Семен Шаховской
МОЛИТВА ПРЕПОДОБНОМУ ДИМИТРИЮ, ВОЛОГОДСКОМУ ЧЮДОТВОРЦУ
О, преблагий наш пастырю и учитель!
О, великий чюдотворец Димитрий!
Услыши мя, грешнаго, молящего ти ся,
призывающе имя твое святое на ся.
Вижди мя, убогово, в толице беде суще
погружаема,
вижди мя, немощнаго и уловляема
отвсюду, и всякаго блага лишенна,
и умом от малодушия помраченна.
Потщися, святче Божий, плененнаго свободити
мя, не остави мя, грешнаго, врагом
в радость быти
и лукавых моих деяний умрети.
Моли о мне, грешнем и блуднем, Содетеля
моего и Владыку,
Ему же ты со безплотными предстоиши лики.
Молитва ко мне сотвори Бога моего.
В нынешнем веце и в будущем,
да не воздаст ми по делом моим
и по нечистоте сердца моего,
но по Своей благости воздаст ми.
На твое бо милосердие уповаю и тобою ся хвалю,
и имя твое святое на помощь призываю,
и к цельбоносному фобу твоему недостойный
аз припадаю, и исцеления прошу избави мя, светильниче
Христов,
от злых бед, находящих на мя, и востающая
волны укроти
Отовсюду да не обымет мя напасть за имя
твое святое,
и не погрязну в пучине глубоце,
в тимении греховне
Моли, преподобие Димитрие, даровати мне,
грешному, от Христа Бога велию милость
<Начало 1620-х или 1649>
МАЛЫЙ МУЗ СОБОР
Неизвестный автор
ПОХВАЛЬНЫЕ СТИХИ ГРАДУ ВЕЛИКОМУ УСТЮГУ
Град Великий Устюг льзя назвати славным:
Он над Солью и над Лальским и над Тотмой
главным,
Первым во епархии* и начальным градом;
Чють не льзя ево сравнить с Гесперидским садом,
За тем, что стоит весьма на месте приятном,
Не на мокром, не грязном, не мшистом, не
блатном,
Но на месте песчаном, в полях плодородных,
Не слыхать округ его дебрей непроходных;
На веселом на брегу, над быстрой рекою
Он стоит, будто смеется своей красотою;
Земляной вал средь него насыпан высокой,
Вкруг себя ископаны имать рвы глубоко**;
Улицы высокими дворами богаты,
На брегу суть Пастырски дивныя палаты***;
Есть в нем резиденция с музами Паллады****;
Митроносная глава пасет свои чады;
Церквей разных красота чюдно в нем сияет
И приезжих всех людей взоры удивляет,
Так они и говорят: «Везде мы бывали,
Прекрасных таких церквей чуть ли где видали».
Больше всего Устюг, что два солнца имеет,
О которых рещи вслух всему свету смеет:
«Прокопий и Иоанн во мне почивают
И славу мою с собой в мир распространяют».
Подьте, подьте сюда, вси окрестны гражданы,
Холмогоры, Вятчана и вы, Вологжана!*****
Взгляните завистными на сей град глазами******,
Что нет такой красоты у вас в градех ваших,
Как Устюг веселит сердце граждан наших».
ПРИМЕЧАНИЯ
Публикации текста в «Вологодских губернских ведомостях» (1859. – № 43) и в «Вологодских епархиальных ведомостях» (1869. – № 13) сопровождались следующими пояснениями: «Стихи эти найдены в одном старинном сборнике между разными старинными песнями, кантами и псальмами. Кем и когда именно писаны они, неизвестно; но, кажется, безошибочно можно полагать, что они обязаны своим происхождением кому-либо из воспитанников бывшей Великоустюгской семинарии и сочинены не позже начала второй половины минувшего столетия, когда подобный размер стихов был еще в употреблении. Предлагаем вниманию любителей старины это произведение великоустюгской музы как любопытный литературный памятник прошлого столетия и вместе как напоминание о прежде бывшем величии и благосостоянии Устюга, которому некогда действительно не было равного города на целом Севере России.
Примечания издателя. * Великоустюгская епархия, существовавшая с 1682 – 1786 гг., сначала состояла, кроме Устюга, из трех поименованных городов с их уездами; несколько после присоединен к ней Яренск с уездом; стихотворец не упоминает о Яренске, вероятно, считая его городок меньшей важности. ** Рвы вокруг городской крепости в Устюге отчасти доныне существуют; но земляного вала почти нет и следов; существование его в старые годы сохраняется теперь в памяти граждан единственно по крестному ходу, который ежегодно в день Преполовения совершается по направлению бывшего городского укрепления и называется хождением по осыпи. *** Т. е. палаты Архиерейского дома. Они и ныне существуют; но обращены в городские присутственные места. **** Эта резиденция Паллады не что иное, как Великоустюгская семинария, которая основана была в 1738 г. Великоустюгским епископом Лукою Конашевичем и упразднена вместе с упразднением Великоустюгской епархии. В 1744 г. в этой семинарии открыт был, между прочим, и класс пиитический; следовательно, приводимое стихотворение писано не ранее этого года. ***** Великоустюгская епархия в то время была окружена тремя епархиями: с северо-запада – Холмогорскою, с юго-востока – Вятскою; с юга – Вологодскою. ****** Далее недостает одного стиха, но, кажется, его можно заменить следующим: «Полюбуйтесь, подивитесь и признайтесь сами . » (В «Вологодских епархиальных ведомостях» эту пропущенную строку предлагалось реконструировать так: «Подивитеся ему и признайтесь сами...» – Сост) Примечания составителя. Соль – Сольвычегодск, город на правом берегу реки Вычегды; был известен соляными варницами, искусством шитья, чеканки, филиграни. Лальский – город Лальск, находящийся примерно в 60 км на восток от Великого Устюга. Гесперидский сад – в греч. мифологии сад на крайнем западе земного круга, в котором росли чудесные золотые яблоки, охраняемые Гесперидами (дочерьми Геспера, божества вечерней звезды); в средние века некоторые христианские авторы толковали миф о саде Гесперид как предание о земном рае. Паллада – прозвище Афины, греч. богини мудрости и справедливой войны. Митроносная глава – здесь: великоустюгский епископ Прокопий и Иоанн – святые, Христа ради юродивые, подвизавшиеся в Великом Устюге (первый – в конце XIII – начале XIV, второй – в XV в.).
