Каманин Н. П. Свободно парил над Землей / публ. подгот. Л. Н. Каманин // Советская Россия. - 1990. - 17 марта.
Н. П. Каманин
Свободно парил над Землей
К 25-летию полета летчиков-космонавтов П. И. Беляева и А. А. Леонова
на корабле "Восход-2" и первого выхода человека в космос
Читателям "Советской России" уже приходилось знакомиться с дневниковыми записями генерал-полковника авиации Н. П. Каманина. Один из прославленных летчиков нашей страны, чье имя стало широко известным еще в предвоенные годы, он отдал немало сил становлению отечественной космонавтики.
Сегодня мы публикуем страницы дневника Николая Петровича Каманина, рассказывающие о том, как готовился и проходил полет космического корабля "Восход-2", во время которого летчик-космонавт А. А. Леонов впервые в мире совершил выход в открытый космос. Со времени этого события прошло четверть века, и. читая теперь дневниковые записи, сделанные Николаем Петровичем Каманиным по горячим следам происходившего, с особенной силой ощущаешь, насколько сложным и трудным был каждый новый шаг в освоении космоса.
Публикацию подготовил сын Н. П. Каманина - Л. Н. Каманин,
13 января
Сегодня был в ОКБ. Совещанием, на котором присутствовало около двухсот человек, руководили Королев и Тюлин... Общий вывод по докладам: носители и два корабля "Восход" в основном готовы к пуску. Все испытания могут быть закончены к 15 февраля. Пуск технологического корабля можно провести в конце января или начале февраля, а полет двух космонавтов с выходом одного из них в космическое пространство - в марте...
Выход человека из корабля в открытый космос - сложная, ответственная и опасная операция. Вот почему я так упорно добивался, чтобы задуманный нами полет был осуществлен не в ноябре 1964 года, как настаивал Королев, а в феврале - марте 1965 года. Сейчас можно уверенно сказать, что в марте мы успешно проведем этот полет. Правда, надо еще "дожать" промышленников и добиться дублирования кислородного питания космонавта на время выхода в космос, так как мы не можем на все сто процентов доверять автономному кислородному прибору.
Предстоящий эксперимент явится крупнейшим нашим достижением в освоении космоса после полета Гагарина. Для первого выхода в космос подготовлены Алексей Леонов и Евгений Хрунов (последний в составе дублирующего экипажа). Оба они отличные космонавты, а Леонов, кроме того, художник. Он, безусловно, лучше других прочувствует всё своеобразие и красоту этого эксперимента и сумеет передать свои ощущения и наблюдения после возвращения на Землю.
15 января
Космонавты Беляев и Леонов проходят испытания на центрифуге. По Леонову у врачей не было, и пока нет никаких замечаний, а по Беляеву были неприятные сигналы - ему уже скоро сорок лет и здоровье его несколько ослаблено. У меня нет полной уверенности, что он не "сдаст" на одном из этапов подготовки. Поэтому, кроме включения в подготовку космонавта Заикина, я приказал готовить Хрунова не только как дублера на выход, но и на роль командира корабля. Пара Хрунов-Леонов, безусловно, сильнее пары Беляев-Леонов, но, учитывая, что в предстоящем полете особенно важна роль выходящего пилота, мы наиболее сильных космонавтов - Леонова и Хрунова готовили, в первую очередь, к выходу. Теперь мы дадим им подготовку и в качестве командиров космического корабля.
3 февраля
Полеты на Ту-104 с имитацией выхода из космического корабля в условиях невесомости и несколько специальных тренировок космонавтов в термобарокамере ТБК-60 показали всю сложность и опасность предстоящего космического полета. Безусловно, это будет очень трудный полет, но он должен широко распахнуть перед нами двери в космос. Выход человека на поверхность Луны и планет станет более реальным делом, стыковка кораблей на орбите и сборка конструкций орбитальных станций не потребуют сложнейшей автоматизации - в значительной мере эти операции можно будет доверить космонавтам. Успех это полета неизмеримо повысит роль человеческого фактора в проведении космических исследований, он докажет, что человек - самая совершенная "машина" как на Земле, так и в космосе.
