Что же новгородцы?  Перенесли спокойно уничтожение русских владений в
Чудской земле?  Следующий рассказ летописца  всего  лучше  покажет  нам,
имели  ли  возможность новгородцы предпринять что-нибудь решительное.  В
1228 году князь Переяславля Залесского, Ярослав Всеволодович, призванный
княжить  в  Новгород,  отправился  с  посадником  и  тысяцким  во Псков.
Псковичи,  узнавши,  что идет к ним князь,  затворились в  городе  и  не
пустили его к себе: пронеслась весть во Псков, что Ярослав везет с собою
оковы, хочет ковать лучших мужей. Ярослав возвратился в Новгород, созвал
вече на владычнем дворе и объявил гражданам,  что не мыслил никакого зла
на псковичей:  "Я,  говорил он,  вез к ним не оковы,  а дары в коробьях,
ткани,  овощи,  а  они  меня  обесчестили",  -  и много жаловался на них
новгородцам.  Скоро после этого он привел полки из  Переяславля,  с  тем
чтобы идти на Ригу. Псковичи, узнавши об этом, заключили отдельный мир с
немцами,  дали им 40 человек в заложники с условием, чтоб они помогли им
в случае войны с новгородцами.  Но последние также заподозрили Ярослава,
стали говорить: "Князь-то нас зовет на Ригу, а сам хочет идти на Псков".
Ярослав опять послал сказать псковичам:  "Ступайте со мною в поход:  зла
на вас не думал никакого, а тех мне выдайте, кто наговорил вам на меня?"
Псковичи  велели  отвечать  ему:  "Тебе князь,  кланяемся и вам,  братья
новгородцы,  но в поход нейдем и братьи своей не выдаем, а с рижанами мы
помирились; вы к Колываню (Ревелю) ходили, взяли серебро и возвратились,
ничего не сделавши,  города не взявши,  также и у Кеси  (Вендена),  и  у
Медвежьей Головы (Оденпе),  и за то нашу братью немцы побили на озере, а
других в плен взяли; немцев только вы раздразнили, да сами ушли прочь, а
мы поплатились.  А теперь на нас что ли идти вздумали? Так мы против вас
с святой богородицей и с поклоном: лучше вы нас перебейте, а жен и детей
наших в полон возьмите, чем поганые; на том вам и кланяемся". Новгородцы
сказали тогда князю:  "Мы без своей братьи,  без  псковичей,  нейдем  на
Ригу,  а тебе,  князь,  кланяемся";  много уговаривал их Ярослав, но все
понапрасну,  тогда он отпустил свои полки назад в Переяславль.  Можно ли
было при таких отношениях успешно бороться с немцами?
   На север от Финского залива новгородцы ходили на чудское племя - ямь;
походы эти имели такой же характер,  как и походы на эстов:  так, в 1188
ходили  на  ямь  новгородские  молодцы с каким-то Вышатою Васильевичем и
пришли домой по здорову,  добывши полона.  В 1191 году ходили новгородцы
вместе с корелою на ямь,  землю ее повоевали и пожгли и скот перебили. В
1227 году князь Ярослав Всеволодович пошел с новгородцами на ямь,  землю
всю  повоевали,  полона  привели  без  числа,  но  в  следующем году ямь
захотела отомстить за опустошение своей земли,  пришла Ладожским  озером
на судах и стала опустошать новгородские владения, новгородцы, услыхавши
о набеге,  сели на суда и поплыли Волховом к Ладоге, но ладожане с своим
посадником  Владиславом  не стали дожидаться их,  погнались на лодках за
ямью,  настигли и вступили в битву,  которую прекратила ночь;  ночью ямь
прислала   просить  мира,  но  ладожане  не  согласились;  тогда  финны,
перебивши пленников и побросавши лодки,  побежали  в  лес,  где  большая
часть их была истреблена корелою;  что же делали в это время новгородцы?
Они стояли на Неве,  да вече творили,  хотели  убить  одного  из  своих,
какого-то Судимира, да князь скрыл его в своей лодье, потом возвратились
домой, ничего не сделавши.
