127
Через некоторое время опять попадается солдату этот старичок и просит подаяния, солдат отдал ему вторую деньгу, говоря, что он найдет выпивки и так.
Идет дальше, опять встречается знакомый старичок и просит деньгу, солдат отдал ему и последнюю деньгу, говоря, что свет не без добрых людей - кто-нибудь да накормит.
Заходит в питейный дом, просит покурить и немножко вина - не дают; дальше зашел в один дом и просит у хозяев хлеба - ему отказали. Пошел своей дорогой и призадумался. Попадается в четвертый раз старичок и спрашивает:
-Ну как, солдат, поживаешь?
Да что, нахожусь без денег и голодный - понадеялся на людей, да и напрасно.
Старичок дает ему мошонку с деньгами. Обрадовался солдат и спасибо сказал. Пошел по белу свету, испытал всякие удовольствия, а в мошонке не убывает. В конце концов все-таки она опустела. Вот однажды идет он лесом и видит большой и красивый дом, а неподалеку от него простая изба. Входит в избу, здоровается с хозяевами и спрашивает:
-Чей это дом?
Хозяева говорят, что «наш, мы в нем не живем, потому что в дому очень манит».
-Пустите меня туда, я всех манов выведу.
-Батюшка наш, мы тебе будем благодарны и до смерти тебя докормим.
Сперва солдат заказал несколько железных кнутов. Когда их изготовили, пошел ночевать в большой дом и там расположился ожидать, что будет. Вдруг в полночь выскакали черти со всех сторон и прямо летят к нему, он открыл пустую мошонку, а черти один по одному стали смирно забираться в мошонку. Он зажал рукой, взял железный кнут и начал выпускать по одному чертенку и каждого отжаривал кнутом на славу, а одному чертенку глаз выстегнул.
Наутро приходит к хозяевам и рассказывает, что он очистил дом от манов, и все перешли туда жить. Солдат в полном довольствии прожил три года, затем захворал и помер, душу его принял ангел и полетел с нею на небо. Прилетают к вратам рая, душа принимает оболочку солдата, и он спрашивает:
—Это что такое?
128
-Рай, — отвечает ангел.
-А дают там табак, вино и хлеба?
Ангел отвечает:
-Табаку и вина там нет, а хлеба есть.
-Ну так я не пойду в рай.
Ангел в ответ:
-Я так и доложу Богу.
Солдат обернулся в другую сторону и видит — ворота чернеются, и спрашивает:
-Это что там такое?
-Ад, - отвечает ангел.
Солдат направился туда, входит и видит множество чертей. Увидели солдата черти, переполошились и узнали его, а один чертенок закричал:
-Это он мне глаз выстегнул.
Сам сатана завыл:
-Гоните его вон!
Черти не смеют подступиться, сатана приказывает:
—Бейте в барабаны: он убежал со службы, испугавшись барабанного боя.
Грянул барабанный бой, и солдат убежал из ада. И так [как] в рай [он] не пошел сам, а из ада выгнали, и начал болтаться солдат между адом и раем.
Вот однажды сидит он у ворот рая, а мимо него идет смерть. Он спрашивает:
-Куда ты идешь?
Смерть отвечает ему:
-Иду к Богу спросить, каких мне людей морить.
Солдат говорит:
-Посиди тут, а я за тебя схожу к Богу и спрошу.
Смерть согласилась. Приходит солдат к Богу и говорит:
—Господи-Боже, смерть послала меня спросить, каких людей ей морить.
Бог отвечает:
-Скажи ей, чтобы шла старых людей морить!
Солдат приходит к смерти и говорит:
-Бог велел тебе два года старое дубье грызть.
Смерть ушла. Ангел опять солдата звал в рай, но тот без табаку и вина отказался. Продолжает опять солдат мотаться
129
не в тех не всех. Минуло два года, является смерть за приказанием к Богу. Солдат опять вызвался сходить за нею и спрашивает у Бога:
—Господи, смерть послала меня узнать, каких ей теперь людей морить.
Бог отвечает:
—Скажи ей, чтобы морила два года среднего возраста людей.
Солдат воротился к поджидавшей его смерти и говорит:
—Бог велел тебе два года среднее дубье грызть.
Смерть ушла исполнять приказание. Солдат упрямо болтается на старом месте.
Прошло опять два года. Сидит солдат у ворот рая - возвращается с работы смерть, гораздо похудевшая, он спрашивает:
—Куда ты опять идёшь?
Иду к Богу спрашивать, каких мне теперь людей морить.
Солдат и говорит:
-Ты устала, посиди тут, а я за тебя схожу.
Смерть согласилась. Является он перед лицом Бога и говорит:
—Господи-Боже, смерть послала меня узнать, каких ей теперь людей морить.
Бог говорит:
—Скажи ей, что приказываю морить людей малолетнего возраста.
Солдат воротился и передал смерти:
—Бог велел идти и два года молодые дубки грызть.
Смерть ушла на работу.
Прошло еще два года. Однажды солдат уснул крепко у ворот рая, является смерть, видит, что он уснул, и прошла прямо к Богу и предстала перед ним. Бог удивился и спрашивает:
—Что ты, смерть, так сильно похудела?
Она отвечет:
-Господи-Боже, как же мне не похудеть, ты через солдата приказывал грызть старые, средние и молодые дубки, я шесть лет и грызла.
-Солдат тебя и меня обманул. Я ему наказывал про людей,а не про дубки. Поди, скажи ему, чтобы за это он тебя три года на своем хребте возил.
130
Смерть возвращается к солдату, будит его и говорит:
-Вот что, любезный, за твой обман Бог повелел тебе возить меня на своем хребте три года.
Солдат говорит:
-Ну что же — велел, так садись и поедем.
Смерть взгромоздилась на спину ему и поехали. Долго вез ее солдат, устал, и захотелось ему отдохнуть. Сели, солдат открыл табакерку и стал нюхать табак, смерть смотрит из-за плеча и спрашивает:
-Что ты делаешь?
-Табачок нюхаю.
-Дай-ко и мне.
-Пользуйся, — говорит солдат.
Смерть протянула руку в табакерку, солдат прихлопнул крышку и упрятал &;lt;...&;gt; смерть в табакерку, сунул ее в карман и пошел и ходил с нею три года. Потом выпустил смерть, и вышла она вся зеленая от табаку.
Пошла смерть к Богу, явилась перед ним. Бог и спрашивает:
-Что ты, смерть, вся зеленая?
-Да вот солдат три года меня носил в табакерке.
Бог сказал ей:
-Ну, матушка-смерть, тебе не повезло. И зачем ты потянулась за этакой дрянью, табаком?
Солдат остался пока гулять по белу свету.
(Записано в 1900 г. от Авдотьи Гладышевой в д. Большой Двор Череповецкого уезда. Печатается по изданию: Сказки, песни, частушки Вологодского края / Сост. В. В. Гура. - Вологда, 1965. - С. 262-264.)
РАБОТНИК
В одной деревне жил мужик с женой. И дожили они до глубочайшей бедности: больше стало жить нечем. И говорит мужик бабе:
-Ну, баба, я пойду, поряжусь к богатому мужику в работники.