Алексей Олешев
ОБРАЩЕНИЕ К ЧЕЛОВЕКУ
Когда на тление я смертного взираю
И чудный оного состав воображаю,
Колико бренный прах, колико груба смесь
Одели гордый дух и сколь он странен весь,
Волнуют страсти в нем едина со другою,
И каждая творит его себе слугою:
В подобие стихий ведут с собою брань,
И человек дает свое им сердце в дань.
О бедный: что начать? – и сам не понимает,
Одним позорищем презрения бывает.
Вчерась высок и горд – севодни низок, мал,
Недавно Крезом был, а ныне Иром стал.
Вчерась он меч вонзил и пролил кровь
слабейших,
Сегодни жертвой сам соделался сильнейших.
Кто обращается с людьми по всякий день,
Зрит счастия во всем пременную степень.
О сем Давидов сын премудро рассуждает,
Где жизнь людей и всех животных
представляет*,
Являя розницу меж нами и скотов:
Они подобны нам, лишенны только слов;
А может быть, они свой и язык имеют
И так же, как и мы, друг друга разумеют.
Все суета сует! что наш и скотский век
Смерть пресекает здесь, то Соломон изрек**.
Но мы бессмертия в грядущей жизни чаем.
Что ж скоротечностью здесь наших дней скучаем?
Неведомых вещей не должно и искать,
А лучше вечности бессмертия желать.
Пойдем путем, куда ведет нас добродетель,
Мзду многу нам воздаст за малый труд Содетель.
Да удалится прочь от наших дел порок,
Благий и злый снесем в терпении наш рок.
В добротах жизненну окончивши дорогу,
К триипостасному по смерти прейдем Богу,
Его же промыслом весь правится сей свет:
Хоть всяк из нас умрет, но паки оживет;
Как придет всех судить Зиждитель вечной славы,
О, сколь утешатся тогда те души правы,
Которы бедствия терпели в жизни сей,
И сколь уничижен там будет их злодей,
Который такожде, как и они, воскреснет,
Чтоб видеть, как его клеврет во славе блеснет,
А он, лишившися со светом всех отрад,
Для муки вечныя во мрачный снидет ад;
Но души праведных, все скорби забывая,
Войдут во светлости Божественного Рая,
Для восприятия за подвиги венца
И к насыщению весельем без конца.
Спаситель нас о сем неложно уверяет,
Что праведников Рай, ад грешных ожидает.
Всяк Бога любящий, сим словесам внемли,
Жизнь с вечностью веди согласно на земли.
<1780>
ПРИМЕЧАНИЯ
Примечания автора. *Екклезиаст,гл.3.**Тамже.
Примечания составителя Крез (595-546) – царь Лидии, страны на западе Малой Азии, богатство которого вошло в поговорку. Ир – один из персонажей поэмы Гомера «Одиссея», имя которого стало нарицательным для обозначения бедняка. Давидов сын – израильский царь Соломон, которому приписалось авторство Екклезиаста, одной из книг Ветхого Завета. Триипостасный Бог – согласно христианскому догмату, единый Бог в трех лицах: Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Святой Дух.
ПЯТЬДЕСЯТ СТАТЕЙ НРАВОУЧИТЕЛЬНЫХ РАССУЖДЕНИЙ
1. Наша жизнь не что иное есть, как разнообразное путешествие к вечной нескончаемости.
2. Как только мы на сей свет рождаемся, то вдруг с жизнию и начало смерти в наследство получаем.
3. Болезнь телесная исправляет погрешности душевные и приводит к некоторому истинному познанию о своих преступлениях.
4. Разум украшает человека, когда он водим бывает единою добродетелию.
5. Наружная похвала, без внутреннего достоинства, не что иное есть, как фальшивая монета.
6. Смирением покрывающаяся гордость для доброго сердца опасна.
7. Страсти не что иное суть, как болезни душевные: они ежедневно растут и умножаются, а когда получают совершенную власть над нами, то господствуют до безумия и ведут нас к отчаянию.
8. Разумный человек заблаговременно оставляет свои погрешности сам и гораздо прежде, нежели они его оставят.
9. Кто имеет верных друзей, тот живет два века, весело и благополучно.
10. Кто хвалится чужим достоинством, тот собирает имение, ему не принадлежащее.
11. Останемся жить для успокоения нашего там, где бы нам больших чинов с великими достоинствами не желать, ничьему счастию не завидовать и падению ближнего не радоваться.
12. Кто добродетелию и благодеяниями своими гордится, тот вместо благодарности обыкновенно презрен бывает.
13. Кто величается наукою своею, того стыд по всем улицам, наподобие слепого, за посох водит.
14. На что ты со всех сторон с великою рачительностию богатство собираешь? Ты скоро умрешь, а все, что пред твоими глазами ни есть, останется, может быть, в руках твоего злодея.
15. Тело твое есть жилище души твоей, весьма ненадежное; и малое приключение может разрушить из рухлого существа составленный храм.
16. Гордость, высокоумие, зависть, сребролюбие, отмщение и ненависть суть все твои домашние враги; бойся, чтоб они посреди бела дня тебя не ослепили.
17. Счастием сооруженное здание всегда подвержено бывает скорому падению; правда, что сие непостоянное божество некоторым и без достоинства подает руку для возведения на лестницу своих блистающих чертог, оставляя добродетельных без призрения; но что ж, не обыкновенно ли то бывает, что добрым людям счастие весьма противно?
18. Тот, мне кажется, неизлечимый глупец, который за всякую безделицу сердится и от злости пальцы грызет.
19. Берегись таких людей, которые сверх достоинства твоего тебе ласкают; конечно, они посланы тебе от зависти, подорвать твое спокойствие.
20. Не прельщайся тленными мира сего вещами; глупые всему удивляются, а алчущие богатства души все сокровища света сего пожрать хотят.
21. Бегай праздности: сей порок делает человека ни к чему не способным, а иногда и к пагубным приводит размышлениям.
22. Берегись собрания пьяных и с ума сшедших. Для их надлежит сделать особливый дом; они ни к чему не способны, а наиболее для общества.
23. Что тебе в похвалах целого света, когда собственная твоя совесть в том противоречит?
24. Скупой и при великом своем богатстве, кажется мне, весьма подобен тому бедному человеку, который осужден вместо смертной казни бессменно на часах стоять.
