В том  же  1046  году  Всеволод сам предпринимал поход к Перемышлю на
Ростиславичей,  и поход этот не мог быть без связи  с  предшествовавшими
событиями. Но с Ростиславичами, как видно из последующих событий, трудно
было воевать:  поход кончился ничем,  потому что  Ростиславичи  остались
по-прежнему  в  своей волости.  Так кончились пока смуты на Волыни;  но,
кроме этих смут и борьбы на востоке с Святославичами,  шла еще борьба со
Всеславом  полоцким.  По  принятии  Всеволодом старшинства Всеслав обжег
Смоленск,  т.  е.  пожег посады около крепости или  города;  Мономах  из
Чернигова  погнался  за ним наспех о двух конях (т.  е.  дружина взяла с
собою по паре коней для  перемены);  но  чародея  Всеслава  трудно  было
настигнуть: Мономах не застал его под Смоленском и пошел по его следам в
Полоцкую волость,  повоевал и пожег землю.  Потом  в  другой  раз  пошел
Мономах  с черниговцами и половцами к Минску,  нечаянно напал на город и
не  оставил  у  него  ни  челядина,  ни  скотины,  по  его  собственному
выражению,  В 1093 году умер последний из Ярославичей, Всеволод, 64 лет.
Летописец говорит,  что этот князь был измлада боголюбив,  любил правду,
был  милостив к нищим,  чтил епископов и священников,  но особенно любил
монахов, давал им все потребное; был также воздержан и за то любим отцом
своим.  Летописец прибавляет,  что в Киеве Всеволоду было гораздо больше
хлопот,  чем в Переяславле;  хлопотал он  все  с  племянниками,  которые
просили  волостей:  один  просил  той,  другой  этой,  он все их мирил и
раздавал волости.  К этим заботам присоединились  болезни,  старость,  и
стал  он  любить  молодых,  советоваться  с  ними,  а  молодые старались
отдалять его от прежней,  старой дружины;  до людей  перестала  доходить
княжая правда,  тиуны начала грабить, брать несправедливо пени при суде;
а Всеволод ничего этого не знал в своих болезнях. Нам нет нужды разуметь
здесь  под  молодыми  именно  молодых летами;  трудно предположить,  что
Всеволод на  старости  лет  покинул  своих  ровесников  и  окружил  себя
юношами;  если обратить внимание на последующие явления,  то можем легче
объяснить смысл слов летописца:  под молодыми людьми разумеются  у  него
люди  новые;  новая  дружина,  приведенная  из  Переяславля  и Чернигова
противополагается дружине первой: князья, перемещаясь из одной волости в
другую,  с  младшего  стола на старший,  приводили с собою свою дружину,
которую,  разумеется, предпочитали дружине, найденной в новом княжестве,
оставшейся после прежнего князя; отсюда проистекала невыгода, во-первых,
для народа,  потому что пришельцы не  соблюдали  выгод  чуждой  для  них
области  и старались наживаться на счет граждан;  во-вторых,  для старых
бояр,  которых пришельцы отстраняли от важных должностей,  от княжеского
расположения,  заезжали  их,  по  местническому  позднейшему  выражению.
Каково   было   грабительство   тиунов    княжеских    при    Всеволоде,
свидетельствуют слова лучших киевлян, что земля их оскудела от рати и от
продаж. Так сошло с поприща первое поколение Ярославичей; при первом уже
из них начались усобицы вследствие изгнания осиротелых племянников;  при
первом уже из  них  был  нарушен  порядок  преемства,  и  это  нарушение
увеличило  число  изгоев  и,  следовательно,  усилило  усобицы,  жертвою
которых пало три князя;  переходы князей из волости в волость вследствие
родовых  счетов  показали  уже народу всю невыгоду такого порядка вещей,
особенно в княжение Всеволода,  когда новые дружинники разорили Киевскую
землю,   земля  разорялась  также  ратью,  набеги  степных  варваров  не
прекращались,  и в челе половцев народ видел русских князей, приходивших
искать  волостей  в  Русской  земле,  которую  безнаказанно пустошили их
союзники; начались те времена, когда по земле сеялись и росли усобицы, и
в  княжих  крамолах сокращался век людской,  когда в Русской земле редко
слышались крики земледельцев,  но часто каркали вороны, деля себе трупы,
часто говорили свою речь галки, собираясь лететь на добычу.
   Из внешних отношений на первом плане,  как прежде, так и теперь, была
борьба с степными варварами,  из которых главное место занимали половцы.
Мы упоминали о войнах с ними по поводу княжеских усобиц. Но, кроме того,
они часто набегали и без  всякого  повода.  В  удачных  битвах  с  этими
варварами за Русскую землю начал славиться и приобретать народную любовь
сын Всеволода,  знаменитый  Мономах:  12  удачных  битв  выдержал  он  с
половцами  в  одно  княжение отца своего;  если половцы помогали русским
князьям в их усобицах,  зато и Мономах иногда ходил на варваров,  ведя с
собою варваров же из других племен. Мы видели, что Ярославичи, свободные
еще от усобиц,  нанесли сильное поражение  торкам,  заставили  часть  их
поселиться в пределах Руси и признать свою зависимость от нее; но в 1080
году торки,  поселенные около Переяславля и потому названные в  летописи
переяславскими,  вздумали  возвратить  себе  независимость и заратились;
Всеволод послал на них сына своего Мономаха,  и тот победил  торков.  На
севере  шла  борьба  с  финскими и литовскими племенами.  К первым годам
княжения Изяславова относится победа его  над  голядами;  следовательно,
народонаселение  нынешнего  Можайского  и  Гжатского  уездов не было еще
подчинено до этого времени, и неудивительно: оно оставалось в стороне от
главных путей, по которым распространялись русские владения. В 1055 году
посадник Остромир ходил с новгородцами на чудь  и  овладел  там  городом
Осек Декипив,  т.  е.  Солнечная рука;  в 1060 году сам Изяслав ходил на
сосолов и заставил  их  платить  дань;  но  скоро  они  выгнали  русских
сборщиков дани,  пожгли город Юрьев и окольные селения до самого Пскова:
псковичи и новгородцы вышли к ним навстречу,  сразились и потеряли  1000
человек,  а сосолов пало бесчисленное множество.  На северо-востоке было
враждебное столкновение с болгарами, которые в 1088 году взяли Муром.
