в Кирилло-Белозерском монастыре слухам, Н. провел на Балканах "время не мало".

Вернувшись на Русь, Н. покинул показавшийся ему слишком суетным из-за гипертрофированных коллективно-хозяйственных забот и приходящей во множестве "мирской чади" Кирилло-Белозерский монастырь и какое-то время жил, соорудив себе келью, "вне близ монастыря". Но и близость многолюдного общежития мешала ему, и он, отойдя дальше, на расстояние около 20 километров от монастыря, поселился в глухом болотистом лесу на берегу неширокой речки Соры, - "понеже, - писал он Герману Подольному, - благодатию божиею обретох место моему угодно разуму, занеже мирской чади маловходно". Туда к нему стали переходить искавшие его духовного руководства монахи, "хотящи жительствовати" рядом с ним, собралось несколько человек, и образовался скит. В 1515 г., спустя семь лет после смерти Н., в нем жило 14 человек. При жизни Н. там их вряд ли было больше.

Организация жизни в ските (о ней мы знаем из Предания Н. и из Повести) позволяет представить довольно выразительный "духовный портрет" его организатора, индивидуалиста-созерцателя и нестяжателя. В кельях жили по одному. Лес на территории скита рубить запрещалось. Из одной кельи могло быть видно не более одной другой, но не должно было быть слышно, что там происходит. Ничего кроме книг, икон и самого нужного, скромного, "повсюду обретаемого и удобь купуемого" в кельях иметь не полагалось. Слуг не держали. Скота тоже не было. Питаться скитяне должны были "от праведных трудов своего рукоделия". "Рукоделием" же могли заниматься только таким, какое возможно делать под крышей своей кельи. Пользоваться "стяжаниями, иже по насилию от чюжих трудов собираемыми", им возбранялось. Милостыню допускалось принимать лишь в крайних случаях и умеренную. Помогать другим людям в беде они могли не материальными благами, а "разсуждением духовным". "Нестяжание бо, - считал Н., - вышши есть таковых поданий". Встречались жители скита два раза в неделю, собираясь в церковь для всенощной в среду вечером и в воскресенье. Если же на неделе случался праздник, требующий всенощной, бдение со среды на четверг отменяли, чтобы число всенощных в неделю не превысило двух.

Этот распорядок (мы знаем о нем из Повести о Нило-Сорском ските) показывает, что, регламентируя жизнь в ските, Н. использовал "Предание уставом иже на внешней стране пребывающим иноком", древнейшие списки которого находятся в рукописях Кирилла Белозерского и один из списков которого сделан отчасти рукой самого Н. (ГИМ, Епарх. собр., № 349/509, л. 6-8 об.). Очевидно, уходя из большого общежительного монастыря в лес, Н. следовал во многом примеру Кирилла Белозерского, ушедшего из большого Московского Симонова монастыря в лесное Заволжье примерно на сто лет раньше; и вероятно, Н. сознательно руководствовался тем же "Преданием уставом...", каким, по всей видимости, пользовался Кирилл Белозерский на начальной, скитской стадии жизни своего монастыря. Эти наблюдения корректируют высказывавшееся в науке мнение, что Н. был первым на Руси организатором скитской формы монашеской жизни, что он познакомился с ней на Балканах и что он тем самым как бы порывал с традициями русского монашества.

От примера Кирилла Белозерского Н. отступил лишь в том, что поставил препятствия процессу перерастания своего скита в общежитие. Во-первых, он ограничил прием в скит требованием, чтобы человек предварительно прошел выучку в общежительном монастыре (в ските никого не постригали); и это показывает, что он не порывал с традиционной системой форм монашеского подвижничества, в которой скит является промежуточным звеном между полным отшельничеством и общежительным монастырем, осознавая свое направление - в согласии с "Лествицей" Иоанна Синайского - как "средний путь". Он противопоставлял не скит общежитию, а нестяжательную духовную жизнь, возможную, на его взгляд, и в общежитии, рассеивающей внимание и рождающей "страсти" жизни ведущего большое хозяйство и эксплуатирующего чужой труд коллектива. Жительство монахов не по "святых писаниях и по преданию святых отецъ, но по своих волях и умышлениих человеческих", их преданность "стяжаниям сел и притяжаниям многих имений" - одна из постоянных тем его сочинений. С этим хорошо согласуется сообщение "Письма о нелюбках" о том, что в 1503 г. на соборе в Москве Н. поднял вопрос о монастырских владениях: "...нача ... глаголати, чтобы у монастырей сел не было, а жили бы черньцы по пустыням, а кормили бы ся рукоделием. А с ним - пустынники белозерские".