Пошел и порядился, взял задатку пятнадцать рублей и скоро прожил эти деньги. Пошел порядился к другому и у друго-
131
го взял пятнадцать рублей и эти прожил. Пошел к третьему и у третьего порядился, взял пятнадцать рублей и эти прожил.
И пришлось мужику сходить к обедне. Пришли и те мужики богатые в церковь. Жили они между собою дружно и завели разговор; один другому начал сказывать:
-Вот что, братцы, я этта порядил работника какого, да вон он стоит!
-Да как же, и я его порядил!
Третий:
-И у меня порядился!
Поговорили мужики промеж себя, работнику ничего не сказали, а он слышал ихние разговоры. Приходит домой и говорит своей жене:
-Ну, баба, я теперь пойду и поряжусь работать к черту.
Пошел в лес, и попадается ему черт навстречу, спрашивает:
-Куда, мужик, пошел?
Отвечает ему мужик:
-В лес дрова рубить.
-Так вот, что: порядись ко мне в работники.
Мужик отвечает ему:
-С удовольствием, очень рад.
-Так приходи завтра в такое-то место, об цене нечего раз
говаривать, я ценой не обижу.
Пришел мужик к черту работать. Черт напоил его водкой.
-Ну ступай, ложись спать, у меня ни один работник до троих суток не работает.
Вот и прожил мужик трои сутки. На четвертые встал его хозяин поутру рано, разбудил работника:
—Ну-ка, работник, пойдем в лес, нужно срубить три осины толщиной вершков в шестнадцать, длиною шести сотен и сделать через реку лавы.
Вот взяли по топору и пошли в лес; у черта взял [мужик] топор весу фунтов в тридцать. Пришли в лес и начали рубить осину; черт как начал хвостать - сразу половину пересек, а мужик не может и корки сбить. Срубили они осину, очистили прутья, нужно тащить ее. Черт и говорит своему работнику:
-Ну, брат, давай потащим осину на реку.
Взял под комель, а мужик не дает ему, говорит:
132
-Отойди, чахотный, прочь, где тебе унести, ступай, берись под вершину.
Делать нечего, черт пошел к вершине, взявши, поднял вершину и давай подбираться [под бревно]. Мужик кричит:
-А, хозяин молодец! Давай еще маленько!
Черт поднаддал, осину всю и поднял. Мужик влепил топор в осину, сам сел на комель.
-Ну, хозяин, пошел!
Черт попер осину - до того, что пристал.
-Ну, казак, давай отдохнем!
-Ну какой отдых, давай тащи, урод!
Делать нечего, не хочется черту поддаваться мужику, пошли опять вперед. Притащили-таки осину на реку. Черт и говорит своему работнику:
-Ну, казак, давай, кидай!
-Нет, хозяин, стой, дай перебраться, у нас с тобой не на одном плече.
И свернулся мужик с комля.
-Ну, хозяин, кидай!
Черт бросил осину и сам свалился.
-Что же ты, хозяин?
-Я просто пристал, ступай ты обедай, а я отдохну здесь.
Мужик приходит обедать, и спрашивает его чертовка:
-Что, брат, где оставил хозяина?
-Где? Вон, чахотный, притащил бревно, свалился, на реке лежит, поди только не околеет.
Работник пообедал и лег спать на повети в сани. Черт пришел домой и жалуется своей хозяйке:
-Ну, баба! Вот так работник! Я то ли не едрен, он меня втрое едренее, надо его ужо ночью убить, а то жить будет плохо.
Мужик выслушал чертовы разговоры, дожил до вечера, поужинал, пошел спать. В сани положил ступу и окутал тулупом, а сам лег на сено. Вот черт встал ночью, взял сорок пудов палицу и пошел бить казака. Подошел к саням и брякнул по ступе так сильно, что ступа прискочила, ударилась в верх стропила. Черт с радостью пошел к себе в избу и говорит своей жене:
-Ну, баба, так треснул казака, нани он вылетел вверх.
Казак, вставши утром рано, пошел преспокойно в избу. Черт увидал казака, очень испугался и говорит ему:
133
-Что, казак, не знаешь, что так шибко треснуло вечор на дворе?
-А казак отвечает:
-Тебя... надавало с хорошей-то постройкой, — должно быть лопнула стропила.
Черт очень боялся своего работника и начал говорить своей жене:
—Ну, жена, давай уедем из дому вон, пускай здесь живет работник один.
Вот черт забрал все деньги в один мешок, а чертовка в другой. Казак, взявши, к черту в мешок и залез. Черт потащил мешок. Казак разрезал мешок и видит, что черт тащит [его] ихним полем, и стал говорить:
—Стой, брат хозяин, тебе от меня не уйти!
В испуге черт не понял этого, что мужик сидит в мешке, и бросил мешок.
-Давай, баба, кидай и ты!
И чертовка бросила свой мешок и побежали, неизвестно куда. Мужик, взявши мешки с деньгами, притащил домой, и первое его было дело - заплатить долг богатым мужикам, потом завелся хозяйством и стал жить в лучшем виде, а черт к мужику не казался ногой.
(Списано в 1880-х гг. с рукописи Василия Кореникова в Вологодском уезде. Печатается по изданию: Сказки, песни, частушки Вологодского края / Сост. В. В. Гура. - Вологда, 1965. - 157-158.)
ПОП И РОБОТНИК МИТРОШКА
В одном приходе жил когда-то поп с попадьей. Сами они не работали, нанимали рабочую силу. Однажды поп говорит матушке:
-Надо работника обрядить.
Запряг лошадь - в городское место поехал. По дороге попу человек попадается.
-Куда, свет, идёшь?
-А иду батрачить по белу свету.
-В работники не наймешься ко мне?
134
-А почему не наняться?
-Иди ко мне!
Ну он и пошел.
-А как зовут тебя?
-Мое имя Митрошка.
Самое хорошее имя. Приходит поп к матушке и говорит:
-Ну, работник хороший, видать, - плотный.
Вот встают утром:
-Пойдём в лес дрова рубить.
Сели завтракать. Попадья Митрошке малое блюдо подает.
-Что мне такое блюдо даешь? Мало.
Роздали хлеб - все мало. Коровай — мало, вторую порцию съел - мало, всю похлебку съел. Хлеба больше нет.
«Я работника нанял, а кормить нечем», — думает поп.
И пошел по всему приходу собирать хлеб. Накормил работника, тот выпил сорокаведерную бочку воды.
Пошли в лес дрова рубить. Поп говорит:
-Вот тебе топор, работничек.
-Мне надо большой, этот не годится.
Топора нету такого. Тогда работник давай деревья ломать. Пока поп топором одно рубил, тот наломал чортову тьму. Поп говорит:
-Работник хороший, да не прокормить его.
А уговор был такой: «Если ты, работник, вперед откажешься, то не платить тебе. А если я вперёд откажу, то денег много дам». Поп с попадьей советуются: что делать?
-Давай пошлем в лес, будто корова убежала, искать.
-Митроша, иди в лес, бурая коровка убежала.
