Археологические изыскания
 

 
 
 
М. В. ИВАНИЩЕВА. 
Погребения каменного века в Нижнем Посухонье

Сухона берет исток в Кубенском озере и, впадая в Северную Двину, относится к Северо-Двинскому речному бассейну. Имея в своем протяжении 555 километров, она по геолого-географическим характеристикам делится на три части. Ландшафт верхней и средней Сухоны характеризуется дальним отстоянием коренных берегов от русла, широкой прирусловой поймой, в силу формирования русла реки в границах приледникового «Cухонского» палеоозера 1. Нижняя Сухона, в административных границах Нюксенского и Велико-Устюгского районов Вологодской области, имеет высокие коренные берега, сложенные пермскими мергелями и известняками, малое количество пойменных участков, удобных для заселения, расположенных, в основном, в устьях притоков.

В ходе работ на различных памятниках в 1980–1990-х годах появился ряд данных о погребениях каменного века в Нижнем Посухонье. Как правило, это одиночные объекты, интерпретация которых затруднена из-за отсутствия датирующих материалов в комплексах и не очевидности соотнесения данных объектов с исследуемым памятником. Тем не менее, учет подобных сведений весьма полезен с целью накопления информации, поскольку погребальные памятники каменного века весьма немногочисленны. Актуальным сбор материала по данной теме становится и в связи с открытием погребений на многослойном поселении Березовая Слободка II–III в Нюксенском районе Вологодской области.

Поселение Березовая Слободка II–III расположено на левом берегу реки Сухоны при впадении в нее Уфтюги. Оно занимает склон надпойменной террасы левого берега Сухоны в 750 метрах к югу от одноименной деревни. За десять лет работ семью раскопами вскрыто более 500 квадратных метров площади памятника с глубиной снятия напластований до 2,2 метра. Исследованы слои эпохи мезолита, раннего и развитого неолита, энеолита, бронзы и участки слоя раннего железного века. Культурные слои мезолитического времени приурочены к глинистым отложениям, сформировавшимся на склоне древнего водоема — Сухонского палеоозера, отроги которого по геологическим данным простирались вплоть до села Нюксеница 2. Формирование речной надпойменной террасы, на которой впоследствии отложились слои эпохи неолита — бронзы, приуроченные к супесчанистым отложениям, началось на рубеже пребореала — бореала, о чем свидетельствуют радиоуглеродные определения, полученные для ряда объектов из нижнего культурного слоя, лежащего на переотложенной московской морене: 9180±25 (ЛЕ–6708), 9080±40 (ЛЕ–6709), 8810±60 (ЛЕ–5694), 8460±120 (ЛЕ–5695) (см. табл. 2 в приложении).

При исследовании южной части площадки памятника в 2001–2003 годах выявлены отдельные кости и скопления человеческих костей (условные погребения 1, 2, 3, 4, 7, 8, 9), а также погребения, совершенные в ямах (погребения 5, 6). Все находки костей, за исключением погребения 1, связаны со слоем интенсивно-темной глины, лежащей непосредственно над материком и перекрытой пластом менее темной глины. Поверхность берега древнего водоема уступами понижалась в восточном направлении с перепадом высот более двух метров, что, по-видимому, способствовало частичному сползанию слоя по склону и перемещению содержавшихся в нем артефактов. Общая мощность интенсивно-темной глины 0,2–0,4 метра. Помимо погребений, в слое выявлен ряд хозяйственно-бытовых и производственных объектов, датированных радиоуглеродным методом. Залегание слоя на карбонатной морене с большим включением известняка, определило относительно хорошую сохранность антропологического и остеологического материала. Слой насыщен костями животных, в числе фаунистических остатков определены: бобр (не менее десяти особей), лось, северный олень (?), собака. В культурном слое костные останки бобров представлены челюстями и зубами; кости крупных копытных — челюстями, лопатками, частями нижних конечностей, костями грудного отдела, что свидетельствует о промысловом значении этих животных. В числе предметов охотничьего вооружения — кинжал из локтевой кости лося с погрызами псовым хищником (собакой) 3.