25. Когда спокойствие твое зависит от богатства, не от добродетельных и честных поступков, то и не ищи первого, а следуй за последними, они тебя выведут в храм премудрости, там ты утверди свое пребывание.
26. Не все то золото, что светится; не все те добродетельны, которые кажутся смиренными. Суть люди такого свойства, что под видом благочестия скрывают иногда наиопаснейших злодеяний умысел.
27. Сей свет не что иное есть, как из великого числа людей собранное торжище, а мы купцы, торгующие тамо беспошлинно; однако я тебе советую, несмотря на обманы других, поступать всегда чистосердечно. Правда, что такая совестная твоя продажа больше указанных тебе процентов не принесет, да притом радуйся тому, что ты таможенным управителям и в злодейские не попадешь руки.
28. Нет злейшего зрелища, как там, где добродетель в презрении бывает.
29. Для собственного удовольствия твоего старайся всегда нечто нового к знанию твоему присоединить. Кто ничего не желает, тот обыкновенно начинает много есть и спать; а сии два удовольствия сделают человека тучным, а наконец и совсем для общества и самого себя тягостным и неспособным.
30. Не считай намерений твоих за окончание дела; многие ошибаются в своих делах для того, что предприятию своему крепкого не делают основания, а притом не знают, когда и в которое время себя оградить предосторожностию.
31. Великое искусство, чтоб на всякий нечаянный и новый род нападения сыскать вдруг и новую оборону.
32. Тело твое не что иное есть, как одна твоя сущная часть. Да знаешь ли ты, из чего оно составлено? Из четырех между собою воюющих веществ: вода истребляет огонь, огонь иссушает воду, воздух раздробляет землю, а земля противится воздуху. И так ты не что иное еси, как храм, сделанный для позорищ воюющим между собою в тебе стихиях.
33. Тот разумно разделяет жизнь свою, который не по случаям, но по осторожности избирает особливый род своего пребывания. Он говорит с мертвыми и через то приходит в совершенство. Он всю правду видит и рассуждает об ней беспристрастно. Он все полезнейшее в свете выбирает и лучшим довольствуется. Любит Бога, себя и ближнего. Он знает, что щедрая натура и зверям дала жизнь и чувства; и для того он старается и тех не оскорбить без нужды. Он размеряет жизнь свою по четырем временам года: весна жизни его в детстве протекла, ему почти не понятною; лето, благодаря Бога, он проводил благополучно; теперь наступила осень совершенства мужеского, где он здравого разума зрелые плоды собирает; за оною следует по порядку зима старости; он, наконец, близ самой смерти.
34. Смерть не что иное есть, как конечное остановление всех действующих в тебе орудий, последняя минута твоих желаний; мгновение ока, где все твое вещество обратится в прежнее ничтожество, кроме невещественной и, следовательно, бессмертной души.
35. Человек, из низкого состояния людей достигший степени благородства, заслуживает большее уважение, нежели восприявший то правом наследства – для того, что сей собственными, а тот чужими получил оное трудами.
36. Нет подлее, как кто хвастает заслугами предков своих, не имея собственных достоинств.
37. Суеверие и невежество более причиняют вреда обществу, нежели неверие, для того, что то многих привлекает последователей, а сие редких и почти всегда безопасных обществу, но единственно рассевателям оного вредно.
38. Где люди не по способностям определяются, там никогда полезных и прямых в делах успехов надеяться не можно.
39. Благосклонность великих людей к меньшим столь же скоро переменяется, как и воздушная погода; а угождение им без лести и притворства не полезно и сухо; но живущие непорочно умирают спокойно.
40. Благонравное и порядочное воспитание детей всего нужнее во всяком государстве.
41. Земледелие, коммерция и все художества и науки через ободрение процветают, а от небрежения приходят в упадок.
42. Жить согласно с своими доходами и не иметь долгу есть наилучшее и спокойнейшее состояние.
43. Злословящий ближнего без причины и клевещущий на друга есть презрения достойный человек.
44. Делающий под видом добра зло есть наигнуснейший из человеков.
45. Небрежение о своей должности есть непростительный порок.
46. Могущий делать отмщение, но неотмщевающий, бессмертных похвал достойный человек.
47. Могущество, счастие, великолепие и слава света сего проходят наподобие сна.
49. Что можно сделать севодни, не откладывай того до завтрева, и чем скорее
<кто-то> награждение исходатайствует или учинит достойному, тем вящшую приобрящет похвалу.
50. Благополучие и богатство, приобретаемое с угрызениями совести, не может быть удовольственно.
<1774>
Неизвестный автор
НА ОТКРЫТИЕ ТЕАТРА
Прочти начальные сих строк ты письмена.
Кому те писаны, узнаешь без меня.
Ах! если б можно мне взнестися на Парнас,
Лицо увидеть там и Муз, и Аполлона.
Единожды узрев их, в тот сказал бы час:
Какого дождались мы в сей град Амфиона!
Старается он в нас пороки обругать.
А чем? – Я не скажу. – Всяк может угадать.
Наставил он людей, чтоб те людей ругали,
Дурные их дела наружу представляли.
Ревнивых, и скупых, и старых волокит,
Завистливых, бродяг, льстецов и чародеев,
Юпитер! помоги всех перечесть злодеев.
Зубами скрежешь ты. – Так видно, что сердит,
И днесь открытого театра ненавидишь?
Не одного меня, сим многих ты обидишь.
<1786 – 1787>
ПРИМЕЧАНИЯ
Стихотворение написано в связи с театральными представлениями в Вологде во время Святок (между 25 декабря 1786 и 6 января 1787 гг.); всего было поставлено 11 пьес. Прочти начальные сих строк ты письмена – указание автора на то, что текст представляет собой акростих (начальные буквы строк образуют слово, в данном случае – имя адресата) Александр Зюзин – чиновник Ярославского наместничества, принимавший живое участие в организации театральных представлений в Вологде. Парнас – в греч. мифологии гора, на которой обитают Аполлон и Музы, покровительствующие искусствам. Амфион – персонаж греч мифологии, обладавший божественным даром игры на кифаре (струнном музыкальном инструменте). Юпитер – в римск мифологии верховное божество, справедливый судья, повелитель грома и молнии (соответствует греч. Зевсу).