А там, в лесу, медведица была. Идёт работник по лесу, кричит:
-Коровушка-буренушка, коровушка-буренушка! Медведица услыхала, схватила его. Он взял её за шиворот, поволок домой. Поп с попадьей увидели:
-Митроша, брось. Это медведица, не корова.
-Ты что, не узнал, какая медведица?
Привел ее на двор. Утром проснулись — она всю скотину съела. Заревели поп с попадьей. Как отказать? А отказать надо.
-Пошлем на мельницу его, там черти водятся в болоте. Пусть его работает на чертей.
135
—Митроша, съезди на мельницу, намели муки.
Он запряг медведицу, поехал. Приехал на мельницу, стучит:
—Черти, отворяйте!
-Кто там?
-Я, Митроша.
Черти выскочили. Митроша схватил главного сатану и ну трепать.
—Давайте, чертенята, мелите, пускайте жернова.
Митроша муки намолол. Ведет черта домой. Поп с попадьей испугались: что делать?
-Пошлем его к царю. Скажем, что царь нам задолжал.
Митроша приезжает домой. А поп ему говорит:
—Вот, Митроша, пока ты уезжал, мне царь задолжал сто рублей. Приезжал лечиться, а мелких денег-то и не было. Съезди, возьми. Я ему говорил, что ты у меня в работниках.
Запряг Митроша черта и медведицу, поехал. Царь сидит на балконе, смотрит в бинокль:
-Что такое едет на двуколке через поле? Что за нечистая сила?
Царь испугался, часовые убежали с постов. А Митроше то и надо.
—Ваше императорское величество, - говорит, — давайте мне сто рублей!
—На, на, вот тебе на чай ещё пять рублей.
Приезжает [Митроша] домой.
-Вот тебе, батюшка, сто рублей.
Поп с попадьей и не знают, что делать. Попадья говорит:
—Давай убежим в лес недели на две. Может, он уйдёт?
Сухарей два мешка насушили. А Митроша узнал, из одного мешка сухари высыпал, сам залег, а по бокам нйвтыкал сухарей.
Ночью попадья проснулась:
-Батюшка, Митроша спит, побежали.
Попу достался мешок с Митрошей, попадье — с сухарями. Бегут, а он из мешка кричит:
-Эге-гей, догоню!
Они ещё шибче припустили. Бежали, бежали, измучились. Видят, озерко небольшое. Легли отдыхать. Митроша потихоньку
136
вылез из мешка, снял с попа подрясник, взял шляпу. У попадьи с того боку лег. Попадью будит:
-Попадья, смотри, Митроша рядом лежит.
-Ой, батюшки, Митрошка!
-Давай его в воду сбросим.
Взяли, раскачали — и в воду. Он кричит:
-Я — батюшка!
Так у них дело и разошлось. Митроша и остался хозяйничать в этом доме.
(Записано Н. Савушкиной и Л. Шведовой в 1953 г. от А. Е. Костеркова в с. Щетинском Мяксинского района. Печатается по изданию: Сказки и песни Вологодской области / Сост. С. И. Минц и Н. И. Савушкина. - Вологда, 1955. - С. 81-84.)
КАК СОЛДАТ БАБУ ОКРЕСТИЛ
Шёл солдат в отпуск домой. Попал ему монах навстречу. Вот солдат и говорит:
-Давай, батюшка, сменяем ризу на шинель.
Монах подумал: «На что мне с тобой меняться?»
Солдат говорит:
-Я тебе целковый дам в придачу.
Тогда монах говорит:
-Ну, давай, сменяем, Бог с тобой.
Сменяли. Вот солдат надел монашенскую ризу и пошел. Заходит в одну деревню, в крайнюю избушку. Попросил попить у бабы и спрашивает:
-Скажи-ко, матушка, как звать-то вас?
-Дарьей, батюшко.
-Ой, говорит, какое имя у вас худое, то ли дело — Марья.
-Так что, батюшка, сделаешь, - как поп нарек, так и кличут теперь.
-Что же, — говорит, — нарек, нарек! Давай я тебя снова перекрещу.
-А разве можно так, батюшка?
-А почему нельзя?
-А что ты возьмешь за крестины с меня?
-Сто рублей только.
-А где крестить меня будешь?
137
-А нет ли у вас в подполье ямы?
-Как нет! Есть, батюшка.
-Так вот, — говорит, - иди в подполье, полезай в яму. Чем-нибудь прикрыть надо, тулуп возьми или шубу.
Вот принесла баба свое девичье приданое — лисью шубу. Солдат, значит, залез в подполье, взял веник и ведро с водой, ходит вокруг ямы, кропит водой из ведра и приговаривает:
—Яма межевая, шуба меховая, сто рублей не шутка, зовут тебя Машутка.
Вылил остатки воды на нее и говорит:
—Теперь сиди в яме до тех пор, пока муж не придет и тебя Марьей не назовет.
Забрал деньги, шубу и ушел. Приезжает мужик с поля. Видит — подполье открыто. Кричит свою жену:
—Дарья, Дарья, вылезай, собирай на стол.
А она сидит и молчит, не отзывается.
—Да что ты там - оглохла? Я приду да за волосы вытащу вот.
Дарья вылезает из голобца и говорит:
-Да уже вовсе я теперь не Дарья, а Марья.
-Что ты, Дарья, с ума сошла?
А вот и не Дарья, а Марья: прохожий монах меня перекрестил.
-А что он взял с тебя за это?
—Сто рублей только. - И хватилась тут же: - А где же шуба моя лисья? Тоже унёс, видно.
Тогда взял мужик вожжи и так отходил свою Дарью-Марью, что она неделю с печи не слезала.
Записано А. Фроловым и Д. Чевтораевой в 1954 г. от А. М. Хопинина в д. Юдино Грязовецкого района. Печатается по изданию: Сказки и песни Вологодской области / Сост. С. И. Минц и Н. И. Савушкина. - Вологда, 1955. - С. 84-85.)
ПРО ГЛУПОГО ПОПА
(сатирическая)
Поп быв по грамоте глуповатой. Доживает он до ярманги, собравсё и поехав в город на ярмангу. Ходит там по рынку и,
138
увидав на рынке арбузы, спрашивает у лавошника:
-Што евто за яиця, господин лавошник?
-Вот, — говорит лавошник, — евто какие яиця — кобыльи.
-Што жо из них делают?
-Из них можно жеребяток выпаривать.
-Скольки же стоит такое яйцо?
-Пятьнадцать рублев, а жеребенок стоит из-под матки 25 р.
-Ну, хорошо, говорит поп, - давай мне пару яиц. Я оцень люблю серо-пегих жеребяток! Как жо с ним водитьсё? Цево с ними делать?
-Вот, — говорит лавошник, смиесь, - надо в зобёшку положить немножко синьця и положить туда яиця и систь на них &;lt;...&;gt; и сидеть 4 нидили, товды выпаришь и жеребяток.
Приезжает поп с ярманки домой, укладывает в зобёшку сено, кладет туды арбузы и садитсё на них &;lt;...&;gt; а попадье наказывает: кто спросит, то скажи, што поп нездоров.
