Герои России / Авт.-сост. Т. Н. Панькова.- Минск : Литература, 1998
ПОДВИГ У БЕРЕГОВ АМЕРИКИ
В начале октября 1986 года атомная подводная лодка с двумя реакторами и шестнадцатью ракетами с ядерными боеголовками на борту шла точно по графику похода в водах Западной Атлантики. Электроника навигационных систем, учитывающая малейшие изменения в скорости движения лодки и в ее курсе, работала без перебоев. Внутренний распорядок на корабле хорошо известен всему экипажу. Действия личного состава отработаны в ходе многочисленных учений и тренировок.
Утром третьего октября сыграли тревогу - всплывали на перископную глубину для сеанса связи. Лодка периодически всплывает, чтобы поднять антенны. Аврал, тем не менее, при этом обязателен: все должны находиться на своих постах. Когда связисты приняли информацию с берега, было проведено контрольное уточнение места нахождения, лодка опять поставила рули на погружение и из перископного положения ушла на глубину. Объявили боевую готовность номер два, и на вахту заступила вторая смена. На одном из боевых постов за пультом обслуживания паропроизводительной установки принял вахту матрос Сергей Преминин. Десятки приборов и индикаторов перед ним исправно следили за тем, как ведет себя реактор и обеспечивающие системы.
В пять часов тридцать восемь минут московского времени, вскоре после заступления на вахту очередной смены, лодку потряс мощный взрыв. В ракетном отсеке появился дым, вслед за ним из верхней части шахты в него стала поступать вода. Почти сразу погибли находившиеся там матросы Харченко и Смоглюк. Задохнулся командир ракетной части капитан 3 ранга Александр Петрачков. Компоненты ракетного топлива стали проникать в четвертый отсек. Командир, капитан 2 ранга Игорь Британов, дал в этих условиях совершенно правильную команду на экстренное всплытие. Благодаря четким и профессиональным действиям командира корабля и экипажа подводная лодка сумела быстро подняться на поверхность и в надводном положении двинулась к своей базе. Казалось, испытания позади, но впереди было самое страшное...
Оставлять лодку под водой, несмотря на секретность ее маршрута, было нельзя: слишком серьезная на ней произошла авария! Крена и дифферента лодки пока не наблюдалось. Из ракетной шахты били ядовитые пары и дым, что говорило о сложности аварийного положения на корабле.
Устройства и приборы подводной лодки уже начали всходить из строя, но о необходимости спасения пока еще никто не думал, экипаж терпящей бедствие лодки начали только через девятнадцать часов после взрыва подошедшие суда советского морского флота "Федор Бредихин", "Красногвардейск", "Башкирия" и др. Подводную лодку взяли на буксир, но борьба за спасение корабля продолжалась в течение двух с половиной суток.
Позднее в акте государственной комиссии будет отмечено следующее: "Главный командный пункт и весь экипаж подводной лодки правильно организовали и производили мероприятия по борьбе за живучесть корабля. Лодка совершила аварийное всплытие в надводное положение. Все отсеки были загерметизированы. В третьем и пятом отсеках создали противодавление. Были вовремя приготовлены необходимые средства индивидуальной защиты экипажа. Произвели тщательный осмотр отсеков и выявили все неисправности, возникшие при аварии в ракетной шахте.
Некоторые неисправности были полностью устранены. Главная энергетическая установка работала в нормальном режиме. Лодка имела нормальное энергопитание и шла со скоростью тринадцать узлов заданным курсом. Донесение командира корабля поступило в 16 часов 2 минуты 3 октября 1986 года".
Однако в заключении комиссии были отмечены и некоторые недостатки в действиях экипажа. Свои выводы комиссия делала, моделируя аварийную ситуацию на берегу. Она имела время и возможность внимательно сопоставить и оценить эффективность различных вариантов борьбы за живучесть корабля. В реальной обстановке времени на принятие решений было мало - все решали секунды.