Антропологические материалы представлены костными остатками не менее чем от 17 индивидов 4  (см. табл. 1 в приложении), захороненных на площади 11 х 4 метра, причем, восточная часть могильника, вероятно, уничтожена размывом реки (см. рис. 1 в приложении). С юга, границы относительно ровной наиболее низкой площадки древнего берега, где были проведены захоронения, ограничены оврагом древнего ручья.

Остатки субъекта 3 (северо-запад) выявлены на глубине 123 сантиметров от дневной поверхности в северной части площадки. Определена правая половина нижней челюсти человека в возрасте 30–35 лет. К западу от нее зафиксировано скопление костей животных, с радиусом разброса 1,6–1,8 метра, среди которых определены ключичные кости бобра, трубчатые крупного млекопитающего и так далее. В 5 метрах к югу от данного субъекта найдены костные остатки еще двух человек, залегавшие на глубине 176 сантиметров. Они представлены костями правой половины черепа взрослого индивида женского пола (субъект 4) и ребром крупного мужчины (субъект 4 а). В непосредственной близости от костей человека найдены кости грудного отдела (позвонки) крупного млекопитающего, челюсть бобра и другие кости животных. Останки субъекта 2 залегали в четырех метрах восточнее на глубине 164 сантиметров, также в темной глине и представлены фрагментами правой и левой половин нижней челюсти, принадлежавшей индивиду в возрасте 11–12 лет. Рядом обнаружены фрагменты плоской кости и два фрагмента трубчатых костей, правда, их принадлежность человеку не установлена.

В наиболее пониженной части площадки к югу от отдельных костей индивидов 2, 3, 4 выявлены погребения 5, 6, совершенные в ямах. Лучшая сохранность их связана с более глубоким уровнем залегания и глинистой прослойкой, отделявшей уровень погребений от вышележащего культурного слоя, также мезолитического времени (мезолитический слой — 1), в котором исследовано жилище типа землянки (см. рис. 2 в приложении). В приречной части в красной глине выявлено условное погребение 1. Рядом с ним, частично перекрывая уровень погребений, зафиксированы два объекта, являвшиеся, возможно, остатками легких построек. Последние представляли собой округлые пятна диаметром 2,8 метра, выделявшиеся интенсивно-темным заполнением, насыщенным кальцинированными и частично обожженными костями животных и отходами камнеобработки. Часть костей обернута в бересту, вероятно, она находилась в каких-то берестяных емкостях. В одном из объектов отмечены места концентрации костных остатков с прилегающими к ним пятнами прокала, несколько заглубленными в грунт. Скорее всего, это остатки кострищ, расположенные в центре постройки 1 и отстоящие друг от друга на 1 метр.

Костные остатки субъектов 1 и 1а располагались на северо-восточном краю материковой ямы, вытянутой вдоль русла реки в направлении северо-восток — юго-запад, размерами 1,65 х 0,8 метра и глубиной 0,3–0,5 метра. Они залегали на глубине 196 сантиметров от дневной поверхности, на той же глубине и рядом с остатками кострища 2 предполагаемой постройки 1 и концентрировались на площади 1,4 х 0,7 метра. Среди костей человека, также как и в кострищах постройки, обнаружены фрагменты глиняной крошки (просушенной или слегка обожженной глины), фрагменты бересты. По мнению антропологов, анатомический порядок субъекта 1 не нарушен (или нарушен незначительно). Его кости перекрывали друг друга так, что, возможно, предположить «сидячий» характер погребенного. Наиболее четко прослежено положение нижних конечностей, в числе которых определен фрагмент левой бедренной кости мужского индивида, ориентированных по линии запад-восток и согнутых в коленях (см. рис. 3 в приложении). В 15 сантиметрах к востоку от них группировались кости таза, лопатка, трубчатые кости верхних конечностей и кости черепа. Под трубчатыми костями верхней конечности расчищен фрагмент левой половины нижней челюсти субъекта 1, принадлежавшей мужчине в возрасте 20–35 лет, и мужская ключица. Под лопаткой находились кости таза. Фрагмент правой половины верхней челюсти взрослого индивида в возрасте 35–40 лет (возможно, субъект 1а) находился под правой бедренной костью мужчины на расстоянии 30 сантиметров от нижней челюсти. К северу от костей субъекта 1 группировались кости нижних конечностей человека, там же обнаружен зуб ребенка.