Вот там миряне спрашивают попадью, отцево так священник остановив службу, попадья отвицяёт:
—Нездоров он.
В одно прекрасное времё ехав мимо евтово прихода барин, погода слуцилась замятель, вьюжная, посылает он куцера и говорит:
—Сходи, куцер, к священнику, зови ево сослужить молебен: может быть, погода утихнет!
Куцер приходит к священнику:
-Батюшко, сослужи нам молебен!
Поп отвицеёт:
-Иго-го-го!
Вот приходит он к барину и разсказывает ему:
—Я звав попа сослужить молебен, поп на ответ тольки сказав: «Иго-го-го!», ржот.
Барин говорит куцеру:
—Возьми пошехонку с собой за кушак, если он тибе ищо ответит едак, то нахаживай ево хорошенько.
Вот куцер опеть приходит к попу и говорит:
—Батюшко, отслужи нам молебен, волей сослужишь и не волей сослужишь, все равно!
А поп по-прежнему тольки и отвицяёт: «Иго-го-го!» Вот куцер и давай ево нахаживать своей пошехонкой, поп с пола-
139
тей на пець — и куцер за ним, поп за пець — и куцер туды. Купер припыжив ево в сини, из синей на улицю и знай сибе нахлёстывает пошехонкой. Поп бежит &;lt;...&;gt; тесно стало попу держать зобёшку и бросив он ее под куст, и на то времё из-под куста выскоцив заець, поп подумав, што евто жеребенок выпаривсё, бежит за ним да гаркает:
-Иго-го-го! Я матка твоя!
А зайця где догонить!
Вот приходит он домой и разсказывает своей попадье:
-Ах, попадья, жеребёноцек-то больно хорош выпаривсё, да молод ищо, не понимает гарканья-то маткина, убежав!
-Надо найти ево, поп! - говорит попадья.
Вот поп цяю попив, закусив и пошев искать своево жеребенка. А у попов, сами знаете (поясняет сказочник), свиць сальных никовды не водилось раньше, возьмет из церкви огарок, вставит в фонарь и — готово! Так и евтот поп взяв огарок и пошов искать своего жеребенка. Но вот свицька у нево догорела вся. Погода сделалась сильная заметель, и он в евто времё куды-то затерявсё, безвестно пропав поп.
Так живут прихожане и лето без попа. Однажды осенью пошов мужик в лес, увидав сосновую вершину, ходит и смотрит, какое выйдет из нее бревно. Вдруг увидав под вершиной беглово совдата и сказав сибе:
-Нашов я попа.
Совдат ему отвицяет:
-Я ведь не поп, а совдат, и то беглый.
Спросив ево мужик:
-Как тя зовут?
Совдат отвицяв:
-Зовут меня Пахом.
-Быть тибе нашим попом! - говорит мужик.
Мужик приводит совдата к попадье, та спрашивает:
-Ково ведешь?
-Попа, - говорит.
-Спасибо тибе, мужицёк, хоть ты попа у меня нашов да привёв!
Вот совдат живет в евтом приходе год и более. Однажды слуцилось евтому жо барину ехать мимо евтово прихода и в такую жо заметель.
140
—Сходи-ко, куцер, к священнику, проси сослужить молебен, може поскориё утихнет погода!
Куцер приходит к евтому попу и говорит:
—Батюшко, сослужи на молебен!
-Я молебнов служить не умию, а маленьких панахидок хоть петь отпою! Приходит куцер к барину и сказывает, што здешний поп молебнов служить не умеет, а маленьких панахидок хоть петь, говорит, отпою. Барин тольки разсмиявсё.
Вот миряне стали спрашивать попа: поцему он не служит молебнов? А поп отвицяв им, што «вы, наверно, слыхали молебны-то, сами знаете». Выходит поп с книжкой из алтаря и спрашивает:
-Миряне! Слыхали ли вы евтово Апостола?
Миряне отвицяют, што слыхали.
—Ну, а слыхали, так нецево и цитать.
Ушли миряне от обидни и уговорились: што ежели ищо раз спросит поп: слыхали ли, то скажем: «Не слыхали».
Приходят на следующий раз к обидне, поп отслужив кое-как обидню, выходит с книжкой и спрашивает опеть:
-Слыхали ли, миряне, евтово Апостола?
Миряне ответили ему, што «не слыхали, батюшко!»
—Ну, не слыхали, так нецево и сказывать, с одноразки вам не понять все равно!
Вот миряне стали доносить архирею, што «священник плох у нас». Барин приезжает к архирею в гости и завели евтот разговор о священнике. Барин похвалив попа, што «понахиды поет добро, тольки молебнов служить не заставлей, не умеет». Выезжает туды архирей и заставляет священника служить обидню.
Поп отслужив обидню как попало, берет книжку, выходит из алтаря и цитает нараспев, вроде как Апостола:
-Иже, я же не-е поп, иже я же совда-ат и то беглый! Нашов меня мужи-ик в ли-исе и говорит: «Я нашов попа-а». Я же ему ответи-ив: «Я не по-оп». Мужик спроси-ив меня-я: «Как тя зову-ут?» Я же ему сказав: «Па-ахом». А мужик мне сказав: «Быть тебе нашим попо-ом». Приводит мужик [меня] к попадье, попадья-я сосцитала меня за по-опа. Живу я в евтом прихо-оде третьей год, и накопив я три-иста рубле-ей: архире-ею две-ести, певцим сто-о!
141
Архирей на евто говорит мирянам:
— По вашему приходу много в евтом священнике переходу!..
(Записано А. А. Шустиковым в конце ХIХ-начале XX в. от Нила Черепанова, 50 лет, в д. Гришинской Кадниковского уезда. Печатается по рукописи: Государственный архив Вологодской области. Вологодское общество по изучению Северного края. Фонд 4389. Оп. 1, Д. 383.)
КАК ДЕД ЕФРЕМ ЛОВИЛ МЕДВЕДЯ
Нарубил дед дров с осени, стал возить по пороши их. Приехал к костру, лошадку поставил, все в порядочке сделал, как надо. И вот, когда взялся он за кряжи, за дрова наваливать их на дровни, с большим кряжем, который едва ли ему под силу был, пошел — до дровней не дошел. Свалился кряж на конец дровень, дровни пожались здорово, а под дровнями оказалась как раз медвежья берлога, он поставил [их] на нее. Потревоженный медведь налез на дровни, от испуга-то не мог перескочить, попал как раз между вязьем. Лошадь, почуяв зверя, взбесилась, побежала. Медведь, конечно, застрял в дровнях; лошадь тащит.
А как раз надо было проезжать кладбище. Медведь-то лапой ухватился за крест (думал, дерево). Крест подгнивший был. Он его к себе и прижал, держит. Орет, а лошадь несется по селу, как бешеная. Народ из села выбежал на улицу: чтой-то лошадь бежит как сумасшедшая? А как посмотрели в дровни-то — поп сидит, да и с крестом. «Что такое случилось? Куда это батюшко торопится? Больно уж быстро едет». А когда рассмотрели, что медведь-то, побежали за ружьями, топорами и за селом [медведя] убили.
