Мельников Н. Грани характера // Красный Север. - 1979. - 16 августа
Грани характера
Вначале меня удивляли вопросы знакомых, особенно земляков-вологжан: "Каким был Павел Беляев? Чем отличался он от других космонавтов?" О Павле Ивановиче известно если не все, то многое. Не раз, он бывал на родной Вологодчине, встречался с широким кругом людей. Видимо, его разглядели вблизи.
Недавно я перечитал почти все, что написано о космонавте Беляеве, в том числе и свои очерки, и неожиданно для себя пришел к убеждению, что вопросы моих знакомых вполне закономерны. В статьях, очерках, книгах о нашем земляке подвиги его показаны подробно, а вот особенности характера просматриваются недостаточно. Чтобы восполнить этот пробел, я обратился к своим записным книжкам, свидетельствам "космического" периода в жизни Павла Беляева. Точнее, главного события - космического полета.
НАДЕЖНОСТЬ
Рассказ Алексея ЛЕОНОВА
- С Павлом Ивановичем мы все время были вместе, в одной группе космонавтов, и я считал, что знаю его не хуже других. Что мне нравилось в нем? Конечно, прежде всего, внутренняя сила, которая видна не сразу и раскрывается в особых случаях. Он смотрит как бы со стороны, молчит, а потом, если надо, скажет своё слово, и к нему обязательно прислушаешься. Слово опытного, много повидавшего, думающего человека. Недаром к этому "молчуну" тянулись люди, с ним было, как ни странно, всем свободно и легко. Будучи старшиной отряда космонавтов, он ни на кого не давил своим авторитетом, властью - все делалось просто, без нажима.
В общем, мне казалось, что я знаю Павла Ивановича близко. Ничего подобного. Потом, при совместной подготовке к полету, он много раз открывался мне по-новому. Впервые он удивил меня на парашютных прыжках, после годового перерыва из-за перелома ноги. Я присоединился к группе просто так, для моральной поддержки. Волновался за Павла: как бы опять с ним ничего не случилось. Я видел, как он приземлился, потом попрыгал на земле, похлопал руками по голенищам ботинок. Все нормально! Мы подбежали к нему. И тут я увидел глаза Павла. Глаза человека - моя слабость: всегда смотрю, что отражается в них, чем они живут. У него в главах восторг, они полны благодарности ко всем нам, поддержавшим его в трудном испытании. Он всем нам пожимал руки, из глубины его души вылетали простые, искренние слова: "Спасибо, ребята!". Кто не знал его, думали, что он какой-то весь размеренный, суховатый, точно без эмоции. А у него добрая, благодарная, даже восторженная душа. Откровенно скажу: я не слишком обожаю горячие благодарности, восторги. По-моему, человека больше украшает разумная сдержанность. Поведение Павла Ивановича было неожиданно для меня, может быть, со стороны оно выглядело "чересчур", но я воспринял его с радостным чувством. Открыть в человеке большую душу - всегда радость.
Когда нас соединили вместе, как экипаж корабля, и мы прошли первые тренировки, Павел сказал: "С тобой, Лешка, жить легко". Я, видно, веселее и доступнее душой, чем он. Легче на все смотрю. О нем я могу сказать: "С Павлом мне всегда надежно". В смысле устойчивости, мужества - он образец. Взаимно обогащали друг друга. Он, командир, ни разу не показал передо мной своего превосходства. Мы на равных правах везде. И между собой все обсуждали, спорили. Чаще правота была на его стороне. Он сильнее меня. Я отходил, уступал. Он опытнее, разумнее - дальше меня видел. Невспыльчивый. А я взрываюсь. Разные у нас характеры, и это было хорошо. Друг друга дополняли.
С каждым днем тренировки усложнялись, доставалось нам крепко. Выйдешь с тренажера, и ноги подгибаются, весь налит усталостью. Я побаивался за Павла Ивановича: он и старше и, казалось, не такой здоровяк, как я. Как-то после тренировки мы еле добрались домой. Через некоторое время я пошел к Павлу Ивановичу - надо было передать одно поручение. Смотрю, он копается в коридоре с электрическими: пробками - попросили соседи.