5 февраля
На этой неделе основной и дублирующий экипажи "Восхода-2" проводят тренировки в барокамере. На 8 февраля назначен "подъем" Беляева и Леонова на высоту 37 километров. После полетов на Ту-104 в условиях невесомости тренировки в ТВК-60 и самые сложные и самые необходимые. Условия большинства тренировок космонавтов на Земле и в воздухе значительно тяжелее тех, которые им приходится переносить в космических полетах, - это мы знаем твердо. Но, во-первых, у нас пока нет других возможностей для проведения тренировок, а во-вторых, мы готовим космонавтов по принципу "тяжело в ученье - легко в бою".
19 февраля
Пуск технологического корабля ориентировочно намечен на 21-22 февраля, а полет "Восхода-2" с экипажем - на 4-5 марта. Программа пилотируемого полета будет корректироваться по результатам пуска корабля с манекенами.
Почти год мы готовим этот полет. Конструкторы и рабочие, ученые и космонавты - все вместе создавали все необходимое для первого выхода человека в открытое космическое пространство. Создан новый скафандр, сконструирован шлюз, разработаны новые системы жизнеобеспечения, введены десятки усовершенствований в системы управления кораблем и его агрегатами. Проведены сотни исследований, испытаний и тренировок. Многое предусмотрено, изучено и экспериментально проверено, но в земных условиях невозможно учесть абсолютно все - могут быть и неожиданности...
Поэтому перед пилотируемым полетом "Восхода-2" предполагается вывести на орбиту три спутника серии "Космос", которые будут передавать на Землю данные о радиации, солнечной активности и других космических факторах.
Сегодня Королев, Тюлин и я рассмотрели специальные дополнения к программе полета "Восхода-2" с экипажем. По штатной программе предусматривается осуществить выход космонавтов из корабля на втором витке над территорией СССР. Обсудив все возможные ситуации, мы приняли такое решение: "Предоставить экипажу право произвести выход в космос на любом из витков от второго до шестого, если почему-либо его не удастся осуществить на втором витке".
22 февраля
Пуск технологического корабля "Восход-2" состоялся в 12.30 по местному времени и прошел без каких-либо замечаний - полет начался успешно.
Больше всего мы сомневались в надежности работы шлюза, но наши сомнения не подтвердились: подпитка шлюза и его герметичность, открытие и закрытие люка, заполнение шлюза воздухом - все было в норме. На первом витке полета корабль наблюдался по специальному каналу телевидения в Симферополе и Москве. Мы тоже собрались у телевизора, но без особой уверенности, что увидим корабль, так как на первом витке он находился на значительном удалении от полигона. Совершенно неожиданно на экране появилось четкое изображение передней части шлюза, вызвавшее взрыв восторгов у всех присутствовавших...
Старшими оперативных групп по руководству полетом были назначены Керимов, я и Правецкий. Моя смена должна была заступить на дежурство в 16.00 московского времени, поэтому я отправился пообедать и немного отдохнуть. Королев с Тюлиным последовали моему примеру, оставив старшим на командном пункте генерала Керимова... Когда через два часа я вернулся на КП, там уже были Королев, Тюлин и Правецкий. Все трое были заметно возбуждены. На мое приветствие: "Добрый вечер!" - Королев ответил: "Нет, Николай Петрович, вечер, кажется, недобрый. Похоже на то, что корабль взорвался...".
Для выяснения причин происшествия создана комиссия под руководством Керимова (от ВВС в ее состав по моей рекомендации был включен полковник Комаров). В результате анализа характера аварии, докладов с измерительных пунктов и разбора хода полета комиссия пришла к выводу, что на "Восходе-2" самопроизвольно включился цикл спуска, сработала ТДУ, но корабль не сошел с орбиты, а только изменил ее, и через несколько минут после окончания работы ТДУ он был взорван по сигналу от системы АПО (автоматического подрыва объекта). Оставалось только выяснить, откуда поступила команда на спуск: сформировалась ли она из-за неисправностей на борту корабля, или он принял ее с Земли? Если претензии к кораблю отпадут, и виновником происшествия окажется "Земля", то можно будет готовить "Восход-2" к полету с экипажем в намеченный срок - в противном случае полет придется отложить на неопределенное время.