(Записано Н. А. Кожиной и Л. М. Удисман 9 июля 1962 г. от Семеновой Елены Семеновны, 72 лет, в местечке Поповка Кирилловского района. Печатается по рукописи: Фольклорный архив Вологодского государственного педагогического университета.)
142
БЕЗЗАБОТНЫЙ МОНАСТЫРЬ
Это, конечно, дело было в исторические годы, еще при Петре Первом, давным-давно. Близко города Петербурга явилась явленная икона, и на этом месте возобновили монастырь и собрали монахов. Как они начали там жить, нужно было дать название монастырю. Сделали собрание-заседание: по какому угоднику дать название?
-Какой есть интересный угодник?
Думали, думали — никакой не подходит.
Однажды игумен встаёт утром, идёт к монахам-братьям и говорит:
-Я придумал кличку — Беззаботный монастырь.
-Как так?
-А нам об чём заботиться? Рыбы хватает, хлеба хватает, молоко есть (а мяса им не разрешалось). Богомольцы ходят - деньги носят.
Все решили: правильно. Дали объявление: «Монастырь Беззаботный».
Пропечатали статейку в «Русском слове» (там всегда раньше печатали), что Беззаботный монастырь возобновился около Петербурга. По всему свету пошло.
Эта газета попадается царю Петру — видит статейку и думает: «И какой же был святой Беззаботный? Все святые заботились. Пойду узнаю, решу этот вопрос».
Жеребца седлает, одевается, поехал в ту сторону. Едет в простой одежде, тогда проще было. Едет деревней, приезжает к этому монастырю. Видит - монастырь большой, богатый. Тогда хорошо монастыри жили. Игумен в годах уже глубоких, в вуале, митре, кресте золотом с бриллиантами и золотой крест на посохе. Игумен увидал и признал, что это Петр, царь. Поздоровались.
-Вы кто, батюшка, будете?
Я игумен.
-Какое названье у монастыря?
-Беззаботный, господин Петр.
-А какому это угоднику? Ведь такого угодника нету?
Игумен задумался.
-Да мы так дали, ведь забот у нас нет. Мы гуляем, пьем,
143
едим. Богомольцы ходят — деньги носят, вот и беззаботный монастырь.
-Так-то так, но это неправильно. Монастырь этот надо разогнать. Вот если три загадки отгадаете, тогда оставлю. Я заставлю, чтобы ты заботу нашел.
И начал загадывать:
-Во-первых, сколько на небе звезд сегодня ночью? Во-вторых, сколько я стою? И третья загадка — что я думаю? Завтра в десять часов я к тебе приеду.
Ну, он братьев-монахов собрал много. Игумен задумался; верно, беззаботный стал задумываться.
Братья собрались, гадали целую ночь. Звезды - туда-сюда, можно сосчитать, а других не отгадать. Игумен наутро решился на самоубийство.
-Лучше сам себе нарушу жизнь.
Часов в восемь утра подходит к мельнице (большая водяная мельница была) и хочет в плотину броситься. Молится.
А у мельника был работник, идет и видит: поп хочет в плотину броситься.
-Что ты, батюшка?
-Ой, Гришенька!
-А в чем дело?
-Хочу жизнь нарушить.
-Да что ты! Чисто живете, хорошо едите и нарушаете жизнь! У меня ничего нет, все проживаю и то не хочу нарушать жизнь, а у тебя все есть.
-Мне надо три загадки разгадать. Через час царь приедет, мне голову отрубит.
Работник говорит:
-Плевое дело эти загадки. Четвертинку вина поставь - я выручу тебя.
-Мы всю ночь думали, не отгадали.
-Отгадаю!
-Вот тебе сто рублей.
-Научить тебя нельзя - провалишься. Я сам буду отвечать. Давай, надевай мою мельничную одежду, а мне давай свою.
Гришка-работник посох взял, митру надел, бородку приклеил подходящую, надел его одежду.
144
-Где вас ждать?
-Здесь. А ты садись в крыжовник, в малинник.
Ходит по дорожке, молится. Смотрит — царь подъезжает. Поздоровались.
-Ну как, игумен, отгадал мои загадки?
-Как же, как же, отгадал.
-Сколько звезд сегодня на небе?
-Сколько звезд? На юг — семьдесят три, на запад — сорок восемь, на север- девяносто.
-Ой, обожди, стой. А почему так мало?
-А я вот на восток еще не сказал. А почему мало — сегодня все святые запьянствовали, забыли свечи зажечь, горят все огарки, а он долго ли горит - гаснет.
-Ну, правда. А сколько я стою?
-Сколько вы стоите? Два с полтиной.
-Почему так дешево?
-Да ведь как же. Ведь как ни говори, а ты царь земной, да еще над одной Россией. А был Царь Небесный, надо всем движимым и недвижимым, а Иуда его за тридцать серебреников сатане продал. А тебя уже можно на [двадцать семь] пятьдесят подешевле.
Царь подумал-подумал: верно, если Небесного Царя продали за столько. Ладно, хорошо, согласился.
-А что я думаю?
-Вот вы думаете, что я игумен, а я работник с мельницы, а игумен вон в крыжовнике.
Игумен выходит грязный, в мучной одежде.
-Тьфу, черт вас возьми с вашим Беззаботным монастырем!
И ускакал царь назад. И так пословица идет с тех пор — Беззаботный монастырь.
Так Гришка игумена выручил и жив остался. Еще бутылку вина получил да сто рублей денег.
(Записано Н. Савушкиной и Л. Шведовой в 1953 г. от А. Е. Костеркова в с. Щетинском Мяксинского района. Печатается по изданию: Сказки и песни Вологодской области / Сост. С И. Минц и Н. И. Савушкина. - Вологда, 1955. - С. 40-41.)
145
ПЕТР И МЕНШИКОВ
Вот поехал раз Петр I на охоту. Едет на лошади и как-то потерял подковку. А лошадь у него была богатырская. Без подков нельзя ездить.
Подъезжает он к одной кузнице и видит — там куют отец с сыном. Паренек у кузнеца что надо.
-Вот что, - говорит [Петр], - подкуй мне лошадь.
Сковал парень подкову, царь за шипаки и разогнул.
—Стой, — говорит, — это не подкова. Она мне не годится.
Начинает он ковать другую. Взял Петр и вторую разломил.
-И эта подкова неладна.
Сковал он третью. Петр схватил раз, другой - ничего не мог сделать.
Подковали лошадь. Петр подает ему рубль серебряный за подкову. Берет он рубль, на два пальца нажал, рубль только зазвенел. Подает ему другой - и другой тем же манером.
Царь изумился:
—Вот нашла коса на камень.
Смекнул, достает ему пять рублей золотом. Поломал, поломал парень — не мог сломать. Царь записал его имя и фамилию. А это был Меншиков. И царь как приехал домой, так сразу его к себе и призвал. И стал он у него главный управитель.
(Записано Г. Терентьевым в 1937 г. от Ширшнева в с. Крохино Кирилловского района. Печатается по изданию: Сказки и песни Вологодской области / Сост. С. И. Минц и Н. И. Са-вушкина. — Вологда, 1955. — С. 74.)
