Коничев К. Птенец гнезда Петрова // Красный Север. - 1968. - 24 марта.
Константин Коничев
Птенец гнезда Петрова
В исторической литературе, отображающей эпоху Петра Первого, имя "кабинет-секретаря его величества" Алексея Васильевича Макарова встречается нередко. О делах этого незаурядного человека, родом из "простых", об исключительном доверии, которое оказывал ему Петр, свидетельствуют многочисленные архивные документы.
Историк Голиков так отмечает первоначальную перемену в судьбе Макарова: "Великий государь в бытность свою в Вологде в 1693 году увидел в воеводской канцелярии между приказными молодого писца, именно же сего господина Макарова, и с первого же на него взгляда, проникшись к его способности, взял его к себе...".
Не сразу Петр приблизил к себе этого крепкого, поворотливого, белокудрого вологодского паренька; не сразу Макаров стал близким сподвижником государя. Некоторое время он старательно служил в подведомственной канцелярии Ингерманландского губернатора Меньшикова. Ведал продажей рыбных ловель и собиранием пошлин с конского поголовья. Порядок, заведенный в канцелярии, и бескорыстная, честная служба Макарова не остались незамеченными Петром,
Государь говорит Меньшикову:
- Хорошему работнику надлежит иметь должность высокую. Отбираю у тебя Алексея Макарова ко двору, пусть ведает он моими кабинетными делами. В оные времена делами моего батюшки ведал тайный дьяк Демешка Башмаков. Перебирал я в досужее время те дела и вижу, Макаров управиться может лучше. Такого мне надо...
С 5 октябре 1704 года Алексей Васильевич Макаров стал именовался "кабинет-секретарем его императорского величества". В подчинении у кабинет-секретаря - восемь способных подьячих-канцеляристов, а дела велись. весьма обширные. Под строгим и тщательным наблюдением и руководством Макарова, состоявшего в непосредственном подчинении Петра, находились все функции государственного управления, кроме Преображенского приказа, творившего суд и расправу.
С особенным старанием, в угоду государю, Макаров изыскивал и находил всюду, где мог, огромные, по тем временам, средства, стекавшиеся в казну кабинета.
Приходилось Макарову быть сподручным секретарем у Петра в его боевых походах против турок и шведов.
В 1711 году в Кенигсберге Петр осматривал королевскую библиотеку и, обнаружив там рукопись летописца Нестора, велел ее переписать. Такое поручение выпало на долю Макарова и подчиненных ему борзописцев-подьячих.
В 1715-17 годах, путешествуя в иностранные государства, Петр брал Макарова с собой. Под диктовку царя, в журнале поденной записи, Макаров фиксировал то, что ею величеству диковинным показалось. Впоследствии эти записи вошли в историю жития Петра. Сбором материалов и составлением Истории Алексею Макарову пришлось заниматься продолжительное время.
Должность Макарова не входила в табель о рангах. Некоторым высокопоставленным особам не хотелось иметь дело с чиновником, выходцем из черни, не имеющим звания. Канцлер граф Головкин обратился однажды прямо к Петру, не считаясь с кабинет-секретарем. Петр сделал канцлеру строгое замечание:
- Не судите, что у Макарова нет звания, зато у него есть знания! А разве мое высокое доверие к нему не есть превыше любого табельного ранга?
- Слушаюсь, ваше величество...
- Обращайтесь к нему, не обходя его и не избегая, ибо он мой верный помощник, а ваш благодетель.
Так, в своих обращениях к Макарову, и величали знатные особы: "Мой благодетель... Моему благодетелю...". И сильный Апраксин, и надменный Головкин, дельный металлург, больших дел мастер Геннин, митрополит Стефан Яворский и прочие обращались к нему как к благодетелю, иногда всемилостивейшему.
Случалось, недовольный многоречивыми рассуждениями в писаниях, присылаемых сановными особами, Петр не без основания гневался. Однажды он обратился к своему кабинет-секретарю:
- Макаров, отпиши к Астраханскому губернатору, чтоб впредь лишнего ко мне не бредил, а писал бы о деле кратко и ясно. Знать, он забыл, что я многоглаголивых вралей не люблю, у меня и без того хлопот много. Или велю ему писать к князю Ромодановскому, так он за болтание его проучит...
Почет и успехи, а главное любовь Петра, не вскружили голову скромного и умного парня. Он не чуждался простых бедных людей и тогда, когда женился на вдове князя Одоевского, и стал богат, завладев земельными угодьями и суконной фабрикой.
Петр пировал и танцевал у него на свадьбе, а через год крестил первенца, став кумом своего кабинет-секретаря.
Макаров не претендовал ни на какие ранговые звания, и Петр не спешил "производить" его в переходящие от степени к степени чины. И только через восемнадцать лет беспорочной службы, независимо от установленного табеля, Петр Первый решил выдать своему любимому помощнику патент такого содержания:
"Божиею милостию, мы, Петр Первый, император и самодержец. Всероссийский и прочая и прочая, и прочая.