Что явилось причиной взрыва, приведшего к гибели атомной подводной лодки? Версия о том, что взрыв ракеты был спровоцирован кем-то из экипажа, сразу отпала. Опасность несанкционированного пуска ракеты каким-нибудь неуравновешенным членом экипажа на лодке полностью исключена. Чтобы произвести пуск, необходимо вставить в гнездо личную перфокарту командиру лодки, командиру боевой части и представителю первого отдела (офицеру госбезопасности), каждый из которых, естественно, головой отвечает за свои действия. По мнению комиссии, этот взрыв мог произойти из-за поступления забортной воды в пусковую шахту. После проверок и тщательного анализа было установлено, что к взрыву могли привести либо технические причины, либо воздействие внешних сил (например, столкновение).
Итак, была еще одна версия взрыва - столкновение с американской подлодкой.
Американские специалисты-подводники узнали о случившейся крупной аварии на советской подводной лодке еще до того, как президент Рональд Рейган был уведомлен Горбачевым об этом инциденте. Вероятнее всего, сообщение американскому командованию поступило от субмарины, осуществлявшей слежение за советской подводной лодкой, что является, вообще-то, вполне обычным явлением для "вероятных противников".
Кроме этого, в американской прессе было сообщение, что в первых числах октября подводная лодка ВМС США "Аугуста" в ходе патрулирования в Атлантике получила повреждение корпуса в носовой части и обтекателя гидроакустической станции и вынуждена была прибыть в порт приписки для ремонта в сухом доке. А на советской подводной лодке вскоре после взрыва на корпусе вдоль левого борта от аварийной шахты экспертами была обнаружена двойная борозда. Специалисты не смогли дать однозначный ответ о причинах ее появления. Одни утверждали, что это - результат воздействия оторванной крышки ракетной шахты. По мнению других, след на металле был оставлен не крышкой, а другим предметом, возможно, что и иностранной подводной лодкой.
В любом случае вины экипажа в том, что забортная вода поступила в ракетную шахту, не было. Но могло ли командование корабля предотвратить взрыв или хотя бы уменьшить его разрушающую силу? Специалисты считали, что если бы отдраили крышку шахты, откуда раздался аварийный сигнал, то в замкнутом пространстве не создавалось бы такого мощного избыточною давления. Такой приказ погибший командир ракетной части капитан 3 ранга Петрачков давал, но выполнить его не успели.
Сразу после взрыва на корабле были созданы рубежи обороны в третьем и пятом отсеках. В четвертый отсек был дан подпор воздуха, выведен личный состав, не расписанный на боевых постах четвертого и пятого отсеков. Через час после взрыва экипаж смог прекратить распространение вредных примесей в отсеки и вынести тела погибших. Произведенная мичманом Швидуном и матросом Ананенко разведка позволила оценить обстановку в четвертом отсеке. В семь часов двадцать пять минут началось вентилирование четвертого, пятого и шестого отсеков. В результате принятых мер была уменьшена загазованность четвертого отсека, в нем появилась видимость и перестала поступать вода из шахты.
Все попытки слить компоненты топлива и прокачать водой ракетную шахту оказались неудачными, положение лодки начало ухудшаться. Ситуация осложнилась еще и тем, что сразу погибли ведущие специалисты-ракетчики, которые знали особенности конструкции, могли оценить степень воздействия взрыва на системы и механизмы отсека и т. д.
После четырнадцати часов борьбы за спасение подводной лодки в центральный пост из шестого отсека доложили о пожаре и появлении черно-бурого дыма в пятом отсеке. Через пятьдесят минут сработала аварийная защита реактора. Не удалось подать питание основных и резервных источников на приводы поглощающих решеток, заглушающих реактор, вследствие чего они не опустились на нижние концевики. Хотя реактор в таком положении и считается временно заглушённым, в некоторых случаях может произойти его самопроизвольный разгон.
Этой опасности удалось избежать благодаря специалистам электромеханической боевой части - командиру группы дивизиона движения старшему лейтенанту Николаю Беликову и его подчиненному спецтрюмному матросу Сергею Преминину.
Для обеспечения ядерной безопасности реактора и ручного опускания его компенсирующих решеток в седьмой отсек первым вошел Николай Беликов. Отсек был знаком ему до мельчайших подробностей. Действовал быстро и уверенно, понимая, что дорога каждая минута. В центральном посту подводной лодки напряженно ждали результатов. Ждали его и в носовой части корабля, и в кормовых отсеках. Это томительное ожидание для всех казалось бесконечным.
