«Кто старое помянет, тому и глаз вон. Пусть оно луч
ше травой зарастет».
Еще во время пребывания на Кадьяке Резанов
обратил внимание, как бесцеремонно повел себя здесь
лейтенант Хвостов. Он как хозяин заходил в мест
ные склады компании, отбирал для себя спиртное и
другие товары, ссылаясь на то, что действует по
поручению прибывшего камергера, нахально встре
вал в разговор Резанова с правителем селения Бан
нером, заявляя, что верить последнему нельзя, все-
де врет. Строгую просьбу Резанова отныне, для со
блюдения субординации, избавить его от демонстра
ции личной преданности и сноситься по служебным
делам лишь через правителя Баннера, воспринял с
нескрываемой обидой, как вопиющую несправедли
вость.
И в Ново-Архангельске сохранил вызывающее по
ведение по отношению к Баранову. Когда же Реза
нов вынужден был вновь напомнить лейтенанту пра
вила хорошего тона, потомственный дворянин Хвос
тов высокомерно заявил, что подчиняться лицу ку
печеского достоинства для него подло и пресмыкать
ся перед так называемым главным правителем он не
считает нужным.
Вступив же в командование «Юноной», Хвостов и
вовсе потерял контроль над собой: горько запил, стал
спаивать команду, и Резанову стоило немало трудов
образумить его и вернуть в приличествующее коман
дирской должности состояние.
Лишь в конце октября «Юнону» удалось отправить
на Кадьяк за съестными припасами. Хвостов не меш
кал там и вернулся обратно через месяц, но доста
вил только половину запаса юколы, который был по
требен населению Ново-Архангельска. Надежды на то,
что удастся как-нибудь избежать голодной зимы, рух
нули. Хвостов привез горестную весть о судьбе посе
ления в Якутате: управляющий Константиновским ре
дутом- на острове Нучек Репин сообщил в письме на
имя Баранова, что население тамошней крепости, в
общей сложности с женами и детьми до сорока чело
век, перерезано колошами.
— Рано мы, Николай Петрович, — угрюмо поды
95