"А я думал, ты не встаешь с дивана", - удивился я.
"Нет, я не люблю валяться на диване, - ответил он и предложил: - Пойдем, займемся делом".
В барокамере, на большой высоте мы проиграли часть будущего полета. Потом другие тренировки, задержались надолго. Вышли оттуда, на нас пристально смотрят медики: все ли обошлось нормально? Кто-то спросил: "Трудно было?". Я хотел ответить прямо: конечно, мол, нелегко. Меня перебил Павел: "Да нет, не трудно, когда знаешь, как это нужно". Я подумал и согласился с ним.
Под конец тренировок Павел сказал: "Самое тяжелое позади". "А полет?" - спросил, я. - "К полету мы готовы".
Космические полеты - выход в неведомое. На бесконечных дорогах шестого океана всегда таится много неожиданного. Все никогда не учтешь, не предусмотришь.
ЗВЕЗДЫ И ЗЕМЛЯ
Этот разговор с Павлом Ивановичем начался на космодроме, после полета и продолжался в самолете, когда мы вместе с космонавтами летели в Москву. Я записал его в блокнот и теперь привожу полностью, ничего не прибавляя и не убавляя.
- Павел Иванович, у меня такое впечатление, что тебя будто подменили в космосе. Когда ты рассказывал нам обо всем увиденном там, на высоте, о самом полете, тебя покинула обычная сдержанность... В глазах восторженные огоньки. Видимо, космос тебя потряс не меньше, чем Алексея Леонова, художника по натуре, эмоционального человека.
- Это точно - потряс. Кого угодно он поразит своим необычным видом. Так что характер здесь не в счет. Еще бы слетать, посмотреть побольше. Я готов в любое время.
- И не боишься новых неожиданностей?
- А чего бояться? Я - летчик-космонавт. Подготовлен к разным неожиданностям.
- Я был на командном пункте, когда ты доложил, что не сработала автоматическая система посадки. Видел, как побледнели некоторые из конструкторов. И в этот момент донесся твой голос: "Не беспокойтесь. Сядем хорошо". Многим показалось, что в твоем голосе была радость.
- Насчет радости не берусь судить, но, откровенно говоря, я подумал: хорошо, что представился такой случай. Кто-то должен посадить космический корабль на землю ручным способом. Почему не мы с Леоновым?
- А вдруг сплоховал бы?
- Этого не могло быть. На земле отработали такую посадку, на борту корабля имелись расчетные данные. Нам дали добро. Мы благодарны за доверие.
- На месте посадки, в тайге, видимо, было немало беспокойств?
- В основном было одно беспокойство - за всех, кто нас ищет. Мы нырнули в корабле куда-то к черту на кулички. Предчувствовали, какой поднялся переполох. Невесть что вообразят. Может, покажется, что мы в большой опасности, поэтому хотелось, чтобы все знали - мы чувствуем себя хорошо.
- Разве хорошо?
- Ну, не совсем, но опасности никакой не предвиделось. Даже ни одного зверя не увидели в лесу. Мерзли, конечно, но это, в общем, пустяк.
- А дальше что? Какие планы?
- Прежде всего хотелось бы побывать на родной Вологодчине, посидеть на речке с удочкой, встретиться с родственниками, друзьями детства. Вчера мне снилась Вологда.
- В космосе интересно, на земле еще лучше?
- Интереснее всего возвращаться домой.
В последний раз я видел его в Центре управления полетом. Павел Иванович руководил группой, которая была как бы посредником, между землей и летавшими на корабле товарищами. Мы встретились на лестнице и простояли, видимо, полчаса. Павел Иванович рассказывая, как он ездил к себе на родину, в вологодские края. "Отдохнул - лучше не придумаешь", - говорил он. И верно, выглядел свежим, помолодевшим.
Никак не могу поверить, что его нет с нами...
Н. МЕЛЬНИКОВ.