Но вообще путь борьбы за исправление пороков окружавшего его общества, даже общества монашеского, был чужд Н. Характерно, что Гурию Тушину он советовал просто удаляться от "мирская мудрьствующих и упражняющихся в безсловеснаа попечениа - яже в прибыткы маностырскаго богатьства и стяжаниа имений", говоря, что "не подобает же и на таковых речми наскакати, ни понашати, ни укорити, но - богови оставляти сиа: силен бо есть бог исправити их".

С тем, что Н. считал приемлемым и действенным методом избежания "безсловесных попечений", связано второе требование, какое он предъявлял желающим жить у него в ските, - быть грамотными. Из Повести о Нило-Сорском ските известно, что неграмотных в скит не принимали. Это известие отвечает одной из основных тем в сочинениях Н., а именно утверждаемой им необходимости жить "по божественых писаниих и по преданию святых отець", все вопросы решать, "испытуя божественая писания", постоянно "в писаниих божественных поучатися". При этом Н. считал нужным разборчиво относиться к "писаниям": "Писаниа бо многа, но не вся божествена суть". Само по себе требование от монахов грамотности заставляет вспомнить правила основателя общежительных монастырей Пахомия Великого (IV в.), согласно которым каждый в монастыре должен был знать грамоту. Но следует также заметить, что постоянная устремленность испытующего взгляда Н. в "писания" ("в том живот и дыхание мое имею") сближает его с караимами ("читающими"), оказавшими, судя по всему, определяющее влияние на развитие современной ему новгородско-московской ереси "жидовская мудрствующих". Возможно, именно по причине этого сходства с еретиками Н. счел нужным письменно засвидетельствовать свое полное приятие всех отвергаемых еретиками церковных догматов и святоотеческих писаний и предать проклятию "лжеименных же учителей еретическая учения и предания вся".

Предание Н. (в рукописной традиции его заглавие несколько варьируется: "О жительстве святых отець сие предание старца Нила Пустынника учеником своим, и всем прикладно имети сие", "О жительстве скитском от святых писаний", "Сие предание старца Нила Пустынника учеником своим, абие кто в пустыни его живет, таже и прочим пустынником всем прикладно имети сие о жителстве святых отец" и т. п.), где находится это свидетельство, представляет собой поучение об общих нормах жизни в его ските, обращенное, как он пишет, к "братии моей присным, яже суть моего нрава", с убеждением соблюдать заповеди, следовать святоотеческим преданиям, без необходимости не выходить за пределы обители, быть умеренными в пище и нестяжательными, питаясь от выручки за свое рукоделие и ни в кельях, ни в церкви не допуская драгоценной утвари и украшений. По жанру Предание в значительно большей мере является монастырским уставом, нежели то сочинение Н., за которым закреплено в науке название "Устав" ("От писаний святых отець о мысленем делании, чего ради нуждно сие и како подобает тщатися о сем").