В 20–40 сантиметрах к востоку располагалось скопление обугленных костей животных, обернутых в бересту. В числе определимых обугленных костей животных эпифизы трех конечностей крупного млекопитающего (лося — ?), две нижние челюсти бобра. К востоку от него расчищено пятно прокала диаметром до 40 сантиметров с включениями глиняной крошки, которая присутствует и рядом с человеческими костями (кострище 2 постройки 1). Под скоплением обугленных костей животных располагался массивный (20 х 20 сантиметров) камень, перекрывавший яму, заполненную более светлой глиной с затеками прокала. Яма имела затек интенсивно-темной глины по дну. К северу от нее на расстоянии не более 40 сантиметров располагалась еще одна яма подпрямоугольной формы, размерами 1,65 х 1,0 метр, ориентированная аналогично первой и глубиной 0,4 метра, заполненная светло-коричневой материковой глиной. В центре на поверхности ямы найден кусочек охры. Поверх ямы располагались остатки кострища 1 постройки 1 в виде пятна прокаленного грунта, заполненного частично пережженными костями животных, в числе которых челюсти бобра, и кусочками бересты.

Южная часть ямы 1 была доследована в 2004 году. У юго-восточного края ямы выявлены в переотложенном состоянии кости нижних конечностей человека (субъект 9), залегавшие на 20 сантиметров ниже относительно костных остатков субъектов 1 и 1а. Контуры постройки 2 частично перекрывали южную оконечность ямы, распространяясь в южном направлении. Здесь, в интенсивно-темном заполнении среди костных останков животных (бобра и лося) обнаружен фрагмент детского черепа, отстоящий от края ямы на 1,4 метра.

Наиболее сохранившимися являются погребения 5 и 6, занимающие центральную позицию по отношению к другим выявленным субъектам. Они представляли собой два коллективных погребения, совершенных в материковых ямах (см. рис. 4 в приложении). Яма погребения 5 овальной формы, вытянутая по линии север-юг размерами 1,5 х 0,6 метра заглублена в материк на 0,15–0,20 метра. Скорее всего, она была глубже и шире, однако, верхний уровень ее не прослежен. В центральной части ямы прослежено пятно прокала, перекрывавшее костные останки людей, концентрировавшиеся на площади 1,2 х 1,0 метр на глубине 2,20–2,42 метра от дневной поверхности в юго-восточной части ямы. Яма погребения имела внешнее и внутреннее сооружение, о чем свидетельствуют углистые пятна от колообразных ямок и полосы обугленного древесного тлена, как внутри заполнения ямы, так и по внешнему периметру. В верхнем уровне над выявленной на материке ямой (северной ее части), найдены череп бобра, фрагменты составных костяных орудий, кость животного с воткнувшимся в нее микролитическим острием, заготовка сланцевого рубящего орудия. Возможно, часть предметов была положена в берестяной емкости, фрагменты оплетки которой сохранились на поверхности сланцевой заготовки. Соотнесение этих артефактов с погребением несколько гипотетично, хотя прослеживается их расположение на пятне прокала. Не исключена их связь с верхним уровнем темной глины, перекрывавшей погребение.

Поверх костных останков людей в погребении 5 расчищена гранитная галька миндалевидной формы с гладкой поверхностью и следами забитости на узком конце, вокруг нее концентрировались фрагменты детского черепа. Одна сланцевая плитка располагалась под костями черепа, другая рядом с черепом еще одного индивида. В числе выявленных костей, в расположении которых не наблюдалось антропологического порядка, кости черепа, таза, лопатка, кости конечностей, отдельно лежащая ключица к северу от скопления, отдельно лежащие зубы, в том числе один под костью таза взрослого субъекта. По предварительному заключению антропологов в погребении 5 представлены остатки не менее чем двух индивидов, полагаем наличие трех субъектов. Кости черепа в центре скопления принадлежали подростку в возрасте 7–14 лет (субъект 5а), от которого сохранился верхний правый первый моляр, выявленный под тазовой костью взрослого субъекта. Взрослой женщине (субъект 5) принадлежали расположенные под черепом субъекта 5а ключица, лопатка, фрагмент черепа, большая и малая берцовые кости, залегавшие друг над другом в означенной последовательности на глубину 20 сантиметров, и, скорее всего, тазовые кости, отстоящие на 20 сантиметров к востоку от перечисленных выше. В 30 сантиметрах к югу от означенных остатков лежал сильно фрагментированный череп еще одного индивида, пол и возраст которого не определен (субъект 5б). В заполнении ямы обнаружены орудия — скребки, заготовки нуклеусов, сечения-вкладыши, глиняная крошка. По плашке из заполнения ямы погребения в южной части (гл. — 195) выполнено радиоуглеродное определение, датирующее погребение мезолитическим возрастом (8460±70 (ЛЕ–6710)).

