Сидя в карете, он внимательно наблюдал, как
резво подбегают с раскрытыми зонтиками к своим
хозяевам одетые в ливреи темнокожие слуги, как
счастливо улыбаются друг другу расходящиеся по
экипажам супружеские пары, как, усадив в кареты
господ, слуги ловко размещаются на запятках. Поеха
ли... Сколько же лет потребовалось голландцам, что
бы довести этих жителей Явы до их нынешнего по
ложения?
— Давай обратно, к трактиру, — скомандовал Ба
ранов.
Когда экипаж тронулся, он вдруг беззвучно рас
смеялся, горько, невесело. И, заметив вопросительный
взгляд Подушкина, негромко сказал:
— Знаешь, о чем подумал я, Яков Аникеевич: а
что бы делали эти храбрые голландцы, ежели б встре
тился им здесь, на Яве, такой примерно народ, как
ситхинские колоши? Неужто и колошей сумели бы
до такого состояния довести?
— Никогда! — убежденно сказал Подушкин. —
Сами знаете, Александр Андреевич, для колошей
смерть — почетнее всякой неволи, тем паче рабст
ва. — Догадываясь, о чем думает сейчас Баранов, По
душкин, добавил: — Видно, судьба нас наказала, что
на пути компании такой непреклонный народ поперек
дороги встал.
Подушкин угадал. Рассказ Якова Аникеевича, ус
певшего за эти дни вместе с офицерами «Кутузова»
побывать на нескольких приемах, о том, какие глу
бокие корни пустило рабство в батавском обществе,
как и сцена, которую наблюдал Баранов на площади
после окончания службы, пробудили в нем воспоми
нания о тех временах, когда, обосновавшись на Сит
хе, они начали строить крепость и как не просто было
устанавливать ему добрососедские отношения с пле
менами, заселившими Ситху и соседние с ней остро
ва. Уже сама внешность колошей говорила о многом:
каменно непроницаемые лица с хищными орлиными
носами, мощные мускулистые торсы, твердый, дерз
кий взгляд — во всем их облике выражались бесстра
шие, гордость, сознание силы. Их тоены были несго
ворчивы: отказались, несмотря на обильные подарки
41