Объявляем всем и каждому, кому о том ведати надлежит, что объявитель сего Алексей Макаров с 1704 году взят ко двору нашему и употреблен был к нашим кабинетным делам. И мы, усмотря верность и ревность его к службе нашей, всемилостивейше вручили ему все кабинетные письма. И с того времени служил он при дворе нашем неотлучно, и был при нас во всех наших воинских и других походах, как сухопутных, так и морских. И во всех ему поверенных делах с такою верностию, радением и прилежанием поступал, что мы тем всемилостивейше довольны были. И для вящего засвидетельствования особливой нашей императорской милости, в 1722 году генваря 24 дня в наши тайные кабинет-секретари пожаловали и определили. И для того всем, нам подданством и верностию обязанным, повелеваем его, Алексея Макарова, за нашего тайного кабинет-секретаря признавать и иметь. И надеемся, что он, в том пожалованном чине, так поступать будет, как то верному слуге и честному человеку надлежат. Во уверение того дан ему сей наш патент за собственноручным нашим подписанием и за нашею печатью. Генваря в 30 день 1722 году.
Петр".
Служебное положение Макарова порождало завистников и ненавистников. Но они помалкивали, не осмеливаясь при жизни Петра поднять голос клеветы против его любимца. Когда умер Петр, и до того, как Феофан Прокопович произнес над его гробом свое хрестоматийное слово, Меньшиков обратился к Макарову:
- Алексей Васильевич! Благодетель наш, вам доверял государь все свои тайны, каковое завещание он оставил насчет престолонаследия?..
Удрученный великой печалью, Макаров горестно ответил:
- Завещания написано не было. Я мог бы знать сие. Его величество так полагал: если подданные окажутся недостойны его забот, то пусть его последняя воля не станет предметом их поругания. Если же подданные хотят знать его волю, то она явлена актом коронования императрицы Екатерины, а оное обстоятельство торжественнее письменного акта, коего не было и нет...
Ответ Макарова удовлетворил Меньшикова и, само собой, вдовствующую Екатерину и всех ее приближенных.
Екатерина Первая царствовала всего два года и три месяца. За это время положение Макарова формально не ухудшилось. В интересах авторитета кабинет-секретаря ему было даже присвоено звание генерал-майора и тайного советника. Теперь он в глазах придворных и просителей был уже не просто благодетель, увенчанный доверием покойного императора.
Но это отнюдь не помешало важным особам игнорировать Макарова, невзирая на его титулы.
После смерти Екатерины Первой приблизился печальный конец Макарова, одного из птенцов гнезда Петрова. Начались против него козни и происки. Клеветнические доносы, пристрастные и перекрестные допросы, старания его недругов - Феофана Прокоповича, Ушакова, Остермана и других, умевших "стряпать" следственные дела и сводить личные счеты, привели в конечном счете Макарова и всю его семью к тюремному заключению.
В царствование Анны Иоанновны и разнузданной бироновщины тюремная жизнь Алексея Макарова была сплошным мучением.
Его обвиняли в религиозной ереси, в политической неблагонадежности, в каких-то противных и непотребных разговорах в семье. Приписывали ему лихоимство и воровство, что оказалось также клеветой.
В январе 1737 года Макаров просил царицу повелеть об ускорении следственного над ним процесса:
"Содержимся мы, бедные, с женою и с детьми за крепким арестом, тому уже третий год, и не только к нам кого, но и нас до церкви божией не допускают, а пожитки мои, и жены и детей, и племянников моих, оставшихся в сиротстве после брата моего, все запечатаны и письма забраны; от чего через продолжительное время запечатанное платье и другие тленные вещи в нижней палате от сырости гниют; деревнишки наши посторонние не только нападками своими разоряют, но, видя нас в такой бедности, отнимают напрасно. Всемилостивейшая государыня императрица, умилосердися на нами, бедными, горьких слез и печалей наполненными! Повели по делу моему милостивое решение учинить.
Вашего пресветлого величества всеподданнейший и всенижайший раб Алексей Макаров с женою и с бедными детьми".
Слезницу заключенного Макарова императрица оставила без последствий.
И только через три года и восемь месяцев после подачи этой жалобы, Макарову было разрешено свидание с родственниками и выезжать под конвоем в церковь. Случилось это за несколько дней до смерти Анны Иоанновны. Воспользовался, ли льготой Алексей Макаров - неизвестно, так как в те же дни, из тюремной камеры, выносили завернутый в рогожу "хладный" труп скончавшегося подследственного арестанта, бывшего кабинет-секретаря, генерал-майора и тайного советника. Место его "вечного пристанища" неизвестно.
Родился Макаров в 1675 году в Вологде.
Через год, как следственное дело за смертью обвиняемого было прекращено, один из сыновей Макарова, поручик Петр Макаров, потребовал возвращения из тайной канцелярии бумаг - писем и всяких записей, отобранных у отца при аресте. Тайная канцелярия выдала ему документы, не представляющие особого интереса.
"Гистория Петра Великого", составленная Алексеем Макаровым, застряла в дебрях тайной канцелярии и появилась в свет, с сокращениями и поправками, в издании Щербатова при Екатерине Второй.
Вологжанин Алексей Макаров как сподвижник Петра, человек счастливой и тяжелой судьбы, заслуживал бы более широкого описания. Но пусть и то, что о нем здесь сказано, не покажется лишним.