НА ОТКРЫТИЕ Ж И ПЕРВУЮ ОПЕРУ
Проснись, российского театра красота,
Приятные имущ во действии уста!
И на театр взведи свои теперь ты очи,
Воздвигнуты в странах, лежащих к полуночи.
Там нежности свои Розана и Любим
Являют жаждущим соотчичам твоим.
Я прямо назову всех действующих в оном,
Отца Розанина, Милену и с Семьоном.
Что все стараются детьми твоими быть:
К тому начальник их желает приводить
Любовью, ласкою, словами и наградой,
Чтоб были оные в дни скучные отрадой.
О новый наш театр! колико ты блажен!
Ты мужем каковым в сем месте соружен!
И лица каковы тебя днесь открывают,
Какие ж зрители здесь быть удостояют!
Нет ни единого, кто б тщетен был похвал.
Правитель твой тебе сие блаженство дал.
В тебе увидим мы пороки пораженны,
А честные дела от всех людей почтенны.
Ты нам училищем будь в нравах и в делах
И утешением в прискорбных временах.
<1786 – 1787>
ПРИМЕЧАНИЯ
Розана, Любим, Милена, Семьон – персонажи комической оперы «Розана и Любим» (текст Н П Николева, музыка И И. Керцелли). Ты мужем каковым в сем месте copyжен! – Имеется в виду генерал-губернатор А. П Мельгунов, глава Вологодского наместничества
Михаил Засодимский
ЕПИСТОЛА ГОСПОДИНУ КАВАЛЕРГАРДУ ЕГО БЛАГОРОДИЮ РОМАНУ ВЛАДИМИРОВИЧУ ЛОМАНУ, 1775 ГОДА, ИЮЛЯ 10 ДНЯ, В БЫТНОСТЬ ЕГО В ВОЛОГДЕ КУРЬЕРОМ
Посланник радостный российский богини,
Победой славныя и миром ироини!
Прими сии стихи усердия во знак,
Которым в граде сем пылает житель всяк,
Твое прибытие нас всех увеселяет
И наше счастие нам живо представляет.
Монархини лице в твоем лице мы зрим;
Пославшую тебя в твоей особе чтим;
Мы духом той стопы объемлем, лобызаем
И гласу уст ея, мир каплющих, внимаем.
Она от высоты престола к нам гласит –
И глас в концы всего владычества летит:
«Благодарений песнь восшлем все вкупе Богу,
Нам даровавшему в сии дни милость многу».
Рек враг: «Постигну гнев, корысти разделю,
В прах россов разобью, их имя истреблю
И вечно оными я буду обладати,
Падут они, падут и не возмогут стати,
И будут продолжать в оковах вечный стон».
Но – соблюдаяй Бог всегда российский трон
И укрепляющий на брани россов руки,
Услышал гордого Измаила те звуки,
Которы в ярости безумно возносил
И, злостью распален, россиянам грозил;
Услышав, разрушил прегордыя затеи,
Рассыпал, кои враг воображал, трофеи.
Бог рек – и глас Его стал слышен от небес:
«Вселенная Моих исполнена чудес:
Я скипетры даю и царства разрушаю,
Высоких низю Я и низких возвышаю, –
Я предприятиям людей нарек предел,
И без Меня никто своих не кончит дел;
Хоть славнейший ирой – среди побед
преткнется,
Без воли Моея кой на войну прострется;
Предвечныя судьбы Мои хранятся ввек, –
Так может ли познать их бездну человек?
Россию Я хранил всегда и сохраняю
И всех врагов ея под ноги покоряю.
Прийми, Россия, меч, оружие и щит,
Теки, рази врага (Бог в гневе говорит),
Врага, кой тишину вселенной сотрясает
И вероломством мир с соседьми разрывает,
Врага, кой алтари священны разорил
И почитающий Меня народ стеснил,
Теки и побеждай, тебе Я побораю,
Плени и грады жги, их в власть тебе вручаю;
Ты во вселенной мир желанный водвори;
Где льстивый Махомет, там святость воцари,
И вере страждущей всю возврати свободу;
Будь щит, покров, стена стесненному народу».
Так рек – и с гласом сим Бог меч в десницу дал
ЕКАТЕРИНЕ сей, которую избрал
Противников карать, невинность защищать,
Златой век возвратить, род дерзких наказать.
Как алчущий бежит зверей начальник – лев –
Чрез дебри, горы, лес налов, рассвирепев,
Всех, кои попадут, скотов дерет, терзает,
На части мелкия животных раздирает,
Кровавит челюсти, всех хощет поглотить
(Кто может уж его тогда гнев укротить?),
Так росс, десницею всесильной ополченный
И счастием своей царицы утвержденный,
Летит против врага без страха по волнам,
Без ужаса течет по камням и пескам;
Падет пред ним везде прегордый чалмоносец,
Российский же герой везде победоносец;
Не может Махомет его отгнати прочь,
Ни почитателю в несчастии помочь,
Кой руки к оному в Медину простирает
И ризы на себе в отчаяньи терзает,
Кричит: «Нас сохрани от сильных росских вой!
Иль всуе чтим тебя и красим гроб мы твой?
Не слышишь ты... а мы мятемся, цепенеем,
Страшимся и дрожим, трепещем и бледнеем...
Румянцев граф близ стен Византии стоит
И нам последнейшим падением грозит;
В полках его всяк Марс, всяк войском может
править: Так может ли что нас от рук его избавить?
На суше росская нас храбрость всех разит
И предводитель наш уж не один убит, )
Все крепости падут, Силистрия пылает;
А на море наш флот от россов же сгорает;
Орлов граф не дает убежища судам,
Кипящих вод летит бесстрашно по буграм,
Покорна вся ему Нептунова держава,
Со всех сторон падет, я вижу, наша слава.
Ни в чем надежды нет, все счастье протекло,
Нас в бездну ввергло бед, Россию вознесло;
Ни море, ни земля, ни огнь не помогает,
Но все нам вечную погибель предвещает…
Не помогаешь ты... ах!., гибнем., помогай,
Иль вместе с нами ты от россов погибай!..»
Так гордый Мустафа в отчаяньи взывает
И тысячи срацин отвсюду собирает,
Велит с поспешностью на россов им идти,
Иль пасть, иль победить, и тем чалму спасти.