24 февраля
Из бесед с Тюлиным, Керимовым и многими специалистами у меня складывается твердое убеждение, что корабль и его оборудование "не виноваты" в происшествии, и если бы на борту "Восхода-2" был пилот, то не случилась бы и авария, а мы бы получили ценные данные о полете. Год тому назад, при первом обсуждении идеи "Восхода-2", я предлагал осуществить пуск первого корабля не с манекенами, а с человеком, но без выхода в космос. Тогда
Из бесед с Тюлиным, Керимовым и многими специалистами у меня складывается твердое убеждение, что корабль и его оборудование "не виноваты" в происшествии, и если бы на борту "Восхода-2" был пилот, то не случилась бы и авария, а мы бы получили ценные данные о полете. Год тому назад, при первом обсуждении идеи "Восхода-2", я предлагал осуществить пуск первого корабля не с манекенами, а с человеком, но без выхода в космос. Тогда Королев не согласился с моим предложением. Его смущали не технические, а чисто политические соображения - испытательный суточный полет одного космонавта не мог стать очередным триумфом в космосе. По мнению многих, каждый полет человека в космос должен представлять собой новый крупный шаг вперед. Это мнение ошибочно. Для подготовки крупных достижений в космосе нужны "черновые" пилотируемые полеты с целью проверки оборудования и тренировки космонавтов. С человеком на борту космического корабля мы быстрее добьемся новых успехов, но для этого надо летать в космос не ради шумихи и всенародных парадных встреч, а ради его целеустремленного освоения.
Итак, полет "Восхода-2" с экипажем отодвигается на вторую половину марта...
25 февраля
На расширенном заседании аварийной комиссии выступили с сообщениями главный конструктор Мнацаканян и полковник Большой. Первый убедительно доказал, что причиной аварии является работа внакладку ИП-6 и ИП-7. На пленках, полученных с ИП-7, зафиксированы время формирования команды на спуск и квитанция, подтверждающая принятие этой команды к исполнению автоматикой корабля. Кроме того, в Москве были выполнены лабораторные исследования возможности образования команды на спуск в условиях одновременной работы с кораблем двух измерительных пунктов. Оказалось, что две одновременно переданные команды № 42 ("Перепуск воздуха в шлюз") могут быть восприняты кораблем как одна команда № 5 ("Спуск")... Из доклада полковника Большого стало ясно, что генерал Карась не принял специальных мер, исключающих работу измерительных пунктов внакладку, ограничившись обычным распоряжением о том, что ИП-6 является основным, а ИП-7 - резервным, то есть может передавать команды на борт корабля только по дополнительному приказу из Москвы. Начальник ИП-7 нарушил это распоряжение и передал команду в то время, когда он был обязан "молчать".
Таким образом, космический корабль полностью реабилитирован.
26 февраля
В середине дня позвонил Королев и попросил меня и генерала Холодкова приехать к нему. Сергей Павлович извинился, что принимает нас, лежа в постели - врачи сказали, что у него очаговое воспаление легких, и потребовали жестко выдерживать постельный режим. Ему уже лучше, сегодня температура не поднималась выше 37, а два дня назад была за 39. Мы убедились, что Королев болеть "не умеет" - непрерывно раздавались телефонные звонки, сильно мешавшие нашей беседе. Сергея Павловича, как и нас, беспокоила безопасность спуска "Восхода-2" с кольцом основания шлюза, не проверенная в условиях космического полета... Королев принял решение проверить надежность спуска с кольцом на беспилотном "Зените". Мы одобрили это решение и обещали твердо его отстаивать на Госкомиссии.
Затем наш разговор принял другое направление. Обращаясь ко мне, Сергей Павлович в который уж раз выразил свое недовольство медиками и специалистами ВВС и сказал, что ему не понравилась статья в журнале "Авиация и космонавтика", ратующая за более жесткие нормы отбора кандидатов в космонавты. Мне не хотелось раздражать больного и утомлять его длинными рассуждениями, но все же я не выдержал и возразил: "Сергей Павлович! Для разового полета можно послать в космос и таких престарелых, как вы или я, но для профессии космонавта нужны только абсолютно здоровые люди". Королев остался недоволен моим отпором, но спорить не стал и сказал примирительно: "Ну что же, может, вам, военным, для работы в космосе действительно нужны только Гагарины..."
Поговорили мы и о наших перспективах. Обсуждая их, Королев настойчиво повторял одну и ту же мысль: ВВС могут делать для освоения космоса много больше того, что они делают в настоящее время...