Устав состоит из предисловия и 11 глав-"слов". Это самое большое из сочинений Н. Речь в нем идет главным образом о внутренней жизни подвижника - о борьбе со страстями, о том, что Н. называет "мысленным деланием", "деланием сердечным", "мысленным блюдением", "умным хранением", "хранением сердца", "умной молитвой" и т. п. Здесь говорится об этапах развития "страсти" в человеке и о видах "страстных помыслов". Следуя традициям византийской психологической, особого рода "научной", аскетической, литературы, ссылаясь на целый ряд авторов, из которых Н. особенно часто вспоминает и цитирует Исаака Сирина, Симеона Нового Богослова, Григория Синаита и Иоанна Лествичника, он различает "прилог" (когда "помысел прост или образ" или "каа-либо мысль на ум человеку принесена будеть"), "сочетание" ("приятие помыслу"), "сложение" ("приклонение съсластно души к явльшемуся помыслу или образу"), "пленение" ("егда пленен будет ум помыслы") и "страсть" (когда человек постоянно обуреваем "страстными помыслы"). "Страстных помыслов" Н. различает восемь: "чревообъястный", "блудный", "сребролюбивый", "гневный", "печальный", "уныниа", "тщеславный" и "гордостный". Как метод борьбы с ними Н. рекомендует самое "начало пришедшего помысла отсекати" и "беспрестанно молитися", чтобы "имети сердце безмолствующе от всякого помысла" и "молчати мыслию". Награда за этот труд - "неизреченная радость", пребывание "в непостижных вещах", "в изступлении", когда "кипит из сердца... сладость некаа", когда человек уверен, что "несть ино что небесное царство, точию се", и, "в сих быв, не токмо не хощет ис келиа изыти, но и в ров, под землею ископан, хощет съкровен быти". Такого рода темы в сочинениях Н. позволяют поставить его в ряд писателей-исихастов, "безмолвников", или "молчальников", на которых он и ссылается. Вероятно, Н. прошел какую-то школу "безмолвия" во время пребывания на Афоне, но главным его руководителем, как он говорит, были книги. Отсутствие хороших наставников, пишет он, - тоже требует от желающих достигнуть "небесного царства" постоянного изучения "божественных писаний".

В послании "к брату, въпросившему его о помыслех" (Вассиану Патрикееву) Н. утешает и наставляет своего адресата, как кажется, недавно и поневоле простившегося с миром. В послании "иному о ползе" (Гурию Тушину) он отвечает на вопросы о борьбе с "блудным" и "хулным" помыслами и о том, как "отступити от мира" и "не заблудити от истиннаго пути". В послании "к брату, просившу от него написати ему еже на ползу души" (Герману Подольному) Н. пишет о важнейшем своем правиле - "испытывать" божественные писания.

Маленькое четвертое послание - к "брату с въсточныя страны на ползу души" (неизвестному адресату) - написано в ожидании встречи, когда "пространнее будет беседа о всем, про все"; но и тут, в нескольких строках, Н. не упускает случая отметить главные, по его мнению, дела монаха: "в писаниих божественых поучатися, и в рукоделиих себе обучати, и безмолвие любити". В посланиях Н. есть текстуальные совпадения с его Уставом.

В Завещании Н. просит "повергнуть" тело его "в пустыни, да изъядять е зверие и птица, понеже съгрешило есть... много и недостойно есть погребения". Если же "господа и братиа, яже суть моего нрава", к которым он обращается, этого не сделают, то пусть они, пишет он, "ископавше ров, на месте, идеже живем, с всяким бесчестиемь" погребут его.

Н. составил, отредактировал и собственноручно переписал начисто трехтомный "Соборник" - расположенное по дням празднования, начиная с сентября и кончая августом, собрание переводных с греческого житий святых (ГБЛ, собр. Тр.-Серг. лавры, № 684; Волок. собр., № 630; Государственный литературный музей (Москва), № 126 и ЦГАДА, Волок. собр., № 564). Он старался создать наиболее исправный текст произведений, сверяя разные их списки, редакции и переводы, в спорных случаях предлагая варианты чтений и приглашая к продолжению этой текстологической работы своих читателей. Об этом он пишет в предисловии и послесловии к "Соборнику". Судя по водяным знакам бумаги, этой работой Н. занимался в 80- 90-х гг. XV в.

Кроме того, известны переписанные рукой Н. конец "Предания уставом иже в внешней стране пребывающим иноком", начало его собственного Предания, выписки из книг Ефрема Сирина, Симеона Нового Богослова, Иоанна Златоуста, патриарха Никифора, Аввы Дорофея, Василия Великого и др. (ГИМ, Епарх. собр., №349/ 509, л. 6-15 об., 110-178 об.), а кроме того - два первых Слова, примерно две трети седьмого и далее восьмое, девятое и десятое Слова "Сказания о новоявившейся ереси", т. е. "Просветителя" Иосифа Волоцкого, целиком (ГПБ, Солов, собр., № 326/346, л. 47- 51 об., 67-103 об., 215-287 об.). Древнейший датированный список "Просветителя", созданный при участии Н., оказывается, таким образом, красноречивым свидетельством положительного отношения Н. к литературной борьбе Иосифа Волоцкого с еретиками.