Как пругов, в знойный день собравшись,
многи кучи
Скрывают солнца луч, как грознейшия тучи,
На ниву, на траву, спираючись, летят
И зелень всякую пожрать вконец хотят,
Так турки тучами текли вооруженны,
На россов пламенем и злобой ополченны,
И в гордых мыслях всех пленили, рвали, жгли
И всей вселенною, казалося, трясли.
Но как от норда ветр на пругов сих дхнул хладом
Со пламенным дождем и со свинцовым градом,
Блеснули молнии от росских в них мечей,
От огнедышущих раздался гром хлябей,
От ужаса вдруг мух сих туча помертвела
И с высоты стремглав на землю полетела, –
Всех смертоносная жнет росская коса,
Наполнились их тел и дебри, и леса,
Озера и луга, болота, реки, море...
В отчаянье кричат все: «Горе, горе, горе!»
Печальный оных стон в Медине слышен стал,
Потряс диваном всем, сераль поколебал.
Лишаясь солнцев сын желанныя надежды,
Во злобе, в ярости власы рвет и одежды.
«Погибну, – говорит, – теперь погибну я!
Погибнет слава ввек, погибнет власть моя!
Мне сила росская во всех странах ужасна,
И собственна страна стает уж мне опасна;
Из сердца своего мысль горду истреблю,
С покорной просьбою о мире приступлю
Ко трону росскому, к великой ироине,
Ей вверюся, коль нет уж счастия в судьбине;
С печалью, с горестью, с бесчестьем в гроб
пойду,
Как милости себе и в оной не найду,
И, вечно мучася, там буду я терзаться
И беспрестанно тех безумью удивляться,
Что, не довольствуясь спокойной тишиной,
Желают счастие снискать себе войной.
Войной кто получить себе чужое тщится,
Конечно своего навеки тот лишится;
Сумнительная вещь для всякого война:
Который брань начнет – та гибнет сторона».
Бог сердце нежное вложил ЕКАТЕРИНЕ,
Прещедрой матери, премудрой монархине:
Имеет и к врагам своим она любовь;
С прискорбностию зрит детей своих на кровь,
На кровь, текущую великими реками,
Взирает полными горячих слез очами;
Желает, чтоб народ ея был счастлив, здрав,
Знал матери сея миролюбивый нрав.
Российских храбрых войск премудрый
предводитель
И гордостью срацин надменных победитель,
Узрев припадшую с покорностью Луну
К победоносному российскому Орлу,
Сказал: «Мать росская любезно принимает
Того, кто к ней течет и мир иметь желает;
Со всеми хочет быть в приятной тишине, –
Противны только ей упорники одне;
Не хочет, чтобы кровь напрасно проливалась,
Но ищет, чтоб везде спокойность умножалась;
Сию ты раздражил, но свой порок признал,
Мысль гордую отверг, просить о мире стал;
Так полное от ней дано мне повеленье
Поставить, утвердить навеки замиренье».
Сие рек граф – и мир желанный заключил,
И чрез сие покой всем прежний возвратил.
Сей мир стесненному отраду дал народу,
И многим он принес желанную свободу;
Границы росския сей мир распространил,
Купечеству в морях свободный путь открыл:
К обогащению россияне стремятся,
И флаги росские на Черном море зрятся,
Бесстрашно в области турецкий идут,
На Белом море их и Черном турки чтут;
Не страшны россам уж прегорды мусульманы,
Не будут мучить их насильствами тираны;
Молдавец и волох свободность возвратил,
Крым независимость и вольность получил;
Где святость возросла, теперь там не стенает...
Но все здесь написать перо ослабевает,
Затем письмо сие стремится окончать;
Но дух мой тех щедрот не может умолчать,
Которыя на нас мать наша изливает,
Как сборы некия с подвластных отрешает;
Здесь милость материя ея ко всем видна,
Которая ее ввесть в славы храм сильна;
Сим подданным сердца влечет она к любови,
Влечет к тому, что мы своей пролить все крови
За честь и здравие не отречемся той,
Которая дает мир, счастье и покой.
Воспой, Россия, песнь, прославь свою
судьбину,
Творца благодари, что дал ЕКАТЕРИНУ,
Которая тебе защита и покров
От неприятелей и внутренних врагов;
Добротою своей тебя та украшает,
Обилием щедрот тебя обогащает,
Благополучия на самый верх ведет;
Воспой ее, чтоб глас твой слышен был
в весь свет.
Вы ж, жители сих мест, мать щедрую прославьте
И лик торжественный пред гостем сим
составьте!
В лице его зрите владычицу доброт,
Нам излиявшую толь множество щедрот,
Которых вестник – он, творец – ЕКАТЕРИНА.
Сия ж и мне была писать стихи причина,
Которыя тебе с почтеньем приношу:
Я в них усердием к монархине дышу;
И наш к оной чем пылает,
То в кратких сих строках пред вами открывает;
В них искренность одна, хоть слог и не красен,
Которою нам дух к сей матери возжен.
По мере сил открыл риторики учитель
И сих немногих строк неважный сочинитель
Михаила Засодимский
ПРИМЕЧАНИЯ
Стихотворение приурочено к торжествам по поводу заключения Кючук-Кайнарджийского мира с Турцией, выгодного для России. Р. Л Ломан привез в Вологду государственные акты, связанные с этим событием, и принял участие в торжествах. Российская богиня – императрица Екатерина II. ...мир каплющих – здесь имеется в виду благовонное вещество «миро»; в то же время автор, по-видимому, сознательно использует многозначность этого слова (также и «мир» как отсутствие войны). Измаил – здесь: Турция (в Библии это имя носит сын Авраама, считаюшийся родоначальником арабов). Махомет – здесь: обобщенное название мусульман, по имени пророка Магомета (ок. 570 – 632), основателя ислама. ...стесненному народу – имеются в виду народы, находящиеся под турецким игом. Златой век – здесь: состояние мира, процветания, изобилия, счастья (по мифологическим представлениям, это изначальное состояние человечества, не омраченное раздорами и тяжелым трудом). Росс – русский. Чалмоносец – мусульманин. Медина – священный город мусульман на Аравийском полуострове, в котором находится гробница Магомета. ...от сильных росских вой – от сильных русских воинов. Румянцев граф – П. А. Румянцев-Задунайский (1725 – 1796) – полководец, командовавший армией и одержавший ряд блестящих побед в русско-турецкую войну 1768 – 1774 гг. ...близ стен Византии – здесь: близ стен столицы Турции Стамбула (до захвата турками в 1453 г. – Константинополь, столица Византии). Марс – в римск. мифологии бог войны Силистрия – город-порт на Дунае. ...на море наш флот от россов же сгорает – в ходе сражения в Чесменской бухте (1770) турецкий флот был уничтожен. ...Орлов граф не дает убежища судам – русской эскадрой командовал А. Г. Орлов (1737 – 1808). Нептунова держава – моря (Нептун в римск. мифологии – бог морей). Солнцев сын – турецкий султан. . .припадшую с покорностью Луну к победоносному российскому Орлу – использование символических образов (Луна – символ могущества турецкого султана; изображение орла входит в состав герба России). Волох – румын. . жители сиу. мест – вологжане. .. пред гостем сим – перед Е. Р. Ломаном. ... сих немногих строк неважный сочинитель – самооценка автора занижена, стихи вполне соотвествуют уровню поэтической культуры 70-х гг. XVIII в.