9 марта
На второй площадке под руководством Тюлина состоялось совещание по составу экипажа для "Восхода-2". Королев попросил дать сравнительную характеристику каждого кандидата на полет. Я доложил совещанию, что по всем результатам подготовки к полету, по состоянию здоровья и общему развитию четверка кандидатов распределяется так: Леонов, Хрунов, Беляев, Заикин. Но, учитывая, что Беляев и Леонов уже более полугода тренируются вместе, целесообразно этот "дуэт" не разбивать, а Хрунова назначить запасным на место Леонова или Беляева. Присутствовавший на совещании Северин сказал, что Хрунов как космонавт, по его наблюдениям, сильнее Беляева. Чувствовалось, что у Королева, Тюлина и Правецкого тоже есть сомнения в кандидатуре Беляева, но ни один из них прямо их не высказал. После того как все представители ВВС твердо высказались за Беляева, Королев заявил, что у него нет вопросов для дальнейшего обсуждения. Постановили: "Совещание подтверждает ранее принятое решение о составах экипажа: основной - Беляев, Леонов, запасной - Заикин, Хрунов"...
10 марта
Приняли окончательное решение: в день полета одевать в скафандры только троих - Беляева, Леонова и Хрунова. Посылать в космос Заикина у нас нет никакого желания, поэтому запасным фактически будет один Хрунов, который подготовлен для замены и выходящего в космос пилота (Леонова), и командира корабля (Беляева).
Беседовал с Беляевым и Леоновым. Рассказал им о последнем решении руководства Госкомиссии по составу экипажа и о сомнениях в Беляеве. Эти сомнения появились еще два месяца назад, когда полковник Карпов доложил, что Беляев плохо показал себя на испытаниях в барокамере. Я приказал тогда Карпову не спешить и внимательно разобраться в этом инциденте. Через два дня генерал Бабийчук сообщил, что в ходе испытаний был сбой в записи телеметрических данных и что здоровье Беляева не вызывает сомнений.
Сегодня Леонов рассказал мне об этом происшествии следующее. Беляев во время тренировки начал задыхаться из-за непоступления кислорода в барокамеру. Но он проявил блестящую выдержку, обнаружил неисправность и устранил ее. В возникновении неисправности были виновны заводские специалисты, обеспечивавшие проведение эксперимента, но Беляев "не выдал" их, взяв всю ответственность за случившееся на себя.
13 марта
Утром участвовал в проводимых Королевым контрольных занятиях с космонавтами. Разбирали вопросы связи экипажа с "Землей" по УКВ- и КВ-каналам, уточняли порядок докладов космонавтов о ходе полета и своем самочувствии. Подводя итоги занятий, Королев сказал:
"Я не сомневался, что вы лучше меня знаете корабль, его оборудование и все операции по выходу. Наша беседа была полезной для всех, и особенно для меня: я не только убедился в вашей готовности к полету, но и сам теперь знаю больше и чувствую себя уверенней. Я хочу еще раз предупредить вас, что главное в вашем полете - это вернуться на Землю здоровыми. Нам не нужно необдуманное лихое геройство. Конечно, очень желательно, чтобы вы полностью выполнили программу "Выход", но всегда нужно сохранять спокойствие и не допускать излишнего риска. Желаю вам, товарищи, удачи! Уверен, что вы справитесь с задачей..."
14 марта
Сегодня для всех выходной день, но космонавты с утра проходили медосмотр, а потом пришлось надолго отдать их во власть кинооператоров. После обеда ребята отдыхали - играли в волейбол, шахматы, биллиард.
На полигон прилетели журналисты Денисов, Романов, Мельников, Песков, Михайлов - все мои старые знакомые. Завтра они будут проводить предстартовую "пресс-конференцию" с космонавтами. Завтра же предстоит посадка "Зенита", выведенного на орбиту 7 марта. Она либо принесет нам еще большую уверенность в успехе готовящегося полета, либо усилит наши сомнения.
15 марта
"Зенит" благополучно приземлился в 170 километрах южнее Кустаная. Парашюты сработали нормально, и можно предполагать, что при спуске "Зенит" не имел большой закрутки, которая могла быть вызвана выступающим основанием шлюзовой камеры. Завтра, после анализа пленок с записями параметров полета, мы точно узнаем скорость вращения корабля в процессе спуска с орбиты. Будем надеяться, что завтрашний день не отдалит полет "Восхода-2".
16 марта
Уже прошла неделя со дня прилета космонавтов на полигон. Все эти дни были холодными и ветреными, а сегодня чудесное, тихое, солнечное утро...