ПЕТР ПЕРВЫЙ И МУЖИК
Петр Первый, будучи на охоте, погнался за оленем и от своей свиты уехал. Наезжает в лесу поляну, смотрит - мужик пашет. Подъезжает к мужику:
-Бог помощь, мужик.
—Милости просим, барин.
(Он не знал, что это царь.)
-Скажи, мужик, для кого ты землю обрабатываешь?
—Да, — говорит, — барин, ты и дурак же.
146
Не полюбилось Петру Первому, что мужик так обозвал [его] дураком. Мужик и говорит:
-Первую четверть десятины пашу — долг плачу, вторую четверть десятины - в долг даваю, третью [четверть] десятины за окно бросаю, ну а четвертую часть десятины - на себя, с жсеною кормлюсь.
-Все-таки объясни, што это такое?
-Ну, - говорит, - барин, вы и дурак.
Хотя не понравилось Петру [говорит]:
-Ну все-таки ты объясни!
-Первое пашу — отца и мать кормлю; второе — сына поднимаю, в долг даваю; третье, — говорит, — дочерей снаряжаю; а четвертое - я уже сказал вам.
Ладно. Посмотрел Петр Первый на мужика: у мужика волос белый иа голове, а борода рыжая.
-Так все же скажи, - говорит, - мне, мужик, почему у вас на голове волос белый, а борода рыжая?
-Так, барин, вы еще раз дурак. Ведь, - говорит, — волос на голове родился на двадцать лет раньше, чем на бороде.
Тогда Петр и говорит:
-Што мы с тобой говорили, мужик, больше никому не говори.
Расспросил, какой деревни там, где живет, и сам уехал.
На второй день приезжает царская карета, спрашивают, где живет такой-то мужик. Нашли. Приехавшие говорят мужику:
-Собирайся. Поедешь во дворец, царь требует.
Мужик собрался, и поехали. Когда приезжают в Питер, завели мужика во дворец, направили там в приемную, и стоит себе мужик и присесть боится. Вельможи мимо него проходят, никто на него не обращает внимания. Приходит царь.
-Ах, — говорит, — вы, мужик, здесь?
-Простите, — говорит, — ваше величество!
-А вы никому не говорили об том, какой разговор с вами вели?
-Нет, — говорит, — ваше величество.
Берет [Петр] мужика за руку и ведет, значит, в зал (или как там называть). А там за столами сидят все вельможи. Садит рядом (или подле себя) с собой [мужика], поднимает стакан
147
(или, как там говорят вельможи, бокал) вина. Мужик встал, выпил, поблагодарил, а царь и говорит:
-Вот, вельможи, разгадайте мужиковы загадки. Для кого ты обрабатываешь землю?
-Так вот, ваше величество, я землю обрабатываю: четверть десятины обрабатываю — долг плачу, вторую четверть десятины пашу - в долг даваю, третью четверть пашу — за окно бросаю, ну а четвертую, значит, себя с женой кормлю.
Сколько ни думали вельможи — никто не мог объяснить, или, проще, разгадать. Тогда царь говорит:
-Скажи, мужик.
-Ваше, - говорит мужик, - величество, вельможи дураки.
Вельможам не понравилось. [Царь говорит:]
-Объясни, мужик.
-Это четверь пашу — отца, мать кормлю; вторую четверть - поднимаю сына; третью четверть пашу — за окно бросаю, дочерей снаряжаю; ну а четвертую - я уже сказал.
-А ведь, - говорит [Петр], - вельможи, посмотрите: у мужика волосы на голове белые, а борода рыжая. Почему это так?
[Вельможи и на этот вопрос не могли ответить.]
-Скажи, - говорит [Петр], - мужик.
-Так, ваше величество, второй раз ваши вельможи дураки.
Не понравилось вельможам еще того хуже.
-Ведь волос на голове родится на двадцать лет раньше, чем на бороде. Вот потому он и побелел.
А царь мужика хлопнул по голове ладонью.
-Я, - говорит, - тебя жалую дворянством. &;lt;...&;gt;
(Записано Н. В. Новиковым 12 июля 1962 г. от Абрамова Сергея Алексеевича, 66 лет, в д. Ивашково Кирилловского района. Печатается по рукописи: Фольклорный архив Вологодского государственного педагогического университета.)
ПЕТР ПЕРВЫЙ И СОЛДАТ
(В краткой записи)
Отслужил солдат девять лет. Отпустили [его] на побывку домой. Идет лесом, а тут Петр Первый охотился и отбился от
148
своей свиты. Заблудился. Встречает солдата. Пошли вместе. Петр Первый назвался Лёшей.
Шли-шли и вышли на дорогу. Видят: стоит огромный дом. д в этом дому жили разбойники (подорожники-грабители). Встретил [их] хозяин-старик. Солдат и Петр забрались на чердак, чтоб отдохнуть. Легли спать. Петр Первый уснул, а солдат не спит. Тесак, пистолет положил перед собой и сидит у окна, караулит.
Вдруг въезжают во двор разбойники - сыновья старика - с добычей. Купцов ограбили. Выкатили бочку вина, вошли в дом, сидят за столом, выпивают, разговаривают. Старик-отец сообщает своим сыновьям о двух постояльцах. Сыновья говорят:
-Они из наших рук не уйдут никуда.
Кончили ужинать. Полез на чердак старший сын-разбойник, Михаил Васильевич. И как только просунулся в окно, солдат ему голову и отрубил. Второй разбойник полез — голова отлетела. За ним — третий, четвертый... И так у всех разбойников солдат головы и поотрубал.
-Ну, Лёша, вставай. Видишь, я один управился.
Слезли Петр Первый и солдат с чердака и к хозяину!
-А ну, старый черт, показывай, где деньги — золото и серебро.
Спустились в погреб. Петр встал у косяка и говорит солдату:
-Бери, солдат, сколько тебе надобно.
Вышли из погреба, расправились с хозяином-стариком и немцем-экономом, облили все помещение керосином и подожгли. По дороге Петр Первый спрашивает солдата:
-Скажи, солдат, вы видели когда-нибудь царя?
Солдат отвечает:
-Нет.
-Ну я царь и есть.
Поблагодарил Петр Первый солдата за спасение своей жизни, наградил, и погулял солдат на славу.
(Записано Н. В. Новиковым 18 июля 1962 г. от Назарова Александра Степановича, 78 лет, в д. Кингатома Вожегодского Района. Печатается по рукописи: Фольклорный архив Вологодского государственного педагогического университета.)
149
ПРО КИРЬЯКА
В городе Кронштадте когда-то служил матрос Кирьяк. Этот матрос в свободное время от службы ходил в одну и ту же чайную (или столовую). Всегда приносил золотую монету. Сколько бы он ни набрал — сдачи не брал.
Владелец чайной приходит к адмиралу и говорит:
-Ваше превосходительство, ваш матрос Кирьяк ходит в мою чайную, всегда приносит золотую монету, сколько бы ни напил, ни наел, а сдачу не берёт.
Адмирал вызывает Кирьяка. Кирьяк явился.