Молитва Н. носит покаянный характер, содержание ее заимствовано из молитв перед причащением. Судя по тому, что Н. говорит в ней о своей телесной слабости и об ожидании смерти ("Ум бо и тело имам изнемогше, и время живота моего скончевается, и конец смертный приближися..."), написана она им незадолго до смерти.

Н. приписывались учеными еще некоторые произведения, но без достаточных к тому оснований. Среди них - так называемое Послание иноку-князю Константину-Кассиану Мангупскому, озаглавленное в списке (ГБЛ, МДА фунд., № 36 (185), 2-я пол. XVII в. л. 23-26) "Послание от божественных писаний во отоцех к скорбящему брату". Содержание послания не дает, однако же, оснований для атрибуции его Н. и не позволяет также признать греком его получателя (об этом человеке говорится как о недавно крещенном). Более основательно с Н. связывается большой период, повторяющийся в разных посланиях и роднящий их с так называемым "Посланием к иконописцу", которое послужило одним из источников "Просветителя" Иосифа Волоцкого (см.: Боровкова-Майкова М. С. К литературной деятельности...). Эта связь подкрепляется тем, что в древнейшем дошедшем до нас списке "Просветителя" Н. переписал как раз ту его часть, куда входит текст, основанный на "Послании к иконописцу".

Согласно "Письму о нелюбках" в 1503 г. в Москве Н. участвовал в работе собора, посвященного решению вопроса о вдовых попах. Поставленный Н. на этом соборе вопрос о правомочности монастырей владеть селами дал толчок длительным спорам между последователями Н., "нестяжателями", и последователями Иосифа Волоцкого, "иосифлянами", - спорам, продолжавшимся долгое время и после смерти Н. Похоронен Н. на территории основанного им скита.

Житие Н. до нас не дошло; в рукописях встречаются посвященные ему как преподобному тропари, кондак и икос.

Изд.: Преподобного Нила Сорского предание учеником своим о жительстве скитском. М., 1849; [Егалин]. Преподобный Нил Сорский, первооснователь скитского жития в России, и устав его о жительстве скитском (в переводе на русский язык) с приложением всех других писаний его, извлеченных из рукописей. СПб., 1864 (то же: М., 1869; Кириллов, 1907); Преподобного о. н. Нила Сорского предание учеником своим о жительстве скитском. СПб., 1889; Никольский Н. К. Материалы для истории древнерусской духовной письменности // ИОРЯС. 1897. Т. 2. С. 78-89; Боровкова-Майкова М. С. Нила Сорского Предание и Устав. СПб., 1912 (ПДПИ. Т. 179); Прохоров Г. М. Послания Нила Сорского//ТОДРЛ. Л., 1974. Т. 29. С. 125-143.