В 11.00 началось заседание Госкомиссии. В течение сорока минут Королев докладывал о ходе разработки и испытаний всех систем корабля "Восход-2". Госкомиссия постановила: "Утром 17 марта вывезти ракету и корабль "Восход-2" на старт и осуществить пуск 18 или 19 марта (по готовности)".
В 16 часов состоялось традиционное заседание Госкомиссии по утверждению состава экипажа для космического полета. От имени ВВС я внес предложение командиром корабля утвердить подполковника Беляева, а летчиком-космонавтом, выходящим в космическое пространство, - майора Леонова. Запасной экипаж утвердили в составе: майор Заикин - командир корабля, майор Хрунов - космонавт, выходящий в открытый космос...
Итак, вся подготовка к полету "Восхода-2" в основном закончена. Предстоит очень трудный и опасный полет, но мы сделали очень много для его успеха, и я верю в удачу!
18 марта
Двенадцать часов ночи... Я нахожусь на командном пункте по руководству космическим полетом "Восхода-2". Сейчас здесь тихо, связи с кораблем нет: с седьмого по тринадцатый виток он не будет проходить над территорией СССР.
Бурный, незабываемый день мы пережили сегодня. Впервые в истории человек вышел из корабля в космическое пространство, и сделал это советский гражданин Алексей Архипович Леонов. По телевидению мы наблюдали его плавно парящим в космосе на фоне Земли. Он помахал нам левой, а затем правой рукой, несколько раз переворачивался в свободном полете, удалялся на 4-5 метров от корабля. Я верил в успех операции "Выход", но такого полного триумфа, честно говоря, не ожидал.
...В 9.20 экипаж прибыл на стартовую площадку. Перед посадкой в корабль Леонов заметно волновался, Беляев, как всегда, выглядел совершенно невозмутимым. До объявления 10-минутной готовности Королев, Кириллов, Шабаров, Гагарин и я оставались у ракеты, а потом перешли в бункер. Старт прошел отлично, хотя первые сорок секунд полета держали нас в страшном напряжении (в случае аварии до сороковой секунды спасение экипажа практически невозможно). Да и все остальные отсчеты времени до выведения корабля на орбиту были полны тревог - недаром некурящий Королев после отсчета "530" размял негнущимися пальцами папиросу и закурил...
Сейчас самые опасные испытания уже позади. Правда, нас немного беспокоит повышенное (около 45 процентов) содержание кислорода в кабине, а также вращение корабля со скоростью 20 градусов в секунду, в несколько раз превышающее расчетную. Вращение корабля можно замедлить, но, посоветовавшись с экипажем, мы решили сделать это непосредственно перед посадкой - необходимо экономить рабочее тело двигателей стабилизации. Полет еще не закончен, но главная его задача уже блестяще выполнена. Посадка космического корабля тоже трудное дело, но мы ее уже десятки раз осуществляли, и поэтому она не должна волновать нас так, как волновал каждый шаг Леонова в открытом космосе.
19 марта
Я ушел с командного пункта отдыхать в домик космонавтов в три часа утра по местному времени, а в семь меня "по тревоге" поднял телефонный звонок. Когда я вернулся на КП, Королев был уже там. Он сообщил мне неприятную новость: за последний (тринадцатый) виток давление в баллонах наддува кабины корабля упало с 75 до 25 атмосфер. Дальнейшее падение давления может привести к полной разгерметизации корабля и вынужденной посадке...
После тщательного анализа обстановки мы пришли к выводу, что оснований для большого беспокойства, по-видимому, нет - запасов воздуха и кислорода на борту корабля должно хватить до семнадцатого витка, на котором запланирована штатная посадка. Главный конструктор Воронин твердо заявил, что давление в кабине корабля не может упасть ниже 500 миллиметров, а кислорода с избытком хватит на три часа. На четырнадцатом витке связались с экипажем. Беляев доложил, что давление в баллонах наддува стабилизировалось на уровне 25 атмосфер, остальные параметры кабины в норме, самочувствие экипажа хорошее. Приняли решение произвести посадку по автоматическому циклу на семнадцатом витке полета.
Первая команда цикла прошла нормально, мы с нетерпением ждали сведений о ходе спуска, но спуска не последовало: не сработала автоматическая ориентация и ТДУ не включилась - корабль остался на орбите. Решили сажать корабль вручную (впервые в нашей практике!) на восемнадцатом или двадцать втором витке. Начался второй тур томительных ожиданий спуска...