   Были также столкновения у  новгородцев  с  финскими  племенами  и  за
Волоком,  в  области  Северной  Двины и далее на восток:  под 1187 годом
встречаем  известие,  что  новгородские  сборщики  даней  (ясака)   были
перебиты в Печоре и за Волоком,  погибло их человек сто;  восстание, как
видно,  было в разных местах в одно время.  В 1193 году новгородцы пошли
ратью  за Урал,  в Югру,  с воеводою Ядреем;  пришли в Югру,  взяли один
город,  потом осадили другой и стояли под ним  пять  недель;  осажденные
стали подсылать к ним обманом,  говорили:  "Мы копим серебро,  соболей и
разное другое добро,  зачем же вы хотите погубить своих смердов  и  свои
дани?"  Но  вместо  серебра  и  соболей они копили войско да сносились с
изменником новгородским,  каким-то  Савкою,  который  держал  перевет  к
югорскому  князю.  Когда  войско  было  собрано,  то  осажденные послали
сказать новгородскому воеводе,  чтоб приходил к ним в город с 12 лучшими
людьми за данью;  тот,  ничего не подозревая,  пошел и был убит вместе с
товарищами, потом было приманено в город еще тридцать человек, потом еще
пятьдесят. Изменник Савка сказал при этом князю югорскому: "Если, князь,
не убьешь Якова Прокшинича и пустишь его в Новгород живого,  то он опять
приведет сюда войско и опустошит твою землю, вели убить его", и Яков был
убит,  сказавши перед смертию Савке:  "Брат! Судит тебя бог и св. София,
что подумал на свою братью; станешь ты с нами перед богом и отдашь ответ
за кровь нашу".  Наконец осажденные, истребивши лучших людей, ударили на
остальных, полумертвых от голода, и большую часть их истребили; спаслось
только 80 человек,  которые с великою  нуждою  добрались  до  Новгорода.
Приход  их,  разумеется,  должен был произвести сильное волнение,  когда
узнали,  что беда приключилась  от  измены;  сами  путники  убили  троих
граждан,  обвиняя  их  в  злом умысле на свою братью,  другие обвиненные
откупились деньгами;  летописец говорит,  что одному богу известно,  кто
тут был прав, кто виноват.
   Из этих,  хотя  очень редких,  известий летописи,  мы можем составить
себе понятие об отношениях  Новгорода  к  его  Заволоцким  владениям,  к
тамошнему   финскому   народонаселению:  ходили  отряды  так  называемых
данников (сборщиков дани) собирать ясак с туземцев  серебром  и  мехами,
иногда  эти  данники  встречали сопротивление,  были истребляемы вдруг в
разных местах;  неизвестно поход Ядрея был  ли  попыткою  взять  ясак  с
племен,  еще  до  сих  пор его не плативших,  или с старых плательщиков,
отказавшихся на этот раз платить;  слова князька  "Мы  копим  серебро...
зачем  вы хотите губить своих смердов" могут указывать на последнее.  Но
если новгородские данники не всегда были счастливы  в  своих  заволоцких
походах,  то  новгородским  выходцам,  принужденным  оставить  по разным
причинам родную землю, удалось в последней четверти XII века утвердиться
в стороне Прикамской на берегах реки Вятки, где они основали независимую
общину, ставшую на северо-востоке притоном всех беглецов, подобно южному
Берладу и Тмутараканю.

   Если новгородцы боролись с финскими племенами за Волоком,  в нынешней
Финляндии  и  Эстонии  -  там для того,  чтоб сбирать с них богатый ясак
серебром и мехами,  здесь - частию также для добычи,  частию для  защиты
собственных владений,  опустошаемых дикарями,  то северные,  суздальские
князья, повинуясь природным указаниям, распространяли свои владения вниз
по Волге,  причем постоянно должны были бороться с болгарами,  мордвою и
другими инородцами.  Зимою 1172  года  Андрей  Боголюбский  отправил  на
болгар сына своего Мстислава,  с которым должны были соединиться сыновья
муромского и  рязанского  князей;  поход  этот,  говорит  летописец,  не
нравился всем людям,  потому что не время воевать зимою болгар,  и полки
шли очень медленно и неохотно;  при устье  Оки  соединенные  князья  две
неделя  дожидались  разных  людей  и  решились,  наконец,  ехать с одною
передовою дружиною,  в которой всем  распоряжался  тогда  воевода  Борис
Жидиславич.  Русские неожиданно въехали в поганую землю, взяли шесть сел
да седьмой город,  мужчин перебили,  женщин  и  детей  побрали  в  плен;
болгары,  услыхав, что князья пришли с небольшою дружиною, собрали шесть
тысяч человек рати и погнались за русскими,  но,  не дошедши до  них  20
верст,  возвратились.  Наши,  говорит летописец, прославили бога, потому
что,  очевидно,  спасла  их  от  неминуемой  беды  святая  богородица  и
христианская молитва.