Тем временем Беликов спустился в аппаратную выгородку, отвернул гайку, вставил спецключ и стал крутить его. Оборот за оборотом, главное, не останавливаться и не делать рывков. Кислород в маске заканчивался, сердце бешено колотилось. Но он крутил, пока рукоятка не наткнулась на невидимую преграду и не остановилась. У него хватило сил выбраться из аппаратной. Вышел из отсека и потерял сознание.
Второй раз он спустился в аппаратную уже вдвоем с матросом Премининым. Беликов поднялся к переговорному устройству для связи с главным командным пунктом, а крутить ключ стал Преминин. Температура в отсеке повышалась. Руки переставали слушаться, но матрос не мог позволить себе остановиться. Когда Беликов спустился после доклада, отдышавшись, вместе докрутили до упора вторую решетку. Оставалось еще две.
"Товарищ командир, мне плохо", - едва слышно выдавил Преминин. Старший лейтенант помог матросу добраться до площадки седьмого отсека, уложил его под трубу холодильной установки, а сам снова спустился к реактору и докрутил третью решетку. Когда только начал заворачивать четвертую, Беликов почувствовал, что теряет сознание и сейчас упадет замертво.
Сумел добраться до перехода и упал рядом с Сергеем Премининым. Подводники отдраили дверь и вытащили их обоих - полутрупы. Беликов в сознание так и не пришел - руки-ноги болтались, как у мертвеца, когда его несли. Но в реакторном осталась еще одна незакрученная решетка. И тогда туда ушел Сергей Преминин - никто другой сделать эту работу не смог бы. Матрос встал, открыл и наглухо задраил за собой переборочную дверь. Преминин вновь попал в пекло отсека. Бот и последняя неопущенная решетка. Из аппаратной Сергей больше не вернулся...
Прилагая нечеловеческие усилия, он крутил и крутил рукоятку ключа, пока она не остановилась. Затем он выбрался наверх, подошел к переговорному устройству и доложил командиру корабля, что последняя компенсирующая решетка опущена на концевики, реактор заглушён, выброса нет. Подошел к переборочной двери и постучал в нее. Со стороны восьмого отсека попытались отдраить дверь, но она не поддавалась. Что только не пытались делать матросы - она не сдвинулась ни на миллиметр. Дверь так расперло давлением, что ее не смогли выдавить даже специальным домкратом!
Сергей понимал, в каком положении он оказался. Подошел к переговорному устройству и спокойным тихим голосом доложил, что переборочная дверь не открывается. На главном командном пункте дали команду - провентилировать седьмой отсек, чтобы уравнять в нем давление с атмосферным. Через несколько минут Преминин сообщил, что запоры системы вентиляции он открыть не может: закусило чеку на стопоре. Это были его последние слова. С центрального поста продолжали вызывать матроса на связь, но у него уже не было сил отвечать. Слышно было только легкое постукивание в микрофон, потом и оно прекратилось...
Тело Сергея Преминина осталось навечно погребенным вместе с подводной лодкой в водах Западной Атлантики...
С судов морского флота, подошедших к району бедствия, передавались в центр сведения о состоянии подводной лодки. Было среди них и сообщение Сергея Преминина: "Реактор заглушён". Эти слова вошли впоследствии в сообщение ТАСС. Шел уже 1986 год, Советский Союз переживал период гласности, Михаил Горбачев готовился к встрече в верхах, и замолчать по привычке, как это делалось не раз, ЧП такого масштаба (Чернобыльская катастрофа случилась всего 4 месяца назад) уже не могли. Американцы это оценили: "Горбачев порвал с давней практикой, уведомив президента Рейгана о несчастном случае, и проинформировал его о том, что опасности ядерного взрыва, случайного пуска ракет или радиоактивного заражения нет", - писала в те дни газета "Нью-Йорк тайме". На этом тема была исчерпана - о затонувшей лодке забыли.
Ценой своей жизни матрос-подводник Сергей Преминин предотвратил у берегов Америки ядерную катастрофу, последствия которой могли быть ужаснее Чернобыльской. Забегая вперед, скажем, что его подвиг был оценен по заслугам только спустя 11 лет.
