Мне посчастливилось работать с произведениями Валерия Гаврилина. Какое это было радостное и благодатное время!
Однажды поздно вечером мне позвонил из Ленинграда Александр Аркадьевич Белинский, сказав, что услышал великолепный вальс Валерия Гаврилина, музыка которого подсказала ему идею постановки балета «Анна на шее». Спустя какое-то время, я тоже прослушал этот вальс. Он, действительно, оказался замечательным и сразу же настроил на определенный лад, создав атмосферу маленького уездного городка и его обитателей. Затем вальс Валерия Гаврилина стал для нас лейттемой всего балета. А вот если бы я, например, вначале услышал не вальс, а музыкальные фрагменты, которые использованы у нас в сценах департамента, я бы скорее захотел поставить уже не «Анну на шее», а «Свадьбу» того же Чехова. И это, наверное, тоже было бы правильно, потому что музыка Гаврилина необыкновенно «чеховская» по своей сути и настроению.
Мне всегда казалось, что любое его (Чехова) произведение хореографично. Мелодика и ритмика литературного произведения, которую мы, не слыша, ощущаем довольно явственно у больших писателей, на балетной сцене только тогда будет волновать, когда визуальное представление сольется со слуховым: музыкой.
Я это говорю к тому, что представить себе форму выражения человеческой мысли языком хореографии без какого-либо из этих компонентов никогда не мог, а когда услышал музыку Валерия Гаврилина, то тогда и произошло то, что называется импульсом в работе творческого воображения. Мне и сейчас кажется удивительным слияние этих двух художников — художника слова и художника музыки.
Валерий Александрович очень болел во время работы над «Анютой», но мотор и зачинатель этого спектакля Александр Аркадьевич Белинский умел заставить Валерия Александровича, твердившего: «Да надо ли? Да зачем это?» — все просмотреть, все прослушать, собрать все вместе и выстроить в единое целое. И вот первый показ — адажио. Валерий Александрович был удивительно добр и нежен с людьми. У меня было такое впечатление, что он постоянно оправдывается: «Вы уж извините, что я не могу так влезть в эту работу, простите, я не очень хорошо понимаю балет, Володечка (он даже не мог сказать Владимир Викторович), Катенька». Он обласкивал нас и музыкой, и словами.
В 1982 году появился на телеэкране балет «Анюта», на основе которого был поставлен в 1986 г. балетный спектакль в Неаполе на сцене Сан-Карло, там он получил первую премию за лучший спектакль года в Италии. Мы были очень горды — русский спектакль, на русскую тему. А затем балет был поставлен в Москве в Большом театре, в Челябинске, Перми, Вильнюсе, Риге, Казани.
Этот спектакль для нас с Катей является самым ностальгическим, в том смысле, что чем дальше уходит время, тем больше мы любим этот спектакль. Тем больше умиления и улыбок, слез вызывает у нас его музыка. Прошло много времени с момента, когда этот спектакль возник, но я ловлю себя на том, что, вот здесь, в этом месте, как я раньше не обращал внимания на эти удивительные интонации, которые сейчас уже по-другому звучат для меня. И они звучат еще более ранимо, еще более нежно.
Вторая моя встреча с музыкой Валерия Гаврилина произошла через два года после «Анюты», в 1984 году. У Александра Аркадьевича Белинского давно уже возник замысел балета по «Василию Теркину». И хотя этот замысел пока так и остался нереализованным, он дал толчок для создания телебалета по мотивам поэзии Твардовского, деревенской лирики. Основу сценария фильма составила поэма «Дом у дороги».
Зная, что я могу увидеть, представить себе ясно решение балета только через музыку, Белинский попросил меня приехать в Ленинград на оркестровую репетицию, которую проводил дирижер Станислав Горковенко, уже хорошо знакомый мне по работе над «Анютой». И странная закономерность (как это было и с «Анютой») — мое участие в новой работе решил первый же прослушанный вальс, замечательно сыгранный оркестром. Этот вальс, собственно, и решил судьбу постановки. На той репетиции я твердо решил: «Буду ставить». Я сразу понял - есть стержень, а на него уже нанизывается все остальное.