-Так вот, Кирьяк, скажи мне, ты ходишь к сему гражданину в чайную?
-Хожу, - говорит, - ваше превосходительство.
-Ты каждый раз платишь червонец и сдачу не берешь. Ты рядовой матрос, а где же деньги такие берешь?
-Ваше превосходительство, этих денег и на помойке много. Скажите, пущай хозяин чайной принесет все те деньги, что от меня получал. (А хозяин клал те деньги отдельно.) Когда хозяин принес деньги, вытряхнул из мешочка, оказались одни черепки. Владелец чайной ушел ни с чем. Тогда адмирал Кирьяку говорит:
-Как же ты, Кирьяк, мог это сделать?
А Кирьяк:
—Смотрите, - говорит, - ваше превосходительство, мы тонем.
А вода поднялась до стола. Адмирал на стол забрался. Кирьяк тоже. Адмирал спрашивает:
-Что мы будем делать?
- Полезем, - говорит, — в трубу!
Вылезли на крышу, а вода уже до крыши добралась. Адмирал говорит:
-Кирьяк, мы потонем!
-Ничего, — говорит, — ваше превосходительство.
В руках у Кирьяка оказался багорик. А там несет лодку. Кирьяк говорит:
-Садитесь, ваше превосходительство.
А весел-то не было. Адмирал говорит:
—Кирьяк, мне кушать хочется. («Исти» по-деревенскому-то.)
150
-Потерпи, - говорит, — ваше превосходительство. Скоро берег будет.
И верно, берег оказался в виду. Видят, люди работают в поле. Адмирал посылает Кирьяка.
-Иди, — говорит, — проси хлеба!
А Кирьяк сходил и говорит:
-Здесь хлебом не кормят того, кто не работает.
Да... Адмирал говорит:
-Что же я буду работать? Я человек военный, не сумею.
А Кирьяк говорит:
-Ваше превосходительство, я уж и работу подобрал. Пойдем в пастухи. Я буду пастухом, а вы подпастушьем.
Вот так и пасли они целое лето. Получили расчет. Стали делить. Как Кирьяк был пастухом - ему две части, а подпастушью — одну (то есть треть).
Адмирал запротестовал.
-Что ж ты! Я адмирал, а ты рядовой матрос, а берешь себе больше!
А Кирьяк не стерпел, раз адмирала по щеке!
...Адмирал смотрит — сидит он за своим столом, только щека горит.
-Ну ты, Кирьяк, и молодец! Хоть ты меня и по щеке смазал, но хорошо, что я на старом месте.
(Записано Д. П. Матросовой и М. А. Сергеевой 11 июля 1962 г. от Абрамова Сергея Алексеевича, 66 лет, в д. Ивашково Кирилловского района. Печатается по рукописи: Фольклорный архив Вологодского государственного педагогического университета.)
КАК Я В ПИТЕР ХОДИЛ
Опошли мы с трём товарищем в Питер: Яков, Осип да я третей. Вот мы пошли. Все знают дорогу. Мы пошли пешком.
Я на перелеске да отстал от них и не мог догонить. И пошел я прямо дорогой. Подхожу - стоит дом. Дом большой. Защел я в этот дом в кухню; в кухне нет никого. Я пошел по всем комнатам. Увидел там на стенах увешаны ружья разные, пистолеты. Пошел я в дальню комнату и увидел, там
151
убита барошня. На руке золотое кольцо у ней. Я испугался: наверно, попал к разбойникам! Вышол я в кухню, залез на полати и лёг спать.
Вдруг идут 12 сыновей разбойников, садятся за стол ести. А я с полатей глежу: «Вот теперь поедят, меня убьют!» Там повернулся на полатях. Оне услыхали:
-Фто там такой?
А я отвечал:
-Прохожий, батюшки!
-Слизевай с полатей!
Слез с полатей. Поклонился ним, а оне сказали:
-Здрастуй! Ести хочешь? - спрашивают.
А я отвечал:
-Охота!
Вот они меня посадили за стол исти одного. И говорят:
-Съешь за нас за всех — сколько мы все съели.
А я думаю: «Чего делать?» Там принесли штёй. Шти выхлебал. Принесли каши. Ложку хлебну, а три в запазуху. Всю склад кашу за пазуху из блюда. Вышел на улицу. Вывалил кашу из-за пазухи. Зашел в избу. Оне посылают опять меня спать.
-Ступай спи! А с утра вместе с нам подёшь.
Вот утром меня розбудили. И пошли в лес по дороге, дали мне ружье. Попадаэт человек настречу. Они и говорят:
-Бей его!
А я говорю:
-Этого надо сегодня опустить.
Оне-то опустили этого и стали мне говорить:
-А зачем же тебе нужно этого опустить?
—0н человек не богатой, бедной!
-Как бедной? Одёжа на нем хорошая. И должны деньги у него быть.
Так этот день проходили, никого не ограбили. Вот пришли домой. Поужинали и легли спать. А мине не спится — я слушаю, чего они розговаривают. Оне розговаривают:
-Надо его уходить! Как если его розбудить да сшибка сделать с ним - он нас перебьёт всех. А давайте мы его в пустую бочку посадимте и сташшим в море. ]
Вот меня взяли сонного, положили в бочку, бочку закупо-
152
рили. Свезли к морю, опустили в море и поташшило меня в бочке. Друг бочка зашеворчела и стала задевать об дно обручьем. Вдруг остановилась совсем и не делаэт движения. Я думаю теперь: «Вот погибну! Давай стану роскупоривать бочку!» Пробку выткнул из бочки. Увидел свет, а выйти из бочки нельзя. В бочке этой была патока.
Прибегаэт волк и нюхаэт эту бочку — и положил лапу на дыру. Я наколупал патоки и намазал на лапу. Он облизал: наверно, полюбилась. Вдруг повернулся хвостом и давай хвост запехивать в дыру; а я этот хвостик стал подтягивать к себе. Затенул весь хвост туда в бочку и дёрнул изо всей силы. Волк испугался и побежал, а бочка за ним покатилась. И росшибла о пенек бочку.
Я вышел из бочки и вижу — лес. Не знаю, куда идти, а время поздно, так что вечор. Нужно лечи спать. Боюсь лечи на землю. Тогда полез я на осину. Влез на осину и стал к сучочку. А осина была дупл я. Я уснул, да и провалился в дыру туда, низ головой. Пробудился, вижу — вверху там немножко светок. Сам себе думаю тамо-тко: «Вот теперь погинул!» Слышу: кто-то идёт, колёса стукают о землю.
Вдруг к этой осине подходит мужик и стукаэт обухом по осине.
- Ох, какая славная сушина! Сейчас срублю.
И начал рубить. Я приподнялся кверху. Вот одну сторону дорубил [мужик] до середины. Видать внизу свет. Я приподнялся ешшо повыше. Срубил мужик сушину. Сушина пала. Я оттоль выскочил. Мужик испугался да в лес. А я сел на лошадь и поэхал: «Вывезет лошадь в деревню!» Выэхал в поле, нахлестал лошадь, упустил одну. А сам пошел один себе.