Лит.: Горский А. В. Отношения иноков Кириллова Белозерского и Иосифова Волоколамского монастыря в XVI веке // Прибавления к творениям святых отцов. Б. м., 1851. Т. 10. С. 504-508; О сношениях русской церкви с святогорскими обителями до XVIII-го столетия // Там же. 1854. Т. 13. С. 141- 144; Шевырев С. История русской словесности. Лекции. М., 1860. Т. 4, С. 177-196; Филарет [Гумилевский]. Русские святые. Чернигов, 1862. Т. 4, апр. С. 15-23; Николаевский П. Ф. Русская проповедь в XV-XVI вв. // ЖМНП. 1868. № 4. С. 268-388; Павлов А. С. Исторический очерк секуляризации церковных земель в России. 4.1. Попытки к обращению в государственную собственность поземельных владений русской церкви в XVI веке (1503-1580). Одесса, 1871; П - нов. Из истории русского монашества в XVI в. // ЧОЛДП. 1872. № 9. С. 138-149; № 11-12. С. 349-357; Правдин А. А. Преподобный Нил Сорский и устав его скитской жизни // Христ. чт. 1877. Ч. 1. С. 114-157 (С-в Владимир [Рецензия] // Странник. 1877, окт. С. 101-108); Панов И. Ересь жидовствующих // ЖМНП. 1877, февр. С. 277-295; Розанов Н. П. Спор иосифлян с белозерскими старцами // Странник. 1877, май. С. 156-172; Соловьев В. Религиозно-нравственное состояние русского общества перед реформой Петра Великого // Там же. 1878, дек. С. 381-385; Жмакин В. Митрополит Даниил и его сочинения // ЧОИДР. 1881. Кн. 1. С. 25- 7" (Знаменский П. [Рецензия] // Церковный вестник. 1884. № 27-28, № 29), Архангельский А. С. Нил Сорский и Вассиан Патрикеев: Их литературные труды и идеи в древней Руси. Ч. 1. Преподобный Нил Сорский. СПб., 1882 (ПДП. Т. 16) (Д. К. [Рецензия] // ЖМНП. 1882, сент. С. 205-207); Макарий [Булгаков]. История русской церкви. СПб., 1887. Т. 6. С. 127-135; Юстин, епископ. Преподобный и богоносный отец наш Нил, подвижник Сорский. М., 1892; Муравьев А. Н. Русская Фиваида на Севере. СПб., 1894. С. 241-300; Пыпин А. 1) Вопросы древнерусской письменности. Иосиф Волоцкий и Нил Сорский // Вестник Европы. 1894. Кн. 6. С. 746-759; 2) История русской литературы. СПб., 1916. Т. 2. С. 75-87; Левицкий Г. Отчет профессорского стипендиата Г. Левицкого о занятиях в 1889-1890 г. // Христ. чт. 1895. Вып. 2-3. Протоколы заседаний совета Санкт-петербургской духовной академии. С. 287-345; Коноплев Н. Святые Вологодского края // ЧОИДР. 1895. Кн. 4, отд. IV. С. 76-80, 94-95; Никольский Н. К. 1) О влиянии византийских учений на Нила Сорского // ВВ. СПб., 1895. Т. 3. С. 192-195; 2) Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство. СПб., 1897. Т. 1, вып. 1; 1910, вып. 2; 3) Описание рукописей Кирилло-Белозерского монастыря, составленное в конце XV в. СПб., 1897. С. XXXVII-XLII (ПДП. Т. ИЗ); 4) Общинная и келейная жизнь в Кирилло-Белозерском монастыре в XV и XVI веках и в начале XVII-го // Христ. чт. 1907, авг. С. 170-172, 182; Абрамцев А. Преподобный Нил Сорский и его устав скитского жития // Труды Киевской духовной академии. 1889. № 3. Прил. С. 226-234; Иустин, архимандрит. Преподобный и богоносный отец наш Нил, подвижник Сорский, и Устав его скитской жизни. М., 1902; Кадлубовский А. Очерки по истории древнерусской литературы житий святых // РФВ. 1902. № 1-2. С. 68-85; Вилинский С. Послания старца Артемия (XVI в.) // Записки имп. Новороссийск. ун-та. Одесса, 1906. Т. 106. С. 386-414; Яцимирский А. И. Из истории славянской письменности в Молдавии и Валахии XV-XVII вв. СПб., 1906. С. CXVI- CXVIII (ПДПИ. Т. 162); Калестинов К. Великий старец: Очерк жизни преподобного Нила Сорского. СПб., 1907; Гречев Б. 1) Заволжские старцы в литературном решении спорных вопросов русской общественной жизни конца XV-XVI вв. // БВ. 1907. Т. 2, № 7-8. С. 477-522; 2) Преподобный Нил Сорский и "заволжские старцы" - публицисты // Там же. 1908. № 5. С. 57-82; № 9. С. 49-66; № 11. С. 327-343; 1909. № 