Афанасий Брянчанинов
* * *
Приятностию то в глазах наших блистает,
Когда нас, живучи, что в свете утешает.
Мы видим: кто себе начнет где строить дом,
Мнит: «Буду, живучи, увеселяться в нем»;
Найдет спокойствие, блаженствует, гордится…
Но мысль моя к тому теперече стремится:
Конечно в свете все преобращает рок,
Тот завтра вниз падет, кто был вчерась высок;
Увянет и цветок, когда руки коснется, –
Жизнь человеческа подобно так прервется.
Нет вечности ни в чем, пустыя славы звук.
Кто, в свете живучи, касается наук,
Натура и того с крестьянином равняет,
Он так же движется, живет и умирает.
Когда б на тот конец мы жизнь свою вели,
То все бы мысленно мы вяли, не цвели,
В унылости, в тоске дни жизни провождали,
Увеселения себе не ожидали
И, отягчая той прискорбностью сердца,
Не мнили б о другом, а ждали все конца,
Которого никто из смертных не минует,
Хоть всякой ропщется на смерть и негодует.
<…>
Я знаю, что и всем нам умерети равно,
Кто в хижине умрет или воюя славно;
Поручик, прапорщик, полковник, генерал
От пули мертв падет, так равно и капрал.
Земля покроет всех, в ею все претворятся,
Конечно все на смерть на свете сем родятся.
За добрые дела пускай заплата есть –
Тот по миру ходил, заслуживал тот честь, –
Нет разницы ни в чем, к тому я лиру строю,
Равна смерть нищему, как и в войне герою.
< Вторая половина 1770 – первая половина 1780-х гг.
>
Евгений (Болховитинов)
ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ О ЖИЗНИ, СЧАСТИИ И СМЕРТИ
I. О жизни
Первый глас
В жизнь у нас –
Глас младенческа стенанья;
Первый шаг
В свете – страх,
Страх страстей обуреванья;
Как корабль пучин волнами
Влается во все страны,
Так играют страсти нами,
Коим все мы преданы.
Лишь минет
Страх сих бед,
Тут – домашние заботы
Займут вдруг
Весь наш дух –
И общественны работы.
Жизнь тогда уж протекает
Не для нас, а для других;
Тот, кто ближних одолжает,
Тем счастлив бывает в них.
Вслед за тем
Обща всем
Наступить должна судьбина,
Скорбей всех
И утех
Дел и жизни сей кончина.
Вот чем век наш совершится,
Там – настанет век другой...
Тот блажен, кто жить здесь тщится
Не для жизни сей одной.
II. О счастии
Скажи мне, друг мой верный,
В чем счастия предмет?
В гордыне ли надмерной
Оно всегда живет?
Но – гордость лишь мечтает
О счастии своем,
Всему предпочитает
Себя коль в свете сем.
Иные почитают
Богатство лишь добром
И счастье поставляют
Свое лишь в нем одном...
Но – кто его хранитель,
Тому в нем нет плода,
А кто лишь расточитель,
Тот алчет завсегда.
Иные честью льстятся
И в титлах ищут благ,
Но век за ними гнаться
Есть жить лишь в суетах.
«Нам счастье Бог-Содетель, –
Ты мне речешь в ответ, –
Дает за добродетель,
Без ней – и счастья нет».
III. О смерти
Вотще мя устрашаешь,
О смерть, своей судьбой:
Пусть так – ты обладаешь
В сем тленном мире мной;
Но тело поражаешь
На время только в нас,
Всю силу потеряешь,
Когда явится Спас...
В бессмертье облечется
Тобой сраженна плоть,
И тленье не коснется,
Когда придет Господь.
Тобой сраженны жертвы
Восстанут из гробов
И ввек не будут мертвы,
Вселяся в лик духов.
Разрушится держава
С концом миров твоя,
Победа, честь и слава
Останется – моя.
Но – есть во мне и ныне
Средь тли нетленна часть:
В ней и в ея судьбине
Твоя бессильна власть.
ПРИМЕЧАНИЕ
Первая публикация стихотворений в «Прибавлениях к Вологодским епархиальным ведомостям» (1866. – № 15) сопровождалась пояснением: «Найдены с подписью «Евгений Болховитинов (имя и фамилия покойного киевского митрополита Евгения, бывшего с 1808 по 1813 г. епископом Вологодским). Вологодские старожилы, помнящие время преосвященного Евгения, приписывают эти стихотворения ему самому, другу знаменитого Державина; к этому прибавляют старожилы, что эти стихи, по-тогдашнему называвшиеся «кантами», были положены на ноты и нередко распевались архиерейскими певчими. В числе этих старожилов был мой покойный родитель, священник Вологодской епархии, пользовавшийся во время учения в семинарии особым расположением преосвященного Евгения, поручившего ему переписывать набело свои проповеди и другие сочинения. Родитель мой подтверждал о приводимых стихотворениях то же, что и другие. Н. Суворов».
Даниил Пятилин
ОДА ПО СЛУЧАЮ НЕОБЫКНОВЕННОГО НАВОДНЕНИЯ В Г. УСТЮГЕ ОТ ВЕСЕННЕГО РАЗЛИТИЯ Р. СУХОНЫ В 1817 Г.*
Во граде Устюге Великом
Все были в ужасе коликом,
Когда стоял он весь в воде!