Пришел в деревню, а возле деревни речка. День был жаркой. Вздумалось мне покупаться. Я розделсы и начал купаться. Захотелось мне на ту сторону переплыть. Переплыл я на ту сторону. Оввернулся - подходит земагор. Берет мое платье, уносит. Я остался тут нагой в воде.
Тут недалеко был мост через реку. Сял я под этот мост и сидел до вечера. Вечером увидел - баба застаёт скотину и оставила ворота полые, а сама ушла к суседке. Я марш туда — во двор. Со двора в избу забежал. А в избе нет никого. Печь была середи избы складена. Я туда за печку - где народ не ходит. В углу ухоронился.
153
Вдруг стемнело. Приходит к бабе полюбовник. Она начала его угошшать. Вдруг стучится хозяин, а полюбовник и говорит бабе:
-А куда мене деваться?
-Тупай за печку (где я был).
Она пропустила хозяина. Собрала хозяину ужинать. Хозяина стала вином угошшать. Угостит хозяина и полюбовнику за печку подаёт вина. А я будь не провор — да наперед полюбовника это вино и выпью. Вот я выпил рюмочки три, мене стало весело. Я говорю полюбовнику:
-Я теперь песню запою.
-Нет, не пой: хозяин обоих уходит!
-А давай, пинжак с себя снимай — и не запою писен.
А тот снял с себя пинжак, отдал мне. Вдруг хозяйка несёт чайной стакан вина и пихаэт за печку.
-Я этот стаканчик выпью!
Мне стало совсем весело. Вот я топерь говорю:
-Вот я запою совсем песни.
А он мне говорит:
-Не пой.
-А снимай с себе всю одёжу - я тебя отсель выведу благополучно!
Вот он снял с себя одежду. Теперь я нарядился в эту одежду.
Вдруг [я] ушшупал: туда дверь есть в подполье, и говорю:
-Полезай в эту дыру.
Он спустился, и я вышел потихоньку из избы вон. Дождался утра и стукаюсь под окошком.
-Хозяин, нельзя ли чайку попить?
Хозяин отвечает:
-С полным удовольствием.
Хозяйка отперла мне двери, пропустила меня в дом. Когда зашел я в избу, и говорю хозяину:
-Хозяин, у тебя в доме неладно.
А хозяин и отвечает:
-Да отчего?
-У тебя в доме черт есть.
-А ты выгонишь?
-Конечно, выгоню.
154
-Пожалуйста, постарайся. Я тебе заплачу.
Попросил я у хозяйки вечер веник, оммочил в воду. Потом запачкал сажой и пошел к этой дыре, где спустил товаришша, и давай его мазать - всего запачкал.
Потом хозяйке велел затопить печку. А хозяйка затопила печку, я накалил клюку. Хозяину велел выйти на улицу, взять запор в руки или кол.
-Гляди, как черт побежит - так и вали его.
Ткнул этого полюбовника горячей клюкой. Тот выбежал и понёсся. Так шибко понёсся, что хозяин не мог его ударить по нём. Зашел он в избу, я у него и спрашиваю:
-Что, видел черта?
-Видел.
-Ударил его колом?
-Нет, прозевал.
-Ну да он больше к тебе не придёт.
Хозяин меня угостил, как быть следует, и продержал он меня целую неделю и за роботу он мне дал 15 руб. Я пошел домой. Пришел домой - не ёдной ни копейки не принёс. У меня спрашивают суседи:
-Каково в Питере?
-А я им говорю:
-Худо ли в Питере! Сходите, узнайте!
(Записано в 1908 г. от Асинкрита Мараказова, 18 лет, в д. Жохово Кирилловского уезда. Печатается по изданию: Сказки Белозерского края / Записали Б. М. и Ю. М. Соколовы. -Архангельск, 1981. - С. 148-151.)
БЫВАЛЬЩИНА
В одно прекрасное время женился, два раза попалась мне хозяйка нехороша.
Первая хозяйка о Петрова дня на льдю убилась, другая хозяйка в Крещенье в конопле заблудилась.
А была у меня кобыла сера — и третью жену съела. До чего была, шельма, проворна и досужа — натворит с вечера на ноготок, а к утру подымается локоток. Садит в печку пышки, а вынимает крышки.
155
Я-то был прежде хитриет, не как сейчас - дурачок. Бывало корочку - ножичком, мякишек - ложечкой, укусишь - тетёркой, положишь на окно - кыж - не летит!
В одно прекрасное время иду я на собранье. Гляжу - воробей воробью топчет, воробья под ним клохчет. Я и говорю:
-Воробей и воробьица, поищите за меня красну девицу!
А они ничего не говорят.
Прихожу я на собранье, выбирают мужички мне невест. Но все не нравятся, все нехороши. Вдруг выходит старуха из прилуба о три зуба.
-Я, - гвет, - к тебе пришла, хорошую тебе невесту нашла.
Я и говорю:
-Я, бабушка, за твою услугу куплю тебе, бабушка, суконную шубу.
Она говорит:
-Оставайся на месте, а я пойду сватом к невисте, в Кириллов, к купцу Сизьмину.
Приходит в Кириллов к купцу Сизьмину — на обед скрыт магазин. Хозяева ушли наверх кофий кушать. А сваха моя прямо в парадное крыльцо - и кверху.
Мой тесть и спрашивает:
-В чем, бабушка, нужду имеит?
Она ему и отвечает:
-Как ты меня, дорогой купец, оценеть-то смеешь? Я, - гвет,- к вам пришла, вам очень хорошего жениха нашла. Жених такой, такой молодецкий, прибыл на днях на кораблях турецких из земель немецких, читает по-русски, да даже и говорит по-французски!
Посадили ее кофией кушать. Он у ней спрашивает:
- А где жених?
-Дома, — гвет, — сейчас будет и жених.
Приходит за женихом. Выпросила для жениха костюм, шляпу, башмаки с галошами, и пошли.
Пошли два друга, как серп да подпруга, вроде Максима да Дарьи. Пришли в город Кириллов, к купцу Сизьмину.
Она меня пехнула на куфню, а сама в парадное крыльцо да вверьх. Я не знаю, сроду в таком доме не бывал, не знаю, куда податься: вперёд ли, взад ли, стою посреди, как столб. Слышу, сверху бегут вниз. Впереди невеста, потом мать, отец, а сзади
156
сваха. Её [невесты] отец и спрашивает:
-Ну как, дорогая Фёкла, за этого жениха пойдешь? Желаешь?
-Да, - гвет, - желать желала, да только вам не объявляла.
Мы тут с ней поцеловались, а у меня — как Христос в лаптях по сердцу прошёл.
Отец говорит:
-Чем всему поезду подниматься, я сейчас крыкну кучеру, кучер заложит тройку лошадей.
Крыкнул кучеру, кучер заложил тройку лошадей, пригнал тройку и повёз попа да дьячка на дом.
И стали нас венчеть, к одному делу кончеть.
Поп раскрыл книгу и читает:
-Ликуй, ликуй, сходятся на кокуй.
А дьячок поддерживает:
-Венчаются до кулики, яко сусленки!
Ну тут мы, конечно, повенчались, [сели] за обычные столы и помчались.