   На западе Ростиславичи боролись с поляками:  особенно в  этой  борьбе
стал знаменит третий брат - Василько.  Мы видели что Болеслав II Смелый,
пользуясь смутами в империи,  умел восстановить прежнее значение Польши,
которое потеряла она по смерти Болеслава I Храброго; но, будучи счастлив
в борьбе со внешними врагами, Болеслав Смелый не мог осилить внутренних:
принятие  королевского  титула,  стремление  усилить свою власть на счет
панов,  строгие  поступки  с  ними,  умерщвление  краковского   епископа
Станислава возбудили ненависть панов и духовенства, следствием чего было
изгнание Болеслава Смелого и возведение на престол  брата  его,  слабого
Владислава  -  Германа.  Владислав  вверился  во  всем  палатину Сецеху,
который корыстолюбием и  насильственными  поступками  возбудил  всеобщее
негодование.  Недовольные  встали  под  предводительством побочного сына
Владиславова,  Збигнева;  в эту усобицу  вмешались  чехи,  а,  с  другой
стороны,   Владислав  должен  был  вести  упорную  борьбу  с  поморскими
славянами.  Легко понять, что при таких обстоятельствах Польша не только
не  могла  обнаружить  своего  влияния на дела Руси,  но даже не могла с
успехом бороться  против  Василька  Ростиславича,  который  с  половцами
пустошил ее области.
   Мы рассмотрели  внутреннее  и  внешнее  отношения  на Руси при первом
поколении Ярославичей,  видели деятельность князей; в заключение обратим
внимание  на  других  деятелей,  на  мужей  из дружины княжеской,  имена
которых кое-где попадаются в летописи.  Прежде всего  мы  встречаем  имя
Остромира,  посадника новгородского; сын его Вышата убежал с Ростиславом
Владимировичем в Тмутаракань;  об нем больше нет известий.  Но вместе  с
Вышатою спутником Ростислава назван также какой-то Порей; Порей был убит
на Сожице против половцев в 1078 году;  если это  тот  самый  Порей,  то
значит,  что  по  смерти  Ростислава он перешел в дружину Всеволода,  Мы
видели,  что в 1067 году в Киеве при  Изяславе  был  тысяцким  Коснячко,
вероятно,  бежавший вместе с Изяславом; этот же Коснячко был с Изяславом
при установлении Правды; со стороны Святослава из Чернигова был при этом
деле  Перенег,  со  стороны  Всеволода  из  Переяславля - Никифор;  если
Коснячко был тысяцким в Киеве, то можем заключить, что Перенег имел в то
время такую же должность в Чернигове, Никифор - в Переяславле; если так,
то любопытно,  что для установления Правды собираются тысяцкие,  имевшие
близкое  отношение  к  городскому  народонаселению.  Не  знаем,  кто был
тысяцким в Киеве после первого возвращения Изяслава,  при Святославе,  и
после  второго  возвращения  Изяслава;  но при Всеволоде (в 1089 г.) эту
должность занимали Ян,  сын Вышаты,  знаменитого  тысяцкого  во  времена
Ярослава:  как видно,  этот же самый Ян ходил при Святославе за данью на
север.  Потом мы встречаем в летописи имена двух братьев Чудина и  Тукы:
имена   указывают   на   финское   происхождение;  Чудин  после  первого
возвращения  Изяславова  держал  Вышгород  (1072  г.):   Тукы   является
действующим во время первого изгнания Изяславова;  он советовал Изяславу
стеречь крепче Всеслава;  из этого видно,  как будто  он  принадлежал  к
дружине киевского князя; но потом, после второго возвращения Изяславова,
мы видим его в дружине Всеволода: он выходит вместе с этим князем против
половцев  и погибает в битве при Сожице,  значит,  он перешел из дружины
Изяслава в  дружину  Всеволода;  впрочем,  могло  быть,  что  он  явился
действующим  лицом  в означенном киевском событии,  принадлежа к дружине
Всеволода,  который прибежал в Киев с поля битвы вместе с  Изяславом;  в
таком  случае  любопытно,  что  один  брат  служил  Изяславу  а другой -
Всеволоду. В битве при Сожице был убит еще Иван Жирославич, также муж из
дружины Всеволода.  При последнем,  во время княжения его в Киеве, видим
Ратибора,  которого он назначил посадником в Тмутаракань К чьей  дружине
принадлежал Берн,  упоминаемый при перенесении мощей св. Бориса и Глеба,
трудно решить: вероятно, к дружине Святослава черниговского.