Вода, умножившись весною,
Несла лед Сухоной-рекою;
Лед ниже града сперлся в льде:
Запором там вода спященна,
Пустила ярость в край брегов, –
Так выше меры наводненна,
Кипя, лилась в долины рвов.
Глубоки рвы бездонны стали,
В них крепости размыты пали,
Проезжий лед пошел туда;
Тут суды с пристани срывались,
Водой мостов столпы ломались,
Каменье подняла вода,
Вода с железом гору смыла**
И огненной так быстриной
Свой ключ кипучий впредь пустила
Во град против мест всяких в бой.
О, что тут видеть было можно!
Тут виделось аки б не ложно,
Что сам морской Левиафан,
Пришедший из морской пучины,
Врывался в устюжские рвины,
Лил воду, строил себе стан;
При том брега, сколь несчастливы,
Снизу размыты стали вдруг,
Везде бездонные разливы
Воды явились ярой вкруг.
О страх, о трепет преужасный!
Уж что чинит тот рок напрасный?
Вот домы жилы в себе рвут,
Трещат, ревут, в пыли крушатся,
Подмыты с гор, во рвы валятся,
Рассыпав, по валам бегут;
В валах коляски, оси, сани,
В валах подвалы, сундуки,
Шкапы, столы, тут бочки, чаны,
В валах уж всяких вещей тьмы.
Валы текут, как Гангес, златом,
Всем кажут в понте так горбатом
Подмыты бисером струи;
Да нет, – никто никак тех взяти,
Никто никак их переняти
Не смел, не силен той поры;
Тут слышны только, что доброта
Во всяком в трепет, в дрожь пришла,
Что слезоточная стенота
Покрыла в граде все места.
Муж плачет о своем богатстве,
Жена уборов о изрядстве,
Девица о злосчастье дней;
И Крезы, Бахусы прохлады,
Пииты, риторство, Паллады
Умолкнули все от речей;
Одно всяк только восклицает:
«Мне как уж жизнь теперь хранить?
Вода всю силу отнимает...
О, что, ах, что се хощет быть?»
Другой, и также в том же рове,
Водой загнан, седящ на крове,
В слезах кричит: «И мне вот рок!..
Вода уж дом мой затопляет,
Под ним фундамент разрывает:
Пришел в валах мне гибнуть срок!..»
Таким так воплем слез печальных
Сквозь шум валов, входящих в слух,
Вот вдруг тревога от мест дальных:
Вода чинит пожар уж вкруг...
На страх другой страх: о страх вящший!
Вода в воде домов стоящих
Жжет, без надежды отнимать;
Такой вода пустила пламень,
Что белый, какльдовидный, камень
Подгнетой был огню пылать.
Какая дивная причина!
Как всем пришел конец отрад;
О Боже, коль грозна судьбина
Ударила во Устюг-град,
Так в Устюге, дотоль великом,
Не только стогна всяким криком
Стенали, как идя на казнь,
Но в граде том одном три града
Казалось***, что в нем всяки чада
Водой разбиты были в разнь.
Така-то в новы наши лета
Была, открывша гнев земли,
Щедрот Божественных примета:
Ты, Устюг, в чувство то возьми.
ПРИМЕЧАНИЯ
Публикация текста в «Вологодских епархиальных ведомостях» (1875. – № 15) сопровождалась следующими пояснениями издателя:»* Стихотворение это доставлено в редакцию одним достопочтенным старожилом г. Устюга вместе с другим стихотворением – «Одою на избавление Устюга в XIII столетии от каменно-огненной тучи с молитвами св. праведного Прокопия, устюжского чудотворца». Обе оды, по свидетельству доставившего их, сочинение протоиерея Устюжского Прокопиевского собора Даниила Пятина, бывшего настоятелем этого собора в 1810-х гг. Воспеваемое в оде страшное наводнение есть то самое, продолжавшееся около семи дней, о котором в Устюжском летописце упоминается под 1817 г. в следующих словах: «1817г., апреля 16 дня, от случившегося запору при вскрытии Сухоны приключилось в городе наводнение, и вода бросилась в ров, коим и лед несло не мало, от чево домы, находившиеся на местах, Песками называемых, повредило, а некоторые и снесло, жители же оных несколько времени спасались на крышах, а потом уже, помощию полиции и деятельностию градского главы Воробьева, вывозимы были в безопасные места и небольшое время содержались пособием купца Захарова, наводнение же сие продолжалось до 22 числа апреля». Из стихотворения видно, между прочим, что во время наводнения случился еще, к увеличению бедствия и страха жителей, где-то в залитой части города и пожар. ** Здесь под «горою с железом», вероятно, разумеется так называемое в Устюге «Городище», или древняя городская крепость с церковию преп. Варлаама Хутынского, некогда окруженная деревянными стенами с башнями; на стенах этого городища в старину находилось 12 пушек железных, да внутри городища в сарае хранилось несколько пушек и пищалей железных и множество ядер железных. См. об этом в «Памятной книжке Вологодской губернии на 1864 г. в статье «Устюг Великий в конце XVII столетия». *** Знакомые с местностию Устюга, конечно, поймут, каким образом при описываемом страшном наводнении город мог быть разделен водой «на три града, разбитые водою в разнь», т. е. лишенные на время сухопутного между собою сообщения По этому обстоятельству отчасти можно судить и о том, которое из двух наводнений было сильнее: бывшее ли в 1817 г. или постигшее Устюг весною 1873 г. (о последнем наводнении см. № 19 «Вологодских губернских ведомостей», часть неофициальная)».
Примечания составителя. Левиафан – в Ветхом Завете огромное морское змееподобное чудовище (Книга Иова, гл. 40, ст. 20-27; п. 41, ст. 1-26). Гангес – Ганг, священная река индусов. Крезы – см. примеч. к стих. А. Олешева «Обращение к человеку». Бахусы – любители застолий (по имени римск. бога виноделия Бахуса, покровителя пиршеств). Паллады – здесь: ученые (по имени Афины Паллады – см. примеч. к «Похвальным стихам граду Великому Устюгу» неизвестного автора).