5. С. 42-56; Преображенский В. Славянорусский скитский патерик. Киев, 1909. С. 254-257; Боровкова-Майкова М. С. 1) Великий старец Нил, пустынник Сорский // РФВ. 1910. Т. 64, № 3-4. С. 62-78; 2) Нил Сорский и Паисий Величковский // Сборник статей, посвященных С. Ф. Платонову. СПб., 1911. С. 27-33; 3) К литературной деятельности Нила Сорского. СПб., 1911 (ПДПИ. Т. 177); Покровский К. В. К литературной деятельности Нила Сорского // Труды Славянской комиссии Московского археологического общества. М., 1911. Т. 5. Протоколы. С. 32-34; Орлов А. С. Иисусова молитва на Руси в XVI в. СПб., 1914. С. 27-32 (ПДПИ. Т. 185); Иконников В. Максим Грек и его время. Киев, 1915. С. 393-395; Смолич И. 1) Великий старец Нил Сорский // Путь. Париж, 1929. № 19, нояб.; 2) Smolitsch I. Das altrussische Monchtum (11 -16. Jahrhundert) // Das ostliche Christentum. Wurzburg, 1940; 3) Leben und Lehre der Starzen. Cologne; Olten, 1952; 4) Das Russisches Monchtum, Entstehung, Entwicklung und Wessen, 988-1917 // Das ostliche Christentum. 10/11. Wurzburg, 1953; Pжига В. Ф. Из полемики "иосифлян" и "нестяжателей" // Известия АН. Отд. гуманитарных наук. 1929. № 9; Будовниц И. У. 1) Русская публицистика XVI в. М.; Л., 1947; 2) Первые русские нестяжатели // Вопросы истории религии и атеизма. М., 1958. Т. 5. С. 264-282; Eristov G. Kh. Traduction et commantaire d'un texte de Nile Sorsky. Paris, 1950; Fennell J. L. I. The Attitude of the Josefians and Trans-Volga Elders to the Heresy of Judaizers // The Slavonic and East European Review,1951. V. 29. N 73; Meуendоrff J. Une controverse sur le role sociale de l'Eglise. Le querelle des biens ecclesiastique au XVIe siecle en Russie // Irenikon. Chevetogne, 1950. V. 00; Лурье Я. С. 1) Краткая редакция "Устава" Иосифа Волоцкого - памятник идеологии раннего иосифлянства // ТОДРЛ. М.; Л., 1956. Т. 12. С. 123-126; 2) К вопросу об идеологии Нила Сорского // Там же. М.; Л., 1957. Т. 13. С. 182-213; 3) Заметки к истории публицистической литературы конца XV-пе25вой половины XVI в. 2. Мнимые послания Нила Сорского Паисию Ярославову // ТОДРЛ. М.; Л., 1960. Т. 16. С. 460-463; 4) "Собрание на лихоимцев" - неизданный памятник русской публицистики конца XV в. // ТОДРЛ. М.; Л., 1965. Т. 21. С. 132-146; Lilienfeld F. V. 1) Der athonitische Hesychasmus des 14. und 15. Jahrhunderts im Lichte der zeitgenossischen russischen Quellen // Jahrbiicher fur Geschichte Osteuropas. Munchen, 1958. N. F. Bd 6. H. 4; 2) Josif Volockij und Nil Sorskij, ihre segenannten "Schulen" und ihre Stellung im gesellschaftlichen und politischen Leben ihrer Zeit // Zeitschrift fur Slavistik. Berlin, 1958. Bd 3; 3) О литературном жанре сочинений Нила Сорского // ТОДРЛ. М.; Л., 1962. Т. 18. С. 80-98; 4) Nil Sorsky und seine Schriften. Die Krise der Tradition im Russland Ivans III. Berlin, 1963; Большаков С. Преподобный Нил Сорский / /Messager de l'Exarchat du Patriarch Russe en Europe Occidentale. 1960. T. 9. P. 46-58; Казакова H. A. 1) Вассиан Патрикеев и его сочинения. М.; Л., 1960. С. 5-35; 2) Книгописная деятельность Гурия Тушина//ТОДРЛ. М.; Л., 1961. Т. 17. С. 179-180; Моисеева Г. Н. Об идеологии нестяжателей // История СССР. 1961. № 2. С. 88-101; Зимин А. А. Борьба политических группировок при дворе Ивана III и опала Патрикеевых в 1499 г. // Новое о прошлом нашей Родины. М., 1967. С. 91-103; Maloney G. A. Russian Hesychasm: The Spirituality of Nil Sorsky. Paris, 1973; Клосс Б. М. Нил Сорский и Нил Полев - "списатели книг" // Древнерусское искусство: Рукописная книга. М., 1974. Сб. 2. С. ISO-IB?; Прохоров Г. М. 1) Автографы Нила Сорского // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник 1974. М., 1975. С. 37-54; 2) Повесть о Нило-Сорском ските // Там же. Ежегодник 1976. М., 1977. С. 12-20.

Г. М. Прохоров