Яма погребения 6 овальной формы, вытянутая в направлении север-юг размерами 2,15 х 1,0 метр, заглубленная в материк на 0,20 метра, прослежена выше уровня залегавших в ней костных остатков, на глубине 220 сантиметров от дневной поверхности. В северной части ямы расчищены остатки скелета (позвоночник) животного и резец бобра, предположительно принадлежавшие молодой особи бобра. Скопление костных останков людей концентрировалось в центральной части ямы на площади 1,4 х 0,8 метра, залегая на глубину 30 сантиметров, часть костей находилась на перемычке между ямами погребений 5 и 6. Среди костных остатков людей определены кости крупного животного, возможно, лося, в числе которых лопатка, трубчатые конечностей и так далее. Под костями найдены сланцевые плитки, массивный сланцевый отщеп, удлиненная кремневая конкреция в восточной части скопления. В центре скопления поверх костных останков людей выявлены фрагменты обожженных костей животного, обгорелые плашки и кусочки бересты, концентрировавшиеся в радиусе 0,3 метра, возможно, представлявшие собой берестяную емкость. В расположении костных останков людей анатомический порядок не прослежен. Обращает на себя внимание концентрация длинных трубчатых костей, в основном нижних конечностей взрослых индивидов, располагавшихся двумя скоплениями с восточной стороны. Центральная часть скопления представлена фрагментами черепов трех или четырех индивидов. Челюсти как минимум пяти разных индивидов (пять правых половин нижних челюстей и одна левая половина верхней челюсти) располагались по периметру основного скопления костей. При таком порядке костных остатков вероятным является помещение погребенных спинами друг к другу в центре ямы в скорченном сидячем положении, либо последовательное захоронение тел умерших индивидов, частично разложившихся, что возможно в случае пребывания последних в течение какого-то времени вне ямы. Тела умерших могли находиться в каких-либо емкостях, прежде чем наступало означенное ритуалом или возможное по климатическим условиям время погребения. Например, умерших зимой могли погребать в весеннее время, когда оттаивал грунт. В ходе транспортировки умерших от места временного пребывания к погребальной яме, несомненно, нарушался анатомический порядок останков. Констатируем, что антропологами не отмечено искусственное расчленение костей. В числе погребенных, антропологами предварительно определены, не менее шести субъектов, среди которых мужчина в возрасте около 30 лет (субъект 6а), ребенок в возрасте 2–3 года (субъект 6в), три женщины — в возрасте 20–25 лет (субъект 6б), в возрасте 25–30 лет (субъект 6), в возрасте около 25 лет (субъект 6д) и взрослый индивид, пол и возраст которого не определены (субъект 5г). По обожженным костям животного, располагавшимся на поверхности костных останков людей, несомненно, связанных с погребением, получено радиоуглеродное определение, вероятно, сильно удревненное в силу особенностей использованного для образца материала (14900±1600 (костный уголь) (ЛЕ–6711)).