ОДА Г. УСТЮГУ НА ИЗБАВЛЕНИЕ ЕГО ОТ ИСТРЕБЛЕНИЯ КАМЕННО-ОГНЕННОЙ ТУЧЕЙ В XIII СТОЛЕТИИ ПО МОЛИТВАМ СВЯТОГО ПРАВЕДНОГО ПРОКОПИЯ, УСТЮЖСКОГО ЧУДОТВОРЦА*
Каков стоял тогда пред небом,
Как царствующего над Фебом
Гнев разгорелся на тебя!
В век наших прадедов то было,
Что днем всемирное светило
Закрыло очи, к нам глядя...
С четырех стран четыре тучи
Скатились враз на Устюг-град,
С огнем взошли каменья кучи
Над всяк в нем род отцов и чад.
С таких туч темных пламень красный,
Закрыв во граде всем зрак ясный,
Жег чувственно живых людей,
А гром со громом прегремящи,
Отьемля слух, бил с ног стоящих,
Бил всех с надежных крепостей;
Сверху казалось небо медно,
Как угль в горниле, калено,
Внизу лице земное бледно,
От взора Вышняго мертво.
Во облаках каменоносных
Блистательны перуны грозны,
На воздухе от молний жар,
Во храминах огонь холодный,
Внутри себя зоил безгодный
Во всех терзаяй чувствах дар;
Отвсюду гибель пред очами,
Со всех сторон уж рок в глазах,
В пути, в дорогах, под ногами
Смерть явная на всех стезях.
Каков страх – самовидным взором
Узреть в часе, внезапно скором,
Самую смерть с ружьем ее**,
Страшнообразну, нагу, хладну,
Зубатую, кусливу, гладну,
Ярящусь всем пресечь житье!
То в Устюге так живо было...
Смерть очевидно на людей
Каменье, что на них всходило,
Казала с туч рукой своей.
Она сквозь тьму между туч мглами
Своими алчно всех зубами
Мертво хватала за тела;
При блеске молнии ужасной
Лице свое казала ясно,
Сколь на людей она грозна;
Сухими всех было ногами
В пути сей жизни заплела,
Холодными было руками
Ко аду весь град довела...
Но, о Божественна щедрота?
Не затворил еще ворота
Господь Бог Царь, щедрот Отец, –
Напомнил Он о нашем граде,
Что есть и он в Его ограде,
Что Он его Бог и Творец...
Огонь, во гневе распаленный,
Взараз изволил Он тушить,
И гнев, на град определенный,
Со всем на милость пременить.
Ах, город Устюг всеблаженный,
Ах, град, из мертвых воскрешенный!
Какая радость излилась!
С тобой рука самого Бога
За все твои дела премноги
И в месть, и в милость обрелась:
Без славы славен ты пред Фебом,
Ты – новый Иерусалим,
Ты то ж себе днесь зрел под небом,
Что прежде Бог творил и с ним.
Хвались ты тем, да и смиряйся,
Ты радуйся и ужасайся,
Перст Божий на себе нося…
Уж для твоих-то исправлений
Довольно Божьих посещений, –
С слезами помни то всегда.
Целуй ты раки, что сияют
Внутри тебя в твоей земле, –
Из тех текли и истекают
Такие благости тебе.
Свою смерть видел над собою,
Огнем когда ты и водою***
От Бога в гневе посещен...
Возьми уж в чувство, умудрися,
Напомня то, всегда слезися,
Что не вконец ты погублен;
Воды живое видя дело,
Сей век твой с прежними сравняй,
Входя во рвы, как в них кипело,
В слезах всегда напоминай.
Я, в руки взявши мою лиру,
Бряцать на оной буду миру:
В градах град Устюг наш велик,
Велик, что Божия печати
И ярости, и благодати
В себе имеет знак и лик.
На нем знак древний: тучи, громы, –
А ныне лик – те страшны рвы...
О, устюжски и всяки домы,
Впишите то в свои умы!
ПРИМЕЧАНИЯ
Стихотворение было опубликовано в том же номере «Вологодских епархиальных ведомостей», что и предыдущее, со следующими пояснениями издателя «* В старинном рукописном житии ев праведного Прокопия, Устюжского чудотворца, об избавлении г Устюга от каменно-огненной тучи говорится сперва, что это событие случилось «не за долгое время» до преставления праведного Прокопия (преставился в 1303 г) и было им, по Божию откровению, предсказано устюжанам Затем описывается нахождение страшной тучи в следующих словах «Хотяще Бог некогда за преумножившиеся грехи человеческие потребити град Устюг молниею и каменными тучами, и в полудни найде на град облак темен и помрачися свет дневный, яко нощь темная; таже восташа от четырех стран великия тучи с молниями непрестанными, на град находящия; и бяху громи страшны, яко не слышати друг друга глаголюша, и колебашеся земля от страшнаго трещения громов, а от молний бысть вар велик; тогда людие познаша быти гибель свою, гневом Божиим на град нашедшую, и воспомянуша проповедь блаженнаго Прокопия и пророчество его... и текоша убо вси во святыя церкви, а наипаче в соборную церковь Пресвятыя Богородицы и совершаху моления со слезами. Притек же и святый Прокопий в церковь, паде пред иконою Пречистыя Матери Божия». Далее повествуется, что после долгого и слезного моления св. Прокопия и всего народа «показася чудо предивно от иконы Пресвятыя Божия Матери: миро от образа Ея изыде и аки от источника течаше... и в той час пременися воздух, и тучи страшнии с блистаниями и громами отъидоша на пустыя места, отстоящая от града за двадесять поприщ и тамо одождивше камение велие разженное, многия лесы сокрушиша и пожгоша; а от человек и скотов никого же убиша заступлением Пресвятыя Богородицы и молитвами св. Прокопия». ** Здесь поэт ради рифмы к слову «житье» написал «ее» вместо «ея». *** Этим словом намекается на наводнение, бывшее весною 1817 г.».
Примечания составителя. Праведный Прокопий Устюжский – святой, бывший при жизни Христа ради юродивым. Феб – здесь: Солнце (Фебом в греч. мифологии именовался Аполлон, который считался не только покровителем искусств, но и божеством солнечного света). Зоил безгодный – грешник. ...самовидным взором – воочию. ..Что есть и он в Его ограде – т. е., что и Устюг находится под Его защитой. ...Ты – новый Иерусалим – столица еврейского государства Иерусалим на проятяжении 3500-летней его истории неоднократно разрушался и отстраивался. .. раки, что сияют внутри тебя в твоей земле – гробницы с мощами великоустюгских святых.