   В 1184  году  Всеволод  III  вздумал пойти на болгар и послал просить
помощи у киевского князя Святослава Всеволодовича;  тот отправил к  нему
сына  Владимира,  велел сказать северному князю:  "Дай бог,  брат и сын,
повоевать нам в наше время  с  погаными".  С  осьмью  князьями  выступил
Всеволод в поход водою по Оке и Волге;  вышедши на берег,  великий князь
оставил у лодок белозерский полк с двумя воеводами - Фомою Лясковичем  и
Дорожаем  и  пошел  с  остальным  войском  на  конях  к  Великому городу
Серебряных болгар,  отправя вперед сторожевой отряд.  Сторожа увидали  в
поле войско и подумали сначала,  что это болгары,  но оказалось,  что то
были половцы;  пять человек из них приехали к Всеволоду,  ударили  перед
ним челом и сказали:  "Кланяются тебе, князь, половцы ямяковские, пришли
мы также воевать болгар".  Всеволод,  подумавши с князьями  и  дружиною,
привел  половцев к присяге по их обычаю и пошел с ними вместе к Великому
городу,  приблизившись к которому стал думать с дружиною;  в  это  время
племянник его Изяслав Глебович, схватив копье, помчался с своею дружиною
к городу, подле которого пешие болгары устроили себе укрепление; Изяслав
выбил их отсюда и проскакал к самым городским воротам,  но здесь изломал
свое копье,  получил рану  стрелою  сквозь  броню  под  самое  сердце  и
полумертвый   принесен  был  в  стан.  А  между  тем  белозерский  полк,
оставленный при лодках,  выдержал нападение от болгар, приплывших Волгою
из разных городов в числе 6000 человек,  и обратил их в бегство,  причем
перетонуло их больше тысячи человек.  Всеволод стоял  еще  10  дней  под
Великим  Городом,  но видя,  что племянник изнемогает,  а болгары просят
мира, отправился назад к своим лодкам, где Изяслав и умер; великий князь
после этого возвратился во Владимир, пославши конницу на мордву.
   В 1186  году  Всеволод  посылал  опять  воевод своих с городчанами на
болгар,  - русские взяли много сел и возвратились с полоном.  После того
при  Всеволоде  не  встречаем  больше  известий о походах на болгар;  по
смерти  его  усобица  между  его  сыновьями  долго  не  давала   русским
возможности обратить внимание на соседние народы,  пользуясь тем болгары
предприняли наступательное движение и взяли Устюг в 1217 году.  Только в
1220  году великий князь Юрий Всеволодович собрался послать сильную рать
на болгар:  он послал брата своего Святослава, князя юрьевского, и с ним
полки   свои   под   начальством   воеводы   Еремея  Глебовича;  Ярослав
Всеволодович переяславский послал также свои полки;  племяннику Васильку
Константиновичу великий князь велел послать полки из Ростова и из Устюга
на верх Камы;  муромский князь Давыд послал сына своего Святослава, Юрий
-  Олега,  и все снялись на устье Оки,  откуда поплыли на лодках вниз по
Волге и высадились на берег  против  города  Ошела.  Святослав  выстроил
войско:  ростовский  полк  поставил  по правую руку,  переяславский - по
левую,  а сам стал с муромскими князьями посередине и  в  таком  порядке
двинулся к лесу,  оставив один полк у лодок. Прошедши лес, русские полки
вышли на поле к городу;  здесь были они встречены  болгарскою  конницею,
которая,  постоявши  немного,  пустила  в  наших по стреле и помчалась к
городу; Святослав двинулся за нею и осадил Ошел. Около города был сделан
острог,  огороженный  крепким  дубовым  тыном,  за острогом были еще два
укрепления и между ними вал:  по этому валу бегали осажденные и бились с
русскими.  Князь Святослав,  подошедши к городу, отрядил наперед людей с
огнем и топорами,  а за ними стрельцов и  копейников;  русские  подсекли
тын,  разорили и два других укрепления и зажгли их, потом зажгли и самый
город,  но тут поднялся противный ветер и понес клубы  дыма  на  русские
полки;  дым, в котором нельзя было различить человека, зной и пуще всего
безводие заставили осаждающих отступить от города.  Когда они  отдохнули
от  трудов,  то  Святослав  сказал:  "Пойдем  теперь за ветром на другую
сторону города!" Полки встали и пошли,  и когда были у городских  ворот,
то князь сказал им:  "Братья и дружина!  Сегодня предстоит нам или добро
или зло,  так пойдемте скорее!" И сам  князь  поскакал  впереди  всех  к
городу,  за  ним  остальное  войско,  подсекли тын и оплоты и зажгли их,
потом зажгли город со всех сторон,  причем встала сильная буря,  так что
страшно  было  смотреть,  а  в  городе  раздавался громкий вопль;  князь
болгарский успел убежать на лошадях с малою дружиною,  а которые болгары
