— Там будет немножко потеплее, — мечтательно
сказал Повало-Швейковский.
— И можно даже рассчитывать на светские рау
ты, — весело поддержал его Семен Унковский.
— И кто знает, друзья, — заключил Лазарев, —
вдруг и на этом извилистом пути мы опять натолк
немся на никем еще не открытые острова.
Через пару дней, вечером, на корабль пожаловал
уже знакомый американец Уилсон Хант. Он был встре
чен как дорогой и желанный гость. Лазарев распоря
дился подать в каюту легкое угощение и, удовлетво
рив преувеличенное любопытство Ханта по поводу
того, как поживает на острове Святого Павла его дав
ний друг Иван Черкашин, с которым так много было
съедено чуть не из одной миски мяса птицы ары и
сивучьих языков, Лазарев не преминул небрежно за
метить, что, вероятно, скоро они покинут эти берега
и пойдут сначала на Сандвичевы — за сандаловым
деревом, потом — в Манилу, а оттуда, уже по пути
в Россию, зайдут к берегам Перу.
Хант не смог скрыть своего удивления. Он расши
рил глаза, вскинул голову, его короткая рыжеватая
бородка дернулась вверх. Однако он не торопился
поздравить русских моряков с такой, без сомнения,
радостной для них новостью.
— Вот как? На Сандвичевы, за сандаловым дере
вом? Я вижу, Баранов решил расширить свои торго
вые операции. И как скоро?
— Уже скоро, — уверенно заявил Лазарев.
Хант поднял бокал.
— Что ж, господа, желаю успеха и надеюсь, вы
не забудете позвать меня на прощальный банкет. Я
дважды бывал на Сандвичевых, и, клянусь Богороди
цей, если на этой земле где-то есть рай, то он нахо
дится там. Вам трудно будет покинуть эту землю, вы
никогда не забудете ее и будете стремиться вернуться
туда вновь. Какая природа, какие женщины и как
умеют все они радоваться жизни! Я прошел с востока
на запад весь американский континент, встречал на
пути массу племен, но ни одно из них не было столь
дружественным и гостеприимным, как эти славные
канаки-сандвичане.
212