Первые данные о снижении корабля мы довольно быстро получили из Одессы и Саранска, но достоверных сведений о состоянии экипажа у нас не было в течение долгих четырех часов. Правда, радиостанции "Круги" пеленговали корабль, а Алма-Ата несколько раз приняла по КВ-каналу телеграфный код "ВН"... "ВН"... "ВН"... (это был сигнал от экипажа, означающий: "Все нормально"). Приятно было знать о наличии пеленга и сигналов "ВН", но хотелось иметь более убедительные данные о состоянии космонавтов. Наконец, ко всеобщей радости, поступил долгожданный доклад командира одного из поисковых вертолетов: "На лесной дороге между деревнями Сороковая и Щучино, примерно в 30 километрах юго-западнее города Березники, вижу красный парашют и двух космонавтов. Кругом глубокий снег... Корабль приземлился в густом лесу на большом удалении от населенных пунктов".
...Прошло уже два часа, как в 5 километрах от места приземления "Восхода-2" сел вертолет, высадивший группу поиска, которая пешком попытается добраться до космонавтов. Кроме того, к ним пробиваются две автомашины с солдатами полка ПВО, но, судя по всему, мы не скоро узнаем о доставке ребят в населенный пункт. С вертолета им сбросили утепленное летное обмундирование (температура в районе посадки - пять градусов ниже нуля), в их распоряжении громадный парашют и спускаемый аппарат. Они, конечно, не замерзнут, но вспоминать эту ночь будут долго...
20 марта
Беляев и Леонов ночевали в лесу. Вертолетчики, пытавшиеся ночью добраться до космонавтов, вернулись обратно. Группа военнослужащих из полка ПВО также еще далека от цели. Рано утром над местом посадки корабля летал вертолет, пилот которого доложил: "Вижу двух человек у корабля. Один рубит дрова, другой подкладывает сучья в костер. Оба одеты в летное обмундирование".
В 7.30 в полутора километрах от экипажа "Восхода-2" из вертолета Ми-4 высадилась (на зависании в полтора метра) группа из трех человек во главе с полковником Сибиряковым, получившая задание добраться на лыжах до космонавтов. Вскоре там же было высажено еще несколько человек, которые начали расчистку площадки для посадки вертолета. Чтобы преодолеть на лыжах полтора километра по глубокому снегу, группе Сибирякова потребовалось три часа, и все же именно она первой встретилась с Беляевым и Леоновым. Находившийся в этой группе врач Туманов доложил: "Космонавты здоровы, травм и обморожений нет".
Еще сегодня утром космонавтов можно было эвакуировать вертолетом. Зависнувший на высоте 5-6 метров вертолет мог бы поднять на борт космонавтов с помощью веревочной лестницы и через полчаса высадить их в Перми, а еще через три-четыре часа Беляев и Леонов могли бы уже быть у нас на полигоне. Однако маршал Руденко приказал эвакуировать космонавтов только автомашинами, а когда убедился, что это невозможно, дал распоряжение вывезти их вертолетом, но только обязательно с посадкой, а не с зависанием у земли. Два этих непродуманных распоряжения связали инициативу генерала Кутасина и полковника Сибирякова, и в конечном счете сорвали доставку экипажа "Восхода-2" на полигон в течение сегодняшнего дня.
Итак, в каких-нибудь 70 километрах от областного центра Беляев и Леонов вторую ночь проведут в таежном лесу. Для космонавтов вторая ночевка в лесу не будет столь же трудной, как первая (с вертолетов им сбросили продовольствие, палатки и теплую одежду). Но для службы поиска ВВС она означает большой провал. Будет очень трудно объяснить и нашей, и зарубежной общественности, почему мы после такого блестящего полета двое суток держим космонавтов в тайге. Я пытался убедить Руденко в необходимости и безопасности подъема космонавтов в зависший у земли вертолет с помощью лестницы. Меня горячо поддержал Королев, но и его уговоры оказались тщетными - маршал доложил Брежневу, что такой способ подъема опасен, и подтвердил службе поиска приказ подготовить посадочную, площадку, и только после этого эвакуировать космонавтов. Обидно было наблюдать всю эту перестраховку, одобренную самым высоким руководством.
21 марта.