Скорее всего, погребения 5 и 6, а также и все выявленные скопления, относились к одному могильнику, функционировавшему в мезолите. Все они залегали в интенсивно-темной глине. К этой мысли склоняет и общность обряда, зафиксированная в погребении 5 и 6. К общим традициям погребального обряда можно отнести коллективный характер погребений, помещение в ямах нескольких индивидов. Помимо своеобразного расположения костных остатков в погребениях, подтверждением данного предположения отчасти служит конструкция погребальных ям. О явных свидетельствах внешнего перекрытия последних какой-то деревянной конструкцией, о чем уже говорилось выше. Профили верхнего уровня ям имеют характерный прогиб в центре, отражающий затекание в них культурного слоя поселения (см. рис. 2 в приложении). Это возможно в том случае, когда ямы не были закрыты в течение какого-то времени после помещения в них погребенных. Охранительные и опознавательные функции в этом случае, могли выполнять деревянные конструкции, возвышавшиеся над погребальной ямой. Отметим, что подобные конструкции могильных ям зафиксированы в погребениях на Тудозере, возраст которых определяется мезолитом — ранним неолитом 5. Открытый характер ям в некотором смысле объясняет неупорядоченность в расположении костных остатков в скоплениях. Возможно, они стали легкой добычей для лесных хищников. Оставаясь, некоторое время открытой, яма могла использоваться для подзахоронений. Выявленные объекты 1 и 2, интерпретированные как постройки, могли быть связаны со сложными ритуальными действиями, включавшими разведение огня и ритуальную тризну, остатки которой помещались к погребенным. Общеизвестно сакральное отношение к огню, имевшее в данном случае и практическое значение. Это был один из способов отогнать лесных хищников и предупредить растаскивание тел из не засыпанных землей ям. Ритуальное воздействие огня фиксируется в погребении 5.

Одним из важных моментов ритуала являлось помещение к погребенным остатков промысловых животных. Этот момент хорошо прослеживается в погребении 6, предполагается для погребения 5. Залегание костей животных в непосредственной близости от костных останков людей характерно для всех выявленных скоплений. Интересно отметить, что в 80 сантиметрах западнее субъекта 7, от которого сохранились фрагменты черепа и трубчатые кости, а также зуб взрослого индивида, находился череп собаки, лежавший на боку, и, скорее всего, также связанный с погребальным ритуалом. Костные остатки еще одного индивида, располагавшегося в юго-западном углу площадки, определены как принадлежавшие ребенку (субъект 8). В их числе две половины нижней челюсти, ключицы кости лицевого отдела черепа, кости лопатки или таза.

Мезолитический возраст могильника определяется на основе радиоуглеродных данных для погребения 5, радиоуглеродных определений, полученных для ряда производственно-хозяйственных и ритуальных объектов из культурного слоя (мезолитический слой — 2) (см. табл. 2 в приложении). Даты, полученные из лежащих выше слоев, не противоречат указанной датировке (см. рис. 2 в приложении). Разночтение в данных радиоуглеродного анализа следует отнести, скорее всего, к различию материала взятого для образцов. Отметим, что датирование по углю и бересте из одного объекта, расположенного на полу жилища в мезолитическом слое — 1, дает разброс в восемь столетий.

И все же, если связь погребений 5 и 6, а также скоплений, устанавливается залеганием их в интенсивно-темной глине, принадлежность погребения 1 данному могильнику требует дополнительного обоснования. Для кострищ 1 и 2 постройки 1 получены радиоуглеродные определения, отстоящие друг от друга на как минимум на два тысячелетия. С одной стороны, стратиграфические данные однозначно свидетельствуют о более позднем формировании объекта 1 и костных остатков субъектов 1 и 1а, так как культурный слой интенсивно-темной глины частично заполнил материковую яму 1, а поверх него отложились затеки из кострища постройки 1. Связь погребения 1, а также постройки 1, устанавливается по общности артефактов — фрагментам бересты и глиняной крошке. Отметим, что глиняная крошка выявлена и в засыпке погребений 5 и 6. В последнем погребении также найдены обожженные кости животных. Этот факт укрепляет мысль о единстве выявленных погребений. Относительная сохранность анатомического положения субъекта 1 не исключает возможности либо эксгумации тела, либо незавершенности ритуала погребения. В последнем случае можно предположить, что некоторые ритуальные действия, связанные с подготовкой места погребения, типа, очищения огнем, для подзахоронения в яму, где уже был погребен один индивид. Не исключено и несколько более позднее совершение погребения 1, так же как и более глубокий возраст погребения 6, но в рамках той же погребальной традиции.