выбежали пешком,  тех всех русские перебили, жен и детей в плен побрали,
другие болгары сгорели в городе,  а иные перебили  сперва  своих  жен  и
детей,  а потом и сами себя лишили жизни;  некоторые из русских ратников
осмелились войти в город за добычею,  но едва убежали от пламени, а иные
так и сгорели.  Пожегши город,  Святослав пошел назад к лодкам; когда он
пришел к ним, то поднялась сильная буря с дождем, так что с трудом можно
было  удержать лодки у берега;  потом буря начала стихать,  и Святослав,
переночевавши тут и пообедавши на другой день,  поплыл  назад  вверх  по
Волге.
   Между тем   болгары  из  Великого  и  других  городов,  услыхавши  об
истреблении Ошела,  собрались с  князьями  своими  и  пришли  к  берегу;
Святослав знал о приближении врагов и велел своим приготовиться к битве:
пошли полк за полком, били в бубны, играли в трубы и сопели, а князь шел
сзади всех.  Болгары,  подошедши к берегу,  увидали между русскими своих
пленников - кто отца,  кто сына и дочь,  кто братьев и сестер - и  стали
вопить,  кивая  головами  и  закрывая  глаза,  но  напасть на русских не
посмели,  и Святослав благополучно достиг устья Камы,  где соединился  с
ростовским и устюжским полками, бывшими под начальством воеводы Воислава
Добрынича.  Ростовцы и устюжане пришли с  большою  добычею,  потому  что
воевали вниз по Каме,  взяли много городов и сел. С устья Камы пошли все
к Городцу,  здесь вышли на берег и отправились  на  конях  к  Владимиру.
Князь  Юрий  встретил  брата  у  Боголюбова  и  задал ему и всему войску
большой пир:  пировали три дня,  причем Святослав и все войско  получили
богатые  подарки.  Следствием Святославова похода было то,  что на ту же
зиму болгарские послы явились к великому князю с  просьбою  о  мире,  но
Юрий  сначала  не согласился на мир и послал собирать войско,  хотел сам
теперь идти в поход  и  действительно  выступил  к  Городцу;  на  дороге
встретили  его  новые  послы  от  болгар  с  челобитьем,  но он и тех не
послушал;  наконец,  уже в Городец пришли к нему еще послы с дарами и  с
выгодными условиями, на которые великий князь и согласился: заключен был
мир по-прежнему, как было при отце и дяде Юрия.

   После этого  удачного похода на болгар Юрий решился укрепить за Русью
важное место при устье Оки в Волгу,  где привыкли собираться суздальские
и  муромские войска:  здесь в 1221 году заложен был Нижний Новгород.  Он
был основан на земле мордвы, с которою, следовательно, необходимо должна
была возникнуть борьба;  в 1226 году великий князь посылал братьев своих
Святослава и Ивана на мордву,  которую они победили  и  взяли  несколько
сел.  В  1228  году  в  сентябре  Юрий  послал было на мордву племянника
Василька Константиновича ростовского с воеводою своим, известным Еремеем
Глебовичем,  но возвратил их за непогодою,  потому что лили дожди день и
ночь,  а зимою  в  генваре  месяце  отправился  в  поход  сам  с  братом
Ярославом,  племянниками  Константиновичами  и  муромским  князем Юрием;
русские вошли в землю мордовского  князя  Пургаса,  пожгли  и  потравили
хлеб,  перебили  скот,  а  пленников отправили домой;  мордва скрылась в
лесах и твердях,  а которые не успели спрятаться,  тех перебила  младшая
дружина Юриева. Видя успех Юрьевой дружины, младшая дружина Ярославова и
Константиновичей тайком отправилась на другой день  в  дремучий  лес  на
поиски за мордвою;  мордва дала им зайти в глубину леса,  потом окружила
их и одних истребила на месте,  других поволокла в свой укрепления и там
перебила.  Между тем болгарский князь пришел было на Пуреша,  присяжного
князька Юрьева,  но услыхав,  что великий князь  жжет  села  мордовские,
побежал  ночью  назад,  а  Юрий с братьею и со всеми полками возвратился
домой по здорову.  Вообще,  несмотря  на  всю  медленность,  недружность
наступательного  движения  Руси  на  финские племена,  последним не было
возможности  с  успехом  противиться  ей,  потому  что  Русь  мимо  всех
препятствий  к  государственному  развитию  все шла вперед по пути этого
развития,  тогда как финские племена  оставались  и  теперь  на  той  же
ступени,   на  какой  славянские  племена  дреговичи,  северяне,  вятичи
находились в половине  IX  века,  жили  особными  и  потому  бессильными
племенами,  которые,  раздробляясь,  враждовали  друг с другом.  Местное
предание очень верно указывает  на  причину  подчинения  финских  племен
Руси:  на  месте  Нижнего  Новгорода,  говорит оно,  жил некогда Мордвин
Скворец,  друг Соловья Разбойника,  у него было 18  жен  и  70  сыновей.