Вальс очень простой, искренний, как всегда у Валерия Александровича. Странное ощущение рождается, когда слушаешь его: казалось бы все очень просто, а вместе с тем есть такие штрихи, такие черточки, такие нюансы и такое ведение голосовое, что не так-то все просто, а воспринимается это всегда непосредственно через сердце.
Что говорить, Господи, не так много все-таки удивительных талантливых людей искренних. Я знаю даже, не буду сейчас называть эти имена, знаю людей талантливых, но не искренних. И неискренность эта все равно проскальзывает, она все равно чувствуется в том, что они делают. Вот у Гаврилина ни в одном произведении из тех, что я слышал, неискренности нет.
Этот вальс законченный рассказ о судьбе героев, который сам по себе мог стать маленьким балетом. В нем было все: и боль прошедшего, и радость, и грусть, и шутка, отчаяние и надежда, и самое главное для меня — это был вальс Твардовского и о Твардовском. Музыка Валерия Гаврилина, всегда удивительно мелодичная, всегда идущая от сердца и всегда эмоциональная, оказалась наиболее близка именно этому произведению, но не только «Дома у дороги», а, как мне кажется, душе самого Александра Трифоновича Твардовского, поэта земли русской.
Мы с Валерием Александровичем редко общались. Буквально незадолго до его смерти опять заговорили о совместной работе, но он жаловался, что у него неладно с сердцем. Мы надеялись все же, что он сможет написать новый балет.
Когда он начинал импровизировать, он буквально уходил в свой мир, погружаясь в свои мечты, и уже просто парил в своих звуках.
Была такая идея. Ночь. Город спит. И один только художник, композитор мучается в городе. Не дают ему заснуть все картины, виденные им в жизни. У меня была такая, может быть, наивная идея, сделать балет по этому сюжету. Мне казалось, что будь этот клавир, мог бы получиться замечательный документальный или художественный фильм.
Вот сидит Гаврилин за роялем, импровизирует. Чтобы он был автором, актером, а никто другой. Он меня все время расспрашивал об этой работе, и я по-настоящему жалею, что она не состоялась.
В сентябре 1999 года спектаклем «Анюта» Большого театра открывался фестиваль музыки Валерия Гаврилина в Санкт-Петербурге, посвященный 60-летию композитора, а в ноябре 2001 года Пермский театр оперы и балета спектаклем «Анюта» открывал Российский музыкальный гаврилинский фестиваль в Вологде, на родине композитора.
Я сожалею, что так долго откладывалась наша поездка сюда, в Вологду, и что Валерия Александровича нет здесь, с нами. Красота этого города созвучна с музыкой Валерия Гаврилина. В музыке и в самом городе есть какая-то улыбчивость, но улыбчивость с состраданием, что отражает характер русской души и русской музыки, а Гаврилин плоть от плоти своей земли, поэтому и в музыке у него нежность удивительная и любовь-то всегда через боль у него.
Недавно вышла книга Валерия Гаврилина «О музыке и не только...» для меня он открылся с неожиданной стороны. Он как бы заново впервые открыл себя. Я даже не ожидал, что он настолько многогранен и талантлив. Эта книга усилила наше трепетное отношение к нему. Это не только большой композитор, но и большой писатель. Современная русская музыкальная культура в лице Валерия Гаврилина сохранила для себя личность мощнейшего таланта, художника, который оставил нам сочинения чуть ли не всех известных жанров — от балетов до сокровенных камерных вокальных циклов, от оригинальных хоровых форм до редкой красоты и полных драматизма изящных действ на темы русского фольклора и классической литературы.
1999-2001 гг., Москва - Вологда