Определенные аналогии погребальному обряду с ритуальными ямами и конструкциями, погребением отдельных частей скелета человека в ямах, с обилием остатков ритуальной тризны в виде костей животных (в том числе лося, бобра и других) и сопровождающим погребальным инвентарем, зафиксирован в культуре Веретье Восточного Прионежья, с которой связаны могильники Попово и Песчаницы на озере Лача 6. В то же время, погребения Березовой Слободки имеют ряд существенных отличий, проявившихся в почти полном отсутствии охры в погребениях, в своеобразии погребального ритуала и конструкции ям, в полном отсутствии украшений в уборе погребенных. Следует отметить, что на ранненеолитическом поселении Дутово на Печоре локальные объекты с большим количеством пережженных костей животных в купе с остатками бересты интерпретированы как ритуальные 7.

Другая группа погребений Нижнего Посухонья представлена единичными погребениями в материковых ямах, зафиксированных при раскопках мезолитических стоянок. На реке Юг при раскопках мезолитической стоянки Енангск–I C. Ю. Васильевым выявлено погребение в материковой овальной яме размерами 1,74 х 0,91 метра, ориентированное юго-юго-восток — северо-северо-запад, перекрытое тридцатисантиметровым культурным слоем мезолитической стоянки и заглубленное в материк до 0,5 метра. Остатки погребенного на дне ямы человека указывают на одиночное захоронение в вытянутом положении 8.

На реке Царева (левый приток Сухоны) при раскопках средневекового поселения Царева–I (Задняя), расположенного на останце древней боровой террасы, выявлен объект, который с определенной долей вероятности может быть интерпретирован как грунтовое погребение эпохи мезолита. Под культурным слоем средневекового поселения выявлена материковая яма подовальных очертаний с максимальным расширением в юго-восточной части размерами 2,1 х 1,1 метра, ориентированная северо-запад — юго-восток. Глубина ямы 0,68 метра. Органический тлен размерами 1,6 х 0,56 метра, прослеженный с глубины 0,3 метра, представлял собой, по-видимому, останки погребенного. В юго-восточной части в месте наибольшего расширения ямы обнаружено пятно пережженной органики интенсивно-темного цвета округлой формы диаметром 0,26 метра. Дата по С–14 органической массы 7610–120 (ЛЕ–4903), калиброванная дата 6500–6300 BC. Вероятно, погребение в материковой яме глубиной 0,3–0,6 метра с ориентацией на юго-восток (эпохи мезолита). В сопутствующем материале вышележащего культурного слоя средневековья имеются немногочисленные кремневые орудия, в том числе сечение пластины.

Отдельное погребение обнаружено при раскопках мезолитической стоянки Березовая Слободка–X. Стоянка расположена на семиметровой надпойменной террасе левого берега Сухоны в двух километрах ниже по течению от деревни Березовая Слободка и в трех километрах от стоянки Березовая Слободка II–III. В раскопе выявлены остатки жилища, с запада от которого вскрыта материковая яма. Культурный слой эпохи мезолита перекрывал яму, заглубленную в материковую красную глину. Яма подпрямоугольных очертаний, ориентированная юго-юго-запад — северо-северо-восток размерами 2,6 м х 1 метр, была заглублена в материк на 0,6м. Почти по центру ямы ближе к южной стенке обнаружены кости скелета человека в переотложенном состоянии — три кости черепа и одна трубчатая конечность. В верхнем уровне заполнения ямы — два сечения пластин. По материалу стоянка датирована второй половиной бореала 9.