Чародей  Дятел  предсказал ему,  что если дети его будут жить мирно,  то
останутся владетелями отцовского наследия,  а если поссорятся,  то будут
покорены  русскими;  потомки  Скворца  начали враждовать между собою,  и
Андрей Боголюбский изгнал их с устья Оки.
   Не таковы были отношения Руси к западным ее диким соседям - литовцам,
которых  набеги  становятся  все  сильнее  и дружнее;  в 1190 году Рюрик
Ростиславич,  будучи  еще  князем  белгородским,  по  родству  своему  с
князьями  пинскими,  которые  должны  были  особенно  терпеть  от Литвы,
предпринял было поход на нее, но не мог дойти до земли Литовской, потому
что сделалось тепло и снег растаял,  а в этой болотистой стране только и
можно было воевать в сильные холода. Счастливее был зять его, знаменитый
Роман  волынский,  о  поведении  которого  относительно  пленных литвы и
ятвягов уже было упомянуто; в 1196 году, по словам летописи, Роман ходил
на ятвягов отмщеваться,  потому что они воевали его волость; когда Роман
вошел в их землю,  то они не могли стать против его силы и бежали в свои
тверди,  а  Роман пожег их волость и,  отомстившись,  возвратился домой.
Усобицы,  возникшие на Волыни по смерти Романа Великого,  дали ятвягам и
литве возможность опустошать эту страну: под 1205 годом читаем известие,
что литва и ятвяги повоевали землю от Турийского до  Червеня,  бились  у
самых  ворот  Червенских;  беда  была  в  земле Владимирской от воеванья
литовского и  ятвяжского,  говорит  летописец.  В  1215  году  литовские
князья,   числом  21,  дали  мир  вдове  Романовой,  которая  немедленно
употребила их против поляков.  В 1227 году ятвяги  пришли  было  воевать
около   Бреста,   но   потерпели   поражение   от   Даниила  Романовича.
Северо-западные русские границы не были также безопасны от литвы: в 1183
году бились псковичи с литвою и много потерпели зла от нее.  В 1200 году
литовцы  опустошили  берега  Ловати,  новгородцы  погнались  за  ними  и
обратили их в бегство,  убивши 80 человек и отнявши добычу. В тот же год
воевода великолуцкий Нездила Пехчинич  ходил  с  небольшою  дружиною  на
летголу, застал неприятелей спящими, убил 40 человек, а жен и детей увел
в  плен.  Под  1210  годом  упоминается  снова  о  набеге  литовском  на
Новгородскую  область;  в  1213 году литовцы пожгли Псков;  в 1217 литва
опять воевала по Шелони;  в 1225 около Торопца;  в 1224 пришла  к  Русе:
посадник Федор выехал было против нее,  но был побежден; в 1225 литовцы,
в числе 7000, страшно опустошили села около Торжка, не дошедши до города
только трех верст,  побили много купцов,  попленили и Торопецкую волость
всю; князь Ярослав Всеволодович нагнал их близь Усвята, разбил, истребил
2000 человек,  отнял добычу, из русских пал здесь торопецкий князь Давыд
- сын Мстислава Храброго.