Хоть я и не сомневался, что Беляев и Леонов благополучно перенесут еще одну ночь в таежном лесу, но спалось мне неспокойно. В шесть утра я уже говорил по телефону с Москвой. Дежурный по КП ВВС доложил, что доставка космонавтов в Пермь будет осуществляться вертолетами "на перекладных" - с пересадкой из Ми-4 в Ми-6... Только около 10 часов пришло сообщение: "Вертолет Ми-6 с космонавтами Беляевым и Леоновым приземлился на аэродроме Пермь"...
...В 17.30 мы встретили космонавтов на аэродроме Тюра-Там. Все дружно расхохотались когда в дверях самолета Ан-10 показались Беляев и Леонов в летном обмундировании и унтах.
22 марта.
Утром на Госкомиссии заслушивали доклады экипажа "Восхода-2". Беляев говорил, 45 минут, Леонов - больше часа. Оба сообщения вызвали живой интерес у всех присутствовавших...
После обеда провели митинг на второй площадке. Выступали ракетчики, Беляев, Леонов, я и Королев. Вечером я готовил космонавтов к их выступлениям на Красной площади и в Большом Кремлевском дворце - завтра утром мы вылетаем в Москву.
27 марта.
Уже пятый день, как мы с космонавтами возвратились в Москву, но до сих пор я не имел ни одной минуты, чтобы написать хоть несколько строчек. Попробую восстановить в памяти самые существенные события этих дней.
Вечером 23 марта состоялся правительственный прием в Большом Кремлевском дворце.
С утра 24 марта Беляев и Леонов с помощью других космонавтов и специалистов ЦПК готовили свои выступления на пресс-конференции. Днем я встретился с ними в Академии наук на совещании у Келдыша. Мне пришлось выступать несколько раз и доказывать необходимость сказать всю правду о полете (отказ автоматической ориентации, перелет при спуске на 368 километров от расчетной точки посадки, две вынужденные ночевки в тайге). Келдыш был категорически против моих предложений и требовал написать в докладе Беляева, что космический корабль приземлился в расчетной точке, а экипаж двое суток "отдыхал" в районе посадки.
25 марта в 9 часов утра я встретился с Королевым и рассказал ему о нашем вчерашнем споре с Келдышем. Сергей Павлович встал в этом споре на мою сторону - при мне он звонил Келдышу и Смирнову и убеждал их в том, что на предстоящей пресс-конференции надо рассказать о полете все, как было. Те долго сопротивлялись, но после того, как Королев заявил, что он будет по этому вопросу говорить с Брежневым, дали согласие учесть наше мнение.
Пресс-конференция была проведена 26 марта в актовом зале МГУ и в целом прошла хорошо. Доклады Келдыша, Беляева и Леонова, были встречены с большим интересом. На вопросы Леонов отвечал значительно лучше, чем Беляев и Келдыш. Многие ответы на вопросы мне не понравились - в них все же были попытки скрыть даже то, что скрывать нам не имеет никакого смысла.
21 апреля
Беляев и Леонов закончили недельное обследование в авиационном госпитале. Сегодня, прямо из госпиталя они приехали ко мне и доложили, что в их здоровье врачи не обнаружили никаких отклонений от нормы. В моменту их прихода я беседовал с одним из новых кандидатов в космонавты летчиком Бредихиным. Должен сказать, что мы очень придирчиво относимся к каждому кандидату, пытаемся понять мотивы, побуждающие его искать пути в космос, объясняем, что освоение космоса - трудная и опасная работа, "пугаем" восьмидесятиградусной жарой, большими перегрузками, длительным одиночеством в замкнутом пространстве и возможностью тяжелых происшествий. Я попросил Беляева и Леонова правдиво рассказать молодому летчику о всех трудностях профессии космонавта. Беляев, обращаясь к Бредихину, сказал: "Вы глубоко заблуждаетесь, если судите о космосе только по газетным сообщениям да по триумфальным встречам космонавтов. За время прохождения комиссий, присмотритесь поближе к условиям надшей работы, и вы поймете, что у космических роз не только приятный аромат, но и очень острые колючки...".
Сейчас бегло просмотрел тетради с моими дневниковыми записями. Вести их приходится урывками, часто прерываясь на полуслове и не особенно заботясь о стиле. Но многие факты и события, о которых я пишу, настолько интересны сами по себе, что им, по-моему, и не требуется "художественное оформление". Не знаю, будут ли когда-нибудь мои дневники представлять общественный интерес, но для меня они не просто личные записки: мне кажется, что я не выполню своего служебного и морального долга, если не запишу главного о первых шагах советской космонавтики.