Вторая группа погребений, выявленных в Нижнем Посухонье, имеет ряд общих черт: погребения единичны, вероятно, совершались в культурном слое мезолитических стоянок, в грунтовых ямах без сопровождающего инвентаря, отсутствуют ритуальные сооружения. Две разные погребальные традиции на Севере в эпоху мезолита отмечаются С. В. Ошибкиной и связываются с различными этнокультурными группами населения, осваивавшими территории Севера в период первоначального заселения 10. По-видимому, мезолитическое население Нижнего Посухонья также было неоднородным, что подтверждается и последними исследованиями мезолитических стоянок на этой территории 11.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Глубина залегания и поло-возрастной состав погребенных

Данные радиоуглеродного анализа

Рис. 1. Березовая Слободка. План погребений. 
1 — контуры могильных ям, 2 — контуры хозяйственно-производственных объектов, 
3 — находки отдельных костей человека, 4 — кострища, 5 — береста, 
6 — скопления обоженных костей животных, 7 — череп собаки

Рис. 2. Стратиграфия культурных отложений на поселении Березовая Слободка II–III.
1 — культурный слой эпохи бронзы, 2 — к. слой эпохи энеолита,
3 — к. слой эпохи неолита, 4 — к. слой раннего неолита с накольчатой керамикой, 5 — жилище эпохи мезолита,
6 — к. слой эпохи мезолита—1, 7 — к. слой эпохи мезолита–2.

Рис. 3. Погребение 1.
1 — глиняная крошка, 2 — береста, 3 — обоженные кости животных.

Рис. 4. Погребения 5 и 6.
1 — кости животных, 2 — орудие из сланца.
Орудия из кремня: 3 — заготовки нуклеуса, 4 — вкладыш, 5 — скребок, 6 — уголь, 
«–170» — глубина выявления ям, «–182» — глубина выборки ям. 
Кости: «ч» — черепа, «т» — таза.

ПРИМЕЧАНИЯ

 1 Квасов Д. Д. Позднечетвертичная история крупных озер и внутренних морей Восточной Европы. — Л.,1975.

 2 Гей В. П., Курбатова Н. Г., Бителева Н. Г. Отчет о групповой комплексной геолого-гидрологической съемке масштаба 1:2000000 бассейна среднего течения реки Сухоны Вологодской области (1972–1977). Хранятся в архиве геологического отдела департамента природных ресурсов Вологодской области (см.: Материалы Тотемского отряда Вологодской партии Ленинградской комплексной геологической экспедиции).

 3 Определение фаунистических остатков проведено сотрудником Института истории материальной культуры (Санкт-Петербург) А. К. Каспаровым и научным сотрудником отдела природы Вологодского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника С. В. Шварковым.

 4 Определение костей и половозрастного состава погребенных выполнено научным сотрудником Вологодского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника Т. А. Пантелеевой и заведующим отделом антропологии Музея антропологии и этнографии имени Петра Великого РАН (Санкт-Петербурга) В. И. Хартановичем.

 5 Иванищев А. М. Погребения каменного века на Тудозере // Тверской археологический сборник. — Вып. 5. — Тверь, 2002. — С. 171.

 6 Ошибкина С. В. Мезолитические погребения восточного Прионежья // Археологические вести (Санкт-Петербург). — 1994. — №3. — С. 48–57.

 7 Волокитин А. В. Карманов В. Н., Косинская Л. Л., Сажин И. В. Дутово I — памятник раннего неолита на средней Печоре // Материалы по археологии Европейского Северо-Востока. — Вып.16. — Сыктывкар, 1999. — С. 4.

 8 Васильев С. Ю., Суворов А. В. Новые материалы к археологической карте долины реки Юг: (по итогам работ Югского археологического отряда НПЦ «Древности Севера») // Великий Устюг: Краеведческий альманах. — Вып. 2. — Вологда, 2000. — С. 5–31.

 9 Иванищева М. В. Каменный инвентарь стоянки Березовая Слободка X на Нижней Сухоне // Тверской археологический сборник. — Вып. 5. — Тверь, 2002. — С. 170.

10 Ошибкина С. В. Мезолитические погребения восточного Прионежья // Археологические вести (Санкт-Петербург). — 1994. — №3. — С. 55.

11 Андрианова Л. С. Стоянка Березовая Слободка IY в контексте сухонской мезолитической культуры // Традиции в контексте русской культуры. — Череповец, 2000. — С. 7–11.
 

М. В. Иванищева. Погребения каменного века в Нижнем Посухонье // Русская культура нового столетия: Проблемы изучения, сохранения и использования историко-культурного наследия / Гл. ред. Г. В. Судаков. Сост. С. А. Тихомиров. — Вологда: Книжное наследие, 2007. — С. 6–20.